— Премного благодарим вас за ночлег, мы, определенно, никогда не забудем вашей неизмеримой доброты.
— Спасибо.
Отряд из трех пешеходов выстроился рядком перед сутулым дедком, покачивая головами в такт речи Роберта. Одеты они были в те же атрибуты, что и вчерашним днем.
— Перед тем, как уйдете. Знаете, мой сын как-то раз сказал мне одну смесьную фразу.
— …?
— Прозить зизнь нузьно так, сьтобы никто не радовался твоей смерти.
— Я что-то не поняла, Усатик.
Девочка шепотом спросила Роберта о произнесенной цитате.
— Он сказал: «Прожить жизнь нужно так, чтобы никто не радовался твоей смерти».
— А, понятно.
Пока они тихо изъяснились меж друг другом, два родственника уперлись в друг друга взглядами, сопровождаемые улыбками.
— Надеюсь, у него получилось, старик.
— Нет.
Он печально кинул эту фразу своему внуку и повернулся к ним спиной, возвращаясь на прежнюю спящую позицию.
«У тебя похоже тоже».
Губы Брома снова сжались в безразличную полоску, и он повернул направо, развернувшись разом всем телом.
— Ну что ж, пошли.
. .
Шаг. Шаг. Еще шаг. Еще шаг. Осталось немного. Осталось немного. Осталось немного.
— Хью… Город… Далеко?
— …
Юноша вытянул ладонь с неутешительным ответом. Все пальцы были разогнуты.
— Усатик. Еще 5 километров. Я… Ах… Похоже, я умираю.
— Ты… Говоришь это уже седьмой раз.
— Значит. Я умерла уже 7 раз.
Тому, кто придумал жару, собеседники хотели бы выразить общую признательность. Солнце настолько сильно палило их головы, будто само небо объявило им войну, направив на них свои штыки.
— Скорее уж огнеметы.
— А?
— Я о своем.
Если поставить перед собой лицо человека, не обремененного никакими тяготами, а потом несколько раз долбануть какой-нибудь кияночкой, облить ледяной водой, дать пару пощечин, морально унизить и сильно ткнуть в висок, то вы получите чуть ли не полную копию раскрасневшихся рож, блуждающих по кирпичным дорожкам.
Прически стали какой-то пародией на волосы, глаза заплыли потом и отказывались открываться, а плечи так немощно опустились, что со стороны могло бы показаться, что по песчаным просторам шагает группа зомби.
И как на зло…
— Ни одной тени.
— А?
— Я о своем.
Действительно, хоть они и не шли по песку, глотающему стопы, но ничего похожего на домики, деревья, стены, холмы просто не было.
— Может… Остановимся?
— Где?
Нигде, в том то и дело. Спрятаться от этой невыносимой жары невозможно.
— Там пещера.
— Чего?
Бром устремил свой взгляд в сторону их движения, но абсолютно ничего не заметил.
— Справа.
— А.
Вдалеке виднелся холм, внутри которого зияла большая черная дыра, а в ней. В ней была тень.
— Пошли.
. .
— Я заметил, что Диана слишком часто отрубается, что-то не так с ее режимом сна.
— Ну, тебе, как доктору, виднее.
Девочка уже посапывала на прохладном песочке, рассыпавшемся в пещере, яростно сражающейся с рвущимся к странникам теплом. Тени благосклонно закрыли обзор на каменные стены, а голоса двух мужчин эхом отскакивали от незримых стенок, уходящих далеко вглубь.
Роберт совершенно расслабился. Удивительно, что он вообще не свалился со своей поклажей, которою без устали тащил всю их нелегкую дорогу. Усы не было видно из-за темноты, и только карие глаза слегка поблескивали во тьме, дружелюбно перемигиваясь по ходу разговора.
— Тебе бы тоже не мешало поспать.
— Согласен, Хьюго, нам всем надо хорошенько отдохнуть.
— Спокойной ночи.
