Во имя порядка: на заре новой эры - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 17

Глава 16. Эндеральская война: операция «Союзная решимость»

Глава 16. Эндеральская война: операция «Союзная решимость»

«Единый силён в брани. Возьмите своё оружие дабы защитить ближних, страну свою и Творец не оставит вас»

— Из книги «Предание».

Даль’Галарский договор

Спустя два дня. Замок Даль’Галар.

В холодных сумрачных залах, под сводами величественной цитадели собрались те, кто считает себя последними защитниками Эндерала. Синий, даже не лунный, а по истине ледяной свет изливается на серый камень, внушая одним сиянием холод. Моё кольчужное облачение, обшитое мехами, не спасает от всепроникающего хлада, даже несмотря на помощь множественных каминов.

Во истину — это прекрасный и грандиозный замок, настоящая твердыня, достойная могущественных императоров Арктвенда, и ставшая домом для Ковенов Диких магов севера. Чувствительные к тонким материям, ощутили, что древнее зло, окутывавшее барьером это место спало, и сюда можно выдвигаться. И они пришли — маги, огромное количество изгнанных и вновь признанных умельцев чар, наводнили Даль’Галар, огнём и молнией вычищая остатки нечисти и заклятьями школы ментализма отстраивая его. А за ними потянулись и толпы горцев, желавшие защититься не теснинами гор и стенами снежных барханов, а мощными толстыми стенами и под дланью колдунов.

И я видел новый Даль’Галар, возрождённый в славе и блеске, ставший истинной твердыней севера, готовой принять самих Рождённых светом, будь те живы. Я слышал истории о том, что раньше здесь жил некий сумасшедший маг — Самуэль, ведший затворническую жизнь; слышал и о жутких некромантских экспериментах. И если так и было, то сейчас от этого не осталось и следа — дороги и площади за стенами вычищены от снега до чёрной плиты, создавая огромный простор между бастионами. На зубчатых стенах неусыпный дозор ведут горцы, обвешанные доспехами и оружием с самыми сильными зачарованиями.

Снаружи у врат на белых равнинах стали появляться палатки, небольшие одноэтажные постройки, наспех возведённые чародеями. Они — удобное жилище для горцев, и предтеча будущего города. За мощными укреплениями, по всему замку рассеялась верхушка семи Ковенов, поделивших территорию гор Фростклифф, и составивших новых хозяев Даль’Галар. На ограждённых платформах громоздятся баллисты, подаренные аристократами Арка, чьи смертоносные снаряды несут силу магического заряда.

Ступив в тень массивных башен и бастионов, минуя врата с железной обшивкой и ступив в пространные прохладные залы, я был поражён внутренним убранством. От бывшего мрачного некромантского духа не осталось и следа, кроме светильников синего света. На стенах глаз радуют живописные картины, охотничьи трофеи, стеллажи со множеством свитков и книг, остеклённые стенды с рецептами и магическими формулами. Меня вместе с Велисарием провели через широкие залы, мрачные коридоры, торжественные приёмные мастеров Лиг, и вывели туда, где вновь решатся наиважнейшие вопросы.

В зале, почти на самом верху замка, где разносится гулким многоголосьем звонкое эхо, вновь стоят те, кому небезразлична судьба родной земли. Среди них и я, созерцающий красоту и великолепие залы. Между множественным колоннами, на которых держатся балконы и террасы второго яруса, собрались стражники цитадели, вместе с солдатами Единой Армии. Наконечники их копий слабо блещут в свете холодного огня, а щиты стражей Даль’Галар вычищены до такой степени что, смотря в них, можно стричься. Огромный прямоугольный стол мостится на плитках мрамора, постеленного на чугунную решётку, отделявшую нижний этаж. Позади меня у подножья широкой лестницы, окружённой грозными гипсовыми львами, громоздятся обшитые латунью ворота, за которой раскинулись палаты Великого Ковена — собрания представителей всех Лиг.

У просторного зеркального стола тисового дерева, собралось не менее полусотни разного народа, смотрящих взглядом, ожидающим на того, кто стал предводителем, организатором и исполнителем всех деяний последних недель. В белом атлетическом доспехе, у правого края карты Эндерала, с лиловым плащом на плечах стоит Велисарий, на бедре его повязка из алого бархата, а от плеча до таза проходит золотая лента Консула Совета, как его нарекли стороны, вверив управление Единой Армией.

Он пока не глаголил речей, готовясь к собиранию и перебирая бумаги. Я же смотрю по сторонам, и нахожу будущий совет интересным. Здесь, во всеобщем общении утонули аристократы с дюннийцами и горцами, представители Борека рассуждают о судьбах мира с варварами из Солнечного берега и речниками. Моё ухо ловит самые разные диалоги сегодняшнего дня:

— Мессир, — обратился светлоодёжий дюнниец к аркчанину в алом камзоле, — скажите, сколько вы выручили от монетных дел с Кирой? Нам были бы интересны дела золота.

— Машшира, всяко меньше чем вы. Только пятьдесят тысяч медяков у моего дома. У остальных благородных больше будет. У вас же…

— О, не желаю вас оскорбить, но значительно больше, — деловито потёр руки житель востока. — Недавно я планировал даже купить домик в Аль-Рашиме.

— Мы больше получаем от торговли с вами, — кивнул аристократ.

— Надеюсь, что и дальше наша торговля будет плодотворна, — улыбнулся дюнниец. — И дела будут расти в гору.

— Для этого нам нужно сокрушить полчища неримлян. Эти собаки уже разграбили три моих торговых экспедиции.

— О, это великая потеря для нас, — послышались слова печали. — Ведь вы нам везли партию отменных яблок и картофеля, который так нужен Кире.

Пройдя несколько шагов между нарядными фигурами, я нашёл новую тему разговора — златокожий аэтерна, чародей Лиги, мирно общается с лордом Борека:

— Господин, я восхищён вашей отвагой. Вы один своим мечом зарубили костолома в том ущелье. И спасли наших товарищей.

— Теперь мы в одной лодке, маг севера и должны помогать друг другу. Кстати, мой барон, шлёт вам помощь и для ваших горцев в размере трёхсот мешков с мукой.

— Спасибо, — поклонился маг, — и мы вам тогда поможем — тридцать свитков огненного дождя в вашем распоряжении.

Смотря в другую сторону, я нахожу ещё более интересный диалог между кочевником и речником:

— Лошадей хорошо сейчас выводить в поля. Если бы не эта война, можно было бы новых жеребцов в Арк продать. Эх, а теперь… у нас и корму им не хватит.

— Понимаю. У нас тоже беда с поставками. Кучу заготовленных дров попросту некуда деть, брёвна гниют под дождями. Неримцы атакуют наши повозки. Благо, часть из них мы сплавили плавильням Гаспара.

Мне радостно от того, что теперь не разглагольствования о винах мира сего, а хозяйственные проблемы скрепляют народы Эндерала. Страдая от неримского вторжения, что варвары, что нищие Подгорода, что аристократы — все испытали убытки, и все пролили кровь. А вместе пролитая кровь ещё больший фактор скрепления, нежели алкоголь или монета.

— Парень, как твоя дама? — с вопросом на плечо легла тяжёлая ладонь.

— Лучше, чем могло быть, Конан, — обернувшись, я увидел высокого рослого черноволосого мужика, который укутан в шкуры поверх меховых одежд. — Сейчас… трудно с ней.

— Понимаю. Только, ты главное не падай духом, сейчас нам нужен каждый ретивый мужик. — Почесав бороду, он переменил тему на политическую. — Как там Арантеаль? Говорят, что он со своей шайкой совсем с ума сошёл и помешался на каком-то светоче. Тронулся рассудком.

— Его интересует только… Арантеаль, — тихо ответил я, внутренне дивясь тому, что речь варварского короля стала выправляться. — Они заняты остановкой «апокалипсиса». Думают, что, построив светоч, спасут нас от чёрных духов. Но у меня такое ощущение, что их знатно дурят, и они всё больше напоминают секту.

Я бы и дальше продолжил разговор, но вот гул труб и звук распахивающихся воротин оборвали меня. Латунные врата открылись, предоставив дорогу новым хозяевам сего места.

И вышел он — мужчина, с вычесанным длинным волосом цвета вороньего крыла, ложащегося на плечи, окутанные чёрной мантией. Его одежда не просто кусок ткани, а воплощение изящества — тёмный шёлк образует изумительный покров, на котором до пояса, и смыкаясь у него в виде буквы «V», обтягивая плечи, две толстые клёпанные ленты, сверкающие золотистым растительным орнаментом. На тускло-серебряном поясе закреплён пульсирующий внутренним светом сапфир.

— Корван «Теневой»! — объявили глашатаи. — Великий арканист Лиги Ковенов, владыка Даль’Галар, и держатель земель окрестных.

«А про Святой орден, впрочем, никто и не вспомнит», — подумал, понимая, что власть Ордена давным-давно ограничена только Храмом Солнца, ибо за его порогом город давно в руках банкиров и аристократов. За могучими стенами града Арка власть взяли же разрозненные группировки и фракции, не так давно ставшие в один строй ради мира на родной земле.

Корван, вместе со свитой в нарядах красных и синих, белых и зелёных, жёлтых и фиолетовых, голубых, спустилась по лестнице, к самому столу, заняв край у которого стою и я. Вместе с ними прошёл человек, которого я уже ранее видел — со шкурой вернфольфа на спине, с клетчатой юбкой поверх штанов, идёт вождь горцев, гордо взирая на собравшуюся толпу.

— Корван, — с лёгким поклоном обратился король варваров. — Мы признательны твоему гостеприимству, и выражаем восхищение твоему замку.

— Конан, все собравшиеся, — громко обратился Великий арканист. — Я рад, что сегодня вы собрались в новом доме свободных магов, искренне ликую, что теперь это столица Лиги и самый большой город от Тёмной долины и до побережья льдов на севере. Но меня совсем не радует повод, приведший нас сюда, — чародей обратил лицо к Велисарию и тот уверенно кивнул. — Господин Консул, я слышал, что у Арка произошли тяжёлые бои и что враг пустил в бой все силы.

Мой командир сделал вперёд уверенный шаг, отдал неглубокий поклон, приветствуя Корвана и дал короткий ответ.

— Да, вы правы.

— Велисарий, вы созвали Оборонный Совет. Начинайте доклад.

Все притихли и в зале установилась гробовая тишина. Консул Совета прошагал в сторону большой карты и сжал в руках дерево указки. Повременив, он осмотрел каждого, оценивая готовность, решимость и состояние советников. Он понимает, что то, что он сейчас скажет, может несколько шокировать народ. И выдержав секунд десять, он начинает с самой сути:

— Противник высадил двадцатипятитысячный корпус у Арка. В ходе тяжёлых боёв нас оттеснили в город. Их войска теперь контролируют на юге всё устье до стен столицы и старой пограничной сердцеземской крепости, от ущелий Драконьего насеста до Гавани контрабандистов, — Велисарий перевёл широким восходящим движением руку к середине карты. — Неримские подразделения активировались и на Фермерском берегу. Составляя единый фронт с северо-сердцеземскими отрядами, они десятью тысячью воинов давят на нас. К тому же, отдельные отряды высаживаются на севере, пытаясь прорезать нашу оборону в районе гор Фростклифф.

— А как обстоят дела на других театрах боевых действий? — спросил мужчина в синем сюртуке.

— Враг нивелировал активность на других фронтах. Видимо они попытались захватить плацдармы для широкого наступления, взять нас в клещи с четырёх сторон, но эта затея провалилась, — Велисарий показал на восток. — Силы пустынной экспедиции под началом Альмы были рассеяны совместными действиями конных лучников кочевников и пустынной кавалерии дюннийцев, — командир переместил руку в сторону Солнечного берега. — Здесь дружина Свяослава и рать Конана смогли разбить шевоше и уничтожить все проникшие диверсионные отряды лазутчиков, — Велисарий с тяжестью отметил. — Только двум группам удалось нас потеснить.

— Что ж, теперь высвобожденные ресурсы мы сможем использовать на других фронтах, — продолжил логическую мысль ралаим. — Переброска армии займёт недели.

— Я слышал, что на севере были замечены корабли, — подвёл к новой теме Корван.

— У врага — подкрепление. Десять тысяч наёмников высадились на Фермерском берегу и севере Сердцеземья.

— Откуда они вообще взялись!? — возмутился аристократ.

— Это отдельная Армия поддержки, склоченная из воинов удачи кирийского, килейского и аразеальского происхождения. Они недавно появились на театре военных действий.

— И теперь эти наёмники примут участие в войне? Их кинут в самое пекло? — спросила дама из Арка.

— Нет. Судя по данным разведки, они перебрасывают наймитов на позиции, где раньше стояли национальные неримские войска, а те передислоцируются в район медоварни и башни мирада.

— А как же наши отряды там? — вопросил речник.

— Две когорты, крестьянскую армию Борека в две тысячи душ отбросили к югу Фермерского берега, где, смешавшись с наёмниками и лордами, они стали готовиться к обороне.

— А пушки? — удивлённо спросил мужик из Речного.

— Только сейчас туда пришли три батареи по два орудия и создали артиллерийский рубеж. К тому же, по нашим позициям работают требуше и баллисты неримлян.

Велисарий, перед тем, как зачитать финальную часть доклада, его суть, вновь всмотрелся в глаза собравшегося народа. Ожидание сменилось тревогой, страх пробежал по советникам, и теперь они уже не столь обнадёженно смотрят на ситуацию.

— Потери? Вы можете назвать потери, Консул?

— Силы врага поредели почти на десять тысяч. Мы же утратили семь тысяч воинов, — железно отчеканил устрашающий факт Консул.

Несмотря ни на что — мы проигрываем. Нас — двадцать девять тысяч, силы противника, с учётом подкреплений, практически не изменились. Рекрутские резервы из Подгорода пока ещё рано бросать в бой, и они висят только бездеятельным грузом.

