Глава 11. Скорбный день
«Горе мне в моём сокрушении; мучительна рана моя, но я говорю сам в себе: «подлинно, это — моя скорбь, и я буду нести её»
— Из книги «Предание».
На следующий день. Арк.
Если Арк это воплощение достоинства, чести и силы, то Подгород это его полное отражение. Огромная сеть пещер и выработок, уходящих на многие метры под землю, стала олицетворением разгулья, ненависти, жестокости и гноящегося общества. Это вам не приятные улочки Арка, и даже не умиротворённые дороги в Речном, нет… это иной мир — отражение всего хорошего, где балом правит секта таинственных людей, во главе которой стоит некий «Отец».
Я едва сдерживаю себя, чтобы мой завтрак не покинул желудок — сегодня мы пришли чтобы обсудить сотрудничество с теми, кого можно назвать властью в этом регионе. Ралаимы и представители нищих, бандиты и воры — вся эта шваль сегодня должна с нами встретиться. К тому же мне не даёт покоя утренний «разгром», который мне устроил мой командир за то, что вчера пил в таверне, лишив меня части жалования. Но ладно, сейчас стоит задача куда важнее, чем просто деньги.
Честно, я бы подумал, что Велисарий с ума сошёл, раз отправил нас сюда, если бы не постепенная эскалация ситуации. Прорицатель и Джеспар всё ещё не вернулись и нас начинает охватывать волнение. И чтобы получить ещё больше поддержки в живой силе, Велисарий пошёл на то, чтобы мы не просто сотрудничали с Ралаимами… а привлекли массы бедноты и нищеты. Арантеалю всё равно на это… для него Подгород место на которое он обратит внимание только лишь в случае мятежа.
Идя по прелым доскам, в убогом факельно-ламповом освещении нам тут и там попадаются тела бедняков во рванье, изгрызенные изнутри мясными червями. Множество народа в старой ветхой одежде, побитые и искоцанные бродят туда-сюда и бормочут что-то, причитают и с недовольством смотрят на нас. Вонь, страшный смрад отходов заполняет каждую улочку этих мест… гнилые продукты и нечистоты, сливаемые сверху, смрад умерших и результаты жизнедеятельности — всё это смешалось в единый невыносимый запах помоев от которого сжимается что-то выше желудка, готового отдать еду. И в это же время жительницы Подгорода бродят по его улочкам, натянув старьё, оборвав его на ложках, и сделав глубокое декольте, чтобы отдаться за сотню другую медяков прохожему.
Кажется, что свет справедливости, мир и добро покинули это место навсегда, но насмешка ли — преступники-сектанты в виде Ралаты стали жалким подобием стражей порядка, а их правила — мерзким отражением закона.
Мы миновали одну из центральных улиц. Я, облачённый в свой привычный кожаный доспех, сам Велисарий и ещё трое храмовников, а также с нами ещё двое хранителей — тех самых, что приставлены Арантеалем. У каждого из нас на левой руке ростовые овальные щиты, а в правой меч с округлым лезвием… мой клинок издаёт слабое веяние холода облаком инея, что не может не заметить мой командир:
— Фриджидиэн, ты где уже успел меч зачаровать?
— Да-а, одна знакомая чародейка помогла.
— А, Пегаст… я подметил, ты с ней очень сдружился. Не пойми, я не против, но главное, чтобы ваша с ней дружба не помешала исполнению долга, — вдохновенно говорит Велисарий; с каждым его шагом гребень на шлеме подёргивается. — Мы довольно многого добились, и сделать ещё предстоит не мало.
— Господин, ладно ещё ралаимы, но вы и впрямь считаете, что люди Подгорода могут стать… достойными воинами? — спрашиваю я, указав мечом на бедняков, рассаженных в углах и зыркающих на нас. — Их ткни, они рассыпятся.
— Нам нужны все силы, Фриджидиэн. Если мы где-то покажем слабость, привлечём недостаточно сил, то Нерим из нас сделает дрова для костра, можешь не сомневаться.
