Не было никаких ощущений. Ни собственного тела, ни окружающего мира, словно всё исчезло. Остались только мысли. Тревожные, непонятные, словно чужие, пришедшие извне. Их даже от собственных отделить было сложно. Сложно было найти среди них себя.
«Я? Какое я? Я — это кто? Что из этого я? Или я — всё это? Что это?»
Потом появилось зрение. Пустота разделилась на контуры стен, пола и потолка. Контуры обрастали линиями, формами; формы заливались красками, становились всё более реалистичными. В образовавшемся видимом мире можно было узнать один из замковых коридоров, который начал наполняться человеческими силуэтами. Силуэты спешили, суетились, постоянно сменяли друг друга.
Вместе с ними появился слух. Коридор наполнился шагами, голосами, шорохами ткани. Их было слишком много, смешиваясь с мыслями, они образовывали жуткую какофонию, которая усиливалась до тех пор, пока не достигла своего пика. Взрыв. Тишина. Мир застыл, замолк, а вместе с этим от него, наконец, отделилось собственное «я». Сформировалось, обособилось, осозналось. Очертились контуры тела. Куда менее реального, чем мир. Эфемерного, условного, здесь неуместного. И мир ожил. Теперь уже в своей привычной скорости. Не давивший на сознание переизбытком информации.
Камилла посмотрела на себя. Она была почти прозрачной, то и дело и вовсе пропадавшей, в том же виде, в каком помнила себя во время побега. Даже кольцо на пальце осталось, только вот камень на нём теперь мерно пульсировал красным, слегка светясь. Не понимая, что происходит она пришла к самому разумному выводу: всё это просто сон. А раз так, то стоило просто подождать его окончания. Сон ведь не может быть вечным, правда? Только не у неё. Ей предначертан другой конец.
Не видя смысла стоять на месте, Ками пошла вперёд, постоянно присматриваясь к тем, кто встречался по пути. Тут были и женщины, и мужчины, хотя первых встречалось куда больше, о которых точно можно было сказать одно: все они маги. Настоящие маги, не хранители.
«…спасала не только ведьм, но и остальных магов во времена Великой охоты…» — всплыли в памяти слова, сказанные Мейлиром в башне.
Не было сомнений в том, что этот коридор располагался именно в замке — при желании даже можно было припомнить, в какой именно его части, а если совместить этот факт со словами, то стоило предположить, что Камилла видела сейчас то время, о котором говорил хранитель. Однако ведь её воображение не могло нарисовать столь реалистичной картины, да и не свойственны снам те странности, которые она испытывала вначале.
«Может, я погрузилась в воспоминания замка? Странно, конечно, но нигде не говорилось, что это невозможно».
Все услышанные разговоры были связаны в основном с церковью и охотой, а также с недавно попавшими в замок магами, жизнь в которых едва теплилась, и за которых сейчас боролось сразу пять целителей. Было похоже, что охотники стали гораздо агрессивнее, а ещё начали подозревать, куда держали путь многие маги, чтобы укрыться от них.
Среди всех фигур внимание привлекла одна — уже знакомая. Женщина с длинными лавандовыми волосами и золотым обручем на голове. Она двигалась плавно и быстро, словно никого не замечала, но её замечали все и склоняли голову в знак уважения. Камилла поспешила вслед за Изольдой. Она вышла на улицу и подошла к группе магов, что совещались около фонтана, те, заметив королеву, поклонились, а после от них отделилась женщина, в аккуратно уложенных волосах которой уже проглядывалась седина.
— Как обстоят дела с лесом? — поинтересовалась королева.
— Мы добавили в плетение новых чар, но… — женщина замялась и растерянно обернулась к остальным. Изольда слегка склонила голову к плечу и приподняла одну бровь, намекнув, что ждёт продолжения. — В них до сих пор есть лазейка, убрать которую мы не можем, если только не хотим лишить шанса тех, кто только на пути к замку. Если мы сделаем лес непроходимым для охотников, наши собратья также не доберутся сюда. Пытаясь это изменить, мы можем нарушить тридцать восьмой магический закон.