— Судя по данным разведки, — опасливо начал Велисарий, — противник начал собирать силы для решающего удара. Группировка с севера, вместе с южным корпусом решительным ударом рассекут нашу оборону в Сердцеземье, и замкнуть кольцо вокруг Арка. Мы можем остаться в окружении, господа, — подвёл печальный итог Велисарий.

Я увидел, что в зале теперь всем правит не просто возмущение и лёгкий страх, а самый настоящий ужас. Пришествие двадцати пяти тысяч неримлян, среди которых не только мечники, но и жуткие топорники, и рыцари народа, кардинально переменили ситуацию. Советникам остаётся только надеяться на военное чудо и причитать:

— А в чём успех «Баррикады»?

— Операция «Баррикада» заставила врага отказаться от четырёхстороннего удара. И восстанавливать постепенно города, — указкой Велисарий показал на ряд точек карты. — Фоамвилль, Пенвилль, Добростраж, Дозор Трёх Рек и многие другие теперь стали заселёнными и поставляют в армии местные ресурсы.

— Господин, что вы хотите предложить, чтобы мы вышли из этой из этой… не слишком приятной ситуации? — спросил представитель аристократии.

— Я бы изначально хотел услышать ваши предложения, господа, — мой командир убрал указку, полностью обратив лицо к Совету, и словно требуя — «давайте».

— Нам нужно не дать врагу замкнуть кольцо, — начал лорд из Фермерства. — Противник попытается прорваться через наши земли, и главное сейчас остановить его ударные отряды. Не дать им объединиться с южными контингентами.

— И как вы собираетесь это сделать? — скептически спросил дюнниец.

— Что с Единой армией? — спросил лорд.

— От неё осталось не более половины состава. Теперь вся надежда на ваши армии, — ответил Велисарий, подводя видимо к своей идее.

— Тогда мы выстроим оборону на южной границе Фермерского берега, у самых позиций пушечной артиллерии. Там мы объединимся с оставшимися подразделениями Единой армии.

— Тогда можно будет подогнать подкрепление из пустынь и степей, — предложение прозвучало от мужика в кафтане. — Всадников прогнать через Последний дозор Арка, и вывести их во фланг неримской армии.

— А может сразу в тыл? — предложил аристократ. — Собрать конную армию и прорвавшись через Золотой лес, сразу вывести её в тыл? На пляже и кавалерия сможет получить простор для манёвров.

— Нет, — отрезал Велисарий. — В Золотом лесу полно всякой нечисти, а ворота в него на севере, охраняются отрядами копейщиков. Мы не сможем застать врага врасплох, а пока наша конница проскачет несколько десятков километров по пляжу, неримляне уже развернут порядки.

— Милостивые судари, — обратился аристократ к держателям востока. — Сколько у вас в распоряжении конных отрядов?

— Тысяча всадников лёгкой кавалерии и ещё три сотни тяжелобронированных, — ответил визирь-посланник из Дюнного.

— Две тысячи конных лучников готовы к марш-броску, — ответил кочевник в бежевом халате.

— Чтобы переправить три тысячи всадников через Последний дозор Арка, понадобится не меньше недели, — стал рассуждать Велисарий. — Но это ладно, что делать с мелкими отрядами? Небольшие отряды разорения действуют во Фростклифф и Золотом берегу?

— Ими могут заняться мои люди, — твёрдо заявил вождь. — Горцы готовы сбросить неримских щенков в море и утопить их там.

— С неримскими ублюдками на своей территории я разберусь лично! — рычанием поддержал Корван.

— Хорошо, — тяжело выдохнул Велисарий. — Пятнадцать тысяч на Фермерском берегу против восьми тысяч Союзной армии. Нехорошо. А пушек мало будет.

— Я могу послать не менее тысячи пикенеров и ещё трёх сотен секирщиков, — предложил помощь Конан.

— Мои отряды могут встать во главе западного полка, — сказал воин из Речного. — Полторы тысячи дружинников выступят единым фронтом.

— Сотня лучших магов готова выступить с севера и вычистить землю от неримских захватчиков, — на этот раз говорит Корван.

Союзная решимость выступить всем вместе против Неримлян и выручить товарищей, не может не радовать. Губы слегка дёрнулись в улыбке, в душе стала реять надежда на то, что мы ещё можем вырвать уходящую победу.

— Да! — крикнул Конан. — Мы здесь стоим, чтобы лютовать супротив Нерима! Вместе! Плечом к плечу. Так дадим им решимый бой, и двинем все силы!

— В этом есть смысл, — стал рассуждать дюнниец. — Мы можем взять их самих в кольцо. Выставив все силы, мы можем получить преимущество.

— Тогда, давайте подготовим план последней битвы!

— Нет, — развеивает всеобщую радость, понимая тактическую необходимость настаивает Велисарий. — В случае поражения в битве за Арк, необходимо оставить обороноспособные центры сопротивления, — Велисарий вновь взялся за указку и стал водить по карте. — Я планирую их создать в Дюнном, Речном, Златоброде и здесь.

— Огласи свой план, Велисарий! — недовольно фыркнул речник. — Раз тебе наш не нравится!

— Во-первых, враг имеет численное преимущество, — Велисарий стал водить у Арка. — Во-вторых, мы не можем изначально взять противника в кольцо. Армии запада и востока рассекаются заливом и нас разобьют по одному. Ничем потом будет воевать.

— Что мы выставим против двадцати пяти тысяч у стен Арка? — спрашивают из зала.

— Мой план таков, — мой командир отвернулся от карты к залу. — Принять ранее высказанные предложения, только с поправками, что мы будем атаковать противника малыми группами, не давая ему отдыха или возможности пополнить припасы.

Внимательно выслушав, аристократ, посмотрев направо и лево, получив одобрительные кивки, озвучил даже не предложение, а самый настоящий приказ:

— И всё же, Велисарий, Совет настаивает на том, чтобы вы разработали операцию по окружению неримских войск.

Мой командир горестным вздохом обозначил шаткость своего положения и что суджьба страны может зависеть от сиюминутной слабости — пламенного стремления разбить поскорее врага. Согласно прежним соглашениям, он не имел права им перечить. И всё же, он находит вызод:

— Медленно, не привлекая внимания в Речном должна собраться совместная армия из воинов Свяослава, Конана и тамошнего полковника. Вместе с артиллерией Гаспара они составят костят западной группировки.

— А мы? — поднял голову кочевник.

— На востоке, у Последнего дозора Арка, должны собраться вместе кавалерийские отряды из Дюнного и Нового Аксамана. Мне нужно не меньше пяти тысячи всадников, которые по приказу способны оказаться у северных ворот Арка за неделю максимум.

— Что ж, начинаем тогда операцию «Союзная решимость», — вместе с названием обозначил Конан. — И вместе сокрушим противника!

— Есть ещё одно, — Велисарий отложил указку. — Сегодня, мы заключим новый договор. Златобродские соглашения слишком слабы, чтобы дать нам все оперативные возможности нашей армии. В договоре отразим и наши совместные действия, оговоренные сейчас, и закрепим принципы сотрудничества на долгие года.

— О чём ты говоришь, Велисарий? — спросил Корван. — Подробнее.

— В состав Оборонного Совета войдёт Корпоративный Совет. Консул Совета получит право отдавать приказы и Союзной Армии, с получением разрешения Совета, — Велисарий показал на небольшую стопку листов на столе, ранее не привлекавшую ничьего внимания. — Вот все предлагаемые правки. Здесь всё, что нам нужно — от беспошлинной торговли между нами, до создания отдельных единых судов, которые бы рассуждали о том, кто прав, кто неправ в отношениях между нами, минуя Святой орден. К тому же, большую часть там займут положения взаимопомощи, которую мы обсудили сейчас.

— Велисарий, не проще ли всё это провести приказом? — спросил Корван. — Слишком много мороки — подписи, печати и согласования.

— Я хочу расширить полномочия Совета, ввести в Договор новых лиц и то, что выходит за рамки Златобродских соглашений, — Велисарий на секунду остановился, давая понять, что дальше будет фраза важная. — В конце концов, когда война закончится, мы останемся один на один со Святым орденом, и он явно не будет рад нашим возможностям.

Велисарий долго подводил к этому — я знаю. Скрепив всех не просто узами сотрудничества, но серебром и кровью, он создал альянс, который не умещается в рамки прошлых оборонительных соглашений. Всё больше на земле эндеральской чувствуется власть тех, кто начинал, либо как развращённая верхушка, либо как изгои и преступники, и всё слабее рука тех, кто правил раньше, кто должен сиять славой и блеском силы. Влияние слуг Арантеаля расползается лишь на Арк и его окрестности, а также на башни мирадов, которые удерживает стремительно сокращающийся полк. Время Святого ордена уходит — я чувствую это… но кто займёт его место?

— Даль’Галарский договор, значит, — Корван взял первый лист и поднёс его на свет, став читать преамбулу. — «Мужи эндеральские, для защиты от угроз внешних и внутренних, для освобождения родины и сохранения вольностей достигнутых, намерение имеют создать Союз крепкий, нерушимый».

Я и дальше продолжил смотреть на то, как читая по очереди, советники внимательно разбирают договор. Всё началось именно с того, о чём и была суть доклада Велисария — стороны, входящие в Совет, обязаны отвечать помощью и совместными оборонительными действиями для защиты участника договора. Также указывается, что нападение на одного участника, означает объявление войны и другим. А потом пошли вопросы материальные — торговля между участниками, лишённая процентов и пошлин, защищённость торговых сторон, взаимопомощь финансов, почти нулевые проценты у банка и многое другое.

— Что ж, господа, — обратился ко всем Корван, — сдаётся мне, что сегодня мы сделаем долгоиграющий шаг.

— Именно так, — подтвердил Велисарий. — Многое сделано, но ещё большее — впереди.

На крыльях молнии

Полдень следующих суток.

Под хмурыми небесами я иду по широкой дороге, вымощенной камнем, справа и слева от меня пышут зеленью деревья и трава, лёгкий холодный ветер обдувает моё лицо, но меня это не беспокоит. Даже небольшие охранения солдат Фермерского брега и барона тут и там не привлекают моего внимания, ибо полностью ушёл в размышления о том, что происходит с моей родиной. Святой орден тысячелетия поддерживал тут мир, он правил железной рукой, а теперь его мятежный сын решил покончить с этим. Старая система, ветхий мир сгорят в огне обновления? Да и кто будет противиться этому, если большинство тех, кто встал под знамя Велисария — прошлые бандиты, дикие маги и кочевники-мародёры? Он хотел привлечь ещё скараггских воинов, но те были кем-то методично уничтожены, так что его инициатива отпала. В глубине души я понимаю, что Святой орден изжил себя, что он больше не может править страной, которую превратил в воплощение ночных кошмаров, но всё же, какая-то спёртость и страх перед неизвестностью не даёт мне до конца согласиться с его мыслями. И теперь на Фермерском берегу правление постепенно берёт лендлорд, заручившийся такой сильной поддержкой и армиями, что стал величать себя бароном обширных земель. Что ж, как я говорил ранее — если стране от этого станет лучше — то пусть, так и будет.

Арантеаль не шибко посвящал его в свои планы по обороне и поэтому Велисарий разработал свою операцию «Союзная решимость», которая должна измотать противника. Десятки малых групп воинов обязаны вступить в небольшие сражения с неримской армией, обескровливая её и замедляя продвижение, пока Нерим не совершит главную ошибку в своей жизни. Я тоже получил свою роль во всём этом и первой моей задачей было разведать обстановку на Фермерском берегу.

Я вышел на пространное подворье, где гуляют куры, крестьянские мужики в грязных идут на поля, а так же громоздятся свежепостроенные амбары и усадьба. Хороший вид, только его портят палатки солдат, расставленные тут и там, баррикады, собранные из кусков дерева и арбалетчики, патрулирующие тропы, окопы и траншеи. Особо не разглядывая условия, прохожу чуть дальше, где меня уже ждут — трое воинов в невзрачных кожаных доспехах с голубыми табардами поверху, держащих железные мечи наголо. На мне самом только бордовая рубаха, покрытая стальным панцирем, поножи на штанах и сапоги. Я иду без щита — левая рука хоть и восстанавливается, но всё ещё слаба для него. Быстро сблизившись с ними я потребовал:

— Солдат… Фермерского баронства, рапортуй.

— Мессир Фриджидиэн, в последние три дня участились случаи налётов на фермы, но держим этих паскуд подальше, но они попались резкие, — воин упёр руки в бока. — Основные силы держаться подальше. Но мелкие. Они откуда-то всё равно норовятся залезть. Пытаются грабить караваны, но мы отбиваемся. Крестьянское ополчение так себе — мужики крепкие, но только тяпкой махать могут. Мы их гоняем, учим ратному делу, ниче, скоро они будут бить этих тварей.

— Есть ещё что-то? От города Велисарию поступила жалоба, что в округе закрепилась шайка, которая методично обрывает поставки продовольствия в город.

— Да, мы тут пленного взяли. Он ещё живой.

Я прошёл за воином, увидев, как на ящиках с продуктами заваленный кортизонами и пустыми мешками, лежит связанный человек. Убрав с него весь хлам, наёмники мне показали воина, который обвязан верёвками по рукам и ногам, лицо его покрыто ссадинами, кровоподтёками и ранами, а на теле он носит цвета Нерима. Склонившись над ним я строго требую:

— Ты скажешь, где у вас есть тайное укрытие, откуда вы совершаете набеги?

— Катись в Мальфасу! Катись к своему мёртвому богу, эндералец! — после этих слов он поднатужился и плюнул в меня кровью, растекшейся по панцирю, но я не стал дальше его просить; вместо этого достал небольшой кинжал и пронзил им ладонь неримца, став выковыривать кости.

— У меня сегодня плохое настроение, — с чувством подступившей тошноты и отвращения от своих же действий, под его оглушительно-пронзительные вопли, продолжил я. — Если ты всё мне расскажешь, то тебя ждёт конец мучений. А если нет, то эти добрые господа, — я показал на солдат, — вынут из тебя косточку за косточкой.

— К югу! На побережье у устья реки! Там… сокрыт… пещера! — взвыл враг, по его израненному лицу побежали слёзы, отчего мне стало ещё противнее.