— Понимаю, господин. И вы ради победы готовы работать даже с наркоманами, убийцами, насильниками и беднотой? Разве нам недостаточно безумцев из Ралаты? Велисарий, я слышал, что их «папаша» думает о том, как перейти в мир духов.
— Эндерал — моя родина и я предприму все средства, чтобы её защитить… пусть мне придётся и работать со всяким преступником и сбродом. Мы потом, когда всё закончится, разберёмся что да как, — уверенно и твёрдо ответил Велисарий. — Я родом из Речного. У меня было нелёгкое детство, мой друг. Мать всё время на полях, отец столярничает, и я понял одно — если ты сам о себе не позаботишься, о своей безопасности или пропитании, никто не позаботиться. Пускай Арантеаль и заботится о спасении мира, наши цели куда приземлённее.
— Понимаю. Господин Велисарий, после того, как мы договоримся с Ралатой вы отпустите меня на совет? Я понимаю, сейчас вам нужен как красноречивая поддержка, но после…, - пытаюсь упросить Велисария на то, чтобы как можно оказаться в Храме солнца.
— Что ты там захочешь, друг?
— Сегодня будет совет по поводу военной обстановки, — пытаюсь придумать отмазку. — Может быть, узнаю что-то новое.
— А не потому, что там будет Лишари? — к моему удивлению командир оказался проницателен. — Ладно, ты можешь быть свободен, как только мы завершим все дела.
Мы прошли ещё несколько метров по гнилым доскам, пока вместо них не остался сырой песок и камни вокруг. Мы прошли в один из редко используемых проходов, чтобы выйти к месту встречи с представителями подземного народа.
— Атаковать! — раздался крик о стороны и из-за камней на нас бросились бандиты — отморозки в нескольких выцветших драных одеждах, нацепившие на себя панцири из кожи и железа, с ржавыми топорами и мечами наперевес.
Мы подняли щиты, чтобы защититься от первого удара. Для нас подобный выпад не неожиданность… мы были к этому готовы. Один из разбойников прыгнул прямо на мой щит, но не смог обойти его широкой защиты. Я, ощутив удар, тут же совершил выпад и мой меч слегка скользнул ему по горлу, затем ногой оттолкнул его и словно топор обрушил на ключицу второго противника клинок. Он прошёл сквозь кольчугу и ледяным касанием выморозил плоть и сковал движения бандита, но не убил его, а только парализовал всю правую часть.
Позади меня раздались вопли, и резко обернулся, инстинктивно закрывшись щитом, чтобы топор меня не полосонул. Со вспыхнувшим гневом я пошёл вперёд, превратившись в живой таран, который повалил на землю врага. Затем острием ткнул его, но меч столкнулся о панцирь, однако магия паралитической волной заставила его мышцы конвульсивно вздрогнуть от наплыва магического холода.
— Прорываемся! — а приказал Велисарий, и мы пошли вперёд, у нас нет особо времени на этих оборванцев.
Я снова блокирую удар — эти огромные ростовые щиты что надо при обороне — мечи и топоры просто бьются об них, только оставляя царапины на жёлтых шестнадцатистрельных звёздах. Запахло жаренным — кто-то из хранителей стал использовать магию — во врагов полетели огненные шары, поджигающие рваньё и обуглящие плоть.
Что-то мелькнуло впереди меня, и только успел спрятаться за щит — вражеская стрела едва не прилетела мне в глаз. Вражеские стрелки заняли огневой рубеж впереди и теперь в нас со свистом летят ржавые наконечники стрел. Парировав удар и восходящим ударом покалечив лицо бандиту и быстро десантировав его пинком, вонзаю меч в землю и берусь за один из двух подарков Гаспара. Ощутив прохладу дерева, прицелившись я давлю на крючок и из дула вырывается огонь вместе со всполохами дыма, которые заволок всё непроницаемой пеленой.
Лучник впереди падает как подкошенный, а остальные бандиты, услышав, что у нас в руках столь громкое и разрушительное оружие, бросились наутёк. Отбившись от этого отребья, мы продолжили путь, пока не пришли в установленное место встречи.
