Голос Керифа за дверью невидимой ладонь сжал сердце Иосифа; он принял сидячее положение, готовый в любую минуту к побегу. Вот только куда бежать? В этой комнате не было окна, а прятаться под кроватью бесполезно. Шум в висках стал отсчитывать секунды. Дверь медленно отворялась, за ней было слышно шарканье лаптей. Кажется время утонуло в нуге, будто бы нарочно оттягивая неизбежный момент. Мариета уткнулась взглядом в одну точку; девушку ничего не волновало.
— Как будет угодно. — Сказал Золтец, входя в комнату и крепко запирая дверь, поворачивая защёлкой; чуть позже пояснил: — Мне требуется отлучиться ненадолго. Вы ведь помните о нашем уговоре?
Напоминая об этом, демон нарочно дотронулся до заколки отобранной у ангела. Та уже потухла и почернела.
— Вот и славно. В таком случае оставляю вас одних. Через несколько часов пошлю кого-нибудь с гостинцем. Не скучайте.
Попрощавшись демон покинул комнату; послышались щелчки замка. Судя по всему дверь имеет двойную защиту, против входящих, и для желающих сбежать. Иосиф помышлял о побеге, хотя ничего толком не придумал. Им руководило то самое первобытное чувство, говорящее что homo существо дикое, что ему требуется свобода, он не может быть заперт в комнате, как в клетке! И всё-таки они стали узниками обстоятельств, пешками в партии Золтеца.
Наступило молчание, но оно не было неловким. Девушка застыла; со стороны она походила на восковую куклу, такую очаровательную своей розоватой кожей и овальным личиком, тонкими запястьями и глазами цвета небесной синевы. Это чудо — падший ангел, кто бы мог подумать. Но что сделано, того не исправить, да и исправлять она ничего не стала бы, ибо как мы писали ранее, была рада помочь Иосифа путём жертв. Вера — это всегда жертвы, Господь любит жертвы и великодушно омывает мучеников водами благосклонности. Спустя неопределённое количество времени, Иосиф заговорил и речь его была жалка; он не говорил, но скулил как побитая псина:
— Мне очень жаль — никакой голос не смог бы передать душевные терзания героя, и его сиплый, наполненные отчаяние слова так же не могли этого сделать; он припал на колено, бережно взял ладонь девушки — Я верну тебе украшение, обязательно, обещаю.
Эти слова, вид рыцаря пришедшего с победой, но потерявшего всё, позабавили Мариету. Она запустила пальцы в сальные волосы Иосифа и наклонившись вперёд, обняла vir. Слова были излишни, как обычно, бывает в такие моменты. Они превращаются в пустоту, белый шум; всем руководят эмоции. Спустя ещё одно неопределённое количество времени, наши мученики дотронулись до еды и питья. Хмель придала мужчине сил, и вот он уже не побитый жизнью пьянчуга, а восставший из пепла феникс, готовящейся пламенем своей злобы сжечь всё к чему дотронется. Прозвучал монолог:
— Эти демоны. Эти гнусные putrida geek забирающие последние обноски, говорящие с тобой как с коровьей лепёшкой. Все они двуличны! Ты видишь маску сострадания, а за ней ширится улыбка. Конечно! Все они ведут тебя по пути греха, наливают больше, подбивают на тёмные дела. Ладно я, что мне, я уже конченный случай, дурак из дураков, король отверженных и архиепископ insani. Но Бенджамин! — мужчина сел на кровать, с бутылкой вина в руках стал разглагольствовать — Бенджамин, этот…он… Ах! Да что тут говорить, за его здоровье! За здоровье госпожи Крузаны, которая взяла меня в оруженосцы. Меня — червя ползущего под их ногами! В оруженосцы! О, как я хотел бы поблагодарить её, госпожу Крузану…
Некоторых из нас алкоголь делает сентиментальными, этот, можно сказать факт, был виден и в этой ситуации. Иосиф склонил голову на плечо Мариеты, и вытирая тонкие дорожки слёз, хлюпал сломанным носом. Ещё долго он не унимался, а девушка всё молчала, но глядела как-то по-особенному, как обычно старец глядит на мальчика, а тот бахляеться что познал жизнь. Мудрость явилась в очах падшего ангела.
