Из лежащего впереди оврага до меня донесся испуганный вскрик. Детский, как мне показалось. За тем — ржание и звук падения крупного тела. Достаточная причина чтоб спешно подобраться к краю лога, в тени ствола очередного лесного гиганта и посмотреть: что там?
Внизу суетились люди. Трое, одетые по-простому, вооружённые — не то бандиты, не то браконьеры. Там же на боку лежала отчаянно ржущая от боли вороная лошадь с неестественно вывернувшейся ногой, которую секундой позже добил один из мужиков, низкий и коренастый. Второй, невысокий и худой, явно не старше четырнадцати лет, стоял поодаль словно парализованный сжимая в руках крупный охотничий нож для свежевания дичи. Он безотрывно глядел на третьего из них, высокого и мускулистого, в кожаном жилете и сальными длинными патлами. Тот грубо что-то волок по земле.
Точнее кого-то. Другого паренька, не старше первого, грязного с ног до головы, изо всех сил пытающегося отбиваться. За что в конце концов получившего такого пинка, что о целости ребер не могло быть и речи.
— Что ты с ним возишься, прирежь ублюдка и дело с концом! — глухо бросил коренастый.
— Дядя, не надо… — дрожащим голосом проговорил паренек с мешком. Боги, реально юнец, даже голос ещё мальчишеский.
Я поймал себя на том что натягиваю тетиву на спусковой механизм.
Кем бы они ни были, выстрел их спугнет. Должен.
— Нож, Тайлер! — потребовал высокий, обращаясь к младшему.
— Дядя…. — нотки в голосе паренька выдавали едва ли не плаксивость. — Пойдём… Пожалуйста…
— Я сказал — нож, слюнтяй!
Парнишка сделал неуверенный шаг в сторону старшего и остановился.
…Болт привычно лёг на направляющую.
— Но дядя…
Закончить паренёк не успел, испуганно подавившись концом фразы. Пленник извернулся, выхватывая кинжал из сапога, но сделать чего либо не успел — высокий наступил ему на руку, резко и с силой, будто паука давил. Мне показалось даже, что я слышу характерный хруст.
— Секач, потом племяша воспитывать будешь, удави так, шманаем и валим отсюда, — прохрипел коренастый.
Высокий бросил последний взгляд на младшего. Того словно заклинило на месте.
— Дядя…
Я прицелился.
Куда стрелять?
Убивать?
— Дядя, пожалуйста…
Видя что от малого не будет толку, верзила просто наклонился к пленнику — свернуть тому шею. Могучие, жилистые, бронзовые от загара руки — свернёт, сомнений нет, промедли я хоть на секунду. По этому болт вонзился не в землю рядом, как я изначально хотел, а в плечо. Разбойник опрокинулся навзничь, выпустив жертву, немедля попытавшегося отползти подальше. Младший перепугано кинулся к дяде, а коренастый просто бросился прочь, оставляя напарников на произвол судьбы.
— Беги, идиот! — высокий напрасно пытался прогнать племянника, но тот упрямо силился поставить дядюшку на ноги. Пока они возились, я подобрался поближе, так чтобы быть непосредственно над сценой событий. Очень надеялся, что второго выстрела не понадобиться, и эти двое просто последуют за подельником.
На свое счастье, подстреленный все таки поднялся и внял голосу разума. Они вдвоем скрылись в зарослях ежевики.
Я съехал по отвесному глинистому склону в овраг, к валяющемуся там юноше. Тот с трудом пытался выбраться из грязи, однако видно было что далеко он без посторонней помощи не уползет. Пришлось перетащить его повыше, на сухую траву, да так чтоб ничего не повредить, что оказалось задачей не из лёгких.
— Ты… кто? — просипел паренек. В меня вцепился неожиданно ясный, откровенно враждебный взгляд. Теперь, вблизи, было видно что под слоем грязи скрывается очень добротная одежда с тонкой вышивкой.
И выпавший из-за ворота филигранный кулон с единорогом на щите — фамильный герб дома Аддерли.