Это большая пещера, освещённая холодным светом кристаллов, несколькими факелами и лампами, у «стен» её валяются камни, на которых расселась «стража» представителей, а сами переговорщики нас уже ждут в центре всего этого — на влажном песке, у небольшого гнилого стола. Первый попадается на глаза человек среднего роста, окутанные в таинственность, покрытый бронёй сиреневого цвета из выделанной кожи — жилет, широкий пояс, тонкие псевдокольчужные рукава, прилегающие перчатки и короткие сапоги. Второй — высокий аэтерна в рваном кафтане какого-то богатея, с несколькими шрамами. И третий — суровая женщина, с коротким стриженным волосом, защищающая себя полным комплектом стального доспеха, на поверхности которого переливаются блики от факелов и кристаллов.
Велисарий, сняв шлем и щит и передав их храмовнику, убрав меч в ножны, показывая, что он настроен по-доброму.
— Приветствую вас, добрые господа и дама, — после этих слов мы подошли к столу и приготовились к переговорам.
— Говори, зачем посылал за нами и нашими подчинёнными? — устало и тихо вопросил представитель Ралаты. — У нас не так много времени, как думаешь, дитя солнца, — презрительно завершил мужчина, назвав Велисария прозвищем, которое цепляют на всех жителей не Подгорода.
— Давай, — Велисарий кивнул мне, чтобы начал говорить. — Расскажи им.
— Хорошо, — я опустил щит, и сложил руки на груди. — Понимаем, что между нами было всё время напряжение, понимаем, что ваша жизнь здесь не соль, но сейчас нам нужна ваша помощь… не без компенсаций, конечно.
— Вам нужна наша помощь? — заявила женщина, представительница одной из банд. — Интересно, какая угроза вас там припёрла, что вас аж сюда покатило.
— Давай его выслушаем, — тихо проговорил ралаим и девушке ничего не остаётся, как согласиться, ибо практически каждый ходит под Ралатой в этом месте, повинуется её воле.
— Спасибо, — чуть поклонился я. — Стоит начать сначала. Два месяца назад в Нериме закончилась гражданская война и теперь они отправили свои войска на покорение Эндерала. Вражеские силы стоит у наших границ, и мы пришли к вам за помощью.
— И что же вам нужно?! — вспылил золотокожий аэтерна в кафтане. — Медяки пришли с нас просить!? У нас нет ничего, мы — бедняки, и нечего нам дать вам. Ни продуктов, ни денег и оружия. Так что шёл бы ты отсюда куда подальше, дитя света.
— Нет, мы пришли сюда совсем не за вашими деньгами или пищей, — продолжаю я, коснувшись пальцами своего кисета и доставая кошель, забитый медяками и кинул его на стол. — Мы сами готовы вам предложить вам деньги, броню, пищу и даже землю для ваших бедняков. Нам нужно только одно — ваша помощь, люди в Единую Эндеральскую Армию.
— Вы хотите забрать наших людей в свои армии. Годами вам было плевать на то, что тут умирают люди, расцветает преступность. — выступил в роли обличителя ралаим. — Вы не защищали нас от бедности, голода и жажды, и хотите, чтобы мы встали с вами в один строй? А неженки с верхнего города не поморщат напудренные носики от того, что рядом с ними сбудет воевать беднота?
— Мессир, — заговорил Велисарий. — Разве вы не видите, что наша родина в опасности. Неужто вы не приложите усилий, чтобы люд из Арка не призирал вас, а гордился вами. Грядёт страшная война и неужто вы оставите родину в опасности? Разве вы будете сидеть сложа руки, пока неримцы станут убивать женщин и детей наверху.
— Да, — дал суровый, но честный ответ ралаим. — Мы здесь можем держать оборону годами — только стоит завалить главный вход и ни один неримец не прорвётся к нам. А через тайные входы и выходы мы можем делать вылазки, пополнять запасы и медленно грызть Нерим, — его голос стал холоднее. — Мы и так стоим в Совете, итак дали вам людей для дел теневых. Но вы хотите нас поставить себе на служу едва ли не весь Подгород. Не забываете, что благодаря вашему бездействию мы тут прозябаем в грязи.
