22 июля, 1996 г.
Англия, графство Корнуолл, Годрикова Лощина, «Берлога Бродяги»
Разница во времени с Лос-Анджелесом была семь часов, перелёт самолётом из Калифорнии до Британии занимал около тринадцати часов. Само время полёта было меньше, но требовалась регистрация, поэтому в аэропорту нужно быть раньше, потом вроде бы ещё дозаправка в Нью-Йорке или пересадка, а потом, когда прилетишь, ещё ждать, пока приедет автобус к месту посадки. Так что мои родные, вылетев из Лос-Анджелеса в семь утра по местному времени, должны были прибыть в Лондон только в три часа ночи по британскому.
Маги таких нюансов не знали или не учли, поэтому, по их прикидкам, самолёт надо было ждать в аэропорту Лондона где-то после полуночи. Я не спорил и вообще сомневался, что дядя и тётя потащатся в Литтл-Уингинг ночью после такого длительного перелёта. Тётя говорила, что, может быть, их вообще встретит тётя Мардж, они с ней договаривались, так как сразу брали билеты туда и обратно, а дядя Вернон созванивался с сестрой. У тёти Мардж появилась своя машина, и жила она в Лондоне, а у заводчиков собак нет нормированного рабочего дня. Может, она довезёт их до Литтл-Уингинга, может, только до своего дома, но в любом случае, если я к ним присоединюсь, нас будет слишком много для обычной машины: это всё же не «Форд» Уизли. Тем более, что сестра дяди Вернона почти всегда возила с собой Злыдня и её английский бульдог чаще всего занимал переднее пассажирское сидение.
Грейнджеры упоминали, что планируют заночевать в гостинице, в понедельник сделают дела в Лондоне, в том числе, возможно, и покупки к школе, а потом отправятся в свой Северный Йоркшир.
В итоге мы договорились с родными, что Дадли и Гермиона встретятся с ними в аэропорту, а в Литтл-Уингинг я самостоятельно доберусь к обеду. Сказал, что мы с сенсеем переночуем в магическом особняке моего крёстного, а после я вернусь домой.
Так как о планах своих родных я никому не сообщил, то с Чжоу и Снейпом-сенсеем мы прибыли в Годрикову Лощину за два часа до полуночи, покинув Нью-Йорк в шесть часов вечера. С Лос-Анджелесом у «Большого яблока»* тоже была разница в часовых поясах, только на три часа, а не на семь.
В «Берлогу» нас перенёс Кричер. Эльф после посещения Наруто набрался сил, внешне помолодел и смог телепортировать нас троих одновременно.
Не теряя минут и пользуясь темнотой, я потратил некоторое время на восстановление защиты периметра, только уже с учётом проживания здесь Чжоу, и по той же причине обновил настройки камина на вход и выход. Едой на первое время мы запаслись ещё в Лос-Анджелесе. Алиса мне сделала чары расширения на корзинку для пикника, я её наполнил всяким продовольствием и запечатал в свиток. В доме Сириуса был свой «фуин-холодильник», так что Чжоу при необходимости могла до первого сентября и носа не показывать на улицу. Мало ли какие «мисс Фигг» у Хигэканэ в Годриковой Лощине имеются.
Я без удержу болтал с Чжоу, не желая расставаться с ней, показывал небольшой сад, яблони, которые уже в августе должны дать плоды. Мы две недели почти не расставались, и теперь казалось, что кончилась какая-то сказка.
По сути, мои печати прикрывали периметр, скрывая от других магов всех тех, кто указан в блоках, и пропускали только имеющих допуск или проведённых, но сам дом внешне невидимым они не делали. То есть, если к «Берлоге» будут летать совы или в окнах будет гореть свет, это не скрыть. Или требуется другая, обычная магия, более активная и заметная, а это могло привести к ненужному для нас вниманию. Поэтому мы с моей девушкой договорились, что она сама будет ждать меня или Кричера, пользоваться камином лишь в крайнем случае и стараться не выходить за территорию дома без острой необходимости или делать это в моей мантии-невидимке, её я тоже оставил Чжоу.