— Спокойной…
Роберт широко зевнул, отчего его глаза, скрываемые за очками, не хило прослезились, он улегся на землю и заснул.
Бром тоже повалился на песок, раскинув руки в разные стороны, давая мышцам заслуженную передышку. С потолка иногда сыпалась пыль, мешающая Брому заснуть. Хотя он и не пытался этого сделать, его сердобольно задумчивое лицо уставилось в темноту, будто разглядывая что-то среди не видимых ему каменных стен.
«Все-таки мы разные. Я не добр. Я не наивен. Я не вежлив. С чего я взял, что мы можем стать друзьями. Даже сон…»
Спустя от силы 15 минут Бром поднялся со своей произвольной кровати, направившись к выходу.
«Я его никогда не видел».
У входа в ущелье, озаряемого солнцем, лежала огромная сумка Роберта. Бром посмотрел в будущее.
«Груда мяса. Зачем?»
Он провел кровожадным взглядом по неподвижному телу усатого джентльмена, раздумывая о его смерти. Брови устало согнулись в гримасу бешенства.
«Сострадание. И правда. Оставим все, как и есть».
Кудрявый юноша пригнулся перед разогретым песком на выходе из пещеры, водя пальцем меж песчинок, тем самым вырисовывая изученные им символы, и задумался над сущностью своего названного друга.
«Он очевидно маг. Ни одна машина, ни один дорожный знак, ни одна карта — ничего не показывает, где находится Мааравья. Только карта Байрона, значит. Такого города не существует. Как этого не понял Роберт? Никого кроме меня и Байрона там не будет, значит он собирается убить его. Меня бы он убил давно, а, если бы был союзником, не скрывал бы свою личность».
Указательный палец окончательно окунулся в песок, поставив жирную точку на кривом послании.
— Я Дьявол. Позаботься о девочке. Приблизишься — убью.
Бром еще раз проговорил свое изречение, начерченное на земле и двинулся по пустыне, прищуривая глаза от неумолимого солнца.
«Ради кого я вообще это делаю? Марина? Скорее всего, да. Я устраню все угрозы, которые создал и покину ее. Но… Что будет дальше?»
Маска наконец-то спала с его лица: двигающиеся ноги задрожали, а по лицу потекли слезы, сметаемые огненным ветром.
«Я останусь один? Совсем один? Я приношу боль, я приношу невзгоды, я вызываю трудности. Я… Я, действительно, Дьявол. И мне… мне надо спрятать себя от этого мира, унеся с собой еще одного себе подобного. Способен ли я? Способен ли я пойти на такую жертву? Или я оставлю все, как и есть? Буду приносить людям горе, а после носиться, чтобы их осчастливить и обезопасить. Сострадание. А кому я должен сострадать?»
Он остановился, как вкопанный.
«Себе или другим? Кто больше заслуживает сострадания?»
Он не мог, он трясся. Как бы не были спокойны действия, произошедшие до сих пор, никогда Брому не было так плохо. Зарыться в песок, укрыться ото всех, ощутить ласку, ощутить заботу и при этом никого не ранить — он просто хотел покоя. Но вместо этого он был сбит с толку, растерян, в его голове творился сущий кошмар, и слезы бешеным потоком говорили о том, что в сердце все было также скверно.
«А мне? Мне кто-нибудь сострадал? Данте, который затащил меня в эту адскую пучину? Байрон, использовавший меня, как пушечное мясо? Агния, которая просто спустила на меня свои переживания? Говард, который использовал меня для непонятных целей? Марина, из-за которой я ношусь по пустыне и стою перед выбором? Дед, который не предложил мне ничего кроме убийства, посчитав меня за монстра? Диана, которая обманула меня, не беспокоясь о моей жизни? Роберт, который использовал меня, чтобы добраться до Байрона? Никто из них. Никто из них никогда не проявлял ко мне сострадания. Только я. Разве не только я достоин состраданий. Я столько пережил, столько боли и горя ощутил, но при этом… Сострадаю только я».
Он снова сделал шаг вперед.