Твою ж светлость…
— Не разбойник, спокойно. — я наскоро осмотрел кисть руки. Мда, тут нужен костоправ… — Больно?
— Сам как думаешь? — огрызнулся лорд Джонатан сквозь зубы. Я не ответил и продолжил беглый осмотр, благо сопротивляться он не особенно мог. Так… на боку кровоподтек, плечо рассечено, неглубоко, но неприятно… снять бы рубаху по-хорошему и понять бы что там с рёбрами… проклятье, что я вообще пойму? Я ведь ничего не понимаю во врачевании. Дело, конечно, не совсем пропащее, у него в свите наверняка есть целитель, а то и несколько… кстати, где их носит?
— А охрана ваша где? Вы какого хрена здесь один?
— Не твоего ума… дело… — герцогский сынок дрогнул и прикрыл глаза. — Они… должны… скоро…
— Лекарь среди них есть?
Лорд Аддерли кивнул.
— Где их искать?
— Лагерь… к востоку… должны… — судя по всему, дыхание давалось с трудом. Точно рёбра сломаны. — Награжу… золотом… только приведи…
Вот и что с ним делать теперь? Не бросать же тут на произвол судьбы — где гарантия что свои его найдут? Волочь куда-то? Или перевязать? Ладно, с порезами я может и справлюсь, а с переломами что делать? По хорошему найти и позвать сюда его свиту, но что-то подсказывало что добром это не кончится.
Словно в ответ на эту мысль поблизости послышался собачий лай. Сначала одиночный, гулкий гав крупного пса, оповещавший хозяина о близости цели. За тем первому вторили другие.
— Они… здесь… — почти прошептал лорд Джон.
Действительно здесь. И я тоже здесь, по-прежнему в овраге, а за спиной отвесный склон в полтора моих роста. Бежать уже некуда, да и опасно — псы натасканы преследовать всякого кто бежит. А вот у того кто не делает глупостей ещё есть шансы.
Ладно. Понадеемся на хоть какую-то справедливость, я в конце концов никакой не преступник на самом деле, и даже только что спас Его Светлость. Может даже удастся договориться по-хорошему.
Первый мастифф спрыгнул с пологого склона буквально минуту спустя, за ним последовало ещё трое. Они окружили меня, рыча и скаля зубы. Я приподнял руки и замер, отмечая про себя что решение остаться на месте было верным — не успел бы.
Идущие вслед за псами люди не заставили себя ждать.
— Эй, там! Нужен лекарь и вытащить милорда отсюда! — я попытался обозначить что не враждебен, хотя ситуация, как не крути, была крайне двусмысленная.
— Стой где стоишь, проходимец! — рявкнул тот что пошире, сам по себе похожий на мастиффа. — Не то мои девочки порвут тебя на лоскуты.
Это я прекрасно понял и без него. Ладно… спокойно, ещё не всё потеряно. Юный лорд Аддерли, по хорошему, должен замолвить за меня слово. А пока от меня требовалось только успокоиться и не шевелиться.
Псарь и его более молодой спутник, бледные и явно напуганные, спустились в овраг оценить масштабы катастрофы. Что тут сказать, им повезло — главная опасность-то как раз миновала. А что касается ушибов и переломов, то надо отдать должное: герцогский сынок держался молодцом, не ныл и не впадал в беспамятство. Я был худшего мнения об избалованных дворянских детках.
— Где Броуди? — просипел Джонатан сквозь зубы.
— Сейчас будет здесь, милорд. Что с вами случилось?
— Браконьеры, трое. Убрались отсюда буквально… — он попытался приподняться и скорчился от закономерного спазма боли. — Кххх… Винсент… как только охрана будет здесь… — возьмите людей и приведите эту мразь ко мне. Один из них ушёл с арбалетным болтом в плече, и вряд ли будет особенно быстр.
Упомянутый Винсент метнул быстрый оценивающий взгляд на меня, складывая два и два.
— Труби сбор, — псарь обратился к спутнику, и звук охотничьего рога разнесся над лесом.