Я посмотрел на Велисария, который готов взорваться от такого поведения ралаима, но сдерживает себя. В холодном свете кристаллов видно, что кожа его лица стала слабо-красноватого оттенка. Чтобы не допустить тут побоища, мне приходится продолжить разговор:
— Мессир, — осторожно я заговорил, приложив руку к подбородку, — забыл вам сказать, что глава неримцев — Коарек из Кабаэта, как бы так сказать… он жутко ненавидит религию. Ненавидит настолько, что в Нерима убил всех священников и монахов, а также сжёг каждый храм и монастырь.
— Ох, я понимаю, к чему вы клоните.
— Не понимаете. Это — фанатики, они готовы изничтожить каждого, кто по их мнению… «бредит религией», — я заметил, что мой собеседник немного опешил. — Вы сами говорили, что готовы встретить их мечами н. Вам честно говорю о том, что мы сожалеем — всё, что стало с этим местом, наша вина. Но дайте нам исправить это, — я быстрым движением достал карту из второго кисета и разместил её на столе, указав на Солнечный берег. — Эти земли могут стать для ваших бедняков новым домом. Мессиры, — осмотрел я всех. — Если мы не объединимся, то Нерим всех нас возведёт на эшафот и все станут жертвами безумия Коарека, — я взглянул на ралаима, и он в ответ глянул на меня, отчего мне показалось, что бездна посмотрела на меня в ответ. — Мессиры, вы же не хотите, чтобы здесь каждый ребёнок или женщина, что бы ваши родные и идеи — всё это сгорело в огне очистительного похода Коарека?
— И что же вы готовы нам предоставить, достопочтенный!? — крикливо спросил аэтерна с длинным светлым волосом.
— Для бедняков мы готовы предоставить медяки и пищу, а также землю на Солнечном берегу, для воителей хорошее оружие и броню, а для ралаимов… в будущем гарантию того, что их идеи не будут преследоваться, — понимаю, что этого мало, а поэтому мне приходится включить политикана и потерев ладони, я распаляюсь обещаниями. — Орден храмовников, после победы в войне, станет помогать вам, в виде благоустройства Подгорода.
— Да что ты говоришь, — сухо усмехнулся ралаим. — Слова, слова и слова. Только обещания, кроме денег сейчас.
— Мессир, вас прошу понять, что идеи вашего «отца» находятся под угрозой. Когда Нерим вторгнется в ваши пределы, то своё «очищение от религии» он начнёт именно с Ралаты, — я сделал свой голос грубее и порывистее. — Так что вы предпочтёте? Умереть здесь, как крысы в норах или дать захватчикам и агрессорам честный бой в полях, тем самым прославив Ралату, «отца» и его веру!?
Видно было, что я поставил его в замешательство. Он, как представитель секты обладает широкими полномочиями от «отца», но всё же не может говорить за всю Ралату.
— Мы заинтересованы в вашем предложении, — ответил наконец-то ралаим. — Но мне нужно узнать волю «отца» на это. Если он даст добро, то наши мечи и люди к вашим услугам, — ралаим отстранился от стола. — Я буду через пару часов.
Когда этот воин промелькнул быстрой тенью возле меня, я вопросительно посмотрел на Велисария, который всё понял и снисходительно сказал:
— Иди уже, мы и без тебя справимся. Только щит тут не оставь.
— Спасибо господин. — с поклоном ответил Велисарию и закинув щит за спину, достал свиток телепортации в Храм солнца.
Вздев руки и проведя пару взмахов я позволил магии поглотить меня, поднять и перенести в нужную точку. Испытав щекотливое чувство, меня мгновенно перенесло за огромное пространство, и выбросило в Храме, где я под ногами ощутил твёрдую плитку… и тут же на меня «упал» вопрос от одного из послушников:
— Почему от тебя прёт как от нищего?
— Потому что я был в Подгороде, идиот! — нервно ответил я, поспешая в Обитель, и пробежав пару метров усилием руки отворил тяжёлую дверь, быстро пройдя внутрь здания.