«Значит, я буду делать это дальше. Не важно, чего мне это стоит и, что мне еще предстоит пережить. Я отдам все свои долги и уйду с миром, оставив всех наделенными моей добротой. Это мой долг».
Бром выпрямил спину, направив свой разгоряченный взгляд на солнце. Сетчатка глаза сгорела, но юноша не отрывал взгляда от солнечного шара, тем самым бросая огненному кольцу вызов. На лице, возможно, впервые появилась искренняя улыбка, и она так естественно устроилась на его блещущем лице, что ее прежнее отсутствие показалось бы чем-то на уровне святотатства.
Он был готов к битве.
. .
Он не был готов к такому повороту событий.
«Откуда она здесь?»
Байрон с опаской поглядывал на девушку с рыжим каре, расхаживающую по аэропорту и спрашивающую окружающих о пропавшем черноволосом кудрявом парне.
«Бальзак же ее убил».
Его зрачки испуганно подкашивались, падая вниз, и вновь нервно дрыгаясь вверх.
«Бром».
Он успокоился, облегченно схватившись за стакан кристально чистой воды. Хромой маг восседал в том же аэропорту Эйноя, попивая стакан известной всем жидкости в каком-то подобии на ресторан. Никакого плаща или трости уже не было. На теле был коричневый жилет, увешанный невообразимым количеством подсумков, заполненных чем-то металлическим, а на ногах красовались легкие потертые брюки, спускающиеся до самых пяток, отчего его черных сапог, наделенных металлическими креплениями, создающиеся нечто вроде ножного катета, не было видно. На растрепанной прическе красовалась серая кепка, а недавно трясущиеся глаза закрывали темные квадратные солнцезащитные очки.
«Он воскресил ее. Значит, вот где он пропадал. Она говорит, что он был черноволосый, и правда, когда мы заключили сделку его кудри таковыми и были, но после они вернулись в прежнее состояние. Почему? Ему снесло голову? Почему я заметил это только сейчас? Это опять вмешательство Данте?»
Девушка продолжала безуспешно расспрашивать прохожих, но в ответ она лишь получала одинаковые отрицательные кивки головой. Она была одета в развевающееся по теплому ветру бежево-серое пальто, в целом она сильно похорошела после их последней встречи. Хотя эффект должен был быть обратным.
«Кольцо?»
На ее безымянном пальчике изредка поблескивало в ответ солнечным лучам золотое толстоватое колечко с белым камешком.
«Бром, ты гений! Ты первая свинья, настолько приблизившаяся к моей смерти. Обмануть меня своей податливостью, прибавив дерзостью, и подсунуть мне липовое кольцо, чтобы в конце без промедления и сопротивления покончить со мной. Ты… Ты гений!»
Глаза Байрона заискрились под темными линзами аксессуара, но этого никто не заметил.
«Но ты допустил одну ошибку. И это она».
Марина отошла в сторону, решив передохнуть от нескончаемых расспросов.
«Ты стал рыцарем, а должен был стать мужем. Перед тобой не жена, а глупая принцесса. Ты… Ты допустил ту же ошибку, что и я. Так что я не виню тебя. Твое будущее зависит от нее, как она…»
Девушка незаметно для мага подошла к нему в упор, скрестив руки за спиной.
— Джордж Гордон Байрон.
«Что?»
— Откуда вы знаете, как меня зовут?
«Дам ей шанс»
— Я Марина, мы виделись в Санмортилонгиандроапле, вы были вместе с Бромом.
«Я никогда не видел таких тупых свиней».
— Ах, это ты. И что же тебе от меня надо в таком неожиданном месте для встречи?
«Ты же не…»
— Вы не знаете, где Бром?
«…»
— Где Бром, говоришь?
— Да.
«…»
— А с чего ты взяла, что я знаю, где он?
— Так мне сказал Данте.
«…»
— И зачем же тебе Бром?