Дальше мне оставалось только ждать и наблюдать. Остальная свита прибыла минут через десять, все смертельно бледные и беззвучно возносящие Императору благодарственные молитвы. Пострадавшую светлость бросился осматривать целитель, по накидке и медальону в нем запросто узнавался храмовник. Он ругался сквозь зубы срезая с пациента рубашку и потребовал послать в лагерь за его помощником и снадобьями. Затем лорда Аддерли вытащили из оврага на чьём-то плаще, и я потерял его из виду.
Зато собак сменили люди, трое из личной охраны лорда Джонатана, памятных ещё по трактиру на Перекрёстке. Наверху ожидал другой знакомец — пожилой рыцарь с бакенбардами, старший над ними, не иначе. Мне отвесили грубый тычок в спину — мол, иди вперёд.
Что ж, выбора у меня особо не было.
— Какая встреча! — произнёс старый рыцарь. — А я было расстроился что вы так скоро нас оставили, мистер… как бишь вас? Филч?
— Финч, — обреченно поправил я. Видимо следопыты называли им имя, и лгать нет никакого смысла.
— Финч… И что же вы здесь делаете, мистер Финч?
— Случайно проходил мимо, сэр.
— Вот как? — собеседник усмехнулся, закономерно не поверив ни единому слову. Я и сам бы себе не поверил. — Так… Вы, трое. Обыщите его, допросите и проследите за тем чтоб мистер Финч больше нас не покинул. Когда его светлость поставят на ноги — устроим очную ставку.
Это был почти приговор, учитывая то что в сумке лежали смотанные бечёвки от силков, а ещё — инквизиторский хлыст. Впрочем, даже если б их там и не было, вопросов мои вещи вызовут больше чем ответов.
***
Примерно через час обысков и бессмысленных расспросов меня поставили пред светлые очи милорда и его старших советников. К моему удивлению, Джон Аддерли, пусть и при помощи сквайра, уже стоял на ногах и выглядел ощутимо лучше. Видимо в ход помимо молитв пошло что-то дорогое и алхимическое, недоступное простым смертным. Во взгляд милорда вернулся характерный гонор, а в голос — грозные повелительные нотки.
— Сир Примор, где вас носило? — гневно вопрошал он у старого рыцаря как раз в момент когда меня привели.
— Искали вас, милорд. Вы сами изволили уехать вперед…
— Пока вы медлили, убили Беса и чуть не убили меня!
— Простите, милорд… — начальник охраны изо всех сил изобразил сожаление, однако я готов был поклясться что старик зол на подопечного до дрожи в руках.
— Дерзну заметить, милорд, что это вы пренебрегли собственной безопасностью из прихоти, — подал голос человек с окладистой бородой и пышной гривой седых волос. Степенный и хорошо одетый, он резко отличался от окружающих заметными с первого взгляда строгостью и спокойствием, и больше походил на философа или законника, чем на вояку.
— Мэтр Кристиан, вы сами знаете, что этим людям платят за мою безопасность. И если я уехал вперёд, они обязаны сопровождать меня, — тут же ощетинился лорд Джонатан.
— Однако вам не следовало усложнять им задачу. Герцог должен осознавать что он делает, даже если выходит из себя, ваша светлость. ОСОБЕННО если он выходит из себя.
Мальчишка — а рядом с метром Кристианом он смотрелся не иначе как мальчишка — раздраженно передернулся и наконец посмотрел на меня. А я — на него, пытаясь выцепить взгляд.
Давай парень, давай, где ваше хвалёное дворянское благородство? Самое время для него.
— Кто ты, и как ухитрился прийти на столько вовремя? — спросил лорд Джонатан пытаясь вернуть себе подобающий будущему герцогу тон.
— Баи Финч, ваша светлость, — послушно ответил я. — Я направлялся через лес в сторону дайнспортского тракта. Вас же встретил исключительно волею случая.
— Мои люди со сворой псов — опоздали, а ты — просто оказался рядом “волею случая”?
Я запоздало вспомнил, что не стоило бы играть с сыном герцога в гляделки и опустил голову.
— Судя по всему, для меня этот случай не столь удачен как для вас, ваша светлость.