Последние слова не сказали Камилле ровным счётом ничего, но вот по королеве было видно, что ей никаких дополнительных разъяснений не требовалось. Устремив взгляд вдаль, она, похоже, задумалась. Только сейчас Ками обратила внимание на цвет глаз нынешней хозяйки замка. Бирюзовый. Такой чистый и яркий, что невозможно было не залюбоваться, не позавидовать. Её собственная серость не шла с ним ни в какое сравнение. С этой женщиной вообще было трудно сравниться, её впору было называть Королевой с большой буквы. Перед ней следовало преклоняться, а не желать убить.
— Я поняла, — ответила, наконец, Изольда, снова посмотрев на женщину. — Тогда переходим ко второму плану — время начать опутывать сетью замок. Мы должны создать для них столько помех, насколько хватит наших сил и умений. Если однажды охотники прорвутся сюда — они не уйдут.
Маги кивнули, давая знать, что поняли желания и требования королевы. Она пожелала им удачи и снова поспешила, на этот раз в замок. Камилла хотела снова последовать за Изольдой, но стоило переступить порог, и мир резко изменился. В вестибюле стало безлюдно, а середина лета на улице резко сменилась зимой. Появилось ощущение заброшенности. Наверное, причиной тому были тишина, невозможная для такого населённого места, и отсутствие любых следов на снегу, хотя последнее можно было списать на метель.
Сквозь завывания ветра Ками разобрала скрип и выглянула на улицу. Несмотря на лёгкую одежду, в таком виде она не ощущала холода. Ко входу, еле продираясь через сугробы, спешила женщина в чёрном плаще, которая прижимала к груди перепачканный кровью свёрток. Ветер нещадно трепал тёмные волосы и всё сильнее стремился распахнуть порванный плащ, который и без того держался на одном честном слове. Незнакомка ворвалась в замок и упала на колени, тяжело дыша, отодвинула свёрток от груди и всмотрелась. Ребёнок в нём был мёртв. Женщина вскрикнула в отчаянии и сжалась, сотрясаясь от рыданий. Камилла в страхе отшатнулась и побежала к одной из лестниц, не осознавая, что делает, но желая оказаться как можно дальше от входа. Кольцо на пальце стало пульсировать сильнее, ярче, но Ками не обратила на это внимания.
Странным образом она оказалась в подвале. Скорее всего, причина снова была в изменениях мира, ведь бежать до него было не так близко.
Камилла недолго бродила по подвалу, прежде чем наткнулась на приоткрытую дверь, из-за которой виднелся свет и доносились голоса. Ками зашла в комнату, она была небольшой, освещённой лишь парой светящихся сфер, а из мебели удалось заметить лишь тёмный стол с открытой книгой на нём, стул и несколько шкафов. Возле одного из шкафов стоял мужчина, лицом чем-то напоминавший Эрланна, только седой, с голубым рогом, осунувшийся и очень-очень уставший.
«Другой Мастер», — догадалась Камилла, потому что это просто не мог быть кто-то другой. Потому что это было бы неправильно, нелогично.
В нескольких шагах от мастера стояла девушка. Тоже полупрозрачная, но всё же казавшаяся реальнее Камиллы, довольно хрупкая на вид и с короткими волосами. Девушка выглядела неместной, но только её Мастер и видел, и слышал.
— Жаль только, что своим преемникам я смогу оставить только лишь проклятье… — сказал он с заметным сожалением.
— Проклятье? — переспросила с недоумением незнакомка. Это ещё раз доказывало, что к их истории она отношения не имела.
— Да. Всю жизнь я должен был пробыть в этом месте. Управлять им, — Мастер провёл пальцем по корешкам книг, — но вместо этого странствовал. Точнее убегал от судьбы. И в итоге только испортил всё. Знал, что если вернусь сюда, то скоро умру. А тем, кто будет после меня, точно не скрыться. И, я чувствую, их проклятье будет хуже моего.