Моё появление вызвало определённую реакцию у большинства хранителей — все они стали помахивать ладонями перед носом — я только что был в помойной яме, и действительно, почему бы от меня и не пахло, как от последнего пьяницы. Быстро пробежав в главную залу обители оказался перед неприятной картиной ссоры — Джорек, Натара и Арантеаль сцепились в словестной перепалке у трона и карты, Юслан расселся за столом, а Лишари стоит в сторонке, облокотившись на кафедру и слушает их речи, а мне остаётся только тихо пройти, под тревожно-вопросительный взгляд дамы в зелёном.
Только я её увидел, только узрел эти глаза, на меня навалился шквал воспоминаний, пульс забил в ушах. Я было хотел раскрыть рот и всё выложить Лишари и мне плевать на Арантеаля и его собрание, но язык словно завяз, налился металлом.
— Мы должны по крайней мере договориться! — возмутился Джорек.
— Вам известны его требования. Для договора нет условий, — сдержанно парирует Арантеаль.
— Он видел то, что видели мы. Писания… воспоминания прорицателя. Если бы он только понял…
— Мадам, мессиры, — я не заметил, как мимо меня прошёл пепельноволосый наёмник в синей куртке, который отпустил в мою сторону иронию. — Оу, Фриджидиэн как ты свалил от нас? И тебе бы помыться, а то несёт, как от тролля.
— Дерьмо, — вставила своё слово Лишари, её голос стал обеспокоенным. — Почему ты так долго. И где Константин?
— Лишари, — я потянулся к не
— Фриджи! — вскрикнула она. — Где Константин!?
— Я… в том храме, — с тяжестью я стал из себя вытягивать. — Мне пришлось уйти. Я там встретил…
Я так и не смог выдавить ни слова, сколько бы не пытался. Ещё усилие и моя попытка рассеивается о расстроенный и злобный взгляд Лишари. Повертев головой, я всё же смог собраться
— Существо… та Женщина, то ли дух злобы, то ли порождение храма… оно меня столкнуло с пути, — с чувством липкого, гадкого стыда я лгу, лишь бы не вызвать презрения Лишари.
— Это долгая история, — после этих слов Джеспара я увидел, как в комнате появилось ещё одно лицо, которое называют избранным и кличут «пророком»… что ж, мне до него дела нет, хочет кичить из себя гуся, то пожалуйста.
Несколько минут Джеспар нам рассказывал про их путешествие. Как они вломились в храм пирийцев и как Константин там сошёл с ума… но не о том, как я был там. Он рассказывали что-то о его несвязном бреде и то, что потом пришлось его навечно упокоить в храме. Что ж, вот ирония — один из борцов с религией не справился с проявлениями духовного мира… либо всё-таки старость ослабила его ментальную броню. А потом нам Джеспар поведал как они на поезде добрались до острова и их схватили. «Горе-шпионы, блин», — подумал я. — «Слава Господу, что тут нет Велисария, он бы обложил всеми ругательствами наёмника и чудное порождение из Нерима, которые провалили всё».
Когда же печальный сказ окончился в Обители повисла тишина. Я кинул взгляд на Лишари и мне самом у стало печально от того, что в её очах потух прежний задор. Её уста с дрожью открылись, и услышал слова горше антидота от чародейской лихорадки — амброзии, что сварено из таких трав, которые могут вывернуть желудок:
— И это были его последние слова? Я… я не могу в это поверить.
— Просто ещё одна жертва Высших. Если мы быстро не активируем светоч, он не будет последним, — склонившись над столом, сказал великий магистр, вновь вспоминая о демонах.
— Ах, верно, «светоч», — по зале прокатился звук раздражённой речи Натары. — Если его активировать, мы, надо полагать, просто засветим Красное безумие? Или, может быть, мы могли бы на этот раз, сделать что-то, что на самом деле имеет смысл и сосредоточить свои ресурсы на поиске алхимического или чудотворного решения, а не доверяясь куче металлолома.