— Финч… — Джон словно распробовал имя на вкус. — Кто ты вообще такой?
— Простой скорняк из Нордвика, милорд.
— И с каких пор скорняк имеет право говорить с герцогом на равных?
— Ни с каких, милорд.
— И ты только сейчас это вспомнил? Считаешь, что я должен верить скорняку не отводящему глаз без напоминания? Или скорняку, который дерзит герцогу?
— Милорд, позвольте… — мягко вмешался сир Примор. — Это тот парень с "Перекрестка", с "бунтом", которого ищет инквизиция.
Юный лорд Аддерли раздражённо встряхнул головой.
— Я так же как вы его узнал. И не скорняк он скорее всего. Спелся с теми разбойниками, денег хотел за "спасение"? Беглецу же, наверное, много денег нужно…
— Я не претендую ни на какую награду, милорд.
— А чего ты тогда хочешь, еретик?
— Хочу пойти своей дорогой, если так будет угодно вашей светлости. И я не еретик.
На лице лорда Джона появилась насмешка.
— Тогда зачем же тебя ищет инквизиция?
— Из личных мотивов, милорд.
— Хм… То есть ты смеешь утверждать что серые братья дерзают ставить личное выше своих благословленных Императором обязанностей?
— Увы, милорд.
— А тебе, видимо, совсем голова не дорога? — спросил Аддеррли понизив голос и на долю секунды покосившись на наставника. Не столько взглянуть на него, сколько напомнить мне о его существовании. — Коли и впрямь не дорога, можем сыграть в одну весёленькую игру. «Охота на благородного оленя». Слыхал о такой?
Не слыхал, но уже начал догадываться.
— Всё просто: мы охотимся, ты убегаешь. За благородного оленя сойдёшь. Ведешь себя, во всяком случае, соответственно. Так-то, согласись, ты все одно не жилец, раз инквизиция тебя ищет, да и лучше смерть от охотничьей стрелы чем смерть в объятиях железной девы. — Аддерли пожал плечами так, будто речь шла о выборе между сортами вина которые будут поданы к ужину. — Ну если сумеешь от нас уйти — можешь считать что тебе повезло. Как тебе такой расклад?
Я с трудом продохнул через ком в горле. Он это что, серьезно? Нет, я слышал, конечно, истории о том что иные лорды находят такой вид развлечений весьма увлекательным, но в глубине души надеялся что это всего лишь слухи. Однако судя по одобрительному смеху окружающих, идею, не смотря на её дикость, многие одобряли. Кроме сира Примора и почтенного мэтра, который нарочито громко прочистил горло.
— Да, мэтр? — с некоторой обреченностью в голосе спросил юный лорд Джон.
— Милорд, видимо, не вполне корректно оценивает ситуацию. Вы больше не мальчишка, и если вы хотите развлечься таким образом — Винсент и его люди скоро приволокут сюда ранивших вас браконьеров. Этого же человека разыскивают гончие псы Императора. Наш долг — передать его в руки правосудия, — тон наставника выдавал крайнюю степень недовольства. — Давайте не будем испытывать терпение храмовников. Цена за такое развлечение может оказаться слишком высокой. Даже для вас.
Аддерли пристыженно замолк. Возразить было нечего — идея с охотой и правда звучала почти по детски. Однако же если это была такая странная попытка дать мне шанс — то я, пожалуй, даже оценил её.
— Хорошо, пусть так, — выдавил из себя спесивый лордёныш. — И где нам искать теперь этого, как его? Норрингтона?
— Известно где, милорд, — отозвался сир Примор. — У егерей наших, в северной сторожке. Расставаясь с нами вчера вечером он высказывал намерение отправить их прочесывать лес, и просил меня лично если будут какие-то вести о беглеце — отправить туда нашего человека.
— Отправить МОИХ егерей прочесывать лес? — недовольно спросил Джон.
— У господина Норрингтона есть полномочия отдавать приказы любому подданному Империи, вне зависимости от сословия и вассалитета, — сухо напомнил мэтр. — Так что умерьте пыл и займитесь делом. Я по прежнему ожидаю от вас решений и распоряжений относительно этого человека и ваших обидчиков, которых вскоре доставят.