— Откуда вы это знаете? — девушка тоже подошла к шкафу и присмотрелась к книгам.
— Не знаю. Знание само пришло ко мне. Как и то, кем я должен был быть. Мне этого никто не говорил. Как и то, что я первый из Управляющих.
— Много же вас таких, знающих что-то из ниоткуда.
— На самом деле, не настолько. Куда меньше, чем вас. — Мужчина развернулся и посмотрел на стол. — Артефакт. Возьми его. Мне он больше не будет нужен. А ты вряд ли иначе сможешь вернуться.
— Но зачем тогда было говорить мне прийти вновь?
— Просто захотелось ещё раз повидаться с кем-то не из этого места, — он пожал плечами.
Девушка подошла к столу и забрала лежавшую на нём металлическую пластинку в форме ромба, после чего убрала её в карман. Мастер молча следил за её действиями, как вдруг пошатнулся и схватился за полку, чтобы не упасть. Лицо его исказилось, и, кажется, даже тени под глазами стали темнее. Камилла рефлекторно дёрнулась в его сторону, а потом вспомнила, что всё равно не способна взаимодействовать с этим миром. Но незнакомка тоже отреагировала на произошедшее. Она подбежала к нему и еле успела подхватить — Мастер чуть не свалился на пол. Девушка села на колени, придерживая мужчину. Тот тяжело дышал, глаза его были закрыты, а брови сведены к переносице.
— Что с вами? — растерянно спросила она.
Однако ответа не последовало. Только слабая вымученная улыбка, совершенно неуместная в этой ситуации. Незнакомка устроила голову Управляющего у себя на коленях, тот вдруг взял её за руку. Девушка осторожно накрыла ладонью слегка подрагивавшие пальцы.
— Просто… Время заканчивается… — шёпот был еле слышен.
Видно, что слова давались Мастеру с большим трудом, но он всё равно смог снова улыбнуться. Девушка вздохнула и приложила пальцы к его губам, другой рукой всё ещё держа за руку, и растерянно пробормотала:
— Не надо. Не говорите ничего. Не заставляйте себя улыбаться.
Мастер слегка помотал головой и убрал её руку.
— Если… Я не могу оставить… Ничего хорошего после себя. То я хотел бы… Хотя бы умереть… С улыбкой.
— Глупо…
— Конечно. Как и… Всё.
— Ложь.
— Да. Вся эта жизнь. Была ложной… Я даже не помню, кто я. На самом деле. — Мастер рассмеялся. Тихо, коротко, горько и болезненно.
— Ужасно.
— Но я рад… Я хотя бы не умираю. В одиночестве…
Камилла чувствовала себя так, словно вот-вот расплачется, однако в этом облике у неё не могло быть слёз. Но ведь и дыхания у неё не было, а горло всё равно сжимали спазмы. Она понимала, что это тот самый первый Мастер, что из-за его странствий обречена умереть, знала, что до её времени он сам уже много раз умер и переродился, но всё равно не могла спокойно смотреть на происходящее. На месте этого Мастера она почему-то видела Эрланна, который, если ничего не изменить, тоже в итоге останется один. И один предстанет перед лицом смерти.
— Рог… Забери его потом, — хрипло прошептал Управляющий и замолчал, вздрогнув. С губ сорвался тихий стон, от которого внутри всё сжалось — столько в нём было муки, но мужчина снова улыбнулся.
Камилла видела, как дрожал Мастер, то и дело невольно сжимая руку незнакомки. Совсем слабо, но будто таким образом хватаясь за жизнь. Иногда лицо искажалось от боли, и вдруг он тихо вскрикнул и застонал. Голубой рог упал на пол. Просто отвалился. В тот же момент волосы из седых стали просто светлыми, а черты лица немного изменились. Мужчина приоткрыл глаза. Не золотистые, а просто карие. Он выглядел умиротворённым и, улыбнувшись в последний раз, что-то прошептал одними губами (кажется, это было «вспомнил»), а после закрыл глаза уже навсегда, издав последний вздох. Облегчённый.
