Та ночь выдалась необычной и для Дикры. Уже то, что сон пришёл сам, без песни сестры, стало удивительным. Дикра была благодарна Сюзанне за её заботу, за то, что каждый день убаюкивала, но навеянные магией сны пусты. Глупая причина для печали, когда живёшь во владениях врага, убийцы. Дикра это осознавала, но ничего поделать со своей реакцией не могла. Она была из тех, кто часто видел сны, кто любил сны, кто черпал в них вдохновение. Когда-то вдохновение имело значение, было для неё очень важно. Когда она ещё могла писать картины. Сейчас Дикра просто любила забывать о реальности в мирах, что рисовало сознание. Ярких и беззаботных мирах, словно сошедших из детских книжек.
В эту ночь Дикра снова увидела сон, но совсем непохожий на обычные сны. И потому, что он оказался очень реалистичным, и потому, что в нём была какая-то другая Дикра. Свободная от влияния осколка, повзрослевшая. Так славно не чувствовать себя ребёнком хотя бы на один сон.
***
— Время вспять я поверну-поверну-поверну, время вспять я поверну и будет всё как надо, — пропела Дикра, подходя к своему рабочему месту.
Дикра — способная волшебница и не менее способный часовщик. У неё была собственная мастерская, о которой говорили, что это место, где покорено время. Особенность этого места заключалась в том, что любые внесённые в него часы начинали идти в обратном направлении. Вне мастерской ход стрелок восстанавливался, но здесь словно бы высшие силы пытались повернуть время вспять.
На самом деле это — последствия запрещённых опытов. Высшие силы, если они вообще были, всегда отличались редкостным равнодушием к делам земным. Нарушить ход времени страстно желала сама Дикра. Чтобы исправить прошлое. Чтобы вернуть потерянное.
Сегодня были все шансы завершить интересный и сложный заказ: часы, которые имелась бы возможность настроить на ход времени определённого мира. Так как Дикра с особой тщательностью изучала всё, что касалось времени, она знала, что в разных мирах то шло с разной скоростью. Пока в одном мире проходил день, в другом могла пролететь неделя. И тем, кто путешествовал между мирами, иногда требовались особые часы, чтобы знать, сколько времени прошло в другом мире.
Такую работу Дикра выполняла впервые, оттого в ней смешались страх потерпеть неудачу и азарт, предвкушение успеха. Больше недели ушло на то, чтобы подобрать или составить правильные заклинания и зачаровать все необходимые детали. Объёмная, трудная и тяжёлая работа, однако полезный опыт и прекрасная магическая практика. Дикра чувствовала, что ей это пригодится в достижении цели.
Задумывалась ли она о том, почему эксперименты со временем запрещены? К чему они могут привести в случае ошибки? Немного. Прожитые годы и ранняя потеря родителей делали Дикру взрослой, но умение думать о последствиях, способность принимать решения, основываясь не только на собственных «хочу, чтобы стало по-моему», зачастую были на уровне, свойственном ребёнку.
Спина устала от пребывания в одном положении. Пришлось отложить работу и пойти сделать перерыв на чай. По обычным часам сейчас три часа ночи. Режим Дикры сбился уже давно и исправлению не подлежал, чему также способствовала работа. Некоторые чары требовали заниматься ими в определённое время суток, которое могло быть любое. Раннее утро, полдень, глубокая ночь, только с пятнадцати до тридцати минут любого часа… Так что спала Дикра, когда получится, а к клиентам выходила, когда сигналил звонок. Бывало и такое, что она приходила прямо из постели, только немного себя пригладив, чтобы не смотреться совсем мятой.
Межпространственные часы требовали ночной работы, так что последние дни Дикра активничала в тёмное время суток. Поздним вечером и ранним утром она занималась остальной работой, а ночь посвящала занимательному заказу.