— Тех — повесить и дело с концом. А на счёт этого… Сир Примор, что там с обыском?
— Всё странно, милорд, — отозвался старый рыцарь. Тема обыска повергла его обратно в задумчивость, он второй час пытался сложить в одну логическую цепочку всё то что вытащил из моей сумки. Получалось неутешительно.
Это не укрылось от взгляда лорда Джона.
— Что-то не так?
— Маркировка арбалета, милорд. Это "Матильда", сделано в Меркадо дэ Пулгас, такими вооружены люди герцога Мендосы.
Ну вот…. Подвела меня верная «Матильда», почитай впервые в жизни.
Аддерли взволнованно перенял мой арбалет из рук своего телохранителя.
— Надо же, настоящая… — он взвесил оружие в руках, провёл пальцем по спусковому механизму и с насмешкой обратился ко мне:
— И что же стало с его прежним владельцем, скорняк из Нордвика?
— Я им и был, до этого момента, — ответил я, понимая как неправдоподобно это звучит. — Один купец продал мне прототип "Матильды" по бартеру. И если вы и впрямь видели такие у людей Мендоссы, то можете оценить что тут железо более низкого качества, ложа из ясеня, а не из ореха, и нет резного герба на прикладе.
…а ещё я лично знаю оружейника Эстебана, который расплатился ею со мной за шору из йормаркского вола, а ещё — то что «Матильдой» он назвал эту модель в честь своей стервозной, острой на язык супруги, способной парой слов сразить человека наповал. Но это упоминать, пожалуй, будет лишне.
Аддерли вопросительно уставился на начальника охраны.
— Так кто, вы говорите, наш задержанный?
— С вашего позволения, милорд, дело довольно мутное, — мрачно резюмировал сир Примор. — В его личных вещах действительно найдены кое-какие ремесленные инструменты, грифели, стопка бумаги, а также инквизиторский хлыст и бечёвка для силков. Среди бумаг, кстати, есть куча каких-то замеров и каракулей, а ещё — несколько рисунков… Сделаны умелой рукой. Ума не приложу откуда бы у простолюдина могло заваляться что то подобного уровня.
Аддерли протянули мою папку с эскизами, и он углубился в изучение содержимого. Ближе к концу остановился надолго, судя по всему наткнувшись на старые Бригиттины наброски, лежавшие у меня среди бумаг уже года два как. Она, помнится, считала их неудачными (как и почти всё что рисовала) и порывалась сжечь, но я не позволил — забрал себе. Там были портреты, в основном, грифельные: матушки Финч, наших с Бригг общих друзей, пара моих и один — её собственный, рисованный с зеркала, который она невзлюбила почти сразу же, и я спас его только чудом. Теперь от нее только он и остался.
— Это твоей руки? — спросил Джонатан, передавая моё святая святых наставнику для ознакомления.
— Покойной супруги.
Мэтр задумчиво сличал меня с одним из рисунков.
— Уровень художника отнюдь не рядовой, — заметил он. — И кем же была ваша супруга?
— Какое это имеет значение? — не выдержал я, очередной раз забывая изобразить покорность и трепет. Впрочем, теперь уже все равно.
Мне никто не ответил. Лорд и его наставник лишь многозначительно обменялись взглядами: Джонатан явно пребывал в недоумении, а мэтр Кристиан ответил ему спокойным снисхождением. Мол, решайте сами, милорд, мне по прежнему интересен ход ваших мыслей.
— Ставлю на то что он чей-то бастард, и прекрасно об этом знает. Да хоть того же Мендосы, — подал голос кто-то из охраны.
— Это как минимум объяснило бы дерзкое поведение и дурную привычку не отводить взгляд, — согласился Джонатан. — Освальд, как только прибудем в лагерь — привяжите его где-нибудь и поставьте охрану, чтоб наверняка. Сир Примор, пошлите человека за этим Норрингтоном, немедленно. Скажите, его пропажа нашлась.