Лишари, которая в шоке от смерти Константина, которой надело слушать постоянные причитания о том, что её работа — бред, которой снова говорят, что дело, столь важное для неё — куча старого железа, не смогла совладать с собой и с уст её слетели слова гнева:
— Ох, клянусь жопой прорицателя, ты можешь заткнуться хоть на минуту? Весь день ты только и делаешь, что только ноешь, действуешь нам на нервы, и ничего из сказанного тобой не помогает найти долбанное решение. Почему бы тебе не пойти в купальню и не мучить там прачек своими нескончаемыми причитаниями? Это будет полезно для разнообразия.
Натара же ответила холодным требованием с оттенком угрозы, чуть подавшись вперёд:
— Ты возьмёшь эти слова назад.
— Неужели? — обнажая черностальной меч, огрызлась Лишари. — Пойди и заставь меня. Буду рада.
— Придержи язык дикий маг, или…, - задыхаясь от злобы приказывает Джорек.
Чувствуя, что обстановка накаляется, что резкий характер Лишари и вспыльчивость хранителей, которые также на взводе не доведут до добра, я, руководствуясь желанием защитить Лишари, хватаюсь за ручную пушечку и срываю её с пояса, уставляя в сторону хранителя… мне плевать на них, есть только желание оградить её от беды.
— Джорек! — кричу я. — Давай успокоимся.
— Или что? Убьёте меня? — продолжает возмущаться Лишари. — Это вы делаете лучше всего. Вы и ваш долбанный орден.
— Тихо! — хлопнув по столу, крикнул Арантеаль и услышав ор человека, который раньше тихо говорил, я продрог. — Ты злишься, Лишари Пегаст, и я знаю почему. Но в момент, когда ты своей злобе разрушишь этот союз, жертва Огневспыха станет напрасной. Это то, чего ты хочешь?
— Я…
— Это то, чего ты хочешь? — давит Арантеаль.
— Нет. Нет, это не так, — убрав меч в ножны, отчасти успокоилась Лишари.
— Фриджидиэн, — грозно обратился ко мне великий магистр. — Может и ты уберёшь свою трубку?
— Да, — согласился я и прицепил к поясу оружие.
— Хорошо. Я устал от этой бесконечной ссоры. Мы несём ответственность, и мы исполним её.
«Её? Может Наш долг?» — подумал я смущённо, думая, как можно выполнить ответственность. Неужто великий магистр настолько устал, что язык его стал заплетаться?
Тут всем напомнил о себе Юслан:
— Хорошо сказано, Арантеаль. И как именно это сделать? Без источников светоч не полезнее груды ржавого металла.
— Хронисты этим занимаются. Они найдут ответ. Послушник, пригласи командующего Эрен присоединиться к нам, — потребовал Арантеаль. — Нам нужно спланировать оборону на местности. И найди этого Велисария… сейчас нам его помощь как нельзя кстати.
После этого Арантеаль заговорил с «избранным лицом», сказав, чтобы оно, когда отдохнуло, присоединилось к ним. После этого все разошлись, кто куда. Арантеаль сцепился языком с Натарой в каком-то жарком споре. Я поднялся со стуле и пошёл прочь из этого места, но увидел уходящую фигуру девушку и нагнал её.
— Лишари! — останавливаю её криком у выхода и когда она обернулась ко мне, я увидел перед собой крайне расстроенную и озлобленную девушку. — Я… я сожалею о твоей утрате. Константин…
— Понимаю. Спасибо, что заступился, — скорбно твердит дама. — Я не знаю, что там случилось в хаме, не знаю, что тебя выкинуло оттуда. Но его поразили Высшие, что ты мог сделать против этого? Я не держу зла на тебя. Если ты говоришь правду, то тебе повезло, что ты вообще стоишь здесь. Почему ты сразу не пришёл?
Эти слова могучей рукой смахнули с меня чугунную плиту вины, гора с плеч рухнула, и я снова мог вздохнуть полной грудью.
— Прости меня, — я повинно опустил голову. — Мне было не посебе. Я решил набраться сил, чтобы сказать… и набрался.
— Что за мир говёный — ты пьёшь, мою работу тем временем матерят
— Я считаю, что твоя работа — это важно, — решил поддержать я её, смотря на печаль, которая пленила девушку. — И чтобы не говорила Тручесса.