Стоя на втором этаже у окна, Дикра, обхватив руками горячую чашку, смотрела на спящий городок. Таким он ей нравился гораздо больше, чем днём. Вся эта суета была неинтересна и только отвлекала от работы. Дикра с радостью перебралась бы куда-нибудь к другим магам, в отличие от ведьм, те сейчас вполне могли жить в сообществах и не скрываясь. Только вот в среде себе подобных Дикра рисковала быть раскрытой. Нет, лучше оставаться одной, чем отказаться от идеи обернуть вспять время.
— А это что такое? — пробормотала она, наблюдая, как внезапный ночной прохожий направился прямиком к её мастерской.
К Дикре могли приходить в разное время, но всё же ночью это делали крайне редко. Очень интересно. Она застыла в ожидании, продолжая наблюдать. Неизвестный точно шёл сюда, и вскоре подал сигнал звонок. Дикра отставила чашку и неспешно спустилась, чтобы открыть дверь.
Первой реакцией стал испуг. Ночной гость выглядел как маг, а внезапные маги Дикру пугали. Кто-то понял, что необычный ход часов в этом месте не простая косметическая причуда, а отголоски экспериментов? Но тогда странно, что пришёл только один маг. Может, он очень сильный и опасный? Тогда шансов нет, нужно сразу сдаваться.
Второй реакцией стал интерес. Дикра присмотрелась к гостю внимательнее. Да, он был похож на мага, но имелись также некоторые несоответствия. Не столько в облике — простой человек точно не заметил бы подвоха, сколько в ауре. Привыкшая работать с тонкими чарами и точными механизмами, Дикра хорошо чувствовала небольшие, но важные отличия. Гость не принадлежал этому миру, но маскировался под его обитателя.
— Не представляю, что вас привело, но проходите. Ночь холодная, ветер резкий, лучше поговорить внутри.
Дикра отошла в сторону, пропуская незнакомца. Тот кивнул и вошёл. В обычное время, даже при мерзкой погоде, Дикра сначала уточнила бы, к ней ли пожаловали и для чего, но этот гость быстро начал ощущаться кем-то своим. Уже знакомым. Безопасным.
— Доброй ночи, волшебница. Я — Хенбетестир. Странник. Хожу по миру, узнаю людей, их истории. Некоторые слухи привели меня в это место, — объяснил гость, осматриваясь.
Можно заметить и догадаться, что его, как и многих посетителей, заинтересовали часы, которые шли в обратном направлении. Но Хенбетестир выглядел как тот, кто знал, что его ждёт. Даже жаль немного. Приятно видеть недоумение на лицах новых гостей.
— Дикра, приятно познакомиться, — ответила она и тут же уточнила: — Вы ведь не просто маг?
— Да, вы верно заметили. Вы разборчивая… Я дух и пришёл из другого мира, но в своих возможностях чем-то похож на местных магов. И всё же к ним не отношусь.
— Не слышала о духах, но если вы не связаны напрямую с нашими магами и их порядками, то у нас может сложиться славная беседа. Думаю, вы замёрзли. Пройдём на кухню?
— Не беспокойтесь, я в порядке. Духи могут не чувствовать холода.
— Неважно, всё равно пошли, я свой чай не допила, — махнула Дикра, призывая последовать за ней.
Хенбетестир не стал спорить. Они поднялись на кухню. Дикра усадила гостя за стол, а сама взяла чашку и вернулась к окну, чайник начал нагревать воду. В этом доме давно не было именно гостей, а не посетителей, потому что Дикра опасалась общаться близко с кем-либо. Чем дальше заходила она в своих экспериментах, тем меньше могла доверять другим. История знала слишком много случаев, когда магов предавали, даже если они использовали дар только на пользу окружающим. По сути, чем добрее маг, тем больше сам от этого страдал. Дикра добренькой не являлась, просто дорожила спокойной жизнью.
— Значит, ты собираешь истории? — уточнила Дикра и сама себе кивнула. — Мне есть, о чём рассказать, но принципы магии гласят о равноценности обмена. Поэтому, в свою очередь, я бы хотела узнать о духах.
