Некая муха летала по всем комнатам и громко хвастала тем, что сотрудничает в газетах.
- Я писательница! Я публицистка! - жужжала она. - Расступитесь, невежи!
Слыша это, все комары, тараканы, клопы и блохи прониклись уважением к ее особе и многие даже пригласили ее к себе обедать и дали взаймы денег, а паук, боящийся гласности, забился в угол и решил не попадаться на глаза мухе…
- А в каких газетах вы сотрудничаете, Муха Ивановна? - спросил ее комар, который посмелее.
- Почти во всех! Есть даже газеты, которым я своим личным участием придаю окраску, тон и даже направление!.. Без меня многие газеты были бы лишены своего характера!
- Что же вы в газетах пишете, Муха Ивановна?
- Я веду там особый отдел…
- Какой?
- А вот какой!
И публицистка-муха указала на бесчисленные точки, которыми был покрыт засиженный мухами газетный лист.
Со станции Бологое, Николаевской железной дороги, трогается пассажирский поезд. В одном из вагонов второго класса «для курящих», окутанные вагонными сумерками, дремлют человек пять пассажиров. Они только что закусили и теперь, прикорнув к спинкам диванов, стараются уснуть. Тишина.
Отворяется дверь, и в вагон входит высокая, палкообразная фигура в рыжей шляпе и в щегольском пальто, сильно напоминающая опереточных и жюль-верновских корреспондентов.
Фигура останавливается посреди вагона, сопит и долго щурит глаза на диваны.
- Нет, и это не тот! - бормочет она. - Черт знает что такое! Это просто возмутительно! Нет, не тот!
Один из пассажиров всматривается в фигуру и издает радостный крик:
- Иван Алексеевич! Какими судьбами? Это вы?
Палкообразный Иван Алексеевич вздрагивает, тупо глядит на пассажира и, узнав его, весело всплескивает руками.
- Га! Петр Петрович! - говорит он. - Сколько зим, сколько лет! А я и не знал, что вы в этом поезде едете.
- Живы, здоровы?
- Ничего себе, только вот, батенька, вагон свой потерял и никак теперь его не найду, этакая я идиотина! Пороть меня некому!
Палкообразный Иван Алексеевич покачивается и хихикает.
- Бывают же такие случаи! - продолжает он. - Вышел я после второго звонка коньяку выпить. Выпил, конечно. Ну, думаю, так как станция следующая еще далеко, то не выпить ли и другую рюмку. Пока я думал и пил, тут третий звонок… я, как сумасшедший, бегу и вскакиваю в первый попавшийся вагон. Ну, не идиотина ли я? Не курицын ли сын?
- А вы, заметно, в веселом настроении, - говорит Петр Петрович. - Подсаживайтесь-ка! Честь и место!
- Ни-ни… пойду свой вагон искать! Прощайте!
- В потемках вы, чего доброго, с площадки свалитесь. Садитесь, а когда подъедем к станции, вы и найдете свой вагон. Садитесь!
Иван Алексеевич вздыхает и нерешительно садится против Петра Петровича. Он, видимо, возбужден и двигается, как на иголках.
- Куда едете? - спрашивает Петр Петрович.
- Я? В пространство. Такое у меня в голове столпотворение, что я и сам не разберу, куда я еду. Везет судьба, ну и еду. Ха-ха… Голубчик, видали ли вы когда-нибудь счастливых дураков? Нет? Так вот глядите! Перед вами счастливейший из смертных! Да-с! Ничего по моему лицу не заметно?
- То есть заметно, что… вы того… чуточку.
- Должно быть, у меня теперь ужасно глупое лицо! Эх, жалко, зеркала нет, поглядел бы на свою мордолизацию! Чувствую, батенька, что идиотом становлюсь. Честное слово! Ха-ха… Я, можете себе представить, брачное путешествие совершаю. Ну, не курицын ли сын?
- Вы? Разве вы женились?
- Сегодня, милейший! Повенчался и прямо на поезд.
Начинаются поздравления и обычные вопросы.
- Ишь ты… - смеется Петр Петрович. - То-то вы франтом таким разрядились.
- Да-с… Для полной иллюзии даже духами попрыскался. По уши ушел в суету! Ни забот, ни мыслей, а одно только ощущение чего-то этакого… черт его знает, как его и назвать… благодушия, что ли? Отродясь еще так себя великолепно не чувствовал!
Иван Алексеевич закрывает глаза и крутит головой.
- Возмутительно счастлив! - говорит он. - Да вы сами посудите. Пойду я сейчас в свой вагон. Там, на диванчике, около окошка сидит существо, которое, так сказать, всем своим существом предано вам. Этакая блондиночка с носиком… с пальчиками… Душечка моя! Ангел ты мой! Пупырчик ты этакий! Филлоксера души моей! А ножка! Господи! Ножка ведь не то, что вот наши ножищи, а что-то этакое миниатюрное, волшебное… аллегорическое! Взял бы да так и съел эту ножку! Э, да вы ничего не понимаете! Ведь вы материалисты, сейчас у вас анализ, то да се! Сухие холостяки, и больше ничего! Вот когда женитесь, то вспомните! Где-то теперь, скажете, Иван Алексеевич? Да-с, так вот пойду я сейчас в свой вагон. Там уж меня с нетерпением ждут… предвкушают мое появление. Навстречу мне улыбка. Я подсаживаюсь и этак двумя пальчиками за подбородочек…
Иван Алексеевич крутит головой и закатывается счастливым смехом.
