Случилось это в хате лекаря. Однако person сидящие аккурат перед сия местом, заслуживают внимания не меньшего, потому как диалог вели они, на темы нас интересующие, можно сказать касающиеся зарождающегося приключения непосредственно. Итак, действующими героями являлись демоны: маски скрывающие лица, лохмотья; на одном из них блестели побрякушки, второй же не мог выделиться из толпы, однако все и каждый знал его имя: Кериф — граф одной из провинций Пепельных земель, находящийся под ногами сидящих.
— Право, не знаю Золтец существует ли Судьба — решения Господа Адама, но в одном я уверен: наша жизнь, даже та что идёт после первой, любит шутковать!
— Хорошее наблюдение Кериф, я бы даже сказал правильное. Но что же натолкнуло тебя на эти мысли?
Перед тем как ответить демон выдержал паузу; внутри его раздирали когти злобы, жажда мести. Он вспомнил события годовой давности: Иосифа, которого по глупости не связал контрактом душ, потому как то был случай конченый; его триумф над злом в лице жителя Нижнего мира и потерю раба, посредством лишения демонического перстня, что связывал homo с Керифом. Пепельный житель втянул ночной воздух, и ответил:
— Сегодня я здесь по приглашению мастера Д…, он был любезен обратится ко мне за помощью для решения проблемы барона.
— То дилемма для больших умов.
— И богатых кошелей. Тебя, если я верно говорю, пригласили по той же причине.
— Не скажу что это так, однако я работаю, что называется, на благо господина этого замечательного места, рая для демонов — Генбурга! Но, право, прости, не будем менять темы.
— Сегодня, по чистой случайности, я встретил своего контрактника, который сбежал от меня.
— Ну-с, прискорбно это слышать, особенно от графа. Наверняка его дерзость высмеяла тебя при дворе Евы. Не понимаю, неужели так сложно принять муки и не пытаться сбежать аки рыба из сети.
— Вот подумай Золтец: существо связало свои узы с демонической магией, после расторгло и всё для того, чтобы однажды прийти в логово демонов и отправится на поиски сердца Колоса, а он между прочим один из детей Евы.
— И правда, смех да и только. Ты ведь намерен возвращать его на поводок?
— Пожалуй…
Замолчали, устремив свой взор на небо; ангелов сегодня было не видать. Следует заметить то, что мы упустили несколькими событиями ранее: Иосиф страшился общество тех, кто долгое время был для него кнутом, во всех планах. Он боязно ступал в Генбург, однако Керифа не заметил; увидь они друг друга, неизвестно, что могло бы произойти…
Золтец, поднял палец вверх, будто бы что-то вспомнив и в этот момент позади стоящая хатка, вспыхнула пламенем вулкана, изрыгая огненные потоки высоко в небо. Демоны опешили, изнутри послышался визг.
***
Воспользуемся данными нами правами сказителей и переместимся на несколько минут назад, когда двое демонов ещё вели диалог, а стоящая позади халупа, была целехонькая. Внутри находился Бенджамин, он лежал на твёрдой кровати набитой шелухой и соломой; голова покоилась на подушке. В двух шагах от него сидела Соня, сокрушено опустив голову и листала старый трактат под названием «Miracula aupilium manibus vestris», в надежде найти средство от ожогов. И пусть старый травник уже оказал Бенджи всевозможную помощь, отрицая тот факт, что напарнику стало лучше, девушка не прекращала поиски, будто бы они могли помочь вернуть себе честное имя заклинательницы.
Между союзниками завязался долгий диалог, в котором выходец из дюн помахивая хвостом в разные стороны, старательно пытался отговорить Соню от оказания ему помощи. «Я жив, свеж и бодр. Я здоров!» — говорил он, на что чудачка отвечала: «Я всем своим существом чувствую твой жар Бенджамин, на сердце моём неспокойно. Позволь мне помочь.»
Отвлечёмся от события для дачи дополнительных, скажем так, показаний в сторону вины homo. Девушка была виновата — факт, однако всеми силами она старалась помочь раненому и залечить ожог, красным шаром отмеченный на пояснице. Сейчас она была образцом добродетели, что бескорыстностью своей, заслуживает место подле ангелов; Соня истратила свечу хозяина хаты, и даже в сумерках глаза её цеплялись за литары, что могут послужить спасением для больного. Но как обычно бывает, ничего не значащая фраза, пустой трёп, способны запустить цепочку событий невиданных масштабов. Так и случилось, а всё начала фраза Бенджамина:
— Ты ведь можешь наколдовать огонь? Я видел твои уроки с Марией на пустыре, тогда пламя плясало в твоей руке, перепрыгивая с ладони на ладонь будто горячая картошка.
