Смерть его (брата Даниила Маскевича) я приписываю перемене воздуха: к московскому климату он привык и наслаждался цветущим здоровьем. Могло быть также, что он расстроил свое здоровье горелкою при следующем случае: находясь в полку Струсевом в Борисове в 2 милях* от Можайска, он строил себе шалаш: на закладку сего жилища пришло к нему несколько товарищей, и как нечем было угощать их, кроме горелки, то брат послал за нею. Сначала гости и хозяин пили по чарке, а потом по целому штофу одним духом. Уже всех сшибло с ног, кроме брата, да какого-то Недзведского, также из роты Калиновского. Этот Недзведский предложил пить вдвоем, с условием, что если один ослабеет, другой, крепчайший, будет иметь о нем попечение и приготовит ксендза с цирульником. Итак, оба они пили до того, что тот упал замертво; его вынесли и ухаживали за ним целую ночь, ежеминутно ожидая смерти: душа в нем чуть-чуть держалась. Брат же устоял на ногах и еще помня условие, послал ко мне в столицу хлопца во весь опор за цирюльником. Я немедленно отправил его: но уже поздно. Недзведский испустил дух. Брат похоронил его и остался здоров; но такая жестокая попойка не могла не повредить ему. Стр. 123.
* В автографе вместо: милях ошибочно: минутах.
30 декабря (князь Клецкий) под вечер по совету Пукинского обратился в Будзивишки к Вильне в намерении полечиться там тайно от болезни, которую подарили ему при дворе в Варшаве. Стр. 154.