Покрасневшими от слёз глазами девушка посмотрела на Мастера и поцеловала в лоб, шепча молитву, после чего подняла с пола рог. В комнату тихо зашла Ингрид, Камилла сразу узнала её, стоило только заметить болотного цвета волосы. Она подошла к столу, глянула на книгу и закрыла её, сказав что-то настолько невнятно, что разобрать удалось лишь два слова: «тринадцать поколений».
— Писатель умер, не закончив повесть. Что ж, и такое бывает, — ведьма обернулась и бросила на незнакомку равнодушный взгляд. — Дитя, тебе пора уходить. Надеюсь, ты знаешь, как это сделать?
Девушка лишь кивнула в ответ. Осторожно убрав с колен голову, она встала, прижимая к груди рог, достала из кармана пластинку и сделала разрез в пространстве, через который и покинула подвал. Ингрид проводила её взглядом и обратила внимание на то место, где всё это время стояла Камилла, присмотрелась к левой руке, на которой светилось кольцо, и усмехнулась. Подошла ближе — теперь их разделял только шаг.
— Тебе тоже тут больше нечего делать, любопытное дитя, зашедшее в воспоминания. Иди к своему Мастеру, пока он ещё жив. Пока ты ещё жива. У тебя осталось… — Ингрид снова глянула на кольцо, хмыкнула. — Две недели. Не более.
Ведьма протянула вперёд руку и провела ногтем по лбу ошарашенной Камиллы. Её тряхнуло, мир пошёл рябью, изменяясь. Стены расширились, на них появились окна, пространство наполнилось мебелью. Стало светлее. Камилла узнала в этом помещении гостиную, которая располагалась рядом с жилыми комнатами. Но делать здесь было нечего. Она вышла в коридор, с одной стороны знакомый, а с другой — не такой, как в её времени, непривычный. На стенах были те же ковры, но без рисунков, на подоконниках отсутствовали цветы. Вроде, мелочи, но зато они прибавляли уюта.
Камилла шла медленно, всё ещё пребывая под впечатлением от услышанного. Две недели. Вроде бы странно просто взять и поверить этим словам, ведь откуда ведьме из прошлого знать о том, что ждёт жертву настоящего? Но отнестись к услышанному спокойно всё равно не получалось.
Сама того не заметив, она оказалась около библиотеки. На стенах возле неё ещё не было портретов. Непривычно. Хотя портреты мертвецов и пугали, но они стали уже настолько естественной деталью, что теперь неуютно становилось без них. Словно кто-то решил стереть память о прошлом, стереть следы страданий предыдущих поколений.
Тишину нарушил топот. Повернувшись к лестнице, Камилла увидела влетевшего в коридор парня. Растрёпанный, перепуганный, с глубокой раной на правой руке, он испуганно заозирался, не зная, куда деться. В следующий момент хранителя — а это точно был один из них — с силой впечатало в стену. Он отшатнулся, обернулся, из разбитого носа текла кровь, капая с подбородка на порванную рубаху. Ками отчётливо понимала, что будь у хранителя возможность, он бы снова обратился в бегство, но парень застыл статуей, которой больше всего подошло бы одно название: «Отчаяние».
В следующее мгновение в коридоре появилась ведьма. Она не торопились, не проявляла агрессии, ненависти или жажды убийства. Она вообще ничего не проявляла. Холодность и отрешённость — вот и всё, что можно было прочесть на лице ведьмы.
Ингрид вплотную подошла к хранителю, провела рукой по волосам, словно мать, желавшая приласкать ребёнка, нервно сглотнула, прикрыв на мгновение глаз и позволив на миг промелькнуть на лице сожалению. У Камиллы появилось странное чувство, словно сознание не желало принимать то, что видит. Образ ведьмы в этот момент не вписывался в то, что о ней представляли. Она не была похожа на ту, что получала бы удовольствие от убийств, а ведь именно такую картину рисовала известная всем им история. Правда (если это действительно были воспоминания замка, а не сон) не соответствовала ожиданиям. Но только отчасти.