— Сию секунду, милорд.
***
Охотничий лагерь был изрядно к востоку от злосчастной ложбины где всё произошло. Надежда на то что здесь у меня будет больше шансов на побег оказалась тщетной: людей было как на сельской площади.
Целители и слуги приняли на поруки своего пострадавшего господина. Сам юный лорд Джон всю дорогу ехал верхом на лошади одного из сопровождающих, гордо отказавшись от более разумного варианта с носилками. И теперь держался на ногах на одной только дворянской гордости. За то был зол. Очень.
Псарь Винсент со своими мастифами был уже здесь, а вместе с ним высочайшего суда ожидали стоя на коленях двое преступников: раненый высокий верзила и его малолетний племянник, трясущийся и в слезах. Одежда на обоих была разорвана, виднелись кровоподтеки — псы знали свое дело.
— И кто теперь ублюдок? — герцогский сынок холодно и триумфально навис над старшим из двоих. Тот теперь выказывал подобающий страх и трепет перед милордом. Не смел поднять глаз, трясся, словно осиновый лист, бубнил что то бессвязное. Лорд Джон скривился и с силой пнул высокого по всё ещё торчащему из плеча обломку моего арбалетного болта. Тот закричал и повалился на землю.
— Громче, падаль!
И без этого было громко. Пленник похоже ничего сейчас не соображал. Его молодой подельник сжался в комок, заливаясь слезами страха.
— Ваша светлость… — лепетал он, заикаясь. — Господин… Умоляю… Мы… Мы не плохие люди. Умоляю вас… У меня четверо младших… Мы пошли на все это от отчаянья… Прошу вас… Если нас с дядей не станет… Мать и братик с сестричками… Они умрут… Умоляю… Пощадите…
Лорд Аддерли глянул на мальчишку брезгливо и зло. Со стороны это смотрелось чудовищно: примерно одного роста, примерно одного возраста, но одному повезло родиться в сословии, находящимся на вершине пищевой цепи, а второму — нет.
— Они теперь будут должны ещё и за моего скакуна, — процедил Аддерли с отвращением. — Поверь. Он стоил больше не только тебя или твоего… дяди. Он стоил больше, чем вся ваша семья, вместе с домом!
Паренёк затих от ужаса. А лорд Джон небрежно тряхнул головой.
— Охота в лесу герцога без дозволения карается… напомните, чем, уважаемый мэтр?
— Штрафом, отсечением уха или руки, а также смертью, в зависимости от размера нанесенного ущерба, милорд, — беспристрастно ответил наставник.
На мальчишку — избитого, в кровоподтеках из под разорванной собаками одежды — страшно было смотреть. Слёзы на его лице смешались с грязью, он стоял на коленях закрыв глаза и губы его шептали слова молитвы. Молитвы Императору, которая никогда не будет услышана, потому что Императору наплевать. И все это — из за меня. Я вмешался в это, не разобравшись — а стоила ли жизнь этих двоих спасенной жизни юного лорда Джона?
— Мэтр, почему так? Сначала они сознательно идут на преступление, а потом трясутся и плачут, умоляя пощадить?
— Чернь, — сухо произнёс учёный муж. — В отличии от людей благородных, они не умеют нести ответственность за собственные поступки.
— И что по вашему мнению стоило бы сделать с этим ничтожеством?
— Этот вопрос должен бы задать вам я, милорд, — мэтр Кристиан говорил спокойно и холодно. И взгляд его, устремленный на ученика, был беспристрастным и оценивающим. — Ведь это вам, а не мне предстоит в будущем определять такие вещи. Если ваш отец не сочтет иначе, ваша светлость. Так что не стесняйтесь. Я ожидаю вашего решения.
Джон Аддерли содрогнулся от этого взгляда, я мог бы поклясться в этом — слишком уж напряженно я следил за каждым его движением, гадая, что творится у него в голове. Содрогнулся — и снова прикрылся маской, на этот раз — без улыбки.