— Это будет не самый интересный рассказ, но скрывать мне нечего. С твоего позволения, я не буду сильно углубляться в детали. Оно того не стоит. Мы — духи — имеем разные названия и, в то же время, никакого конкретного. Просто нам это неважно. Мы появляемся в сером мире. Да, он просто серый. Никакой. Каждый из нас появляется, зная, кто он, где он. И мы просто существуем в том месте, где появились, не покидая его, не общаясь с другими духами. Иногда в мире появляются создания, которые могут путешествовать между мирами, и когда они приходят к духу, то предлагают покинуть серый мир. Можно отказаться, пожелать сохранить спокойное существование, и в итоге просто снова стать частью мира, раствориться в серости. А можно согласиться.
Вот только, покинув серый мир, мы всё также остаёмся кем-то. Точнее, никем. Нас нельзя назвать полноценными людьми, магами… Да кем угодно. Дух — это некий облик и сущность: предмет, который всегда был у духа, и который хранит его память. Потому что память — это всё, что у нас есть. Отбери у духа память, и он станет никем. Ни имени, ни характера, ничего у него не будет. Даже наша внешность…
При помощи тех самых созданий мы можем перемещаться между мирами, через время, и наш облик подстраивается под мир. Обычно под то, как должны в нём выглядеть маги. В целом, магия у нас есть. Мы из неё состоим. По сути, мы не являемся живыми существами в привычном смысле, потому как все эти внешние признаки жизни — дыхание, изменение внешности с течением времени и всё такое… Это тоже часть маскировки, которую мы поддерживаем за счёт магии. А силы получаем из окружающей среды и из снов. Не своих. У нас их нет.
Обычно мы получаем силы просто от кого-то. Это нестабильно, ненадёжно, поэтому дух может найти себе хозяина, сны которого всегда будут его подпитывать. Тогда мы в большей степени становимся частью мира, в котором живёт хозяин. Магия органично вписывает нас в него, делает его частью. Мы появляемся в памяти людей, у нас появляется фальшивое прошлое в этом мире, дом. И за то, что у нас появляется место, за то, что мы становимся кем-то, мы можем исполнить одно желание хозяина. Однако найти его не так-то просто. У меня нет хозяина, и я слишком долго странствую, чтобы иметь возможность вернуться, поэтому я просто познаю мир. Сам я никто, но пускай хоть моя память будет полна разных историй.
Дикра слушала, не перебивая, только заварила ещё чаю, когда вода вскипела, а потом разлила его по двум кружкам. Одну она передала Хенбетестиру, со второй тоже опустилась за стол. Духи могли путешествовать через время — это очень заинтересовало Дикру. Об этом стоило подумать на досуге, поискать больше информации, а сейчас её очередь рассказывать.
Дикра родилась далеко от этого города. Её отец был магом-целителем, а мать — ведьмой. Они жили в лесу. Мирно, осторожно, избегая людей. Тогда уже несколько лет длилась охота на ведьм, но до их укрытого в глуши домика пока не добрались. Дикра — старший ребёнок, ещё у неё был брат и, незадолго до рокового дня, родилась сестрёнка.
Да, до поры до времени они жили спокойно. Зла не делали, врагов не наживали, друг друга любили. Детство выдалось по-настоящему счастливым временем, даже если тогда Дикра капризничала из-за того, что не могла уходить из леса и играть с другими людьми. Считала, что родители просто вредные, занудные и слишком осторожные. А ведь они просто хотели огородить детей от того, что пережили сами среди людей.
Осторожность не спасла. Дикра хорошо помнила тот день. Зима. Матери потребовалось уйти — у ведьм часто бывают дела в лесу. Отец следил за новорожденной дочкой, и чтобы старшие дети в своих играх далеко не убегали. Семилетняя Дикра, будучи способной волшебницей, тогда уже неплохо владела магией, а потому учила брата. Потом их позвали обедать. Отец хвалил детей за успехи; сам он не мог стать для них хорошим учителем из-за слабого дара.
А потом они услышали шаги. Сначала подумали, что мать вернулась, но вскоре стало понятно, что пришедших было несколько. Охотники на ведьм. Даже если бы семья знала, они бы всё равно не выдали, где мать. Охотников такой ответ не устроил. Стало ясно, что в такой глуши они рады по старой памяти избавиться и от магов.