— Как бы это объяснить, Данте посетил Санмортилонгиандроапль в поисках новых кадров и завербовал крайне умелого мага Виктора Астафьева, но он, к сожалению, до этого события жил в трущобах, отчего его здоровье оставляло желать лучшее. И он… умер. Сила Брома сейчас крайне необходима, не хотелось бы терять такого полезного мага, да и в целом хорошего человека.
«Ты свинья. Ты не умеешь врать»
— Это печально, но к Брому сейчас очень тяжело попасть, я конечно могу обеспечить вам встречу, но не знаю обрадуется ли он ей.
«Это последний шанс. Все-таки Бром лишь поросенок, так грубо распотрошить его было бы грубо, если эта свинья не…»
— Давайте!
Марина протянула хромому магу свою нежную и слегка покрасневшую от жары ладошку… Именно ту, на которой светилось кольцо.
«Простите»
Больше всего Байрону сейчас хотелось бы убить эту тупоголовую девицу, но он выбрал для нее более тяжелую участь. С невообразимой скоростью он провел пальцами по ее ладони, аккуратно стянув золотое колечко, и натянул на ее безымянный отросток свое черное кольцо. После этого действия он схватил не сумевшую заметить такую мимолетную скорость девушку за руку и на секунду исчез с ней из аэропорта.
Но это была лишь секунда. Он в одиночестве сидел в ресторане, попивая свою прохладную воду, а на его руке переливалось солнечным светом золотое кольцо с белым камешком.
Вряд ли кто-то сумел заметить, что недавно расхаживающаяся и щеголяющая своим пальто рыжеволосая девушка просто исчезла из здания, оставив после себя лишь расстроенного мужчину за бокалом воды.
«Пора уже подготовиться»
Он поднялся со стула, отряхнув слегка запачканные песком сапоги, и вышел из аэропорта, оставив кучку серебряных и бронзовых монет на столе.
. .
— Что?
Роберт ошарашенно рассматривал песчаное послание, оставленное его товарищем.
— Дьявол? Он все это время был Дьяволом.
Он упал на колени, его лицо исказилось от удивления и некоторого страха. Страха быть убитым.
Несмотря на то, что Бром большую часть своей сознательной жизни просидел без движения, его знали абсолютно все. И все его боялись. Дети, которых пугали страшилками о Дьяволе по ночам, взрослые, перегоняющие между друг другом слухи, богатые и влиятельные люди, с неимоверным страхом вспоминая про самого бесшумного и опасного убийцу в мире, и даже маги. Не было в мире мага, который бы не боялся Брома. Все достижения, все силы, все чувства, все, что когда-либо было дорого, могло быть уничтожено примитивным прикосновением. Дьявол был опасен, он был смертелен, он был неописуемо ужасен. И за этого все его боялись.
И Роберт не был исключением, какую бы мощную силу он не демонстрировал при схватке с Байроном, прикосновения действительно бы достаточно, чтобы покончить с его жизнью.
— Но куда ты пошел? Что я должен сделать с девочкой?
— Не думал, что встречу тебя здесь.
Напротив растерявшегося усатого мага уверенно стоял Байрон все в том же жилете. Он презрительно взирал на убогую свинью, сложив ладони перед собой.
— Ты…
— Стоять, хоть намек на Хайда, и ты труп.
— Кто же ты такой?
— Меня зовут Джордж Гордон Байрон, тебе повезло недавно лишить меня жизни. Точнее говоря, Хайду.
— Откуда ты знаешь?
— Я просто знаю. Знаю, что ты никакой не маг. У тебя раздвоение личности, и магией владеет только Хайд, твоя вторая сущность.
— …
— Ты таскаешь гору мяса в сумке, чтобы удовлетворять его голод, но при этом держишь себя молодцом.
— …
— Хайям сказал тебя меня убить.
— Откуда?
— Запомни этот урок на всю свою жизнь.
— …
— Ты всего лишь ничтожество, и тебе никогда не достичь моего уровня, уровня Хайяма, уровня Брома. Ты жалкая свинья, это все, что ты должен понять перед смертью.