— Вот и хорошо, — я вытер кровь об одежду пленника, обрадовавшись тому, что больше его пытать не придётся и подошёл к воинам, с требованием обратившись. — Собирайте мужиков и солдат.

— Вы собираетесь атаковать врага, засевшего в пещере? Без разведки?

— Да, — грубо ответил я. — Если не прервать их налётов, то группировка, которая там засела продолжить попытку грабить фермы и разорвёт наши линии снабжения в Арк. Вы хотите, чтобы люди и армия в городе голодали? — после упрёка я перешёл к размышлению. — Но вы правы… скажите мужикам, пусть берут поленья, солому, много соломы, тряпьё и масло. Запасайтесь луками и стрелами. Мы выдвигаемся.

Всё было выполнено в предельно короткие сроки и скоро мой командир не будет беспокоится о том, почему так много караванов атаковываются, а на фермы совершаются нападения. Я вспомнил, что в это же самое время, группа наёмников проделывает то же самое, начав штурм небольшого заброшенного форта на Солнечном берегу, откуда закрепившийся неримский гарнизон совершает налёты на только выстроенные фермы. Эти сволочи попытались рассеять наши силы, и мы ответили интенсивными контратаками. Я задумался, насколько хватит этой акции, когда двадцать тысяч стоят под Арком? Возможно на место мелких неримских групп придут другие супостаты, но это потом, а сейчас мы должны заняться делом.

Обнаружив в какой-то скальном образовании на юге прикрытую кустами и высокой травой пещерку, мы, не скрываясь стали идти к ней по открытой местности, заполненной травой и прекрасной освещаемой солнцем. Мой глаз заприметил, как что-то колыхнулось посреди осоки и колосинки травушки стали шевелиться. Вздев руку остановил группу и выхватив у солдата арбалет пустил болт в заросли. Ощутив боль в плече, я с торможением выхватил клинок, когда раздался визг воина.

— Воины барона! — командую я. — Прикрыть крестьян, — солдаты рассредоточились и рассеянной группой подошли к неприметной пещере, утопая в зелени.

Я, рассекая траву, обнаружил бойца в неримской униформе, который держится за пробитое болтом колено и рыдает.

— В плен его взять, — я продолжаю командовать. — Крестьяне, обложить проход. Выкурим их.

Противника увели прочь, команда мужиков сработала быстро — у прохода появилась целая куча соломы, политой прогорклым маслом от одного запаха которого на языке чувствуется горький привкус, и закидали всё поленьями с тряпьём. Я, сдерживающий эмоции ярости о враге и человеческого сожаления об его участи, отдаю приказ:

— Поджигай!

Крестьянские мужики, наспех обученные колоть копьями и десяток наёмников с луками образовали замкнутый полукруг. Вот уже факел подпаливает солому и всепожирающее пламя быстро охватило всю кучу, а от неё нас обдало жаром, а внутрь просочился дым, едкий поток, который вскоре охватит все внутреннее пространство.

Крики раздались откуда-то из глубины пещеры, а затем сквозь пелену огня и дыма на нас вырывался опалённый неримец, которого быстро искололи копьями, оставив лежать на земле кучей горящей плоти.

— Ещё соломы! — кричит какой-то крестьянин, а мне становится противно от побоища — вообще все войны — это дело мерзкое, если ты не сражаешься за свою родину против агрессора, и неримляне, пойдя за Коареком на бойню, наверное, заслужили такого, но тем не менее это не убавляет ужаса войны.

Снова из пещеры вырываются воины, и на этот раз солдаты положили их групповым выстрелом — неримляне, словно загнанные в угол крысы, чтобы не помереть от удушья должны выбегать из пещеры, где их ждёт смерть. Затем ещё прозвучало три напева тетивы — луки и арбалет исполняют последнюю свистящую симфонию для засевших здесь врагов.

Я вижу, как мерцают летящие наконечники копий, слышу, как «поют» тетивы и оперения стрел. Оружие втыкается в каждого неримца, оставляя его валяться на земле, в горящей соломе и дровах, которые кидают прямо на них. Сталь проникает сквозь кольчуги и вскоре у входа в пещеру образовалась куча обгорелых тел, от которых потянула такая вонь, что стало непосильно здесь стоять, и я отвернулся зашагав прочь.

— Приказы?! — крикнул мне воин.

— Когда перестреляете и переколете всех выбегающих, проверьте и зачистите пещеру, а потом возвращайтесь на посты. Постарайтесь взять как можно больше пленников.

Я же достал один из свитков телепортации. Теперь меня ждёт битва на совсем другом участке континента. Меня в воздух подняли завитки энергии, и я пропал в магическом потоке.

***

Спустя два часа.

Мороз. На землю падают хлопья белого снега, который мягким покровом настилает высокие скалы, дорогу, лес без листьев и наше укрытие. За камнями укреплений — башни на отвесном склоне и платформа, откуда мы смотрим на тракт, по которому скоро пойдут вражеские воины. На севере оказалась группировка в три сотни воинов, которые несут с собой припасы для тех, кто высадился на юге и если мы остановим эту группу, то подорвём деятельность неримлян на севере.

В это же самое время Исаил возглавил отряд дюннийцев и кочевников в Пороховой пустыне, чтобы выбить закрепившихся на берегу Неримлян. Там, в ответ на наши действия, противник решил поставить укрепления, но с магией моего знакомого и оружием, созданным Гаспаром, которым вооружат отряд пустыни, берег станет огненным и вскоре неримцы сами прыгнут на корабли, лишь бы не быть убитыми в страшной жаркой битве.

В лесу, за стенами башни и в кустах свой удар готовит засада — делатели магии и зелий, бежавшие от ока Святого ордена, готовые отморозить врагов до смерти, а совсем недавно ставшие признанной властью всего севера! В накидках оливкового цвета, тёплых плащах и рубахах они ждут, но я не могу приметить никого в лесу и это хорошо. Если бы мог разглядеть, то засада оказалась провальной.

— Ты думаешь, что все эти победы, все наши потуги хоть как-то заставят изменить мнение жителей Арка? — возле меня шепчет мужчина, с бледным лицом, окаймлённым длинным чёрным волосом. — Мы же для них «дикие» — те, кто отбросил свет Мальфаса, ради свободы.

— Не знаю, Корван, — ответил я, сжимая в руке «громыхатель», — давай лучше подумаем об операции. Да и ты сам видел, что аркчане уже готовы едва ли не целовать вас.

— Не верю я им…

— И всё же… нас ждёт операция.

— Пока есть время поговорить, — настаивает тот, кто был выбран ковенами диких магов для руководства ими. — Когда Велисарий к нас отправил своих послов, я думал, что пошлю его куда подальше, но его речи о мире будущего, где не будет притеснений… это заставило нас задуматься.

— Ты сражаешься не за медяки? — спросил я, скрываясь за стеной башни у самого выхода из неё.

— Нет. Меня интересует только мой народ… его благо. Знаешь, я думаю Велисарий многих купил россказнями свободе для всех, но что будет после Нерима? Когда люди Арка и Речного вынуждены будут посмотреть на реальность, где они уже не пупы земли, где рядом с ними, такими важными и напыщенными ходят люди, которые отказались от их идеального мира?

— Корван, вспомни, что вы грабили караваны и поселения, что вы нападали на путников, разоряли фермы. Люди вас не любят больше за это.

— Мы делали это, чтобы выжить. Или ты хочешь, чтобы мы камнями питались? Во всяком случае, моя борьба только за права моих людей — тех, кто хочет жить вольно от всяких постановлений святош из Ордена.

— Понимаю. — Соглашаюсь я и моментально сменяю тему. — Интересно, чем сейчас заняты горцы? Хотел бы я с ними сражаться бок о бок.

— Они топят в крови и море врага. Три огромных воинства насмерть сцепились с наступательными отрядами, — Корван потёр пальцы, а затем стряхнул снег с полевой формы. — Поверь, они заняты делом. Операция «Союзная решимость» смогла даже их мобилизовать и теперь они прикончат их наступление.

— Что ж, тогда будем надеяться, что мы сможем выиграть эту часть войны.

— Тише, враг идёт.

Мы утихли и спустя какое-то время послышались шаги и звуки громких приказаний. Сначала отдалённо, а затем всё ближе и ближе, пока мы не увидели, как в дорогу втягивается большая колонна солдат. Кто-то из воинов сжимает стяг Нерима — чёрного геральдического орла на жёлтом фоне, только окружённого змеёй.

— Тринадцатая отдельная штурмовая рота «Гадюка», — узнаю я символику, которую ранее видел в книгах.

— Ждать, — тихо шепчет мне Корван, — пусть втянутся подальше.

Я на один миг задумался о войне. Ведь там идут обычные люди, только с промытым сознанием. Крестьяне и горожане перемешаны с бывшими пехотинцами и тяжёлыми воинами, войдя в штурмовой корпус Коарека. У какой-то части из них наверняка есть жёны, дети, но все они пошли за безумцем, который приказывает сжигать храмы и убивать верующих. «И что же отличает свободного человека от раба?» — подумал. Они считают, что вера делает из человека слугу предрассудков, но сами они не стали ли рабами иллюзий Коарека? Все они оказались жестоко обмануты и позваны на бойню, но если им сказать или доказать, что их идеи ошибочны — покинут ли они Коарека или как покорные и слепые невольники продолжат за ним влачиться?

— В атаку! — звучит призыв и я выхожу вместе с Корваном.

Маги, два десятка чародеев покинули укрытия и обдали противника потоком ледяного ветра, огненного шторма и множеством разрядов молний. Предо мной предстала страшная картина того, как часть неримцев стала пеплом, осевшим на землю, а другую впечатало в скалу штормом изо льда.

Я же прицеливаюсь и стреляю — пуля скосила какого-то врага, и убрав «громыхатель», лезу за новым, чтобы поразить другую цель. На поле боя быстро стало жарко — выжившие неримцы бросились на нас, но попали во вторую ловушку. Прикрытые снегом и сухой листвой пылевые кристаллы с Киры, которые Корван давненько нашёл у одного из ограбленных торговцев, сработали. Неримляне ступили ногами на территорию активации и раздалась чреда ослепительных взрывов. Открыв глаза я увидел, что наступающие ряды врагов исчезли, а вместо них кроваво-красный снег и разбросанные куски тел.

Ковенские маги усилили напор — они образовали шторм из огня, льда и электричества, прижав неримлян к скале. Я же, обнажив клинок, ринулся вперёд, чтобы отбросить тех, кто решился попытать удачу. Первым мой клинок рассёк руку неримца, затем я подхватил его и защитился им как щитом от стрел, которые пробили его плечи. Откинув раненного я продолжил путь, обрушив град ударов на воина с щитом, но оружие только проскользило по его защите, не причиняя вреда и мне пришлось выпустить пулю из «громыхателя», чтобы его успокоить.

Маги же вышли из леса, решив вконец разметав остатки отряда, который в отчаянии бросился на них с девизами и воплями.

— За вольное человечество! — закричали неримцы, но вновь столкнулись о стену магии, отбросившей их назад.

Затем, подняв щит и нацепив его на слабую руку, решил покончить с их офицером — высоким ратником в неполной металлической броне — только кираса и шлем. Пробежав я оказался на самой дороге, заваленной телами, чем привлёк их главаря, который незамедлительно бросился на меня.

Выставив щит укрылся от пары стрел, пока лучника не снесло огнём и отпрыгнул назад, чтобы меня не прибило фламбергом неримца. Волнистое лезвие меча снова занеслось и тогда я бросился вперёд, резко ударив краем щита офицера в живот, а затем ногой в пах, с радостью поняв, что он не одел защиты для ног и талии, ограничившись штанами и юбкой чёрно-жёлтого цвета. Затем я попытался вогнать меч в шею врагу, но не стал этого делать и вместо этого сильным ударом щита по голове оглушил офицера.

Тот, пошатнувшись упал у моих ног без чувств, я же стал осматриваться в поисках врагов, но никого не нашёл. Только маги выходят из леса на дорогу, рассматривая то, что осталось от отряда и ковыряясь в вещах неримцев, ища себе побрякушки.

— А ты не плохо дерёшься, — сказал подошедший сзади Корван, указав мне на лежащего ещё живого неримлянина. — Чё с этим будем делать? Вывернем как варежку на устрашение Нерима?

— Побойся милосердия, — сплюнул я. — повяжите и доставьте в замок Златобород. Он — ценный источник информации.

— Понятно, печально что нам не отдадут его для устрашения, — «разогорчился» Корван. — А сам, куда сейчас?

Я, доставая новый телепортационный свиток, и подготавливая себе к магическому вихрю, ответил:

— У меня осталось ещё пара дел, — напоследок я бросил Корвану. — И передайте, чтобы горцы усилили давление на этих засранцев. Нам нужен чистый север!

***

Спустя два часа. Крепость «Старый дозор трёх рек».

Не ожидал я, что помимо наступлений, мелких вылазок и коротких стычек с неримлянами нас будет ждать что-то крупное и захватывающее. В этот самый момент Корван отправил полсотни магов на засады, Исаил направил гнев свой против северных разведотрядов, а Велисарий с помощью Ралаты незаметно дотянулся до лагеря Нерима в порту и взорвал три корабля с катапультами, попутно уничтожив развёрнутые передовые штабы с офицерами. Это не сильно повредило двадцатитысячной армии врага, но всё же доставило неприятность Коареку.

И враг решил ответить на все наши выпады. Его решение принято в гневе, но продуманно — отряд в две роты высадиться на западном побережье и должен занять давно заброшенную крепость — «Старый дозор трёх рек», чтобы там обустроить плацдарм для наступления с запада. Крепость расположилась на небольшом островке в устье реки, защищённая с востока, севера и запада скалистым возвышением и стеной, да соединена с большой землёй одним мостом. На юго-востоке камнем выложена тропа в тени деревьев и образована небольшая более-менее ровная территория по которой можно наступать на укрепления. Сама «твердыня» — большая высокая башня, сложенная из серого камня от которой исходят стены, на которых устроены донжоны поменьше, и круговым валом образуют внутренний двор.

