— Через труп? — задумчиво бормочет хасид. — А может, их это… изолировать… ну, до вечной субботы? Его-то дух не упокоится, но без медиумов он всё-таки немножко потеряет эффективность?
— Поглядите на нас, — успокаивающе говорит Августа, — ну разве мы можем устроить что-нибудь глобальное? Даже с помощью Гершензона?
— Да-да, — подхватывает Ленка, — мы же такие маленькие, такие жалкие… Ну отпустите нас, а? Что с нас толку?
— Да ещё немного, и вы напустите на город тьму египетскую, — брезгливо говорит председатель, — вам дай только воли… Вот вы пришли к рабби Баруху, растревожили его, а там теперь такое творится…
— Мы тут причём? Вот и ограничьте рабби Баруха… А мы завтра, с утра пораньше, пойдём себе на кладбище, упокоим Гершензона…
— Ничего себе, — неожиданно говорит Изя. — Это что же выходит? Будешь лежать, и не будет устрашающего; и многие будут заискивать у тебя…
— Вот именно, — кивает Ленка.
— Книга Иова, — мрачно говорит кто-то из темноты. — Одиннадцать тире девятнадцать.
— Культурный мальчик, — неодобрительно замечает председатель.
— Я в хедер хожу, — объясняет Изя.
— Наш человек, — бормочет в полумраке хасид.
— Честно говоря, — замечает председатель, — я отнюдь не уверен, что эти камни лежат там именно так, как вы, две шаи, их оставили. Я вообще не уверен, что они там лежат. Они прожгли материю мира. Полагаю, они сами вас найдут.
— Ребе, — говорит человек в саване, — я не уверен, что это лучший выход…
— Тебе просто надоело ждать вечной субботы, дружище, — миролюбиво замечает председатель.
— Ещё бы. В моём-то состоянии…
— А я тебе ещё при жизни говорил — следить за собой надо…
— Теперь-то что толку… — уныло говорит человек в саване.
— А вы правда каббалисты? — с интересом вдруг спрашивает мальчик Изя, просовывая голову между Ленкой и Августой: — Или кто?
— Или кто, — сухо говорит председатель. — Вы уберетесь или нет?
— Как же мы дойдём? — укоризненно говорит Августа: — Когда на улице тьма египетская. И кругом сплошные насильники.
— Такси им вызови, — подсказывает человек в саване.
— Вот навязались на мою голову, — председатель извлекает из кармана пиджака сотовый телефон. — Деньги-то у вас есть?
— У меня десятка, — говорит Изя. — Мама на дорогу дала. А вам куда?
— В Аркадию через Французский бульвар.
— Ой, — говорит мальчик, — а я на Гамарника живу. По дороге получается.
— Ещё бы, — бурчит Августа.
— Тут, — зловеще отвечает человек в саване, — всё по дороге.
— Алё, диспетчерская, — тем временем говорит председатель, — девушка, нам бы такси по вызову. К переходу на морвокзале. Через десять минут? Хорошо…
— Ну и чего? — интересуется Ленка, — что дальше-то делать будем?
— Что собирались, то и делайте.
— Ох, — зловеще говорит хасид, — не той дорогой идёте, товарищи…
— Уймись, геноссе. Набрали вас, радикалов, на свою голову…
— Он дело говорит…
— Пошло-поехало, — бормочет Ленка.
— Валите отсюда, — шипит председатель, — пока не передумал.
— Пошли, — взвизгнула Августа, — а то они нас сейчас упокоят!
Дверь медленно раскрывается, за ней клубится сырая приморская мгла…
Августа хватает Ленку за локоть и выталкивает её из трансформаторной.
— Хоть на что похожи эти камни-то? — умоляюще вопит Ленка, продвигаясь к двери.
Свет у неё за спиной начинает меркнуть, фигура председателя блекнет и расплывается…
— Буквы на них начертаны, — замогильным голосом говорит председатель.
— Сколько всего их-то?
Дверь с треском захлопывается, оставляя их снаружи.
— Четыре, — несётся из-за двери. — А вам сколько надо?
— Ну и ну, — говорит мальчик Изя. — Вот это цирк!
— Тебе всё цирк, — злобно говорит Августа.
— Ой, — вдруг обрадовался Изя, — а я вас знаю. Вы у нас в лицее информатику вели. Когда Шендерович заболел.
— Ты же в хедер ходишь.
— Я и в лицей тоже хожу. Одно другому не мешает…