С м и р н о в и Л у к а.
Л у к а (входит и падает воду). Барыня больны и не принимают.
С м и р н о в. Пошел!
Л у к а уходит. Больны и не принимают! Не нужно, не принимай… Я останусь и буду сидеть здесь, пока не отдашь денег. Неделю будешь больна, и я неделю просижу здесь… Год будешь больна - и я год… Я свое возьму, матушка! Меня не тронешь трауром да ямочками на щеках… Знаем мы эти ямочки! (Кричит в окно.) Семен, распрягай! Мы не скоро уедем! Я здесь остаюсь! Скажешь там на конюшне, чтобы овса дали лошадям! Опять у тебя, скотина, левая пристяжная запуталась в вожжу! (Дразнит.) Ничаво… Я тебе задам - ничаво! (Отходит от окна.) Скверно… жара невыносимая, денег никто не платит, плохо ночь спал, а тут еще этот траурный шлейф с настроением… Голова болит… Водки выпить, что ли? Пожалуй, выпью. (Кричит.) Человек!
Л у к а (входит). Что вам?
С м и р н о в. Дай рюмку водки!
Л у к а уходит. Уф! (Садится и оглядывает себя.) Нечего сказать, хороша фигура! Весь в пыли, сапоги грязные, не умыт, не чесан, на жилетке солома… Барынька, чего доброго, меня за разбойника приняла. (Зевает.) Немножко невежливо являться в гостиную в таком виде, ну, да ничего… я тут не гость, а кредитор, для кредиторов же костюм не писан…
Л у к а (входит и подает водку). Много вы позволяете себе, сударь…
С м и р н о в (сердито). Что?
Л у к а. Я… я ничего… я собственно…
С м и р н о в. С кем ты разговариваешь?! Молч-ать!
Л у к а (в сторону). Навязался, леший, на нашу голову… Принесла нелегкая…
Л у к а уходит.
С м и р н о в. Ах, как я зол! Так зол, что, кажется, весь свет стер бы в порошок… Даже дурно делается… (Кричит.) Человек!