Только оказавшись в Златобороде, чтобы доложить об успешном выполнении задач, меня сразу же отправили на рубеж обороны, чтобы удержать его до прихода основных войск из замка. Разведчики доложили о кораблях, а шпионы рассказали о возможном направлении удара, и я побежал туда, прихватив пару «подарков» от Гаспара.

Стоя на стене слышу, как завывает ветер и колышется наше звёздное знамя, и как во внутреннем дворе, заросшем травой, два десятка наёмников готовятся принять бой, натачивая клинки и молясь. По моим щекам стекают капли влаги — пошёл мелкий дождик, ниспадающий с серых угрюмых небес. В поле обзора попадаются два корабля — большие пузатые галеоны в полтора раза длиннее крепости, которые встали у берега и с них на сушу большой земли хлынули вражеские войны.

— Строиться! Строиться! — командую я вниз и медленно схожу со стены, и моё место занимают три десятка лучников из Единой армии.

Ох, как бы я сейчас хотел пальнуть из пушки наверху высокой башни, но у нас только один снаряд на самый крайний случай. Солдаты вброд добрались до острова, и я уже сжимаю меч в предвкушении битвы как вижу, что они не идут на штурм крепости, а мирно пробираются к посту, который выводит на дорогу к Златоброду. С ужасом я понимаю, что они и не собирались нас брать, разведка ошиблась. Их цель — продвижение на юг, чтобы с севера ворваться на Солнечный берег и ударить по нему с самой слабой части.

Здесь у нас преимущество — в узком проходе теряется ощущение численности, но в поле чаша весов резко качнётся в обратную сторону. И всё-таки, если их не остановить, то последствия могут быть страшные — сотни убитых и разорённые хозяйства.

Я оглядел наёмников и получил от них одобрительные кивки, что позволяет мне уверенно сформулировать команду:

— Лучники, прикройте нас! Отделение первое, остаться здесь для защиты крепости, а остальные за мной. Встанем у них на пути! — крикнул я и поднял меч, по которому моментально стекли капли воды.

Мы вырвались из ворот замка и устремились вниз по наклонной местности подобно блестящим кометам. В окружении тяжёлых воинов, закованных в стальные латы я врезался в головную часть колонны неримлян. В моей руке меч описал восьмёрку изрезав противника перед лицом. Они не успели вовремя отреагировать на нападение, наёмники клинками и топорами, щитами и булавами опрокинули первую часть колонны под крики и вопли.

Я резко обернулся и заблокировал удар, затем присел и подсел под щит неримца, резко погрузив клинок в подмышку и выдернув его, оставив вопящего парня. Лучники окатили рассеявшегося врага, упокоив его под кронами деревьев. Зацепив флакон я дёргаю его с пояса, ломаю горлышко, и швыряю в толпу воющих подонков. Среди неровного строя разбитой колонны воссияла яркая вспышка, от которой закрылся ладонью. Солдаты Нерима завыли, их глаза накрыла пелена, из-за которой они не увидели второго ливня стрел и легли наземь, утыканные сталью.

Это только начало — вместо павших становятся новые отряды, защитив себя поднятыми щитами, пробирающиеся в брод.

— Мир без религии! Человечество будет свободным! — кричат солдаты неримской армии, перед наступлением. — Прославим безбожие и безверие!

— Братья! — кричу я. — Отправим их в небытие о котором они так и мечтают!

Мы встали небольшой линией возле моста, что на юго-западе острова. Блестящие от влаги щиты и доспехи наёмников отразили серое небо, как и мой панцирь. За мной стоит восемнадцать крепких ребят, готовых встретить смерть, ставших непреодолимой баррикадой.

Неприятель снова бежит в нашу сторону теряя людей под хлещущий слева дождь стрел. Я беру в руки второй флакон и ломаю его горлышко и швыряю в ряды жёлто-черных табардов. Неримляне замедлили шаг, когда часть наступающих исчезла в волне пламени, сквозь который побежали полтора десятка, охваченных жарким пожаром солдат, вопящих и стенающих, шипящих под дождём.

Прежде чем мы встретились с неримцами до нас донеслась вонь горелой плоти, от которой мне поплохело. Я шагнул назад пропустив топор, тут же мечом перерубив древко оружия. Резким дуговым движением высек на щите врага полосу, затем бью его в колено носком сапога и загоню меч ему в доспех, сильно поранив.

Наёмники так же приняли бой. Мечами и топорами они крушат щиты и доспехи врага, а своими пластинами стали с разной символикой закрываются от вражеских ударов и выпадов. Трава и земля окропились тускло блестящим багрянцем, под ногами всё больше тел в двуцветных одеждах. Насмерть сцепившиеся за небольшую территорию, мы её не отдадим.

Пара моих ребят упали, когда многочисленными ударами булав и мечей их доспехи были повреждены и прорезаны, а по начищенной стали побежали струйки крови. Лучники снова дали залп, осыпавший наступающих и скосив пару приближающихся рядов, но не унявший общего наступления.

— За свободу! — несётся клич над линиями врага.

— Стоим до конца! — в ответ кричу я, подбадривая своих людей, которых осталось одиннадцать. — Не отступать!

Мы собрались возле прохода в мост небольшой группой, продолжая бой. Зелья, укреплявшие моё тело, начинают выветриваться и каждый удар становится всё слабее. Мечом я рублю по плечу неримца, но не могу и кольчуги рассечь, вместо этого резким движением оттягиваю клинок к себе, ранив шею неприятеля.

В моих руках третий предпоследний тёмный флакон и вот он с надломленным горлышком оказывается в толпе противника, мгновенно выплеснув на воинов поток огня, что выжег не меняя десятка супостатов. Затем мечом я тяжело парирую изогнутый клинок и подсечным движением рассёк плоть у колена неримлянина и тут же приложил ногой в его брюхо, а третьим ударом выбил его из сознания приложив рукоятью о голову.

— Давайте! — злюсь я, когда копье скользнуло по моей руке. — Всех положу! — а после этих слов вражеский меч быстротечным движением оставил царапину на панцире и поранил руку.

Я отошёл назад, встав в один ряд с наёмниками. Перезвон мечей смолк, наступила хрупкая тишина и враг перестал напирать на нас, хотя ещё секунду назад его оружие клацало по нашей броне. Оборачиваясь, предо мной развернулась картина, как не менее полусотни воинов с широкими щитами наступают с юга, а ведёт их крупный бородатый мужик с обоюдоострой секирой, орущий:

— Держись, братки! А вот и мои парни!

При виде подкрепления, мы воспряли духом, а вот в очах неримцев я увидел испуг, их перекошенные от злобы лица отметила тень страха. Наёмники расступились и Конан вместе с ополченцами Солнечного берега, страшным «молотом» врезался в строй, став махать секирой разные стороны, разбрасывая врагов словно тряпки, что окровавленные и разодранные полетели от него. И ополчение Золотого берега вступило в бой став выдавливать неримлян с этой земли.

Я только хочу расслабиться, смотря на то, как секира Конана в кровавом блестящем налёте отражает ужас противника, но слышу воззвание:

— Фриджидиэн! Корабль! Он идёт на таран к мосту! Они хотят нас отрезать!

Я ринулся что было сил на возвышение, откуда увидел, что в устье реки заходит небольшой одномачтовый кораблик, доверху набитый обмасленными бочками, в котором стоит воин с факелом. «Дурак, готовый пожертвовать собой ради идиотизма Коарека» — злюсь я, вынимая «громыхатель» и целясь.

Небольшая мушка перекрыла вражеского солдата. Пуля тяжёлая и я поднимаю оружие выше. Ощущение ветра и движение корабля заставляют меня отвести «громыхатель» в сторону и выдыхая весь воздух, я мягко и нежно давлю на крючок. По местности пронёсся хлопок и огонь выдавил пулю. Свинец за считанные секунды пролетел путь и пробил руку неримцу, его поразив. Я рассвирепел и бросился бы вплавь до него, но только пуля угодила в ладонь с факелом и палка, увенчанная огнём выпада из рук, окунувшись в лужу с маслом у бочки.

Крайне эффектное зрелище наблюдаю — сначала огонь пожрал палубу, откуда неримец сиганул в воду, объяв бочки и мачту, а затем посудина пропала — её салютом разнесло на щепки, так и не доплыв до моста. По водной глади разлетелись десятки горящих головёшек.

— Вот и всё, — тихо говорю я себе, оборачиваясь и радуясь — Конан со своими людьми сбросили противника в воду, усеяв весь остров телами и потеряв половину воинов в жесточайшей схватке, корабли же стали отходить в море, оставив собратьев на верную гибель и плен.

Группировка «Запад»

Спустя три дня. Сердцеземье.

Когда-то это были таможенные руины — былое напоминание о прошлом величии и богатстве континента. Товара было так много, что Святой орден поставил здесь таможню, чтобы она брала деньги с торговцев проходящих с запада, иначе рынок Арка бы обесценился и рухнул. Тут хранились самые большие сундуки с золотом и серебром, склады ломились от изъятого в пользу страны излишка, а службу несли могущественные армии. Но время шло и Эндерал накрывали тучи, а потом по приказу Тручессы вся торговля была сильно порезана и таможенный пост оказался никому не нужен — больше не шло никакого товара, предприятия закрывались и в стране вспыхнул кризис, превративший это место в руины. Кризис, бушевавший до начала деятельности Велисария.

«Но всё меняется, не так ли?» — объявилась мысль в душе. — «И даже самые безнадёжные ночи не кажутся столь мрачными, когда в этой темноте видится рассветный свет наступающего дня».

Теперь, медленно ступая среди палаток, обступая часовых, и взирая на отстроенные крепостные стены. Стиснутая между огромными скалами стена и утопающая в зелени, она стала ограждением от врага, а за ней появились баррикады, палаты, башенные нагромождения и караульные посты, среди которых рассеяны разожжённые костры, наполняющие лагерь светом.

И здесь вижу не просто армию, а целое собрание войск. Поставив щиты у палаток, выказав из темноты символы льва и крестов, расселись у костров воины, отличные друг от др. Одни пьют эль и пиво, другие согреваются мёдом, одни отращивают бороды и завязывают их в косы, другие держат их распущено, одни колют татуировки и пишут инальско-руническим письмом, другие держат тело в чистоте и используют буквицу. Но сколько бы различий между ними не было, их объединила, объединяет и во веки веков скрепит ярость и огонь в сердце, храбрость и любовь к родной земле.

Под ночным летним небом, усеянным бесконечными мириадами звёзд, сидят воины, присланные из дружин Свяослава и воинств Конана. Вместе они готовы отдать жизни, но не отдать западное побережье врагу.

— Сдюжим их, как думаешь, Ролаф? — спрашивает мужик возле костра, у которого я прохожу. — Ворогов тьма, супостатов немерено. В бою-то мы вступим за землицу родную, но вот главное, чтобы супостат не сдюжил над нами.

— Не знаю, Димитрий. Я не боюсь их числа, пусть они бояться меня! — солнцебережец схватился за рукоять топора. — И моего оружия! Конан заставит заткнуть глотки неримцев.

— Ролаф, ты храбрый мужик. Когда закончим со всем этим, давай ко мне в Речное! — речник хлопнул по плечу воина. — У меня там жёнка. Угощу тебя в нашей таверне лососем. А перед этим мы полютуем. И с такими воинами, как ты мы сдюжим.

— Может ты ко мне!? А!? Выпьем нашего чёрного эля?

— Разберёмся, — Димитрий швырнул в костёр сена кусок и огонь взвился к небу, резко всё осветив. — А сейчас нам нужно готовиться к сече.

По всему лагерю подобные разговоры и пересуды, смешанные с конским ржанием, лязга затачиваемых клинков и редких приказов командиров, а всё дополняет военное «амбре» — сочетание ароматов капусты, нужников и раскалённого металла. Воины готовятся к сражению, которое должно состояться с недели на неделю и собирают все возможные силы в единый кулак.

— Как тебе воевать-то против Коарека? — снова звучит солдатский вопрос.

— Да нормально. Токмо сучьи дети расплодились и много их.

— Говорят-то, шо в Нериме есть такие животные. Огромные, лысые и с клыками у длинного носа.

— Клыками? Да не слухай всяких речей шутливых. Такое привидеться может только от передоза светопылью.

— Ой, да ладно тебе. Может такое и есть, токмо нужно будет туда съездить и проверить. И ответить за то, что они тут делают.

— Давай о приятном. Щас бы медку. Чтобы согреться.

— Или элю приятного. И потанцевать, и к моей любимой. Какие она готовит отбивные.

Обойдя кострища и мелкие палатки, я нахожу то, что мне нужно — широкий пёстрый шатёр, простёршийся подле крестных ворот, ведущих внутрь таможни. Полевой штаб полковника встретил меня воинами, несущих длинные алебарды и закрывшими мне путь внутрь.

— Я — Фриджидиэн из Арка, прибыл к полковнику Даль’Алглену.

Алебарды раздвинулись, и я смог пройти внутрь. За покровами ало-белой ткани меня уже ждал высокорослый черноволосый кучерявый мужчина с пронзительным взглядом и аристократическими чертами лица. Он склонён над картой, простёртой на столе, а возле него пара сундуков, бочка для умываний и кровать.

— Мессир Даль’Алглен, — приветствую я полковника, в алом камзоле поклоном.

— Господин Фриджидиэн, — приветствует он меня ответным поклоном и отбросив ненужный официоз, мы заключаем ладони в рукопожатии.

— Вас не впустили? Почему?

— Нет, господин. Воевода Эрсмарк посчитал, что мы можем встретиться и здесь, а целый полковник Стражи Арка может подождать и за пределами старой таможни.

— Что ж, — я решил найти этому объяснение. — Весьма понятно с его стороны, учитывая, что сейчас безопасность превыше всего.

— Безопасность? Да кто сунется в лагерь с тремя тысячами воинов?

— Ладно, давайте вернёмся к делам войны, резко я перехожу на другую тему. — Сколько у Арка осталось воинов?