Стоило только Камилле подумать о том, что они ошибались, как ведьма, одну руку всё ещё держа на голове хранителя, другой пробила ему грудь. Там, где располагалось сердце. Хранитель сдавленно захрипел, согнулся пополам, ещё сильнее пачкая кровью ковёр. Из глаз его брызнули слёзы, но ведьма не обращала на это никакого внимания. Она, не торопясь, шевелила рукой, словно искала что-то в груди несчастного.
«Осколок!» — осознала Камилла, вспомнив, что те у хранителей являлись частью сердца.
Ками сама поразилась ясности своих мыслей. Будь она сейчас в реальном теле, точно бы тряслась от ужаса, борясь с желанием опустошить желудок. Сейчас тоже было страшно, а ещё очень противно, но этот страх удавалось контролировать.
Вскоре ведьма кивнула, замерла на мгновение, а после резко выдернула руку из чужой груди. Тонкие окровавленные пальцы цепко сжимали осколок с налипшими на него кусками плоти. В этот же момент тело хранителя исчезло, став новым портретом на стене, послышался бой часов. Ингрид обессиленно опустилась на пол и заплакала, судорожно стирая с лица слёзы и размазывая по нему кровь. Когда от этих действий чёлка сдвинулась в сторону, Ками заметила пустую глазницу. Ведьма в самом деле была одноглазой.
«Так что же она чувствует на самом деле?» — успела спросить себя Камилла, прежде чем мир подвергся очередным изменениям.
Эту комнату узнать удалось не сразу, но как только на глаза попался стол, за которым сидела кудрявая девушка с ярким цветком в волосах, всё встало на свои места. Это была Боргхилль. Рассматривая карты, она делала пометки в записной книжке.
Дверь в комнату открылась. Судя по человеческому облику вошедшей, это была вторая жертва. Она подошла к столу и положила на него небольшую дощечку — точь-в-точь такую, какая потом выпала из часов.
— Если уж ты действительно хочешь оставить послание грядущим поколениям, — сказала она, присаживаясь на край стола, — то лучше уж выжги. Чернила выцвести могу.
— Ну… — Боргхилль подняла голову и приложила к губам кончик пера. — Тогда мне нужна твоя волшебная спица. Иначе как я это проверну?
Неизвестная вынула одну из спиц, что держали пучок, и положила рядом с дощечкой.
— Была бы проблема, — пожала она плечами, после чего соскочила на пол и ушла.
Боргхилль недовольно пробурчала под нос, что снова ей всё самой делать приходится, но всё же начала выводить на дереве послание, периодически негодуя на лезшие в лицо волосы.
В этот раз Камилла даже шагу сделать не успела, прежде чем очутилась в новом воспоминании. Ингрид сидела, привалившись спиной к стене, и прижимала к себе Боргхилль. Та была спокойна, либо же настолько слаба, что не могла выказывать какого-либо сопротивления. Но если заметить, что губы её затрагивала слабая улыбка, то второе предположение сразу ставилось под сомнение. Ингрид же была очень печальна. Кажется, она боролась с собой, кажется, никак не могла решиться, то сжимая, а то отпуская руку жертвы, на среднем пальце которой поблескивало кольцо.
— Не стоит сомневаться, — шепнула Боргхилль, приоткрыв глаза. — В моей истории уже поставлена точка. Не надо превращать её в многоточие — это больно.
Ведьма вздохнула и сняла кольцо.
Камилле показалось, что она ослепла, потому что всё резко сменилось абсолютной тьмой. И оглохла, потому что во тьме не было никаких звуков. Потом к ней вернулось ощущение тела, но как-то очень странно, неполно, потому что настоящее тело должно быть сейчас слабым и больным.