— Уже полночь, нам следует оставить мисс Чанг отдыхать, — сказал Снейп-сенсей. — Воспользуемся камином.
— Спасибо вам за то, что помогли мне, профессор, — поблагодарила Чжоу и улыбнулась на сухой кивок сенсея.
— Ещё пару минут, сэр, — попросил я.
Он снова кивнул и оставил нас в комнате наедине.
— Я давно хотел тебе его подарить, но всё не было подходящего момента, — я достал свиток и распечатал из него болтливого совёнка Ураги. — Будет тебе компания. Но выпускай его полетать, только когда стемнеет. А вообще-то, он привычный к дому, и мамаша приучила его не высовываться.
— Ой! Это мне?! Такой красивый! — обрадовалась Чжоу, подставляя руку для того, чтобы мелкий перебрался к ней. — А как его зовут?
Совёнок забавно выкрутил голову и, выпучив глаза, открыл рот, прислушиваясь к тому, что она говорит.
— Да, приятель, теперь Чжоу — твой официальный сововладелец, — сказал я мелкому, сматывая свиток. — У него нет имени. Я думал, что ты сама его как-нибудь назовёшь. Он много болтает, разговорчивый очень, так что не знаю…
— Болтает? — переспросила Чжоу, и тут ей выдали совино-соловьиную трель.
— Можешь назвать его как-нибудь… по-китайски «Болтуном», — пожал я плечами, и тут моя девушка сначала захихикала, а потом начала смеяться чуть не до слёз.
— Что? — спросил я её, когда она отсмеялась.
— «Болтуном»… Я всё забываю, что ты говоришь на японском и мы общаемся лишь письменной речью. Но знаешь, как это звучит по-китайски?
— Как?
— Я, кажется, говорила тебе, что «Чанг» — это просто транслитерация китайской фамилии «Чан». «Чанг» означает «свободный», а ещё может писаться другим иероглифом и обозначать «процветание». В сочетаниях разные иероглифы, как ты знаешь, образуют разные слова. К тому же есть очень много похожих слов по звучанию, но разных по написанию. Так вот, «болтун» по-китайски звучит как «чангшу», дословно это «длинный язык».
— То есть «Чангшу» можно перевести и как «Говорящий за Чанг», — хихикнул я, когда до меня дошла эта лингвистическая шутка.
— Да, — улыбнулась Чжоу.
— Ну, подумай ещё, как ты его назовёшь.
Я пообещал, что скоро отправлю ей письмо с Кричером о том, когда получится её навестить, чтобы вместе попытаться найти следы её родителей. Кроме говорливого совёнка, Чжоу заинтересовал свиток, который я использовал в качестве его переноски, но я пообещал всё ей показать и рассказать позже, так как Снейп-сенсей уже несколько раз покашлял за дверью, намекая, что нам пора.
— Не стоит нервировать профессора, — шёпотом сказала Чжоу. — Поскорей возвращайся, Гарри. Я буду ждать.
— Конечно. Обещаю, — кивнул я.
Безымянный совёнок тоже просвистел мне что-то напутственное, и мы с сенсеем ушли через камин в его «берлогу», то есть в его дом в тупик Прядильщиков.
— Сэр, у меня никак не было времени сообщить, что родные ждут меня в Литтл-Уингинге только завтра к обеду, так что мы можем отправиться к Кибе на полторы недели, мы очень давно там не были.
— Вот как? — обрадовался сенсей. — Я сейчас соберу всё необходимое.
* * *
22 июля, 1996 г.
Мир Чёрных Пещер
В Чёрных Пещерах мы появились, когда звёзды только начали бледнеть в свете зари первого солнца.
— Такая тишина, — сказал я, едва мы вдоволь налюбовались медленным и каким-то торжественным восходом, когда вся местная живность начала просыпаться и шевелиться. Ради этого даже не стали лететь на мётлах и, не сговариваясь, пошли пешком, тем более что стараниями церберов от Ключа мира была вытоптана хорошая тропа.