— У нас слишком мало сил. Из пяти полков аркской армии осталось только два… мой и городской. Башни мирадов захвачены и «Крыло мирада» перестал существовать. Портовый полк также был рассеян, а подразделения сердцеземского были полностью разбиты ещё в начале войны и отчасти пополнили мои соединения.

— Печально. Старая армия Эндерала практически уничтожена, а Арантеалю на всё — плевать.

— Но вместо неё вы выковали другую, — аристократ погладил маленькую бородку. — Я всё ещё помню, как вы приходили ко мне, чтобы усадить за стол переговоров трёх мужиков, а сейчас они громят врага на всём западном побережье. Ваш командир сделал невозможное — помирил непримиримых, восстановил не возрождаемое. Теперь неримляне бояться его, не решаются на столь резкие действия. Если бы не он, то враг давным-давно разорял бы север, восток и окружил Арк.

— Мне лестно слышать это, но всё-таки я прибыл сюда, чтобы вас просить о большем, чем просто окружения и манёвры, — мой голос стал глубже. — Всё близиться к концу. Эта война неумолимо катиться к своему пику. Штурм Арка близок.

— Я прибыл тоже просить, — Даль’Алглен дотянулся до бутылки и налил в фужер белое вино. — Вас о помощи, но думаю, что наши цели расходятся.

— И что же вы хотите? — я чуть приподнял лицо. — Чтобы мы отдали наши войска под ваше распоряжение? Или иного повода я просто не вижу.

— Не совсем, — аристократ стал водить пальцем по карте. — Враг рано или поздно прорвётся к северным частям, а север к югу. Вы уже остановили их попытку во время «Баррикады» пробиться, а ты лично разбил диверсионную команду, которая разоряла юг Фермерского берега.

— Откуда вы знаете?

— У Арка отличная разведка, но вот удовольствие этим пользоваться имею я один, поскольку Арантеаль не видит в этом интереса… он полностью занят некем светочем.

— Так что же вы хотите, мессир полковник? — спрашиваю я сурово.

Он ничего не отвечает Его пальцы «обняли» стекло фужера, а затем он поднял его к губам и испил вина. Я почувствовал тонкий страх, трепет и волнение, поселившиеся в полковнике. Аристократ допил вино, и снова наполнил фужер. Через пару десятков секунд я стал свидетелем, как вся бутылка оказалась в полковнике, давая алкоголю побороть тень страха.

— Я хотел бы вас попросить… чтобы, когда вы добьётесь успеха… когда всё завершится и над Храмом солнца будет реять двуглавый орёл… когда Нерим уйдёт. Короче, в новой стране, я был при хорошей должности! Чтобы меня не трогали, чтобы, когда свершиться суд над хранителями, я был бы свободен ото всех обвинений!

Слова его отпечатались шоком. Я даже и не думал, что может зайти всё далеко. Постоянно сражаясь или проводя время у постели Лишари, сам высыпаясь на армейских подстилках, питаясь галетами и вином, я пропустил тот момент, когда люди и аэтерна стали смотреть на Велисария с Оборонным советом, как на новую силу, существующие в противовес Святому ордену. Но это видит полковник и понимая, что дни Ордена сочтены он решил выбить место под солнцем в будущем Эндерале.

— Что простите… я не понимаю о чём вы говорите, мессир полковник! — честно призенаюсь я.

— А куда тебе… просто дай мне гарантию, что, когда всё кончится и Стража Арка будет распущена, меня не выкинут на улицу, как отработку.

— Боюсь, что не в моей компетенции давать такие гарантии.

— Говори зачем ты пришёл.

— Я прислан Велисарием, чтобы сделать вам предложение. Вы вольётесь в состав западной группировки и примите участие в битве за Арк.

— У меня есть командующая — Альма. Я не могу пойти против её приказа, который строго предписывает мне держать позиции в Речном, — гордо заявил полковник. — Но я могу отступиться от приказов Альмы, ведь если вы выиграете Нерим, то Оборонный совет станет единственной значимой силой.

— Я понимаю и знаю, чего вы хотите, — допустив, что Велисарий может что-то делать, явно несвязанное с государственным переворотом и изменой, я отчасти соглашаюсь с Даль’Агленом. — Но как я, обычный эмиссар Совета могу вам что-то гарантировать?

— Держи, — полковник шлепком ладони «положил» бумагу на стол, тот жалобно скрипнул. — Это приказательная грамота, в которой чёрным по белому написано, что «эмиссары Оборонного Совета наделяются полномочиями заключать договоры в пользу и на благо Эндерала». Ты понимаешь, что ваш Совет становится больше похож на орган власти, чем на кружок по интересам.

Бутылку вина выпил полковник, но вот голова закружилась у меня. Ох, как же трудно принять это, принять мысль, что времена прошлые минули, что вскоре страна станет совершенно иной и я, наверное, уже воюю не за родину, а нахожусь на острие политических интриг. Я это понял ещё в тот момент, когда Велисарий призвал под свои стяги ралаимов и бандитов, обещая им свободу и землю, но надеялся до последнего, что всё это будет проходить в лоне старых порядков. Как же я ошибался.

Неужто операция «Союзная решимость», начавшаяся с подписания договора в Даль’Галар станет отправной точкой для ещё большего скрепления отношений внутри союза и осмысления себя ничем иным, как политической силой, в руках которой армии, экономика и народ? Но ради чего всё это делает Велисарий? Своё утешение я обнаруживаю в мысли, что всё это для блага страны, для её спасения и улучшения. Что ж, если это так, если Велисарий видит в новой стране единственный шанс на выживание, то я пойду на шаг, граничащий с изменой:

— Мессир, какова боеспособность вашего полка?

На этот вопрос он взбодрился и захмелённо стал молвить:

— Мои регулярные части всё ещё держат Речное. Две тысячи солдат против вашего в три, но мои — более подготовленные. В составе полка единственная эндеральская аркская кавалерия, и дофига лучников.

— Вы нам угрожаете?

— Нет-нет… ты погоди. Я говорил о наших способностях. Не более того.

— Здесь, если вы присоединитесь, будет пять тысяч солдат, — теперь я стал водить по карте пальцем. — Западная группировка войск, состоящих из Дружины Свяослава, Воинства Солнечного Берега и вашего полка сможет в течении полутра дней достичь западного побережья.

— Артиллерия?

— Пушки… мы не успели подогнать артиллерию на Фермерский берег, слишком опасно стало и вся она осела в Арке. Другая часть батарей из Речного идёт к вам.

— А как насчёт… гарантий?

И опять этот вопрос. Он что — издевается надо мной?

— Да, я даю вам гарантию, что, когда всё узакониться в политическом плане, вы не окажитесь брошенными на произвол судьбы. Полковник Даль’Алглен, вот вам слово эмиссара Совета, я дал время поразмыслить ему пьянцеватой мыслью, осознать, что теперь он в безопасности, и продолжил. — А теперь, пожалуйста, вы ответьте нам взаимностью. Как вы точно сказали — противник наступает, скоро начнётся решающее сражение, и без вашей поддержки мы не сможем тут справиться.

— И какая цель у «Запада»? Вы здесь соберёте пять тысяч мужиков для чего?

— Цель группировки — прийти на помощь тогда, когда это будет необходимо… тогда, когда призовёт Велисарий! В случае стремительного наступления противника, его попытки отрезать Арк от Речного и Солнечного берега, мы нанесём контрудар.

— Не думаю, что у вас что-то получится, даже с моей помощью, — Даль’Алглен поставил на стол новую бутылку и только собирался её откупорить, как я вспомнить урок Калии и схватил её, не дав даже и фужера налить.

— Говори, что ты знаешь, — требую я.

— Вы нанесли отличные контрудары в районах гор Фростклифф, добив сопротивление противника в тех местах и полностью лишив его возможности действовать на других направлениях, — полковник указывал на карту и перевёл палец в сторону Фермерского берега. — Но здесь к марш-броску собираются десять тысяч воинов второго корпуса. Вы не удержите их там и они прорвутся в Сердцеземье, а там на подхвате и первый корпус. Вас попросту окружат, но уже в двое-трое превосходящими силами.

— Как такое возможно? — я стал вглядываться в карту в поисках ответов. — Десять т

— Пять тысяч поддержат тех, кто ушёл с северных сердцеземских побережий, — Даль’Аглен жадно взглянул на бутылку и потянул к ней руку, но тут же опустил. — Ладно… противник планирует наступление, — полковник показал на местность возле местечка «каменное укрытие». — Здесь Нерим возводит передовой лагерь. Там, как сообщает разведка, небольшой отряд, но полным-полно припасов, складов и денег для оплаты жалованья.

— Выставляют всё нужное для армии так дерзко? На передовую? — меня объяли сомнения насчёт достоверности этого.

— Видимо, они не ждут вашего нападения. Скажи мне, Фриджидиэн и кто ударит по нему?

— Ничего нет, — я вспомнил, что армия Аристократии Арка у столицы прикрывает его от ударов с севера, Единая армия изнеможена ещё операцией «Баррикада», группировка «Запад» ждёт момента для удара; ничего нет, чтобы ударить даже по передовому лагерю.

— Вот именно, — пальцем он погладил бумагу, выводя дугу от маяка к Золотого леса до южного устья. — Всё остальное, что было — чистая пыль, неважность, которую Нерим выкинул на растерзание вам. Всё решится здесь, — палец остановился к западу от Арка.

— А как же вражеские отряды под «Тремя реками» и Дюнным? — на этот раз от неожиданной информации моё горло засушило, а душа так и требует испить бутылку вина, что так искушающе вертится в руках.

— Да. Это были не просто отвлекающие манёвры. Солдаты, сколоченные из остатков первого удара и небольших подкреплений, должны были сыграть роль необходимой жертвы.

— И чего же Коарек ждал от них?

— Они хотели рассеять ваши силы, но ты, мальчик со своими друзьями, смог нейтрализовать их до того, как они нанесли бы какой-либо ощутимый вред, — полковник сложил руки на груди. — Теперь сам решай, что делать. Ваши силы скованны, а десять тысяч неримлян вскоре пройдут маршем прям под стены Арка.

Полк Даль’Алглена поможет нам, это ясно и закреплено. Группировка «Запад» собрана, но что делать с новой угрозой? Операция «Союзная решимость» прикрыла Арк с севера армиями аристократии, а всадники из Дюнного и кочевого народа всё ещё в пути и не смогут принять участие в бою. К тому же мы не учитывали, что враг начнёт прорываться к побережью столицы, теперь это самая уязвимая зона. Удар вражеского молота там может оказаться сильнее всего.

Эндерал… истерзанный войной и кризисом, готовится встретить последние битвы. Интересно, чтобы на всё это сказал Арантеаль Теалор, Натара’Даль Верам, Джеспар или Калия, когда увидели? Вряд ли они знают о тех судьбоносных битвах, что гремят над их родиной, вряд ли слышали имена героев, которые отдали жизни, чтобы Коарек не сплясал на их костях. Вместо этого они предпочитают бороться с «высшими», не понимая, что вещами материальными их — не победить, ибо как можно куском металла и источниками энергии изгнать тех, кого мы сами привлекаем своими чёрными мыслями и поступками. Я видел этих тварей и знаю, что они из себя представляют. О, как же важно знать имена героев, и битвы за страну, чтобы не заниматься пустым делом, не искать врага там, где его нет и не придумывать ложные поводы для героизма. Арантеаль же ищет чего-то что словно оправдает его… объяснит весь смысл его службы и долга.

— Так что будем делать? — спросил полковник и проникновенно взглянул на меня.

— Значит следующий удар будет нанесён по передовому лагерю, — с лёгкой улыбкой, звучит мой ответ.

— Какими силами? Кого ты призовёшь в этот бой? Больше некого, — так уверенно твердит полковник,

— У нас есть те, кто как раз подходит для таких операций, — вспомнил я о самой неприглядной стороне жизни Арка. — Кто, кто рождён, чтобы наносить удары из тени. Кто сам, как тень.

С тишиной погибели

Спустя два дня. Сердцеземье.

Мы наступаем из мрака леса подобно смертоносным теням, и врагу, который устроил себе лагерь на опушке несдобровать. Я иду вместе с жестокими фанатиками на которых кожаная тёмно-фиолетовая броня и маски, скрывающие меланхоличные лики. Пока наши братья и сестры отражают мелкие атаки на востоке, мы несём кару здесь. В моей руке меч, но едва ли он мне понадобиться, когда рядом со мной идут воины мрака и фанатики.

Наступая сквозь холодный мрачный подлесок, мы вышли на опушку, с которой открывается прекрасный вид на неримский лагерь. В тени деревьев, за мокрыми ветвями кустарников и пригибаясь к влажной насыщенно-зелёной траве, мы хищным взором смотрим на четырёхугольное строение, разбитое прямо на изумрудной полянке. Столь дерзко и столь опрометчиво, у них должны иметься веские основания и козырь в рукаве, чтобы так выставлять не более трёхсот воинов. Это не может быть «Экспедиционная гвардия» — элитный отряд лучших воинов из всех подразделений, что прибывал с Коареком на дальнем острове. Это нечто иное. Возведя укрепления на виду, они подают себя как лакомое блюдо, на зелёном блюде и явно что-то тут не так.

Движение впереди. Мы погрузились ещё глубже в спасительную зелень, уподобившись хищникам перед атакой. Я махнул рукой, и правая оконечность рассеянного отряда пришла в движение, создавая удобный коридор… удобный для засады, ибо кто-то идёт сюда, гремя щитами и лязгая мечами. Под моим началом две сотни полноправных братьев и сестёр из Ралаты, которые есть суть мастера тени и скрытности, и искусные лучники, что мне сегодня и нужно.

Вот показался враг — отряд неримских солдат, чьё вооружение — это простые копья и массивные щиты, а ведёт их офицер запада — высокий латник с плюмажем из перьев на шлеме. Патруль, вышедший прямо к нам, ничего не подозревает. Ещё бы!? Армии тут и подавно не было, Сердцеземский полк был разбит севернее в неизвестном нам сражении и теперь всё тут должно быть чистым, как раз готовым для вторжения и быстрого продвижения войск. Но только не в мою смену!