Что, твоя светлость, боишься своего учителя? Или все-таки не его, а отца, приставившего его к тебе?…
— Они убили оленя, как минимум одного. Это я видел сам. Когда я встретил их, они как раз разделывали тушу. Во время же нападения на меня и моего Беса, младший в основном трясся и плакал… Хотя… Вот оно. Он собирался подать своему подельнику нож.
— Да потому что боялся перечить своему дяде, черт подери! — у всего, в конце концов, есть какой-то предел, а у меня с терпением день ото дня становилось всё хуже. А и пропадай оно всё пропадом… — Ваша Светлость, отпустите парня, это даже не смешно.
В ответ на это мне отвесили предупредительный удар в живот, выбив весь воздух.
— Ещё раз откроешь рот — руку сломаю, всё равно не пригодится больше, — пообещал один из охранников.
Герцогский сынок повернулся в нашу сторону.
— Зачем? — поинтересовался он. — Чтоб сопляк воспылал жаждой мести и задался целью убить меня когда вырастет?
— Затем, что лорд Джонатан Аддерли поступает по совести, а не по прихоти.
Руку мне не сломали, но я по хватке ощутил что опасность этого очень велика, стоит его светлости только кивнуть. Светлость делать этого не спешила, задумчиво разглядывая тихо плачущего мальчишку, а за тем — его скорчившегося на земле, поскуливающего дядю, ещё недавно такого отчаянного и опасного.
Старый мэтр прочистил горло, напоминая воспитаннику о себе.
— Итак, милорд?
Джонатан нахмурился.
— Сначала допросить обоих. Кто они, откуда, где третий и сколько их тут ещё. После, сир Примор, повесьте старшего недобитка и дело с концом. Мэтр, составьте предписание на публичную порку и 12 часов у позорного столба для мальчишки. И да, пусть непременно посмотрит как заканчивают свою жизнь преступники. И подумает, стоит ли продолжать этот путь. — он помедлил ещё немного и произнёс, старательно не глядя в мою сторону. — Нашему еретику дайте воды и поесть. И не трогайте особо, к прибытию Норрингтона он должен быть цел и стоять на своих двоих. Как скоро, кстати, он будет здесь?
— Если не случится ничего непредвиденного, то часа через два, ваша светлость, — почтительно ответил белобрысый хлыщ в кожаном дублете.
— Хорошо. Я буду у себя в шатре, а вы все можете приступать.
Дальше всё было согласно букве приказа. Мне наглухо смотали руки за спиной по самые предплечья — не пошевелится, потом для верности привязали к дереву, а в довершение всего сир Примор отрядил для охраны двоих своих людей, приказав не спускать с меня глаз. Так что всё что мне оставалось — это бессильно наблюдать за тем как вешают старшего браконьера.
Посмотреть на это зрелище собрался весь лагерь. Туда же притащили и мальчонку, которому так и не дали ни словом обмолвится с дядей на прощание. Я не видел его лица с того места где находился, но мне было его жаль. И его, и даже, по своему, его дядю, хотя тот сам вырыл себе могилу вообще взявшись за нож. Кем был этот человек и что толкнуло его на эту дорогу? И вообще, был ли я прав когда вмешался в это? Попытался спасти одну жизнь, взамен боги закономерно взяли другую, а ещё и покарали меня за поспешность в суждениях. Есть ли на самом деле эта разница в цене на их жизни?…
Когда у смертника вышибли из под ног опору, столпившиеся у импровизированного эшафота люди радостно заголосили.
Казни… привычная, излюбленная народная забава. За пятнадцать лет жизни здесь я так и не проникся ею, а уж теперь, после как овдовел едва женившись, и вовсе смотреть на это не мог.
Бедный мальчишка. Заслуженно повесили его дядю или нет — не суть важно. Бедный мальчишка. Хуже всего не тем кто умер, а тем кто остался.
Уже смеркалось. Солнце догорало в верхушках деревьев. Наступающую ночь охотники приветствовали вскрытьем бочонка с вином. Посреди лагеря развели огромный костёр. Сюда же приволокли тушу забитого браконьерами оленя, и к этому моменту вымоченные в вине кусочки мяса уже благоухали над огнём.