— Спасибо… как же меня достала эта дрянь, — вспылила Лишари и тут же пришла в покой, когда увидела «пророческое лицо»; мягким прикосновением она взяла меня за плечо, оттягивая. — Прости Фриджидиэн, у меня важное дело. Потом поговорим, — устало улыбнувшись. — И… тебе стоит помыться.
Странное чувство обиды… мне так хочется пальнуть в сторону «прорицателя», но это только мысль. «А что если она с этим уникумом в отношениях» — родилась у меня в сознании проклятая и навязчивая мысль, которая одновременно вызывала озлобление, печаль и сжатие в области груди. Почему меня почертило столь… неприятное чувство? Лишари — свободная девушка, она может делать, что хочет, но только одна мысль о том, что у неё может быть кто-то вводит меня в уныние и обречённость. Я только успел выхватить из её фразы «Танцующий кочевник», название таверны в квартале чужеземцев, куда она и пошла, судя по всему.
Мимо меня бредёт наёмник, которого я окликаю:
— Джеспар, я рад, что вы выбрались оттуда. Честно. Нам не хватает хороших людей.
— Ох, ты расщедрился на слова, что я хороший, — устало выдавил усмешку наёмник, став демонстративно махать рукой перед носом. — Тебе что-то нужно?
— Да. Ты не знаешь, у Лишари есть кто-то?
— Оу, да вроде нет. Если честно не могу я этого знать. А что ты захотел? Положил глаз на неримку?
— М-м-м, — затянул, не желая отвечать на этот вопрос и положив руку на плечо Джеспару, тихо говорю. — Я рад, что вы вернулись. Честно. Может быть когда-нибудь мы с тобой пропустим по кружке другой.
— Несомненно, — холодно ответил на мои предположения наёмник, который продолжил путь.
Я быстрым шагом направился в таверну, скинув щит где-то в Обители. Пусть там пока остаётся, потом его заберу. Для себя решил, что только подслушаю их разговор с «удивительным лицом» и всё. Только подтвержу для себя свои мысли… или к своей радости их опровергну.
«Чем же важна для меня Лишари?», — спросил себя, пока мои ноги лихорадочно перебирают ступени Храма и несутся в таверну. Я вспоминаю, как она зачаровала мне меч, помню её подарок в виде осколка и как она всё же перестала в нашу сторону пускать язвительные фразы. Мне просто рядом с ней приятно и хорошо, весело и светло. Я вспоминаю, что забыл даже про Велисария и его идеи, забыл даже про родину и то, что она в опасности.
Быстро пробежав по кварталам города, быстро очутился у таверны. Оказавшись внутри сильным движением отпихнул пьяницу, который решил ко мне пристать и прильнул к барной стойке.
— К вам заходила девушка в зелёной обтягивающей одежде? — спросил я у мужчины, который стоит вместо держателя таверны.
— Да, ступайте дальше на второй этаж, — ответил мне мужик в фартуке. — Эх, шастают тут всякие.
— Ещё кто-то был?
— Да, туда недавно и подозрительный люд ходил. Токмо на так же на второй этаж попёрлись.
Я побежал туда и заметил, как у двери мелькнул ещё кто-то, какая-то тёмная фигура, а за ней раздавались всхлипы и странный шум. Меня это насторожило, сердце ёкнуло в груди и в воздухе завитали нотки железа. Что-то тут нечисто и взяв кружку с ближайшего стола, я швырнул в стену у комнаты, чтобы вызвать хоть кукую-то реакцию. Это глупо, но если там творятся тёмные дела, то чёрных дельцов это должно хотя бы напугать. В ушах зазвенел высокий перезвон и раздался странный шум.
— Какого! — крикнул я на лестнице, даже не успев что-либо ещё взять в руки, и дверь моментально распахнулась. На меня вылетело два человека, мелькнувшие словно тени, что чуть не снесли меня с лестницы, благо отпрыгнул к её подножью.
Переведя взгляд на распахнутые двери, мне приходится оставить выбежавших, буквально взлетая по ступеням.