Неримляне аккуратно стали втягиваться в лес. Офицер предусмотрительно сдёрнул массивный цвайхандер, а солдаты подняли щиты. Но чтобы они не делали, они уже прошли в лес, попали под тени деревьев, минули первых ралаимов и оказались в наших руках.

— Давай, — шепчу я и рядом прильнувший к земле ралаим поднялся, держа в руках лук.

За ним последовали и остальные пять десятков воинов мрачного дела. Из травянистого подлеска встали приглушённые размывающей их очертания магией фигуры, одетые все как один — тёмно-фиолетовый кожаный панцирь поверх кольчужной рубахи, уходящей в плотные штаны и крепкие сапоги. Это лучники, которые с невообразимой скоростью возложили стрелы и спустили их. Метательные снаряды со свистом слетели с тетивы, означив начало стремительного боя.

— К бою! — приказал латник и его солдаты попытались сформировать стену щитов, но часть из них даже не успела и щита поднять — их свалил шквал стали.

Пять других солдат дрогнули при виде призраков из Подгорода, и собрались бежать. С ужасом в глазах они ринулись прочь из тени леса, но их настиг ещё один вал стрел, оставив навечно лежать тела под покровом зелени.

— Твари! — воет от отчаяния офицер. — Всё равно вас всех сожрёт очищение!

Луки в унисон единого движения дрогнули и стрелы осыпали латника, но большая часть из них со звоном отскочила под стопы врага, но немного пронзили ноги и руки в местах сочленения, лишив его возможности биться. Мой ход.

Встав из травы, я поднимаю тяжёлый арбалет и возвожу его. Сильная отдача в плечо стала предтечей противного свиста. С гулким звуком болт пробил лату у горла, и офицер покачнулся. Из-под шлема раздался протяжный хрип, руки попытались найти опору, но не смогли… окружившие ралаимы ещё парой стрел прикончили его, опрокинув наземь.

— С патрулём разобрались, — обозначил я положение, опуская арбалет. — Но скоро они поймут, что что-то не так… когда не увидят его скорого возвращения.

Со всех кустарников и травяного полога ко мне стали стекаться малыми ручейками воины Ралаты в ожидании плана. Действительно, призванные для защиты страны, скреплённые узами договора, они не имеют права не откликнуться на зов и перед собой я вижу щедрость Подгорода. Двести умелых лучников, последователей фанатичного культа, они пришли, чтобы исполнить свой долг и показать Нериму, что нам есть ещё кого поставить на поле боя.

Вдохнув полной грудью свежего едва прохладного лесного воздуха, отвратив глаза от хмурых небес, я готов пойти в бой этой войны. В ещё одно сражение.

— Нужно незаметно атаковать стены, чтобы снять охрану и устроить в лагере кошмар, — тихо, едва ли не шёпотом молвит ралаим, потирая татуировку на лбу. — Тогда мы закончим всё быстро и эффективно. Но у нас это едва ли получится.

— Почему проблема? — спрашиваю я, понимая, что именно незаметность — главное их оружие, ибо они не чета ни хранителям в ближнем личном бою, ни солдатам в строю.

— Присмотрись, — ралаим показал на башни и у ворот, где позиции вместе с обычными солдатами, заняли и мастера моря возможностей в длинных мантиях. — Судя по всему они сделали ставку на магов.

Теперь понятна уловка врага, его ход, который и обеспечивает преимущество. Пролив множество бесценной чародейской крови при потере первого флота, в боях за Фермерский берег и в порту, Нерим выдвинул большую часть оставшегося отряда колдунов сюда. Их присутствие сильно перевешивает чашу весов в их сторону, обеспечивая им преимущество. Нужно что-то с этим делать.

— Вот это… с этим будет тяжело.

— Учитывайте, что они могут взирать, — ралаим вытянул руку, защищённую длинной перчаткой с обрезанными пальцами, став показывать на деревянные стены. — Скорее всего маги ведут отсюда наблюдение, просматривают всё своими магическими глазами.

— Нас в таком случае должны были уже заметить! — кричу я от негодования. — Зараза, как же хреново началось нападение!

— Не думаю, — воин Ралаты склонился над поверженным латником, ища на нём магические амулеты, поправив кожаную маску. — Если бы они и тут проглядывали. Здесь предел их чародейских способностей.

— Хорошо, — я показал на мертвого офицера. — Что с ним? Он под заклятьем обнаружения жизни?

— Нет. Он не прослеживался, амулетов нет, — ралаим быстро поднялся и собрал вокруг себя таких же таинственных воинов, чьи лица скрыты за масками, а глаза пылают холодным огнём.

Как же я хотел бы, чтобы пушки были с нами, чтобы лагерь окружили батареи из катапульт, требуше и мортир, но у меня ничего этого нет. Вместо этого только двести ралаимов, хоть и безупречных во владении луком, но даже они не способны справиться с несколькими десятками элиты среди чародейского слоя Нерима. В ответ на наш град стрел они могли ответить огненным дождём, грозой с испепеляющей нас молнией, или же морозной бурей, которая за секунды острым льдом снимет с нас кожу. Придётся импровизировать…

— Мы не можем окружить их и атаковать с четырёх сторон? — предложил кто-то из ралаимов. — Застанем их в расплох.

— Нет. Сколько бы нас не было, но маги есть суть сила. Мы даже можем атаковать много раз, но что им стоит выставить ментальные щиты? Что им стоит окопаться магией и сидеть до прихода основных сил? — отверг план предводитель ралаимов. — Нам нужна внезапность, нужно застать их врасплох. Что ж, — он взглянул на меня и от его бездушного взора я вздрогнул. — Тогда… остаётся лишь один вариант.

Я не мог не согласиться с предложенным им планом. Что ещё остаётся применить в этом случае, как не тактическую хитрость, основанную на жажде неримлян поквитаться, получить важное преимущество, перед решающей битвой. Позволив исполнить задуманное, я завожу запястья за спину и даю из обмотать верёвкой, накинуть на себя плащ. Теперь он… решил меня сдать, как пленнику!

Подчинившись, ралаим скрутил меня и повёл вперёд, к лагерю. Выйдя из леса и явившись на просторном поле, у лагеря сразу поднялась мешкотня. Стрелки на стенах стали стекаться к воротам, всё внимание под козырьками башен направлено на нас.

— Скажи, ралаим, во имя чего ты сражаешься? — согнутый, я спрашиваю у моего «конвоира». — Вам ведь всегда было плевать на «детей солнца».

— Так и есть, но дети солнца нам пообещали и дают то, от чего мы не способны дать отказ, — едва ли не шепчет ралаим. — Ты борешься за свою родину. И я тоже. И за то, чтобы служить Отцу и по приказу его. Чтобы то, что создали мы, просуществовало вечно, а Нерим желает это разрушить.

— Что ж, достойная цель. Но те, кого вы режете, тоже сражаются за родину и по приказу её… недопророка.

— Я не нахожу разницы в называние цели у нас и у него, но суть… у нас разная и мне плевать, какими высокими идеями они оправдывают свои действия. Как говорил наш новый Отец — «облекитесь в броню вашей праведности, ибо вы идёте на встречу с врагом во имя Ралаты». А теперь молчи, иначе нас могут раскрыть.

Подойдя к примитивным, сколоченным из досок, воротам мы вышли к охранению их. Четыре солдата, с алебардами на плечах, облачённые в привычные цвета Нерима и возглавляемые магом, с жёлтой накидкой, которая скрыла его лицо под капюшоном.

— Эй! Стой! — крикнул солдат с волосами и усами цвета пшена, изготовив алебарду; его оттенявшее добротой лицо стало озлобленным. — Чего идешь? И кто этот вязанный с тобой?

— Я пленил вражеского командира! — стал бахвалиться ралаим и театрально ударил в рёбра. — Сдам его за награду вашему начальству.

— Подожди, — солдат приблизился ко мне на столько, что я ощутил его зловронное дыхание и смрад от одежды; ненависть к эндеральцам и религии его переполнила настолько, что он не выдерживает — плевок в лица размазался по щеке неприятной жижей, а затем последовал быстрый и больнючий удар под дых, у меня же перехватило дыхание, стало трудно дышать, а он излил «серенаду» гнева. — Вот так с этими суками-то надо обращаться. Они моего брата-то положили в гавани Арка. И друга моего — Ронольда, а у него жонушка да дети в Вавероке. И он был единственный их кормилец.

«Не нужно было идти сюда. Сидели бы дома, растили детей и жили бы радостно, а не пёрлись на войну. Но раз пришли на нашу землю, так получите последствие», — хотел бы ответить, но молчу.

— Хорошо, — на этот раз слово взял доселе молчавший чародей; он встал напротив меня, ощупал по старинке, промяв ноги, руки, бёдра, и проведя скорую руку осмотр он закончил его. — Хорошо, вы можете пройти в лагерь. Только без шуток и всяких выходок.

— Хорошо, — кивнул ралаим.

Перед нами распахнули врата и ралаим спешно повёл меня вперёд. Идти стало труднее — боль от ударов мешала двигать ногами и не позволяла в полную меру осмотреться. И всё же я поднимаю голову, чтобы заметить ровный ряд палаток, башни и стойки с оружием, у которых курсируют солдаты и множество чародеев. Тут и там среди цветастых навесов работу ведут маги — кого-то поучая, наставляя, работая с тонкими энергиями или же отдыхая. Лагерь, помимо вони нужников и запаха столовой дарит ещё тонкие ароматы трав и зелий. Тут и там разожжены кострища, от которых исходит горький дым сожжёных дров.

— Вот, скоро в бой, — сетует солдат. — Ох, как же достала эта война.

— Ты что-то имеешь против нашего славного пророка Коарека? — с подозрением спросил другой воин. — Что-то мыслишь против его праведного правления, так сказать.

— Да нет. Он наш пророк новой эры, и это я не оспариваю. Но мне охота домой, охота поцеловать Верону, да и маленьких понянчить.

— Да. И я хочу вернуться в Эрофин. Там меня родня уже похоронила, наверное.

— Война — это зло, — шепчет ралаим. — В начале люди озверели от крови, потом пришли Рождённые светом, ставшие тиранами и установили шаткий, но порядок. А потом они умерли… и люди снова взялись за старое. Не уж то, чтобы между родом смертным мир был, нужны деспоты?

— Надеюсь, что скоро всё это закончится.

— Это может кончиться только если нас всех озарит слишком большая любовь, либо мы вновь попадём под власть тиранов, либо если мы истребим друг дуга, — сказал ралаим, возведя суть вопроса в мировой абсолют и мысля только так.

Три ряда палаток тянутся от начала лагеря к его окантовке, где на небольшом искусственном возвышении стоит командирская — вся чёрная, как уголь, со знаменем своей страны у входа. Там стоят два латника, скрестившие вход массивными глефами, и несущие службу столь долго, что оба часто переминаются с ноги на ногу и опираются на частенько оружие.

— Пора, — шепнул ралаим.

— А-а-а-а! — прокричал я и упал, став театрально орать. — Проклятые неримляне! Будь вы все сожжены и дери вас за ногу! Сдохните! Сдохните! Мы уже мертвецы!

— Заткните эту поскоду кто-нибудь! — закричал неримец.

Это то, что нужно было — те, кто смотрел вовне обратили внимание на нас, все воззрели на сцену моего безумства, что просто чудесно. Они как минимум на секунды десять отвлекутся, чего уже достаточно, чтобы мы исполнили задуманное.

— Вставай! — ралаим пнул меня по спине до хруста костей. — Будь хоть в последние минуты жизни мужиком! — ещё один удар стал предтечей речи. — Знаете, я его схватил его, когда он вымогал у народа простого денег. Говорил, что ему на нужды культа Мальфаса, и если они не расстанутся со своими кошельками в его славу, то расстанутся с жизнями. Я и повязал его.

— Веди его давай, — указал неримец на меня.

Подняв меня, мы двинулись дальше. Латники уже раздвинули три глефы, им рассказали, что сюда привели пленного командира и спустя пару минут я и ралаим взирали на здешнего повелителя.

У большого стола высится фигура, защищённая черного цвета рясой, на груди его сияет панцирь, красующийся сияющей гравировкой разных символов и букв. Справа от него кровать, тумба и пару стульев, вместе со столом, на котором раскиданы тёмно-сиреневые пирийские камни и начертана пентаграмма. Слева пространство загораживают кованные сундуки с деньгами и пара клетей в которых мне предстает зрелище не из приятных — пара молодых девушек, на которых из одежды только рванные куски серой ткани. Их лица, какими бы красивыми и милыми не были, неприятны, ибо осквернены побоями, а кожа тела являет следы истязаний — кровавые порезы, гематомы и высеченные символы тёмной магии, которыми их про клеймили. Завидев нас они лишь жалобно простанали и пустили слёзы, ибо больше им делать ничего не остаётся.

— Изверг, — выпалил я, смотря на то, что маг делает с пленными. — Больной ублюдок и урод.

— О, ты называешь меня тираном, но за что? — «оживился» командир лагеря, доселе пребывавший в подобии безразличия. — За то, что моими усилиями моя родина стала свободной от религиозного мракобесия? За то, что я исполняю приказы моего пророка Коарека, что общается с сущностями высшего порядка? Ты смеешь обвинять меня в том, что я следую продиктованной свыше истине? — лицо неримлянина покривилось от неприязни.

— Кто ты? — спрашивает ралаим.

— Позволь представиться, я — Ашир ан Баэр, гранд-чародей неримской армии и по совместительству архимагистр магического круга, — маг задрал лицо в аристократической повадке, словно говоря, что он не пальцем деланный. — Проще говоря, главный маг в ставке Коарека.

— Откуда у вас эти девушки? — хладно спрашивает ралаим.