Послышался стук в дверь. Иосиф уже не подскакивал с места, не замирал, лишь готовился к назначенному часу. Моральный дух был успешно укреплён вином и обещаниями Мариеты, что всё будет лучше, чем было. Стук повторился. Далее некто за дверью видимо понял, что требуется потянуть защёлку и замолк. Время шло, никто не входил, а после раздался звук, будто бы кто-то тащит табурет по полу. Послышался щелчок, дверь распахнулась и спустя мгновение в комнату вошёл мальчик с длинными уходящими к потолку антеннами и лицом усеянным множеством, маленьких как песчинки очей. Читатель наверняка уже узнал нашего знакомого Жуля, однако перед двумя мучениками он предстал впервые, к тому же в руках держа корзинку с так называемым "гостинцем" Золтеца.
— Я посыльный. — прощебетал юнец и поставив (не без труда в силу тяжести) корзину на стол.
В ней находилась еда на несколько дней, тут тебе колбаса кровяная и свиная, сало, хлеб, сыр, лук, помидоры, огурцы… Можно без труда набить брюхо, но среди этих запасов продовольствия не оказалось вина, что очень сильно деморализовало Иосифа; он понурил плечи не замечая, как мальчик пристально вглядывается в его лицо. И правда, это ведь он, тот самый мужчина которого избивал демон в маске. Читатель помнит тот случай, произошедший в ранних главах.
В тот момент Жуль следил за сценой избиения, о которой мы уже рассказали, однако дальнейшие события, ускользнули от нашего пера и мы подстреливая их, принимаемся осматривать. Итак, что же случилось в ту ночь, почему Марко жал руку Керифу и как corvus связан с падшими? Быть может он заключил контракт с одним из них, или же специально подставил Иосифа, таким образом скомпрометировал Крузану, или же он сам всё это придумал, а теперь смеётся себе припеваючи. Нет, нет, и однозначно нет. Последующие слова есть ничто иное как правда, потому мы искренне просим читателя поверить им и не искать подводные камни. Дело обстояло следующим образом:
Марко и правда видел Иосифа тем вечером, после разговора с Крузаной он совершал полуночную прогулку и обнаружил homo пьяно перебирающего ногами в сторону реки. Конечно он узнал его, но значения этой встречи придавать не стал. Чуть позже, когда corvus обошёл половину селения, их встреча повторилась, однако теперь мужчина прятался среди листвы, что очень насторожило авантюриста. Эти события, ничего не значащие мелочи, которые никому не навредили, склонили чашу весов совести Марко, на сторону Керифа и он был рад, когда тот "поймал" виновника, говоря об этом самым невинным тоном. Corvus не стал подозревать демона во лжи, потому как тот указал ему на небольшой схрон в которым обнаружил лже-поджигателя; там, среди сухой травы нашлись предметы поджога: кресало и кремень. Таким образом всё сходится: орудия поджога, нетрезвый преступник и его самоличное признание. К чести Марко следует добавить: он был обманут демоном, и искренне верил в свою правоту; помыслы его были прозрачны и помощь Крузане он оказывал по доброй воле.
Эта история глупа до безобразия, однако именно она произошла той ночью. Злоумышленик подставил давнего неприятеля, а честное лицо доверилось ему. Таким образом два против одного. К тому же в Генбурге, где доверие к демонам было выше среднего, ложь Керифа растворилась среди репутации его сородичей. Запутанное однако дельце, но мы рады, что малыш Жуль помог нам узнать правду. Касательно мальчика: он ушёл, в кармане его звенели две золотые монеты, на которые он выменяет у тёти К…, буханки хлеба и головку сыра, дабы они с матерью сумели пообедать. Каждый раз отпуская своего сына из дому, мать хваталась за сердце, нарекая того негодником. Однако он заботился о своей родительнице возможно поболее чем она о нём, ведь лишь ради неё выполняет поручения демонов. Пожалуй, если бы малыш Жуль пропал: мальчик который всегда на виду, для которого бегать туда-сюда ежедневная рутина; и вот если бы этот хлопец пропал, очевидно шкала терпения исчерпала бы себя и наступила пора вопросов, адресованных демонам. Но пока было затишье, а оно, как обычно бывает, знаменует бурю.