Я прорвался в комнату и пред взглядом очей моих предстала ужасная картина, от которой дыхание перехватило, словно на грудь стиснул камень. Предо мной на кровати, устланной шкурами, лежит полуобнажённая Лишари, захлёбывающаяся кровью. Тёмные фигуры, что прокрались в таверну, уже выбежали отсюда из узкой двери — след их простыл и меня объял гнев от того, что я не могу придушить их собственными руками, но сейчас не это важно.
Из живота торчит длинный пирийский меч, её руки судорожно тянутся к месту ранения, откуда бежит кровь, которая стекает потоком по темноватой коже и марает пол с кроватью. Во рту так же на зубах «играет» блеск бордовой жидкости. Все пальцы замараны кровью, а ладони конвульсивно пытаются дотянуться до оружия.
— Стражу! Что б, вас зовите стражу! — заорал я во всё горло вниз таверны, а сам приблизился: её кожа побледнела, рана сильно оттеняет синим — неужто её отравили?
Что ж, останется только один вариант действий. Я судорожно хватаюсь за рукоять меча и тяну его со всей силы и как только железка вышла из плоти, кровь хлынула вдвойне. Призвав всё могущество, что есть во мне, взмолившись к Господу о помощи поднимаю свои ладони, которые пропали в потоки лучезарного тёплого солнечного света. Вобрав всю магическую силу, направляю поток чар на Лишари в место ранения без остатка её выпуская, истрачивая все силы. Нас учили исцелять других, но это было так давно, что я уже не помню всего, что нужно искать в море энергий и вероятности, полностью отдаваясь интуиции.
Неожиданно мою левую руку свела судорога — неприятное ощущение скручивания и дрожи — мышцы запротестовали против такого количества энергии, которая через них проходит, но я не убрал конечность. Магия, которая течёт из моей руки, изливаясь теплым потоком на Лишари и медленно заживляя рану, оказалась слишком обильной и пронизывая мышцы, заставила деградировать ткани, высасывая из них и жизнь… мою жизнь. Ощущение неприязненного огня пришло, когда судорога в моей руке отошла и уступила место адской боли, которая настолько сильно зажала мою плоть, что даже выбило искры из глаз. Но даже в этот раз я не отнимаю рук, магия продолжает проистекать живительным потоком в её тело, пока наконец-то она не иссякла во мне и ладони сами не потухли.
Свет… приятное свечение ниспало, и увидел, что мне удалось затянуть ранение на животе, но она всё ещё не приходит в себя, её очи закрыты, а кожа приобрела оттенок бледности.
«Неужто я не смог?» — рождается убийственная мысль в голове, от которой в глазах потемнело ещё сильнее.
Я же поднимаю руки и вижу, что мои ладони — они стали мраморно-белыми, вены на них вздулись синюшными лентами, пальцы сводит в судорогах и треморе, лихорадкой дёргающей конечности. С одним поворотом назад до меня дошло понимание, что ноги стали ватными — пытаюсь сделать шаг, но не могу — они сами покачиваются, и падаю на крепкие руки какому-то завсегдатаю таверну.
— Стр-стражу, — пытаюсь выдавить гортанью и языком, которые перестали меня слушаться; пробую подняться, но всё внезапно поплыло — голоса, люди, окружение передо мной — всё превратилось в одно непонятное месиво — сочетание из звуков, которые я практически не различаю, образов, которые словно закрыты пеленой воды… магия взяла слишком много сил.
Снова пытаясь пойти я рухнул окончательно. Мои руки и ноги практически переставали подчиняться, и смог только перевернуть себя, чтобы увидеть потолок. Тут же в комнату прошли стражники Арка, которые первом делом бросились к Лишари и их я распознал как большие красные пятна.
— Она всё ещё жива! — кричит прибывший стражник. — Тащите её в лазарет!
Эта новость… она у меня вызывала радость… облегчение, которое заставило меня отдаться во власть тьме. Прежде чем я провалился в бессознательный плен, на моих сухих губах расцвела улыбка, а затем мир окончательно потемнел.