И правда, девушка была способна на такое и неоднократно демонстрировала наставнице подобные фокусы. Однако в прошлый раз, несколько дней тому назад, она ошиблась и рана Бенджи была тому доказательством. А он всё не унимался, говорил:
— Уверен в другой раз всё получится. Давай же, покажи свою магию. Вот увидишь, ты не бездарь, а золотой самородок.
Тут же добавим, Соня уже долгое время не находила себе места, как это можно заметить исходя из вышеуказанных строк и потому Бенджамин посчитал своим святым долгом, помочь товарищу справится с негативными мыслями. Все мы знаем, чем могут закончатся монологи поздней ночью, напитанные виной и угрызениями совести.
Слова выходца из дюн, его просьбы, заставили девушку подняться с места и встав в боевую стойку, выставить ладони перед собой; со стороны казалось, что она держит казан. Вдох-выдох, мерное дыхание, закрытые веки… Девушка чувствовала как под шляпой началось копошения, как кристаллизованный мозжечок собирает энергию, формируя её в образы. Секунда и пламенный шарик вырывается из ладони, прыгает на другую ладонь, следом на пол, отпрыгивает от стены и падает на стол. Всё начало гореть, все начали кричать.
***
— Несите воды, воды, быстрее! — кричали демоны.
— Туши огонь, туши хучей! — вторили крестьяне.
— Соня, ты горишь, горишь! — во всю глотку орал Бенджамин, толкая девушку, чей плащ был объят огнём на землю; одним из вёдер её потушили.
Дуэту виновных в пожаре, удалось покинуть пылающую хатку прыгнув в окно, однако теперь им предстоит отвечать не только за дом лекаря, но и за те многие хижины, что находились в непосредственной близости к нему. Внимательный читатель помнит: селение было сплошь и рядом заставлено хатами, которые теснили друг друга. Вот и получился эффект домино; разрастающееся пламя поглотило более тридцати домов стоящих линией и сумело навести шороху на всё селение. Ночью это зрелище принимает особую красоту, однако любоваться этим означало позволить огню поглотить жизни жителей Генбурга. Вскоре к мужикам с вёдрами и кричащим бабам, присоединился отряд Крузаны с ней соответственно. Они тоже носили воду и кричали.
Что это была за ночь… Существа, демоны, все они бегали от колодца к колодцу, наполняя кружки, миски, вёдра и иные предметы помещающие в себя воду. Шум и гам был то тут, то там, нашлись множество раненых, десятки убитых. Казалось всё это, походило на кошмар, чью-то больную фантазию. Возможно всё это ничто иное как олицетворение души Витае? Возможно, ведь она так же пылает изо дня в день, желая найти покой, боясь каждого шороха и шага.
Ситуацию решили ближе к рассвету, когда последняя балка догорела, а следы золы покрыли улицы и тела на них живущих. Были слёзы, проклятья, оплакивания мужей и детей, жён и животных. Соня глядела на всё это, на всех существ снующих туда-сюда, на спалённые дома, разрушенные мечты и надежды. Её окликнули, после ещё но уже более настойчиво. То был травник, выдвигаемый обвинения девушке. Бенджамин встал на её защиту, но был схвачен стражей и быстро усмирён; felis пытался вырваться, но колено поставленное на ожог, лишало сил, заставляло показать слёзы. И были крики наставницы, и сталь покидала ножны. В тот момент когда пятёрка товарищей горе-авантюристов пыталась защитить своих напарников, в час когда существа живущие в Генбурге обступили их, взяв в кольцо, кидая обвинения точно так же как и камни, появился господин Марко и голос его стал судьбоносным:
— Я нашёл виновника! — воскликнул он; все обернулись.
***
Виновник. Всего лишь слово, но оно имеет множественные смыслы. Ты украл яблоко? Тогда ты виновник! Грязный плут и вор! Но что же делать если моё сердце украла прекрасная дама? Тогда она виновница моего несчастья, дама моих грёз! Так же мы вспомним про рождения детей, они виновники счастливых лиц материнских! Те кто отбывают наказания в темнице — виновники, те кто волнуют сердца и подавно.
Мы уже осведомили читателя касательно персоны о которой далее пойдёт речь, а именно: Иосиф. Он, по заверению мальчишки Жуля, всё это время, вплоть до сие момента, находился в состоянии горячки, опьянённый сивухой. Тело его просило движений, сознание порвалось на сотни клочков бумаги, где на каждом было написано разное, нам неизвестное, но неизменно идущие в сторону греха; рукою демонической написанное.