Она стояла. Было прохладно, а под ногами что-то мокрое, противно тёплое и не менее противно хлюпавшее. От ударившего в нос запаха скрутило желудок, и Камилла согнулась, с трудом сдерживая рвотные позывы. Это был запах крови. Пульсация кольца превратилась в ровный красный свет, который еле-еле разгонял темноту. Ками попыталась осмотреться. Это место не было похоже на часть воспоминаний, а вот на сон — вполне. Точнее на кошмар.
Нечто мягкое и тёплое с мокрым шлепком упало ей на голову. Камилла дёрнулась и истерично взвизгнула, когда по левой стороне лица сполз кусок мяса, плюхнувшийся в кровавую речку под ногами. По телу прошла нервная дрожь, а из горла вырвался смешок. Тоже нервный. Одной рукой Ками обхватила себя, а вторую — с кольцом — протянула вперёд, чтобы видеть дорогу. Стоять на месте, как и смотреть наверх, не хотелось.
Иногда под ноги вместо каменной плитки попадало что-то упругое. Камилла каждый раз вздрагивала, чувствуя, как по телу пробегают мурашки, и ускорялась, намеренно не опуская взгляда. Она вообще-то слабонервной себя не считала, думала, что спокойно может перенести всё, кроме крыс, слизней и магии Эгиля. Практика расставила всё на места.
Услышав встречные шлепки, Камилла настороженно замерла, всматриваясь в мрак. Через несколько секунд в освещаемой кольцом зоне появился человек, а вот душа, кажется, пожелала в срочном порядке покинуть тело от представшего перед Ками зрелища.
Половина головы была снесена, а на оставшейся части лица отсутствовала кожа. Вместо рук — почти начисто обглоданные кости. Кишечник вываливался из разорванного живота и тянулся следом, путаясь под ногами, на которых не хватало внушительных кусков плоти. Появился запах гнили. Вдруг у мертвеца выпал желудок, издав на прощание мирное «буль».
Больше рассматривать не было ни сил, ни желания. Резко развернувшись, Камилла устремилась в противоположную от мертвеца сторону. Долго ли она бежала — сказать не получалось, потому что страх смазал ощущение времени, а усталости в этом кошмаре не ощущалось. Остановилась Камилла только когда поскользнулась на склизкой плитке и упала, ощутимо ударившись коленками и ладонями. Крови на влажном полу было меньше: не речка, а только лужи. Судя по отсутствию звуков, за Ками не гнались, что позволило перевести дух и попытаться выровнять дыхание.
Она осторожно поднялась на ноги и, держась за стену, продолжила двигаться вперёд. Потому что только это и оставалось. Толстые липкие нити задевали Камиллу по голове и плечам, заставляя упереть взгляд в пол. Интерес, что же это, заметно проигрывал страху узреть очередной ужас.
Игнорировать удавалось ровно до тех пор, пока по лицу не ударила чья-то пятка. Камилла присмотрелась к ноге и увидела, что ступню проткнули три шипа, на голени были вырезаны узоры. Взгляд против воли заскользил выше. Под потолком висело мёртвое тело с неестественно вывернутыми конечностями, из которых торчали самые разные металлические предметы, лицо было сожжено, а волосы местами выдраны. Вместе с кожей. Отвисшая нижняя челюсть держалась на одном только честном слове, готовая в любой момент свалиться на Камиллу. Та благоразумно поспешила миновать очередное тело, теперь уже окончательно решив наверх не смотреть.
Постепенно коридор начал расширяться, появлялись развилки, стало немного светлее за счёт магических факелов на стенах. Светили они слабо, но всё же заметно лучше кольца. Эти коридоры снова напомнили о замке в его нежилых частях.
Впереди, спиной к Камилле, кто-то сидел на полу. Кто-то целый и, похоже, живой. Склонивший голову и тихо-тихо говоривший. Оказавшись ближе, Ками узнала в этом ком-то Эрланна. Без рогов, в человеческом своём облике. Выражение лица у него было как в тот день, когда стало известно, что проклятье не снять, не собрав сферу. Причину этого состояния узнать удалось быстро — стоило только посмотреть вниз. На коленях у Эрланна лежал труп с вырванными ногами и кровавым месивом вместо правой руки, в искажённых чертах которого Камилла узнала себя. И вот тут ноги перестали её держать. Ками осела возле Эрла, но тот никак на это не отреагировал.