- Потом кладешь свою башку ей на плечико и обхватываешь рукой талию. Кругом, знаете ли, тишина… поэтический полумрак. Весь бы мир обнял в эти минуты. Петр Петрович, позвольте мне вас обнять!
- Сделайте одолжение.
Приятели при дружном смехе пассажиров обнимаются, и счастливый новобрачный продолжает:
- А для большего идиотства или, как там в романах говорят, для большей иллюзии, пойдешь к буфету и опрокидонтом рюмочки две-три. Тут уж в голове и в груди происходит что-то, чего и в сказках не вычитаешь. Человек я маленький, ничтожный, а кажется мне, что и границ у меня нет… Весь свет собой обхватываю!
Пассажиры, глядя на пьяненького, счастливого новобрачного, заражаются его весельем и уж не чувствуют дремоты. Вместо одного слушателя около Ивана Алексеевича скоро появляется уж пять. Он вертится, как на иголках, брызжет, машет руками и болтает без умолку. Он хохочет, и все хохочут.
- Главное, господа, поменьше думать! К черту все эти анализы… Хочется выпить, ну и пей, а нечего там философствовать, вредно это или полезно… Все эти философии и психологии к черту!
Через вагон проходит кондуктор.
- Милый человек, - обращается к нему новобрачный, - как будете проходить через вагон № 209, то найдите там даму в серой шляпке с белой птицей и скажите ей, что я здесь!
- Слушаю. Только в этом поезде нет 209 №. Есть 219!
- Ну, 219! Все равно! Так и скажите этой даме: муж цел и невредим!
Иван Алексеевич хватает вдруг себя за голову и стонет:
- Муж… Дама… Давно ли это? Муж… Ха-ха… Пороть тебя нужно, а ты - муж! Ах, идиотина! Но она! Вчера еще была девочкой… козявочкой… Просто не верится!
- В наше время даже как-то странно видеть счастливого человека, - говорит один из пассажиров. - Скорей белого слона увидишь.
- Да, а кто виноват? - говорит Иван Алексеевич, протягивая свои длинные ноги с очень острыми носками. - Если вы не бываете счастливы, то сами виноваты! Да-с, а вы как думали? Человек есть сам творец своего собственного счастия. Захотите, и вы будете счастливы, но вы ведь не хотите. Вы упрямо уклоняетесь от счастья!
- Вот те на! Каким образом?
- Очень просто!.. Природа постановила, чтобы человек в известный период своей жизни любил. Настал этот период, ну и люби во все лопатки, а вы ведь не слушаетесь природы, все чего-то ждете. Далее… В законе сказано, что нормальный индивидуй должен вступить в брак… Без брака счастья нет. Приспело время благоприятное, ну и женись, нечего канителить… Но ведь вы не женитесь, все чего-то ждете! Засим в писании сказано, что вино веселит сердце человеческое… Если тебе хорошо и хочется, чтобы еще лучше было, то, стало быть, иди в буфет и выпей. Главное - не мудрствовать, а жарить по шаблону! Шаблон великое дело!
- Вы говорите, что человек творец своего счастия. Какой к черту он творец, если достаточно больного зуба или злой тещи, чтоб счастье его полетело вверх тормашкой? Все зависит от случая. Случись сейчас с нами кукуевская катастрофа, вы другое бы запели…
- Чепуха! - протестует новобрачный. - Катастрофы бывают только раз в год. Никаких случаев я не боюсь, потому что нет предлога случаться этим случаям. Редки случаи! Ну их к черту! И говорить даже о них не хочу! Ну, мы, кажется, к полустанку подъезжаем.
- Вы теперь куда едете? - спрашивает Петр Петрович. - В Москву или куда-нибудь южнее?
- Здравствуйте! Как же это я, едучи на север, попаду куда-нибудь южнее?
- Но ведь Москва не на севере.
- Знаю, но ведь мы сейчас едем в Петербург! - говорит Иван Алексеевич.
- В Москву мы едем, помилосердствуйте!
- То есть как же в Москву? - изумляется новобрачный.
- Странно… Вы куда билет взяли?
- В Петербург.
- В таком случае поздравляю. Вы не на тот поезд попали.
Проходит полминуты молчания. Новобрачный поднимается и тупо обводит глазами компанию.
- Да, да, - поясняет Петр Петрович. - В Бологом вы не в тот поезд вскочили… Вас, значит, угораздило после коньяку во встречный поезд попасть.
Иван Алексеевич бледнеет, хватает себя за голову и начинает быстро шагать по вагону.
- Ах, я идиотина! - негодует он. - Ах, я подлец, чтобы меня черти съели! Ну, что я теперь буду делать? Ведь в том поезде жена! Она там одна, ждет, томится! Ах, я шут гороховый!
Новобрачный падает на диван и ежится, точно ему наступили на мозоль.
- Несчастный я человек! - стонет он. - Что же я буду делать? Что?
- Ну, ну… - утешают его пассажиры. - Пустяки… Вы телеграфируйте вашей жене, а сами постарайтесь сесть по пути в курьерский поезд. Таким образом вы ее догоните.
- Курьерский поезд! - плачет новобрачный, «творец своего счастья». - А где я денег возьму на курьерский поезд? Все мои деньги у жены!
Пошептавшись, смеющиеся пассажиры делают складчину и снабжают счастливца деньгами.