«Не обмани ближнего своего» — сказал Адам, и существа назвали это заповедью. Сейчас Иосиф совершил сие грех, и был приговорен к казни на рассвете, но по иной причине, из-за умышленного поджога. Был ли он виноват? Да, в том, что заснул в курятнике, назюзюкавшись сивухи и очнулся с первыми криками. Стоило ему поднять голову, первое, что он увидел, было лицо давнего знакомого, но отнюдь не приятеля. То был Кериф.
Мужчина хотел закричать, но крик погиб не добравшись до связок; пожелал оттолкнуть демона, но тот схватил его за шкирки и придавил коленом. В глазах его застыла ненависть, животная, первобытная делящая мир на чёрное и белое; он взмахнул ладонью, той самой на которой отсутствовали четыре пальца. Этот жест лишь сильнее разозлил жителя Нижнего мира, но не из-за нападок, а по причине воспоминаний заставляющих признать поражение.
— Думал можешь играть со мной Иосиф? Это я твой хозяин, ты — раб! Раб подчиняется — это его удел! Подчиняйся мне! — Кериф бил кулаками, надавливал коленом на шею; его противник был обезоружен не столько в прямом, сколько в переносном смысле, у него не было ни единого шанса. — Ты оставил на мне клеймо позора, но я великодушен и позволю тебе остаться подле меня.
Повсюду были крики, гам, существа носили воду, тушили пожар и в свете огня маска Керифа внушала страх, ужас зарождающийся в центре нутра и распространяющийся по телу; Иосиф зарыдал от беспомощности, хлюпая поломанным носом.
— В наказание за провинность, ты будешь приговорён к суду за то что совершил, за страдания жителей Генбурга. Каждое существо, каждый демон будет кидать в тебя камнями, осыпать оскорблениями и желать скорейшей кончины. Не это ли хорошее наказание для плохого раба?
Он долго мутузил Иосифа и закончив, навис над израненным телом, измученной душой. Слова демона были пропитаны ядом, слышать их было невыносимо. А он всё наседал:
— Ты — ничтожество, отброс, жалкий кусок дерьма. Твоя участь подчинятся как и подобает рабу! Взгляни туда, посмотри на них — демон схватил vir за волосы, поднял голову; кровавая пелена застилала взор Иосифа, но он видел виновников торжества, чья заслуга отныне на его совести — Они будут повешены завтра на рассвете. Ты сделал много плохих вещей Иосиф, право, вся твоя жизнь — одна дурная история. Так будь же благодетелем, и воспользовавшись моим даром, спаси невинные души, помоги провинившимся товарищам.
До homo стали доходить слова демона, он стал связывать события, пусть и с трудом. Пожар. Иосифа и Соня. Вина. Вина теперь на нём, а те двое ни в чём не повинны, ничего не знают и знать не могут. Он должен это сказать, должен спасти их от гнева толпы. И он шептал, шептал о своей вине, но глас рассудка сжимал связки, мешал произнести слова. Иосиф не понял в какой момент демон покинул его, кажется стало легче дышать, а пожар тем временем медленно, но верно тушили. Мужчина поднялся на ноги, далеко не с первой попытки и поплёлся вперёд, туда где кольцом собралась толпа существ; голос его раздался над их головами:
— Я виновен! Это был я! Горе мне, горе, но это был я! Я был это! Я!
Десятки очей вцепились в него, а следом пришла тьма; удары сыпались отовсюду. Люд требовал расплаты. А где-то за толпой рукопожатиями обменивались Кериф и Марко…
***
Когда некто задевает тебя плечом, ты злишься; порою нам наступают на пятки аль на ногу, это так же разжигает огонёк ненависти в нашем сердце; бывает дождь начинается в самый неподходящий момент, и тогда злость берёт верх над радостями жизни. Но то, что испытывала Крузана в этот момент, трудно передать словами. Она была в ярости, готовая выхватить меч и поставить стражников на их законное место. Женщина преследовала их, а те десятком вели Соню и Бенджамина в неизведанное доселе место.
Они прибыли в некое подобие сарая, куда и кинули виновников торжества, заперев дверь крепким засовом. Стража встала по струнке, возложив ладони на навершие мечей, булав, молотов и были готовы применить их для успокоения разгорячившейся авантюристки, за чьей спиной стоял отряд учеников, все кроме пропавшего Иосифа. Она кричала, брызгая слюнями; глаза её пылали страшным огнём, сжигающим не деревню, но прожигающим душу.
— Немедля отпустите их, иначе я вам гуськи по-отрубаю, да палкой по горбам надаю! — Возмущалась Крузана, ей было всё равно виновны ли её ученики; она снова почувствовала тот самый укол самолюбия, который испытала когда король отказался посвящать Иосифа, ссылаясь на уже известные читателю причины.