Прислушавшись, из всего бормотания она смогла вычленить только несколько раз повторённое «не спас». Если честно, Камилле сейчас не было дела, что именно говорил Эрланн, ибо вряд ли это было что-либо осмысленное. Куда важнее ей казалось вернуть его во вменяемое состояние, а ещё доказать, что она жива, а то тело — это лишь порождение больного воображения.
— Эй! — позвала она, встав рядом на колени и помахав перед глазами рукой. — Эй, Эрл, посмотри сюда. Я здесь. Я жива. — Камилла схватила Эрланна за плечо и тряхнула. Голова его дёрнулась, но реакции всё ещё не наблюдалось. — Да что с тобой?! Это же просто сон!
Удерживая Эрла за плечи, Ками развернула его лицом к себе и встретилась с остекленевшим взглядом. Такой же был у убитого хранителя до того, как его тело исчезло.
Из глубины коридора послышались грохот, скрежет и звук от ударявшегося о камни металла. Звук приближался. Камилла крепче сжала пальцы, чувствуя подступавшую панику. В силу своего печального опыта, она даже представлять не хотела, что могло стать источником этого звука, нечего и говорить о встрече с ним. Вскочив на ноги, Ками спихнула труп на пол и попыталась заставить Эрланна подняться. Пускай. Пускай он и дальше пребывает в состоянии полной отрешённости, лишь бы не оставался на месте. Потому что сама Камилла разрывалась между желанием убежать и осознанием того, что не может оставить Эрла тут.
Рядом обвалился кусок стены. В поднявшемся облаке каменной пыли появилась длинная когтистая лапа. За неё ещё одна. Две… Шестилапый монстр, с трёх взрослых человек величиной, гремя остатками цепей, остановился и втянул носом воздух. На лысой голове с каменными наростами не было глаз, зато присутствовало сразу три рта; два из них дожёвывали прошлую добычу, а третий был приоткрыт, капая вязкой слюной и обнажая четыре ряда острых неровных зубов. От чудища пасло так, что желудок снова скрутило, а во рту появился тухлый привкус.
Жалобно заскулив, Камилла дёрнула Эрла с такой силой, что ему просто пришлось встать. Вцепившись в руку, она потащила его прочь от монстра, стараясь не оглядываться. На счастье, тот заинтересовался мёртвой копией Камиллы, видимо решив, что нечего еде пропадать, а новую порцию всегда нагнать успеет.
Порция, в свою очередь, таковой становиться не желала, по крайней мере, женская её половина. Тащить Эрланна за собой было трудно — он периодически замедлялся, к нормальной скорости возвращаясь только после сильного рывка за руку, но упорства в Камилле было достаточно, особенно, в чём удалось не раз убедиться за эту ночь, когда требовалось от кого-то убегать. Однако, как оказалось, у сил её всё же был лимит. Ноги начали заплетаться. Запнувшись в очередной раз, Ками почти упала, но была подхвачена Эрланном. Заметно ошарашенным, но зато ожившим.
— Что… Но ты ведь… — начал бормотать он, неверяще уставившись на Камиллу и всё ещё прижимая её к себе.
— Да не умерла я! И вообще, это просто сон, а ты только-только в себя пришёл и меня заметил, — голос Камиллы срывался, так выдавали себя изрядно потрёпанные нервы.
— Но я же видел, как ты… Как тебя разрывали. И как…
— Хватит, — резко перебила она Эрла, зажав ему рот рукой. — Не продолжай. Я не хочу ничего подобного слышать. Меня уже достали мертвецы, ошмётки тел и литры крови. Всё, чего я сейчас хочу, так чтобы этот кошмар закончился. И лучше до того, как меня покинут рассудок и отсутствующее содержимое желудка!