Охотников заявилось слишком много, чтобы отбиться. Они готовы были пытать, лишь бы получить информацию о ведьме. Первым взялись за отца, а связанные дети оказались вынуждены за этим наблюдать. Как его били, кололи, прижигали, вырывали зубы. Все те ужасы остались в памяти сплошной кровавой кашей.
Однако же сейчас Дикра живая. Получается ли, что охотники пожалели детей? Нет. Конечно, нет. Для них маги оставались отребьем вне зависимости от возраста, а пытки доставляли омерзительное удовольствие. Из последних сил отец уничтожил верёвки, что сдерживали детей. Дикра схватила брата и попыталась бежать. Шанс спастись был слишком мал. Брат пожертвовал собой, чтобы Дикра смогла сбежать. У неё больше шансов выжить.
Дикра чудом спаслась. Магический дар, когда дело не касалось охоты, очень способствовал выживанию. Дикра хотя бы могла согреться, пока добиралась до людей. Долгое время она слонялась беспризорницей, пока её не взял под своё крыло часовщик. Он нуждался подмастерье-маге, который смог бы в перспективе освоить сложные зачарования. Так Дикра и вступила на этот путь.
Она училась собирать часы и накладывать чары, и параллельно узнавала больше о времени. У учителя оказалось очень много книг на эту тему. Постепенно к Дикре пришла идея, которой она теперь жила, но исполнить её рядом с учителем было невозможно — он слишком уважительно относился ко времени, так что первый бы и выдал её за эксперименты. Поэтому Дикра ушла и открыла сваю мастерскую далеко-далеко от места, где жил учитель.
— Я хочу вернуться в прошлое, чтобы исправить тот день. Чтобы охотники не нашли нас, чтобы семья была жива, чтобы… — Дикра запнулась, крепче сжала кружку. Замолчала, пытаясь унять дрожь. — Нет, не так. Я бы хотела вернуть свою семью, снова оказаться с родителями. Просто снова стать ребёнком, просто мирно проводить дни с ними. Я так сожалею, что не ценила то счастливое время. Что обижалась на родителей, не понимая их заботы. Никакой магией не вернуть погибших. Но ведь есть шанс… Пусть небольшой, пусть ненадёжный… Что я смогу вернуться. Мне неважно, что это запрещено! Мне всё равно, чем это чревато!
Хенбетестир наблюдал за Дикрой и видел, что эта сильная волшебница, выбравшая остаться одной для достижения цели, в душе всё ещё ребёнок. Потерянный, напуганный, обиженный. Не желающий взрослеть, двигаться вперёд. Боящийся этого неизбежного процесса.
И ведь, конечно, она знала о перерождениях, поэтому Хенбетестир сразу понял, что нет смысла поднимать эту тему. Дикра, очевидно, слишком упёрлась в своё желание встретить родителей именно в этой жизни. Скорее всего, у неё ничего не получится, но зато у неё имелась цель в жизни, которая заставляла развиваться. Хенбетестир встречал и тех, кто загубил себя, застряв в прошлом. Чья скорбь не оставила настоящему ни шанса.
— Тебе есть, ради чего жить, и это хорошо. Хотя я могу уйти в будущее, но предвидеть его не способен. Однако уверен, твой дар позволит тебе многого добиться. И всё же, — он мягко улыбнулся, — будь осторожна. Думаю, ты и сама понимаешь все трудности, связанные с твоим выбором.
Дикра кивнула. Предостережение Хенбетестира она поняла по-своему, но согласилась с ним. Да, будет плохо, если из-за неосторожности она привлечёт к себе внимание. Все старания насмарку. Впрочем, гибель из-за неудачи тоже обесценит труд, но такой расклад не тревожил. Дикра жила в иллюзии того, что с ней всё обойдётся.