От запаха еды мутило — сдавали нервы. Я все еще не был согласен со своей участью, и отчаянно пытался придумать что-нибудь — ну хоть что то! — но пока тщетно. Охрана своё дело знала, верёвки были затянуты намертво. Руки чертовски затекли. Есть благо не хотелось, а вот пить — очень. По распоряжению герцога воды мне дали, но не так чтобы много. Больше не предлагали, а просить… я ещё не настолько умираю от жажды, чтоб просить.
Более всего я мечтал сейчас оказаться как можно дальше отсюда, желательно — сплавляется вниз по Бравоне с какими-нибудь не очень щепетильными контрабандистами. А вместо этого приходилось сидеть под злосчастным деревом и ждать неизбежности.
Приглушённую поступь копыт и лошадиный храп я услышал первый, несмотря на шум царящий у огня. Или, может, не слышал, а предчувствовал, и воображение обращало это предчувствие в звук. Так или иначе, я понял что они пришли незадолго до того как знакомый серый конь, его бывалый всадник и свита из двух человек вышли из тьмы к костру.
Разговоры в тот же миг притихли.
Сир Примор встал, приветствуя ночных гостей. Старший следопыт ответил ему сухо и коротко, слов было не разобрать, но суть была ясна: ближе к делу. Глава охраны махнул рукой в мою сторону, приглашая делегацию идти за ним.
Я отстраненно наблюдал за их приближением.
Нет, только не вот так. Не может всё закончится вот так.
Они подошли: сухощавый бывалый следопыт с угрюмым лицом и холодным взором выцветших глаз; его младший спутник, точь-в-точь так же сохраняющий холодное спокойствие, но лицо его смотрелось на фоне старшего товарища молодым и живым; третьим с ними шёл егерь, неся перед собой масляный фонарь. И сир Примор, сопровождавший их.
Угрюмый остановился в шаге от меня, и мы несколько бесконечных секунд мрачно смотрели друг на друга.
— Отбегался, — сказал он наконец, и на его каменном лице появилась удовлетворенная усмешка. — Полтора дня. Неплохо для простого работяги.
Я промолчал.
— Ладно уж, — в голосе его слышалось снисхождение. — Не смотри на меня волком. Ничего личного, работа такая. А тебя очень ждут в Нордвике. Жаждут, я бы даже сказал.
«Я знаю кто ты, поганый недобиток. Чья-то роковая оплошность. Мой счастливый случай»
— Вам нужна помощь с перевозом пленника? — поинтересовался сир Примор.
— Спасибо, не нужно, — отозвался младший следопыт. У него был неожиданно звонкий приятный голос. — Побег заключенного с этого момента полностью исключен.
— Вещи задержанного у вас? — бывалый опустился на корточки рядом со мной, зачем то стягивая с правой руки перчатку из тонкой кожи. На тыльной стороне его ладони оказался вытатуированный круг с вписанными в него символами. Я не знал что это, но предвидел недоброе.
— Были изъяты при обыске, господин Норрингтон.
— Хорошо. Пусть все соберут немедля. И потрудитесь проследить чтоб ваши люди ничего не присвоили.
Старый рыцарь, явно задетый этими словами, не смел возражать вслух и просто ответил «да, господин», жестом отпустив мою охрану. Надобность в ней отпала.
Норрингтон внимательно — слишком внимательно — всматривался в моё лицо. Медлил.
— Финч… где, чёрт возьми, я мог тебя видеть?
— Нордвицкий скорняжный цех, — холодно ответил я.
Тень усмешки вновь искривила его рот.
— Никогда там не был.
Он протянул руку со знаками к моей шее, и прежде чем я успел испугаться или понять что происходит, цепенящий холод в мгновение ока растёкся от точки соприкосновения по всему телу, заменяя собой все прочие ощущения.
Я попытался пошевелиться, но не смог. И не чувствовал ничего — ни боли, не усталости, ни рук, ни ног — ничего, кроме сковавшего меня мороза.
Мир вокруг погрузился во тьму.