— Пусть настанет тишина — сказал господин Марко и воздух, накалившийся от негодования женщины, будто бы замер; с собой он принёс спокойствие. — Я не буду перекрикивать кого бы то ни было.
— Это беспредел! — вторила возмущением Ина
— Свободу героям Эверсета! — требовал Клаус; Бэм кивал.
Один лишь Ричи молчал, глаза его по-хитрому щурились, глядя на замок. Крузана была подобием огня, до которого дотрагивается, себе дороже. Женщина говорила громко — она кричала; жестикулировала руками, посылая проклятья на головы всех стражников, кто посмел тронуть её дорогих учеников. Но её пыл остыл, стоило появится Марко; взгляд его был холодный, он будто бы был палачом, что вынесет приговор сидящим в здании. Когда все замолчали, он сказал:
— Все вы слышали, настоящего виновника поймали и казнят на рассвете. Ваши ученики Крузана, были приведены сюда для их же безопасности — губы vir расплылись в хитрой улыбке — Теперь, если вы не против, мы обсудим детали предстоящего задания.
***
Глядя на это ничтожное создание сидящее в углу, трясущиеся, с заплаканными глазами и коллекцией гематом, синяков и кровоподтёков, можно сказать, что Господь создал его для страданий. Что ж, мы остановим рассказ, чтобы уделить внимания герою спасшему Бенджамин и Соню от незавидной участи. В тот час, пока Крузана ругалась со стражами, чтобы вышеупомянутых персон отпустили, Иосиф просиживал заключение в темнице, находящейся под длинным домом барона. Место то было тёмной комнатой, напоминающей погреб; света не было, единственная дверь прочно заперта; надежда покинула это существо, следует заметить уже давно.
Он сидел там, а мыслей у него не было, потому мы берёмся рассуждать за Иосифа обо всём случившемся. Никогда герой наших строк не сделал ничего дурного. Ну может быть разбил пару окон, опрокинул несколько столов да пощупал прелести замужних дам. Да только за это разве избивают до полусмерти, следом грозясь казнить? Навряд ли. Каждая верующая душа возразила бы: «Да он же виновен, вы только поглядите на него!»
И правда, давайте поглядим на события минувших дней. Иосиф был обычным мужчиной из семьи живущей в достатке. Он любил проводить время празднично и зачастую устраивал дебоши в родном городе, что в столице Кельтроно. И всё бы ничего, но как-то раз судьба свела его с Керифом, который подвернулся на его пути, в момент сложного выбора между свободой и взятием замуж невесты с большим приданым. Герой решил рискнуть и заключил контракт с демоном Да только разве это делает из него существо пропащее, пятная душу в нестираемой саже? Пожалуй нет.
Далее он жил под гнётом Керифа и освободился со взмахом клинка Бенджамина. Случилось это год назад и об этом, как помнит читатель, судачил весь Лутергог. Да, мужчина прошёл «крещение сталью» авантюристов используя демонический перстень, сумел внедриться в отряд Крузаны для дел гадких, сказанных устами нечестивыми. Но это в прошлом, то дело минувшее, поросшее былью.
И вот Иосиф снова страдает, душа его несчастна. Он вспоминает товарищей с теплотой, ведь это те, кто был рядом с ним в самые трудные периоды его жизни. Вскоре мужчине стукнет четвёртый десяток и ему больше нет нужды строить иллюзии о светлом будущем. Он решил что возьмёт чужие грехи, чтобы искупить собственные. Да будет так, сказал бы Господ; презабавно — посмеялась бы Владычица Нижнего мира; тому не бывать, коль на свете есть справедливость — вот наши слова!
***
Крузана глядела на господина Марко, как на предателя, будто тот был демоном взобравшимся на небеса. В одночасье женщина подумала, что, таким как он в рядах авантюристов нет места. Ведь — вы поглядите! — да он ведь торговец, обыкновенный купец, что торгует чужими жизнями. Непростительно!
Всё внутри наставницы кипело, но глас рассудка остудил пыл и придал решимости; она понимала, что предстоящий диалог будет не из простых. Однако мысль, что Бенджамина и Соню отпустят, раз виновника нашли, придавал ей уверенность в своей правоте. Она заплатит за разрушения, а после они покинут это богом забытое место! Вместе с Марко они прошли в длинный дом барона, а после зашли в уже знакомый зал, где сидели всё те же личности, отсутствовала разве что жена Витае.