— Да мы захватили их. Они отлично подошли для моих экспериментов по вытягиванию жизни и изучению мелкоэнтропийных заклинаний, — и колдун в подтверждение гнусных слов протянул в их сторону ладонь и обжог зелёной молнией, тут же запахло гнилостью, а дамы взвизгнули от боли, их плечи покрылись ещё парой синяков. — Они из часовни Мальфаса, а значит, служат религии, а значит банальный мусор, живущий догмами. Ничего, сегодня я закончу с ними и отдам солдатне на развлечение, — маг коварно улыбнулся. — Вот этого, они точно не переживут.

От одних слов этого мерзкого существа, под маской человека, меня захлестнул приступ злобы. Если бы не путы и план, я уделал бы его голыми руками.

— Вы, видимо ждёте награды? — маг поправил длинные светлые волосы и взглянул на ралаима. — Кто это, чтобы я мог его оценить?

— Фриджидиэн из Арка, — раскрыл моё имя слуга Ралаты, да и в его сокрытии нет смысла.

— Ах, — хлопнул в ладоши от радости маг. — Он пойдёт в три тысячи ваших медяков. А именно тридцать монет золотом.

В шатёр вбежал какой-то паренёк и скоротечно доложил:

— Патруль вернулся!

— Что-то они быстро…, - впал в подозрения маг.

В этот миг мы поняли, что момент для действий настал, ибо все ход скрытных перемещений завершены. То есть не патруль, а переодетые ралаимы, изучившие искусство мастерски перевоплощаться и дурить народ. Я надеюсь, что всё, что мы задумывали, ныне исполнено и псевдопатруль достиг самого ценного для нас — вражеских арсеналов и казарм.

— Что ж, — было хотел что-то сказать Ашир, но зрелище того, как ралаим рассекает мои путы скрытым до этой секунды кинжалом, повергло его в лёгкий ступор, которого хватило для действий.

Быстрым движением мне дан нож, и ощутив его холодную костлявую рукоять, я сжимаю. Кривое лезвие сверкнуло в свете масляных ламп, прежде чем я пробил им грудь первого охранника, не понявшего в чём дело.

Ралаим закружился вокруг меня с непередаваемой скоростью, во истину став адептом смерти. Кинжалы только и сверкали в его руках, проносясь у лиц и горлес охранников внутри, окропляя всё багрянцем запаха железа. Он ловко ушёл от удара глефы вбежавшего латника, зацепил её и слегка отвёл, давая себе пространство для удара, которым и воспользовался — клинок вошёл в горло, на блестящий панцирь полилась алая кровь.

Я же бросился на мага, который уже приготовился меня обдать огнём. Струя адски горячего ментального пламени проревела у меня над головой, я ощутил весь жар его ярости, явленный в реальность. Он перевёл огонь ниже, и я кинулся под стол, а затем дёрнув его за ножки перевернулся. Волна пожара окатила доски, превращая их в уголь, я понял, что у меня времени не так много и нужно хоть что-то сделать. Обхватив ножку, я дёрнул её, что было силы, и та с хрустом поддалась, я потянул и у меня в руках оказался длинный кусок опалённого дерева.

Пока я занимался магом, ралаим умело расплавлялся с латником — перехватив древко он «подрезал» его руку контрвыпадом в подмышку, а затем полосонул по горлу. Тут же он отступил от двойного выпада глеф, прибежавших воинов в кольчугах, а затем опять отпрыгнул от наступления кольчужников, уже разметавшими на дрова пару стульев. Ралаим хватает табуретку и прикрывается ей как щитом, сближая дистанцию, а затем метает кинжал. Но тот лишь безвредно ударяет о доспех и тогда ралаим сокрушил о голову воина табуретку, вырубив того и осыпав кучей ломанного дерева.

— Ах ты поскуда! — рычит маг, когда почти сжёг стол и единственная защита между мной и им кусок угля, а единственная причина, что он применил заклятье посолидней — страх я понимаю, что … и это его погубит.

Руками и ногами я отталкиваю себя и выхожу в кувырок, после которого резко выпрямляюсь и швыряю дерево. Ножка стула глухо ударилась о лоб Ашира, который вскрикнул и приложил ладони ко лбу.

Пара секунд… этого достаточно, по крайней мере должно хватить, и я несусь к нему, мне кажется, что это настолько быстро, что я бы обогнал ветер. Вот он, потрясая головой, снова выставляет ладони в боевое положение, и вот-вот обдаст меня пламенем. Я ускоряюсь и прыгаю. Ударом плеча в панцирь я сношу его с ног, перехватываю руки и приставляю нож к горлу. Он пересаливает его и цепляет меня за запястье нагревает пальцы. Больно! Я инстинктивно тряхнул рукой, выронив оружие, но не сбираюсь отпускать его. Началась драка не на жизнь, а насмерть… не драка, возня. Он бьёт кулаком, обнесённым кусками льда, я опустил голову и её использую как оружие. Лбом до хруста я бью ему нос, потом ещё раз и ещё, пока кровь не скрыла нижнюю часть лица. Он хватается за жизнь и пытается ударить меня заклятьем в бок, но я перебарщиваю его ладонь и тычу ей ему в голову. Зелёный поток энтропийной магии хлестанул ему в лицо, кожа покрылась зеленоватыми и багряно-фиолетовыми гнойными сетями, запузырилась, а волосы выбелились противной сединой.

— А-а-ах ты! — меня оглушил вопль боли.

Он же ответит мне чем-то серьёзнее, что я не смогу отразить. Я понимаю это, но что я могу ему противопоставить? В отчаянии из-за скрой гибели я хватаю первое попавшееся и наношу удар. Ножка стола глухо шмякнула лоб, затем ещё раз и ещё. Потом я узрел сверкнувшее острие гвоздя, перевернул её и завершил этот бой одним нисходящим ударом, что ознаменовал приглушённое звучание и хлюпанье крови.

Тяжело дыша, я поднимаюсь и вижу перед собой тело мага, чье лицо пропало в крови и накрыто куском дерева, по панцирю везде и всюду рдяные мазки. От картины и совершенного я покачнулся, но удержался. Этот колдун творил лютые зверства, пришёл, чтобы вырезать жителей моей страны, за что и поплатился.

Шаг в сторону и с поворотом главы я увидел жестокую картину побоища, где ралаим сверкающими лезвиями рассекает плоть пятого врага, разрубая нить жизни неримского солдата. Тот с хрипом пал у его ног, так и не выронив топора.

Что ж… это война и никакой другой в своей глубинной сути она быть не может. Подняв с земли полуторный неримский меч, отличный зауженным лезвием, я выхожу из палатки, чтобы узреть ристалище — по всему лагерю кипит битва и неримляне явно оказались застигнуты врасплох.

Я наступаю, отбивая мечом ряд ударов и отталкиваю солдата. Нас поддержали стрелами ралаимы с башен и стен лагеря, которые были ими заняты ещё в начале всей свистопляски. Подобравшись во время моего представления, они встали настолько близко к лагерю, что зона магическим зрением не просматривалась.

Отогнав противника, я лихо отбиваю ещё один выпад, парирую ещё один и перевожу взмах к его запястью. Взвизгнув он роняет меч и отходит, держась за кровоточащую руку, а я потер слезящиеся глаза и прокашлялся. Казармы объяты огнём, вместе с арсеналами. Псевдопатруль ценой жизни сжёг оплоты управления и вооружения солдат врага и теперь большинство солдат без командования мечутся в поисках спасения из дымного плена. Маги пытаются что-то колдовать, но их засыпает дождь стрел, создающий противный ореол свиста.

Неримляне, устроившие здесь небольшую стоянку на целую компанию, думая, что они здесь смогут разбить место для плацдарма, смертельно ошиблись. Лучники из Ралаты спустили вновь тетиву и с тихим свистом отравленные стрелы впились в чужую плоть, оставив солдат лежать у палаток, что не защищены стенами. Так я увидел, как десяток неимцев легли, даже не успев крикнуть.

Ралаимы идут мягкой поступью смертельного рока — справа от меня три десятка теневых воинов, которые атаковали с убийственной неожиданностью только сформировавшийся строй неримлян.

Другие отряды Ралаты достали бомбы, подготовленные Гаспаром и швырнули их за палатки. Раздалась чреда взрывов, которая затопила весь лагерь, а я же испытал дискомфорт, ибо знаю, что эти снаряды не только ослепляют, но и набитые острыми элементами, жестоко ранят каждого. Этот бой будет очень быстрым.

Ворвавшись между палаток, ралаимы вошли дальше в лагерь и их клинки заплясали по плоти ошеломлённых неримлян. Я же стреляю из «громыхателя», уложив кого-то у самой палатки, а затем мечом блокирую удар. Неримца тут же изрезали клинки ловкого ралаима, который моментально бросился на другую цель.

Это был не бой, это резня — враг не ожидал, многие даже до оружия не успели добраться. Я перевожу взгляд и вижу, как на меня летит воин с огромным топором, но он останавливается, когда его грудь пронзило три стрелы.

Второй ралаим промелькнув возле меня, кинулся на неримца, но тот отпихнул его ногой и разбил голову мощным ударом молота. Я же остановил его броском ножа, который со звоном отскочил от шлема, ошеломив его, но не я отправил его на тот свет, а воин Ралаты, который познакомил его с холодом своих кинжалов.

Крики агонии, вопли и смрад смерти — всё это теперь торжествует в лагере. Ралаимы врываются в палатки и отправляют там всех на тот свет, мелкими группами уничтожая небольшие скопления растерявшихся врагов, а вскоре и начался пожар — огонь стал поглощать лагерь, что только прибавило к панике. Стоянка передового отряда, которой Коарек думал остановить действия Велисарий в Сердцеземье сейчас доживает последние секунды.

Я, отправленный сюда только для контроля, поспешил покинуть это место, за моей спиной продолжали раздаваться крики и вопли агонии на пару вместе с немногими кличами к бою, которые тут же умолкали в булькающих горловых всхлипах. То тут, то там в лагере раздались взрывы, снова слепящие врага и дававшие преимущество Ралате, которая с холодной фанатичностью решила зачистить это место.

Спустя двадцать минут всё было кончено — это место превратилось в тлеющий стан мертвецов. Я не стал долго в нём сражаться, отдав это Ралате, которая превратила его в кучу пепла.

— Этот лагерь обрёл вечный покой, — с мрачным хладнокровием доложил ралаим, что только сулит для меня одно — отдых, ибо моё участие в операции «Союзная решимость» окончено; конечно, множество боёв ещё продолжаться, будут победы и поражения, битвы прокатятся по всему континенту, но мне до этого дела нет.

— Господин, тут есть на что… посмотреть, — подошёл другой ралаим, и я последовал за ним.

Пройдя через разорённый лагерь, я оказался у крайне широкой палатки, которая в отличие остальных чёрных выкрашены в полутона алого и серого. Уже у входа мой живот свернуло от запаха человеческого мускуса, жаренной плати, и предчувствия недоброго. Я касаюсь её лёгкого покрывав и отодвигаю. В палатке… там… спустя секунду как мои глаза увидели, плоть дрогнула, меня покачнуло, и я спустя секунду чуть не падаю, благо меня поддержал Ралаим.

Я делаю робкий шаг вперёд и всё же нахожу силы посмотреть на картину абсолютного ужаса и бесчеловечия. Я видел многое — разорение и смерть, но исполнение приказов Коарека поражает сильнее всего… оно показывает всё его жестокость и безумие командиров проклятой армии Нерима! Справа и слева от меня выставлены столбы из железа, вкопанные в землю и продетые сквозь жаровни. Пламя мерно горит и накаляет их до состояния лёгкого багрянца… и всё бы ничего, но вот на них я вижу людей. Сквозь ладони и ноги продеты штыри, приковывая тела к металлу, а спины… они изжарены неугасимым пламенем, лишившим и жизней. Крови на столбах нет, она высушена, а на груди каждого висит табличка — «Вина его — Он вера в Семерых», прибитая гвоздями к телу.

Ралаимы спокойно ходят срекди мертвецов, они — жители Подгорода могли видеть и не такое. А мне… я не могу видеть, что здесь не менее двадцати человек и пяти аэтерна. Молодые девушки и здоровые парни, беззащитные старики и даже пара человек, похожих на детей… уж слишком они малы. Сама мысль, что неримляне могли пойти на такое — отторгается, принимается за невозможную. Я пытаюсь найти опору и ралаим видит это — он подаёт крупную руку, которую я обхватываю как поручень.

— А это из приюта у Ад’Балор, — опознаёт детей ралаим. — Там был маленький домик с их нянькой. Но видимо до них неримское племя раньше добралось.

— Что!? — выкрикнул я. — Как!? У них совсем нет милосердия!?

— Да, это передовая база, — не слыша моих причитаний продолжает ралаим, копаясь в бумажках на дальнем столе. — Они должны были подготовить плацдарм для более крупных сил, — и находит нужную. — Ага, тут говориться, что тут планируется разместить десять тысяч воинов из северной группировки, а это передовой лагерь.

Я, набравшись сил, сумел поднять себя и оттолкнуться от руки ралаима. То, что я увидел здесь, влилось в мою душу и сердце горькой печалью и грозным предостережением. Я понял, что это ждёт мой народ… едва ли не каждого женщина или ребёнка, если мы проявим слабость. И теперь я знаю, что сделаю следующим и какой удар будет нанесён.

— Вы куда? — спросил ралаим, когда я резко повернулся и зашагал к выходу.

— Сделаю операцию «Союзная решимость» эффективнее!

Красная ярость голубой крови

Спустя четыре дня.

Как только принесённые мною вести о том, что я нашёл у неримлян в передовом посту, разнеслись по лагерю армии аркской аристократии, тут же вспыхнул пожар неистовства и такой доблести, что даже сам бы Мальфас не смог бы удержать их порыв. Как только слово о том, что произошло в приюте у Ад’Балор и что сотворил Коарек с беззащитными, пёстрый помпезный лагерь вблизи Арка сию секунду был оставлен, и вся армия благородных лавиной двинулась на север, где в последний раз видели большую группу противника. Каждый с неописуемой жаждой возжелал мести за безвинные души, за сожжённую надежду, за тех, кто не мог за себя постоять. Коарек отдал столь бесчеловечный приказ только потому, что там отдавали молитвы Рождённым светом… там не было воинов, не было оружия, только мирные старики и дети, но лидера Вольного народа это не остановило. Теперь же число врагов не остановит знать, что единой линией, в одном порыве стеной наступает вперёд.