— Чувствуешь, Гарри? — остановился сенсей и покрутил головой. — Запах…
Я тоже остановился и принюхался. В мире Чёрных Пещер всегда пахло разнотравьем, но со временем видоизменённые растения заполонили некоторые участки где-то больше, где-то меньше, в зависимости от способов размножения, выровнялось и их цветение, и иногда мы оказывались в одноцветных полях, например, когда начинал цвести белый аконит, то он как будто повторял пойму реки, цвёл вдоль всех берегов. Зверобой покрывал поля жёлтым, а полынь приносила специфический запах с территорий ниже установленных нами столпов.
— И что за запах? — неуверенно спросил я.
— Пахло яблоками, ты не почувствовал? — спросил сенсей.
Я снова принюхался, к запаху разнотравья действительно примешивался очень тонкий и лёгкий аромат яблок. Как ветерок донёс откуда-то издалека. Возможно, что почуяли мы что-то только потому, что попали на восходе, ночью редко бывает ветер, а когда воздух нагревается, то переносит более сконцентрированные ароматы. Утром всегда запахи острее, а как зельевар, Снейп-сенсей обладал очень тонким обонянием, я бы и не заметил.
— Точно, яблоки… Так странно…
— Похоже на то, — приложил руку «козырьком» сенсей. — Ничего похожего на яблони не вижу. Ветер западный… Хм. Помнишь, мы когда-то посадили яблони в низине у реки за тридцатым столпом, там было достаточно сырое место, и мы очень давно там не были, возможно, что они всё же прижились?..
— Это далеко… Мы там бывали всего пару раз. Но времени у нас много. Может, проверим? — предложил я.
Мы несколько раз пытались высадить в Пещерах яблони, груши и другие фруктовые деревья, даже специально заказывали саженцы, но все они погибали. Всё же в таком тёплом климате хотелось вырастить и что-то вкусное, хотя бы яблоки, а то все крупы, овощи, фрукты и орехи приходилось приносить с собой, потому что тут были только семена растений, жёлуди эльфэуков и мясо кроликов — особо не разъешься разносолами. Да и магических растений много, не только травы, например, та же волшебная рябина, из коры которой делали рябиновый отвар. Её мы несколько раз пытались приживить тут. Садили и саженцами, и ягоды закапывали, но то ли их съедали местные насекомые, то ли просто неподходящий климат, почва или место. Лещина тоже не прижилась, как и кусты чая, которые я хотел посадить, чтобы попробовать чакронакопление не только с помощью листьев эльфэука, но и с простым чаем. Тоже ничего не вышло.
Снейп-сенсей склонялся к мысли, что всё моё предыдущее разнотравье здесь разрослось из-за Ключа Мира и обработки семян кровью единорога. Да и некоторые растения мутировали почти до неузнаваемости, в основном, конечно, у всех прибавилось колючек или стали более мясистыми листья, как у каких-то полукактусов. Сенсей говорил, что из-за более сухого и жаркого климата так больше влаги сохраняется. Да и корни у нашего разнотравья стали в два-три раза длиннее, чем у привычных растений в мире волшебников. К тому же тут другие насекомые, в основном ночные, поэтому растения, которые закрывались ночами, перестали это делать, чтобы опыляться или как-то самоопыляются через ветер и шерсть кроликов, которые их едят. Я не слишком силён в ботанике. Но факт оставался фактом: мало из того, что мы пытались здесь посадить, прижилось. Только уж самые неприхотливые или те, которым требовался особый магический уход: тут они поглощали чакру-магию самостоятельно. И ни одного куста или дерева так нам и не удалось вырастить. С учётом того, что мы не могли всё время следить за посадками, даже не было точно известно, что происходило. То ли от жары погибало, то ли местные растения глушили, то ли вытаптывали церберы, то ли просто кролики съедали. Я даже как-то хотел подумать над барьером защиты, чтобы деревья успели вырасти, но потом не до того стало: мы занимались проблемой акромантулов, обучали Окуму, общались с моими фениксятами, исследовали Лес, единороги, опять же, тут появились… Да и не было времени бывать в Пещерах подолгу, проводить опыты и эксперименты. Особенно в последний год, когда я так готовился к призыву Наруто. Всё требовало внимания, а фруктовые деревья задачей первой необходимости не являлись. Больше «просто хотелось».