После ухода Хенбетестира Дикра вернулась к заказу. Она, как и планировала, успела закончить часы в тот день. Часы в мастерской продолжали идти в обратную сторону. Время неумолимо двигалось вперёд. Дикра больше не виделась со странником и не слышала о нём, но тот разговор на кухне прочно засел в памяти. Она пыталась узнать больше о духах, но только убедилась, что о них почти ничего неизвестно. Она всё также жила идеей вернуться в прошлое.
Дикра долго планировала эксперимент. Пожалуй, самый важный и самый масштабный в её практике. Она высчитывала время, тщательно подбирала детали, перепроверяла составленные заклинания. Вот только чего-то всё равно не хватало, и это нервировало. Чутьё подсказывало, что в старательно собираемом паззле недостаёт детали. Какой?
Сидя на кухне, она перебирала шкатулку с минералами. Камни часто использовались в колдовстве, так что стоило ещё раз присмотреться к ним. Дикра чувствовала себя утомлённой, долгое пребывание в тупике подавляло, всё чаще мелькали мысли о бесполезности всего, что она делала. Пока получалось убеждать себя, что поздно останавливаться, но руки с каждым днём опускались всё больше. Дикре не хватало поддержки, которую негде искать. Кроме Хенбетестира, она больше никому о своей цели не рассказывала.
— Ай! — раздосадовано вскликнула Дикра, когда неосторожным движением скинула на пол часть камней.
Пришлось лезть под стол и подбирать, только вот один камень привлёк внимание. Дикра такого в своей коллекции не припоминала. Она внимательно осмотрела камень. Похож на лунный, но магический фон совсем другой и напоминал что-то такое, что нельзя перепутать ни с чем другим.
— Хенбетестир, — пробормотала она, осознав. — У духа был похожий фон. И если это связано с ним…
Дикра вспомнила по предметах памяти. Осколок мог быть связан с чем-то таким, но как он сюда попал? И так ли это важно? Мысли уже начали двигаться в другую сторону. Хенбетестир мог путешествовать сквозь время, так что существовала очень большая вероятность, что предмет, связанный с духом, являлся той самой недостающей деталью. Да! Именно так! Надо только лучше изучить осколок и найти ему применение.
— Спасибо за наводку, — бодро усмехнулась Дикра и убежала в мастерскую.
Апатия и подавленность отступили, сменившись желанием прямо сейчас взяться за работу. О такой поддержке Дикра и не мечтала. Она снова была уверена в своих силах и замысле. Теперь от цели её отделяли лишь несколько дней подготовки.
Но чем обернулся эксперимент волшебницы? Ответ на этот вопрос сон не дал.
***
Пробуждение сопровождалось тяжестью в груди, непониманием от увиденного во сне и разочарованием, что пришлось сновать стать собой. Даже диссонанс возникал от столь резкого перехода. Только что она была взрослой, сильной, и вот уже снова — беспомощный ребёнок. Дикра посмотрела на свои руки. Ни часы собрать, ни чары сотворить, ни картину написать. Ничего она не умела и ничему не научится. Её время действительно шло назад. И чем дальше, тем меньше это даже осознавать получалось. Хотя после пробуждения Мастера Дикра чувствовала себя стабильнее, но осколок уже слишком сильно на неё повлиял.
Она не спешила вставать. Если допустить, что это были сцены из много раз «поза» прошлой жизни, то поводов для размышлений появилось достаточно. Очень сильно различались Хенбетестир и Мастер: первый дружелюбен, располагал к себе, явно любил путешествовать и был заинтересован миром, по которому бродил; второй пугал, был отстранённым, почти мёртвым, никаким. Так Хенбетестир и описывал духа, потерявшего память. Но только ли разрушенная сфера тому причина?
Ещё Дикра не понимала, как осколок стал частью её, если в прошлом он был просто найден на полу. Может, это последствие эксперимента? Знать бы его результат, но кто теперь расскажет? Дикра только пребывала в уверенности, что ничего хорошего из этого не вышло.
Однако главный вопрос был связан с семьёй той прошлой Дикры. В своём рассказе она не называла имён, но в мыслях они мелькали. И от одного становилось особенно тревожно. Мать Дикры звали Ингрид.