Впереди нас ждал противник, численность которого на глаз по истине трудно сосчитать. С аристократами только один полк в две тысячи кольчужной пехоты и три сотни арбалетчиков из стрелкового батальона прикрытия. Впереди же я вижу линию жёлто-чёрной пехоты, от края до края просторного поля, тускло сверкающие шлема и клинки, стемнённые серыми облаками, но осиянные влагой дождя. По данным разведки впереди нас ждёт не меньше десятитысячного корпуса, который должен завершить окружение Арка и отрезать его от западных территорий… который решил отомстить за разорённый лагерь. Там я вижу только мечи и копья лёгкой да средней пехоты. Ни одного рыцаря народа, ни топорника, ни даже копейщика тяжёлого ряда. Что ж, тогда наша самоубийственная атака продлится намного дольше.

Велисарий даже не успел отдать приказа по этому поводу… мне тоже всё равно. Руки так и тянутся к клинку, чтобы свершить месть за беззащитных и безвинных.

Тяжёлая латная кавалерия идёт в центре — пять сотен воинов, закованных в броню вместе с лошадьми, несущих длиннющие массивные убийственные пики. Над головами реют штандарты белого сияния, на коих гордо устроен багряный лев. Я же занял положение в самой середине построения, предпочитая доспехам зачарования и магические панцири. Позади сильно растянутым строем выступает пехота, также рьяно требующая боя и мести за случившееся.

Моё самочувствие после того, что глаза зрели в том лагере подобно лихорадке и безумию. Мысли также объял гнев, даже думы о Лишари отступили далеко назад. Ничего, сегодня мы поквитаемся, сегодня я дам напиться клинку в крови убийц невинных.

Битва началась — вражеские лучники сделали первый залп. Мгновенно небо закрыло две тысячи стрел. Тут же ответили наши арбалетчики — три сотни болтов смертоносным приливом опрокинули не менее сотни вражеских бойцов. Залп противника даже вреда не нанёс — всё со звоном отскочило от лат всадников и щитов пехотинцев.

Первым в бой ринулась тяжёлая кавалерия, возглавляемая Болеславом Аркским, за которым последовал и я. Опустив широкие длинные пики, латники пустили коней во весь ход, превращая их в живой таран. За нами, держа строй, наступает и пехота, закрываясь повезами от стрел. Позади, не жалея сил, невообразимо быстро стегают вражеские ряды «арбалеты».

— В бой! — от боли сердца кричит аристократ, завывающий в мясорубку. — Покараем неримских блядей! Они не пощадили никого, так и мы не будем её знать!

Кони стали набирать скорость и вскоре мне показалось, что сама земля затряслась от их бега. Стремительно сокращая расстояние, я затаил дыхание. У меня отсутствует пика, но в ней нет и надобности. Зажимая полуторный меч, я заношу его для смертоносного удара.

И вот мы столкнулись — я едва не слетел с коня от удара о живую стену. Застонала сталь, захрустело дерево и кости, а по ушам ударил противный рык и стоны. Пики латников прошибли насквозь первых солдат противника, а за ними насадили и второй ряд. Латы коней попросту смели ряды неримской пехоты, уши… мои бедные уши услышали неистовые крики, как копыта мозжат черепа, как люди превращаются в мясо для «шампуров».

Хлёсткий удар направо, и я рассекаю врагу ключицу, колющий влево и клинок, уходит глубоко под плечо. Я орудую мечом во все стороны, и кажется, что нет такого доспеха, который бы выдержал варварский удар. Многие мои товарищи всё ещё держат пики, и кони несут их вперёд, прошибая ряд за рядом, сметая всё на своём пути, а те, кто их потерял, обнажили клинки и стали кровавыми мазками рисовать на картине побоища.

Отбив удар меча, я продолжаю вести коня в гущу вражеского построения. Меня не интересуют перекошенные гримасы боли у неримлян, только то, что по моему мечу льётся их кровь. Латники возле меня за первые минуты боя покрыли себя ореолом крови и штормом изуродованных тел, доспехи людей и коней вымазаны противным багрянцем. Оглядевшись, я вижу страшную картину — ударная кавалерия оставила за собой ковёр уродованных тел, в неримском строю зияет знатная дыра, а трава… она теперь вся алая и блестит от влаги подобно рубину.

Теперь к бою присоединилась и наша пехота. Кольчужные воины обхватили неримский строй, став его теснить неистовым напором. Короткие мечи и клевцы залязгали о треугольные щиты и кольчуги врага. Арбалетчики выискивали в гуще противников самые незащищённые цели и истребляли их.

Всё тяжелее становилось пробиваться сквозь их ряды. Кони всё труднее несли всадников и проходили сквозь кучи тел. Латники давно отбросили пики и схватились за мечи, сверкнув наточенной сталью посреди обагрённых неримских солдат.

— Прорвём их строй! — призывает Болеслав, занося широкий меч.

Но его призыв никто не слышит и вряд ли будет исполнять. Всадники остановились, увязнув посреди моря врагов, что захлопнулось за нами, а пехота погрязла в сдерживании фронта противника. Так бодро начинавшаяся атака, принёсшая врагу чудовищные потери, превратилась в статичный бой, но не менее жестокий.

Мой меч стал проводником неугасимой ярости и вплеснувшегося гнева. Он опускается и поднимается, опускается и поднимается, в руке не чувствуется усталость, она стала красной. Магический щит мерцает от попыток за него пробиться, и враг ничего не может сделать. Рядом конники не менее яростны — с криками и кличами они обрушивают могучие удары на головы неримлян, сокрушая их кости и плоть, будто упиваясь побоищем.

Напитанный магией меч описывает дугу и кажется, словно даже сталь полыхает гневом. Он погружается в тело, со скрежетом пробивая броню, и враг падает на землю, заливая всё кровью. Пехота сзади поддерживает кавалерию, их тоже поддерживает ярость. Аркский лев погрузил когти в неримского орла, заставляя его кричать от боли.

Противник всё же превозмогает нас числом. Копьями, десятками заострённых наконечниками, солдаты скидывают латников и добивают на земле. Один за другим всадники, над которыми постепенно стала брать власть усталость, стали сбрасываться с коней.

Я отвожу коня, но натыкаюсь на живую стену, откуда в лицо мне тычут копьями. В другую сторону рывок и такая же картина — тысячи обозлённых неримлян. Закрывшись ещё одним магическим щитом, я двинул коня вперёд, вместе с остальными латниками и вновь даю мечу испить вражий крови.

— Болеслав! — взывает один из аристократов в измятом и рдяном доспехе, с поломанном плюмажем.

— Бьёмся до последней капли крови! — приказал Болеслав, вздымая обагрённый клинок.

Неримляне и их тысячи. Я вижу это, вижу неизбежную гибель от рук одного из них, но несмотря на полностью безнадёжное положение мы продолжаем бой. И выхватив новую цель, я направляю туда коня. В гуще солдат на меня вновь и вновь уставляются клинки, со всех сторон пытаются достать, но всё тщетно — пока что магия держит напорю. Я же веду коня сквозь море врагов, опуская в его гладь острие и всхлёстывая алое море. Удар за ударом — лезвие тупится о кольчуги и панцири, сталь и кожу, превращая меч просто в металлическую палку, которой, впрочем, ещё можно крушить кости.

Латники рядом с Болеславом образовали круг, вытягивающийся в клин. Видно, что они попытаются вернуться обратно и атаковать второй раз, но практически остановленных лошадей мгновенно стеснили непроходимым строем пехотинцы, не давая отряду маневрировать. Плата за плотный строй — гибель, ибо лучшие воины благородных кровей теперь могут бить в любую сторону и не промахнуться.

Мой меч вошёл в широкий щит неримского капитана, тот же ответил градом копейных выпадов, испытывая магическую защиту. Я повёл коня прямо на него и потеснил офицера, переходя в жёсткую дугу, лишившую того копья. Он вынул меч и стал пытаться прикончить лошадь, но ничего не смог ей сделать, ибо чародейские доспехи отразили удар с такой же эффективностью, что и сталь. Я ещё долго могу выкуривать его из-за укрытия и решаю упростить задачу — в руках появилась «огневица» и её дуло сию секунду засияло вспышкой пламени. Свинцовая пуля насквозь пробила нагрудник. В глазах, окружающих его подчинённых сверкнул страх, и они попятились назад.

Болеслав тем временем с горсткой латников вступил в неравный бой с вражеским командиром и его свитой. Шесть десятков рослых светловолосых мужиков, с крупными чёрно-жёлтыми щитами и топориками, против двадцати всадников. Норманнская дружина насмерть сцепилась с аркской кавалерии, встав стеной щитов и мощными залихвацкими мясницкими ударами пробивая латы коней. Ещё десять минут боя и падёт сам Болеслав.

Я схватил ближайшее копье, выдернув его из рук умирающего неримлянина и ударил коня в бока. Он стал разгоняться, и места ему хватит, ибо часть врагов дрогнула от залпа «огневицы». Подобно ветру пролетев двести метров мой верный конь привёл меня к цели — я буквально снёс фланг дружины и врезался в плотную массу мужиков. Командир резко обернулся ко мне и получил в грудь острый кусок стали. Брошенное с несоизмеримой силой копью, рассекло железные кольца и разбило его сосуд души.

Командир этой части фронта сражён, его бойцы в беспокойстве и теперь латники могут отводить коней к пешцам… чтобы вместе с ними попасть в окружение.

Наша пехота не просто не выдержала массы давления — её тонкий строй прорвали и теперь арбалетчики, похваставшиеся за клинки, вступили в отчаянный бой, скрестив мечи. Рваные линии фронта медленно, но верно пропадали в окружение оставшейся неримской армии.

Мой конь медленно продвигается к ряду ощетинившейся квадратными щитами кольчужной пехоты, а с него я осыпаю врагов уже не столь смертельными ударами клинка. Латники вокруг меня теперь носят цвета своего города — на белом красное, а арбалетчики давно вступили в рукопашную. Стоны и крики, лязг и вой непросто окутали нас, а вознеслись к небу. Ударяя по неримским щитам до треска, и затупляя ещё сильнее меч, который уже не режет, я с мрачной решимостью соглашаюсь — нам отсюда не выйти, врагов слишком много… я не увижу Лишари, только эти перекошенные рожи станут последними лицами в моей жизни, не ощущу тепло её рук, лишь холод стали поцелует меня в последний раз. И я соглашаюсь с этим, ибо после того лагеря, моим духом правит больше злоба, которая прежде поразила не врагов, а меня.

— Нет больше надежды на победу! — кричу я в боевом раже и отчаянии я воплю. — Продадим себя подороже!

— Ещё есть! — воскликнул один из аристократов и показал на север лезвием, с которого стекла кровь, откуда подоспела неожиданная и вдохновляющая помощь. — Они пришли.

Не меньше двух тысяч кавалеристов — в сияющих доспехах, под небесно-голубым флагом с изображением серпа, они строятся для решающей атаки. Пришедшие от Борека лорды, смешанные с сержантской конницей, они готовы проявить всю свою дружескую решимость в этой битве.

Загудели боевые трубы и часть неримского строя стала оттягиваться назад, чтобы перестроиться, но внезапно с юга послышался топот множественных копыт и замаячили блеском золота и аметиста знамёна с двуглавым орлом.

— Ещё! — раздаётся радостный вопль

С юга клещи сжимают плотные ряды всадников Единой армии — высокие конники, с убийственными контосами наперевес, на их шлемах пляшут фиолетовые плюмажи, тело сияет чешуйчатым панцирем. Неримляне, пытаясь ответить на такой поворот событий, пытается развернуть смешенные отряды, но просто не успевает.

И началась совместная атака. Всем телом я ощутил, как затряслась земля, как всадники стремительно сближались и как снова пролетел этот проклятый звук. Одновременно с двух сторон всадники вмялись в ряды неримлян, и первые подобия линий перестали существовать. Я же стал пробиваться к воинам Единой армии, рассекая море врагов мечом и медленно проступая через окровенённые чёрно-желтые табарды. Враг стал биться ещё отчаяннее — вся его армия в окружении, переживает агонию, но от этого стала ещё опаснее. Конники впились в неримский корпус, словно пируя его остатками. Четырёхметровые контосы проредили вражеский строй, оставив после себя покровов врытых в землю врагов, а сержанты и лорды клинками потеснили неримлян. Активизировались и аристократы Арка — собравшв остатки своего достоинства в сто пятьдесят конников они двинулись на юг подобно тарану. Высвобожденные остатки кольчужной пехоты слились в единый кулак и атаковали в самом центре, прорываясь к своим повелителям и грозя разбить уже неримлян на две части.

Враг не выдержал… стремительное исстребление его армии, падение везде и всюду товарищей, и кровавые ад битвы — всё это проникло в его сердце и принудило отречься от идей Коарека одним пронзительным криком:

— Мы сдаёмся! — один за другим стали сдаваться солдаты, затем целые отделения и компании, а после них и всё оставшееся войско.

Вскоре бой стих. Я слез с коня и взглянул на меч. На удивление, он был чист, на нём всё также проглядывается старинная надпись. Не в силах поднять голову и узреть ужас боя, его суть и последствия я подставляю лицо дождю, взирая на серые облака. Вот так ярость одних, вызвала помощь других. И мы покончили с северной группировкой, прежде чем она успела бы уничтожить нас. Странно, я чувствую колкую живучесть в левой руке, чувствую, что гнев пропал и теперь пришло время уйти на покой, забуриться куда-нибудь в Подгород и там скрыться от битв. И словно слыша мои мысли, мир даёт мне секундную надежду:

— Вы больше не станете участвовать в войне! — подлетел с радостным известием ко мне всадник, и я уже поспешил обрадоваться, но тут же дал повод стать совершенно серьёзным. — Велисарий вызывает вас к себе. На этот раз нечто неимоверно важное!

• «
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• 17
• 18
• 19
• 20
• 21
• »