— Пока не обращайся в феникса, — предупредил Снейп-сенсей, — сначала стоит поздороваться с Кибой, чувствуешь?..
— Да, — я прислушался к характерной дрожи земли от топота, а потом и увидел, как от пещер к нам несётся мой цербер вместе с парочкой относительно небольших щенков. Мелкие заливисто лаяли во все глотки и пытались нагнать своего Вожака.
— Хозяин Гарри, мистер Снейп! Давно вас не было! — притормозил рядом с нами Киба, от счастья вывалив все три языка. Щенки его догнали и путались под ногами, поскуливая от нетерпения. Когда я протянул руку к первому, то они чуть не подрались, наваливаясь друг на друга, чтобы меня обнюхать.
— По очереди, — строго сказал я. Самого ретивого «церберёнка» Киба даже потрепал за шкирку.
— Мы хотим отправиться на запад, — сказал Снейп-сенсей Кибе. — Оттуда как будто странный запах… Сходим на разведку. Посмотрим, что там.
— Там земля единорогов и их новый лес, — чуть прижал уши на правой голове Киба. — Другие деревья начали расти в речной долине. Киба и его стая теперь туда редко ходят. Только на первое озеро. Дальше их не пускает Вожак Хацуюки. Пропускают только детёнышей, если они не кусаются. Им разрешают играть и есть сладкие плоды.
— Другие деревья? Плоды? — удивлённо переспросил Снейп-сенсей, переглянувшись со мной. — Новый лес? Речная долина? Где это?
— Маха была там, — звонким голоском сказала одна из орф, чуть постарше остальных. — Там сочные плоды. Сладкие. Маха хочет показать хозяину Гарри и хозяину мистеру Снейпу речную долину. Маха знает дорогу. Знает тропу.
— Жаль, что в Британию запрещён ввоз ковров-самолётов, — вздохнул я. — Сейчас бы все вместе сели, посадили бы Маху и погнали к этой речной долине. Полагаю, они имеют в виду то место за большим водопадом. До него не меньше пятидесяти миль. Пешком далековато, а на мётлах Маха за нами не успеет. Та долина довольно большая, а мы были там лишь однажды и видели её только с воздуха, так что проводник с чутким носом не помешал бы.
— Ты мог бы просто взять её и полететь вместе с ней… Или не успеем по времени?
— Да, и тогда с единорогами будет сложней общаться, если я всю чакру сейчас потрачу, — кивнул я. — Хотя… Киба, ты не видел Сида? — спросил я о своём младшем пернатом «сынишке».
— Киба может позвать, — сообщила мне центральная голова, а левая задралась вверх и тонко и протяжно провыла.
— Летит! Летит! — уже через пару секунд загомонили щенки, вытоптав вокруг нас приличную поляну.
— Он не один, — сообщил Снейп-сенсей, тут же начав методично шарить по карманам. — Кажется, с ним Сакура и Флэк.
Ага, своих «курочек», которых он прикармливает из-за будущих слёз, сенсей очень хорошо различает издалека. Фениксы покружили над нами, словно убеждаясь, что это мы, и каждый приземлился ровно на голову Кибы. Ещё бы они крылья раскрыли, и из Кибы один в один американский индейский тотем бы вышел, мы в Лос-Анджелесе в музее естественной истории такой видели.
— Нам нужно в речную долину, — сказал я Сиду как самому понятливому. — К водопаду.