Однако тесть барона разрушил грёзы женщины, заявлением о том, что её ученик, некто Иосиф из Кельтроно был задержан и признан виновным в поджоге. Оправдания какие бы то ни было не принималась. Крузана тут же поглядела на товарища, тот отрицательно покачал головой, а после заговорил и голос его был самым что ни на есть гнусным. То был голос подлеца.
— Уверен господин барон простит нам этот казус, если мы решим его проблемы. Напомню его слова…
— Нет уж, это слишком. — сказал заместитель барона, перебив corvus.
— Конечно, конечно, как и было оговорено! — отвечал Витае.
Господин Марко притворно улыбнулся женщине, а та сидела с широко распахнутыми глазами, не веря собственным ушам, не слышал голосов вокруг. Её будто бы ударила молния, точно ледяной водой окатили. Казалось это место проклято, и дурость это окутывает её тело, тяжёлым одеялом проблем, ложась на плечи. Она хотела запротестовать, но понимая всю ничтожность перед ситуацией, обессилена качала головой.
В этом зале собрались четверо: хищник, жертва обстоятельств, виновник своей глупости и глава города. Не каждый был тем кем, казался, но каждый примерял указанные роли, в зависимости от ситуации. Крузана направила глаза на барона, поднялась со стула; в свете свечей стан её был велик, очи пылали решимостью.
— Я согласна на ваши условия, но ученика вы тронуть не посмеете!
Вмешался Марко, чья тактичность и дипломатия помогли сгладить острые углы; его голосу внемли присутствующие. Решили следующее: Иосиф будет находиться под стражей ровно до тех пор, пока отряд авантюристов не вернётся с искомым предметом; в случае если этот предмет не будет доставлен, виновника ожидает наказания, и мы можем представить, какой гнев будет излит на нём — простом смертном с покалеченной душою. Слова были сказаны, решения приняты. Настало время действий.
***
Возмущения наставницы передалось ученикам; она была костром, а они хворостом. Говорили многое, нарекая стражей словами вульгарными и пылая решимостью спасти Иосифа. Бенджамин и Соня вернувшись из-под стражи, разделяли мнения большинства, но как было заведено, существует так же меньшинство, в данном случае это была Крузана. Они сидели в опустевшей таверне; еда была холодной, мёд приторным.
Женщина с тоской и грустью говорили о невозможности реализации столь смелых замыслов. Когда выходец из дюн стал приводить книжные примеры героев спасавших товарищей, наставница накричала на него, заткнув всех разом. И даже слова Ричи, про замок и его навыки вскрытия, были не более чем сквозняком. Ина не выдержала первой, воскликнув:
— Да разве можно так, бросать на произвол судьбы товарища? Пусть он лишь простой оруженосец, но сколько времени он разделял с нами радости и беды, печали и победы. Нельзя так поступать с тем, кто жизнь готов положить за головы своих напарников, тех non habens cerebro, которые учудили этот пожар! Я против! Ты можешь кричать на меня, так кричи! Срывай свой гнев на той, кто в сёстры тебе годится; закрывай рты молодняку, угрожай плетью юнцам, но меня затыкать не смей!
— Закончила? — спросила остывшая Крузана; костёр её гнева потух, но воспылало пламя мести.
— Да!
— Тогда обработай рану Бенджамину и пригляди за тем, что у каждого в походном мешке оказался медицинский набор. — женщина, замолчав, сделала несколько шагов к двери, но не дойдя до порога, обернулась и добавила: — Мы выступаем с первыми лучами солнца.
Так и начинаются приключения. О, дорогой читатель, я смею утверждать, что никто и никогда не ищет косы на свою шею; ни один страдалец не просит проклятья на свою голову, даже поэты, а они как известно народ меланхоличный. Это происходит внезапно, случается по стечению обстоятельств. И вот, ты сам того не осознавая попадаешь в ураган события, от тебя не зависящих, но неизменно требующих твоего присутствия. Так начинаются приключения, что рано или поздно напишут в летописях того времени, сделают примером для рыцарей и восхвалят во множественных романах. Ведь правда: герои рискуют своими жизнями ради спасения товарища! Не прекрасная ли это тема для пьесы, а может быть пера художника, что обязательно должен присутствовать в час их триумфа. Но этот час наступит ещё не скоро. Пришло время выдвигаться в дорогу. Так пустим же лошадей галопом, скажем им чтобы не жалели сил и неслись по страницам книги, вместе со знакомыми нам персонажами, по событиям диким, страшным, но тем захватывающим. Скажем этой лошади, имя коей приключения: гони! Гони же скорее, да не останавливайся!
С восходом солнца, отряд Крузаны и господин Марко со своей свитой, покинули ворота Генбурга. В спины им смотрел Жуль…