— Неа. Все умные люди затаились внутри, укрываясь от бури, надвигающейся на нас.
Прежде чем Ноа успел вернуться внутрь, Джулиан схватил его за руку.
— Ты должен быть осторожен.
— Осторожен в чем?
Джулиан сузил глаза и понизил голос.
— Он делает тебя мягким, Ноа. Он становится обузой.
Ноа покачал головой.
— Они просто горожане. Наши соседи. Мы поступили правильно, что не стали стрелять. Мы все на одной стороне.
Джулиан ничего не сказал. Недовольное выражение на его лице говорило за него.
Ноа отдернул руку. У него нет времени разбираться с плохим настроением Джулиана. Ноа думал о Майло, чувствовал, как утекают секунды, как растет его тревога.
— Мне нужно вернуться внутрь. У нас еще несколько партий.
Он прошел в клинику и погрузил еще несколько коробок на тележку. Ноа не мог выбросить слова Джулиана из головы. Они неустанно звучали на задворках его сознания.
Ноа знал, где Бишоп провел черту. Он знал, что Джулиан не верил в существование границ, особенно когда на кону стояло выживание. И это была своего рода линия на песке.
Вопрос лишь в том, где проходила его собственная?
Глава 53
Ноа
День двенадцатый
Ноа выгрузил бутылки в ящик и потянулся за новыми. Его пальцы окоченели от холода, почти онемели.
Он взглянул на Бишопа.
— Мы чуть не открыли огонь по людям, которые просто пытались защитить свой город.
— Но мы этого не сделали, — заметил Бишоп.
— Потому что ты сохранял спокойствие. Джулиан, он собирался…
— А ты вмешался и предотвратил кровавую бойню.
— Тебе приходилось убивать кого-нибудь в бою? — Ноа стало стыдно, что он никогда не спрашивал. — Прости. Ты не обязан отвечать на этот вопрос.
— Да. В Сирии. Не один раз.
Ноа проглотил комок в горле. Его грудь напряглась.
— Я никогда никого не убивал до налета на лагерь Картеров. Никогда даже не стрелял с намерением попасть в другое человеческое существо.
Бишоп взглянул на него.
— Нелегко нести такой груз.
Ноа схватил несколько бутылок антибиотиков для рыб, сжимая их так сильно, что его пальцы болели в знак протеста. Бишоп даже не представлял насколько тяжело это давалось Ноа.
— Это так.
— Я верю в самооборону. Я не боюсь взять в руки оружие. Я только хотел бы… — Бишоп на мгновение отвернулся, пытаясь собраться с мыслями. Когда он заговорил снова, его голос звучал резко. — Израильтяне защищались мечами и стрелами. На самом деле, они выступали в роли агрессоров десятки раз. Наконечник Божьего праведного копья. Иногда убийство необходимо.
Бишоп посмотрел на свои руки, его лицо помрачнело.
— Коварство убийства в том, что в следующий раз совершить его становится легче. И еще проще в следующий раз. Сдерживаться с каждым разом все труднее и труднее. Сложно остановиться. Ты начинаешь бояться самого себя.
Ноа ничего не ответил.
— Насилие порождает насилие. Кровь порождает кровь. Есть убийства праведные и убийства, мотивированные яростью и местью. Справедливое и щепетильное правосудие приносит мир. А жажда мести порождает еще большее кровопролитие. Нужна мудрость, чтобы увидеть разницу.
Джулиан не просто убил кого-то. Он убил его, Ноа.
«А ты стоял в стороне и смотрел, как это происходит».
Чувство вины зарычало в его нутре, застряло в горле.
Он был полицейским. Служителем закона. В реальном мире, до этой катастрофы, Джулиан отправился бы в отпуск прямо сейчас, в ожидании расследования, которое признало бы его виновным, виновным, без сомнения.
А кем был Ноа?
Он подумал о резне в Кроссвей. Образы пронеслись в его сознании. Кровь брызгала и разлеталась по стенам, скамьям, ковру, телам.
Ноа вспомнил распухшее, окровавленное лицо Билли Картера. Видел, как Джулиан нажимает на спусковой крючок, в упор простреливая ему череп. Убийство безоружного подозреваемого.
Они взяли закон в свои руки. Действовали из ярости и ненависти, а не из справедливости.
В этом и заключалась разница, которую имел в виду Бишоп.
Стыд нагрел его щеки. Ноа потрогал обручальное кольцо под перчаткой. Что Ханна подумает о нем теперь?
— Хочешь чем-нибудь поделиться, старина? — Бишоп сказал это негромко, но Ноа знал, что он говорит серьезно. Он предлагал Ноа выход. Шанс признаться. Облегчить свою совесть.
Но Ноа не хотел это принимать. Не был готов к этому.
— Я рядом, ты знаешь, — добавил Бишоп. — Я всегда рядом.