Мой «сынок» перепорхнул на мою руку, вообще-то, фениксы — довольно крупные птицы и тяжёлые, Сид раза в три больше, чем Ураги, а если ещё хвост учитывать, то и во все пять. Ещё некоторое время заняло сооружение «летучих переносок» для нас, которые были похожи на что-то вроде упряжек-ранцев, чтобы фениксам было за что ухватить, а нам с сенсеем было комфортно. У сенсея была метла, но он решил за компанию со мной освоить новый способ «фениксопередвижения», совместив его с тренировкой и приручением моих «птенчиков». Флэк и Сакура беззастенчиво выпрашивали у него орешки и курлыкали, наверное, обещали, что перенесут, куда скажет, без проблем.
— Гарри! Смотри! — сенсей отвлёк меня от перевязывания орфы Махи и показал небольшую склянку фиала, наполненную наполовину.
— Что?.. Неужели?.. — дошло до меня, что же он такое показывает.
— Это слёзы феникса, — с благоговением сказал сенсей. — Целая унция!
— Ого! — я покосился на Сакуру, которая чистила свои розово-красные пёрышки, и неожиданно для себя разволновался. — Неужели кто-то из них уже готов… и… — я сглотнул, вспомнив, какую цену платит самка, чтобы размножиться.
— Возможно, ты узнаешь об этом, когда превратишься, — странно взглянул на меня сенсей. — Сакура сама предложила, я спросил её, как всегда, не даст ли она своих слёз, и она начала плакать…
— Ничего, наверное, они сами разберутся… — почесал затылок я. — Просто я теперь волнуюсь за Кураму и Кушину. Они не прилетели… Они, конечно, были не обязаны, но я немного волнуюсь.
— Ясно, — кивнул Снейп-сенсей. — Природа, она, конечно, может рассудить по-своему… — и отчего-то смутился.
Я вспомнил, что ещё пообещал Алисе как-нибудь подготовить почву насчёт женитьбы, но пока не знал, с какой стороны подступиться.
Перелёт был вполне комфортным, но летели мы больше двух часов с перерывом на перекус и ориентирование. Маха нисколько не пугалась высоты и лишь чуть повизгивала.
Мир Чёрных Пещер не везде был чистым полем. Когда мы обзавелись мётлами и чуть расширили ареал своих исследований, выяснилось, что горы и лес эльфэуков располагались на обширном плато, а далеко на западе, то есть там, куда заходило первое солнце, наша горная равнина заканчивалась обрывом. Внизу была большая речная долина. Наша река разливалась ступенчатым водопадом высотой около десяти-двенадцати ярдов, потом ещё одним и ещё, и внизу были озёра и более влажная местность. Мы там были один раз, и это было намного дальше последнего тридцатого столпа, которыми мы немного разметили территорию для того, чтобы нарисовать карту местности.
Добраться до водопадов можно по воздуху, но, как выяснилось, были и звериные тропы, и потихоньку церберы осваивали свой мир. Маха сообщила, что несколько семей были отправлены Кибой за добычей в речные угодья, когда кроликов стало не хватать для прокорма всей стаи. Церберы вроде как менялись, отправляясь в эту долину, чтобы охотиться и кормиться там. Думаю, со временем стая может разделиться, осваивать новые земли, и этот новый мир будет жить по своим законам.
— Не может быть… Там деревья, и это не эльфэуки! — отвлёк меня от размышлений сенсей, первым увидев небольшую рощу у одного из озёр. — Ты чувствуешь этот запах?
— Да, — вдохнул я густой насыщенный аромат, от которого во рту сразу скопилась слюна. — Это яблони!
Примечание:
*«Большое яблоко», анг. «The Big Apple» — самое известное прозвище Нью-Йорка. Возникло в 1920-х годах. Существует несколько мнений по поводу происхождения прозвища, одно из них, что связь «яблока» с Нью-Йорком появилась в силу того, что первое дерево, посаженное первыми переселенцами, которое дало плоды, было яблоней. Поэтому «яблоко» стало символом Нью-Йорка.