Эрланн молча выслушивал тираду Камиллы, прижавшись щекой и крепко обняв. Кажется, он даже не улавливал смысла её слов, просто чувствуя невероятное облегчение из-за того, что она жива. Даже если это сон. Даже если и тот труп, и это тёплое тело на самом деле имели одинаковое право называться настоящими. Верить всё же хотелось в лучшее. Принимать за истину хотелось лучшее.
— Я так рад, что ты в порядке, — прошептал он, закрывая глаза и вслушиваясь в биение чужого сердца. Он был готов отдать что угодно, чтобы этот звук не затихал.
— Да какое в порядке! Эта ночь любого с ума сведёт. И я вся в крови. Это противно.
— Неважно. Главное — ты жива. Ками, — Эрланн слегка отстранился, приподнял голову и заглянул в серые глаза, в которых страх постепенно сменялся возмущением, — пусть это только сон, но даже здесь я не хочу тебя терять. Лучше видеть все смерти прошлого, чем одну твою. Я согласен каждую ночь находиться среди мертвецов, если среди них не будет тебя!
Теперь настала очередь Камиллы опешить. Она с удивлением смотрела на Эрла, не находя слов, а после нахмурилась. Услышанное, стоило это в полной мере осознать, ей не понравилось.
— Не надо таких жертв. Не надо постоянно переживать такое. Ты просто в реальности рядом будь. С реальной мною. У нас нет времени, чтобы играть в сомнения, сторониться друг друга и недоговаривать. Так что давай проснёмся и поговорим начистоту уже в реальности?
Эрланн усмехнулся и покачал головой, опять прижимая Камиллу к себе.
— Впервые веду со сном такие странные беседы. Даже жалко немного, что это только сон. Не волнуйся, красная луна скоро закончится, а с нею и этот кошмар. Ты даже не успеешь сосчитать до десяти.
Усмехнувшись, Ками начала мысленный отсчёт, но успела дойти только до семи, когда всё исчезло, а вместе с этим ушло в темноту и сознание.
***
Время красной луны закончилось так же неожиданно, как и началось, облегчая задачу тем хранителям, которые унимали одержимых. Сюзанна, поддерживаемая Фрейей, продолжала петь, успокаивая осколки, а Мейлир и Гленда пробуждали человеческую часть сознания, придавали ей сил вновь не поддаться хаосу. Постепенно к одержимым возвращался их привычный облик, но даже со стороны этот процесс казался мучительным.
Первым пришёл в себя Эгиль. Сидя на полу, он тяжело дышал и пытался убрать с лица сильно отросшие волосы, которые спутались и теперь мешались. На месте шипов теперь была куча мелких ран, а руки его не слушались и сильно тряслись.
Сюзанна замолчала и опустилась на пол, спиной опершись на перилла. Гленда села рядом и взяла хранительницу за руку, по Сью было видно, что она очень устала. Мейлир спешно спустился к Мейнир, которая очень медленно возвращалась к прежнему состоянию, и подхватил, не давая упасть. Из-за того, что хвост снова менялся на ноги, она не могла удержаться сама. Хранитель, бросив трость, осторожно обхватил Мейнир и, присев, усадил её к себе на колени. Хранительница обвила его шею руками и безвольно свесила голову.
Фрейя тоже сбежала вниз по лестнице. Кинув рядом с Эгилем нож, она направилась на улицу, помня об оставшейся там Камилле. Теперь главной проблемой была именно она. Бессознательное тело было вымыто, переодето и перенесено в гостиную для обследования. Мейлир провозился достаточно, и хотя по окончании не сказал ничего особенного, выражение его лица заставляло задуматься о худшем.
— Что? — прошелестела Мейнир, когда они вернулись в комнату.
— Количество жизненных сил у неё резко уменьшилось, что странно и очень плохо.
— Тогда почему?
— Почему не сказал остальным? — уточнил Мейлир, ласково проводя рукой по волосам хранительницы. Та кивнула в ответ. — Возможно, это из-за ночи. Пока что рано делать выводы, к тому же, эта ночь была слишком беспокойной. На её долю хватит тревог.