— Я…
Роберт яростно взглянул в глаза диктующего ему заповеди мага, его зрачки начали наливаться кроваво-красным.
В мгновение ока Байрон схватил сидящего на песке усатого монстра за шиворот и одним молниеносным рывком выкинул его в воздух, отправив отчаявшегося Роберта в стратосферу.
— Если бы не Хайд, я бы просто убил тебя.
Хромой маг проговорил это вслед уходящей комете, разбрызгивающей кровью по огненной траектории, создаваемой от невыносимо быстрой скорости.
— Ха.
Байрон схватился за свое лицо.
— ХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА!!!
«Я не могу. Я просто не могу не смеяться. Все так идеально, все так филигранно идет в мою пользу. Марина, Стивенсон — все свиньи собрались в одном месте, чтобы быть выкинутыми из этого мира, быть опрокинутыми мои праведным мечом!»
Громогласный смех, хрипло и звонко перепрыгивающий меж каменный стенок, наткнулся на чей-то отчаянный плач. Жалкие притихшие всхлипы еле различались среди бешенных волн сумасшедшего Байрона. Но это не помешало ему четко услышать Диану.
— Кто?
Его глаза испуганно сжались, превратив лоб в скопление бесконечных морщин, а рот в злобный оскал. Его кровожадность возвелась до абсолюта: он упустил сразу двух свиней, не окунув свои руки в их распростертые кровавые тела. Ничто и никогда не передало бы все безумие, охватившее его зеленые зрачки. Сдаться, умереть — никаких других мыслей перед ними бы не появилось.
— Свиииииииньяя?!!!
Байрон устрашающе протянул гласную и с вопящим криком в мгновение ока добрался до девочки, приложив свой кинжал к ее горлу. Шея Дианы испуганно дергалась, двигая своей нежной кожей в упор к стальному лезвию, пока кровожадные глазницы мага варварски впирались в ее лицо, рассматривая сморщенные черты девичьего лица.
— Ты…
Он приблизил свое лицо, чуть не коснувшись носом побледневшего лба Дианы.
— …Свинья?
Девочка понимала, что ничего легче у нее в жизни не спрашивали, и ответ был очевиден. Но страх крепко сжал девичью глотку, передавив горло, отчего из дрожащего рта вырвался лишь невнятный хрип.
— Ты не свинья.
Маг убрал кинжал и направился вон из пещеры, оставив смертельно напуганную девочку в полном одиночестве. Его кровожадность никуда не исчезла, он бешено осматривал окрестности, надеясь встретить там кого-нибудь, кого он смог бы распотрошить.
— Я не могу сражаться в таком состоянии.
Байрон вытянул правую руку в сторону, сжав ее в кулак, поднял наверх, слегка напрягая пальцы, и схватился левой ладонью за бицепс, причем так резко, что по пустыни раздался резкий хлопок.
— Вот.
Рядом появился другой Байрон, на этот раз в красном пальто, красной рубашке, красной шляпе, красных брюках, красных туфлях. Да что уж говорить, все его лицо было окрашено в тот же кровавый цвет. Ни одна частичка его тела не была другого оттенка.
Он держал в руке какого-то голого мужчину, у него было довольно мускулистое телосложение, короткая рыжая прическа и небольшая борода.
— Опять, опя…
Не успел он что-то сказать, как первый Байрон схватился за его кадык. Один рывок, и он был вырван. Оторвалось ухо. Распоролся нос. Вырвались глаза. Раздробилась челюсть. Выдавился мозг. Вырвался язык. Споролся живот. Выбросились кишки. Открылась грудная клетка. Взорвалось сердце. Выкинулись легкие. Разорвались гениталии. Оторвались ноги. Отодрался таз.
— Достаточно.
Байрон удовлетворенно отошел от кровавого месива, отряхая с себя кусочки костей и сухожилий. Красный Байрон взялся за скальп, отброшенный в сторону и исчез с этой незначительной частью тела.
«Такого со мной давно не было, что ж. Теперь…»
Он был готов к битве.