Отряд в полдюжины человек Хво собрал на следующий же день, будто с самого начала не воспринял отказ всерьез и только и ждал ее возвращения. Кроме самой Кэрис, к шахтам отправлялись рослый, долговязый детина лишь немногим старше ее самой, знаток камней и руд с кучей коробочек и мешочков для образцов, а также трое наемников. Одному из них Кэрис, помедлив, кивнула, узнав мужчину с постоялого двора. Сегодня под поношенной курткой он носил кольчугу, знавшую лучшие времена с десяток лет назад, а сейчас, судя по виду, готовую рассыпаться от первого же удара. Оставшиеся двое молодых, крепко сбитых наемников экипированы были ничуть не лучше и на нее поглядывали с сомнением и любопытством. Седовласая мастер Айрис раздраженно отмахивалась от всякого, кто мешал ей перебирать образцы и ветхие бумаги, а мальчишка-птица смотрел завистливо и недобро. Сумей Кэрис довести отряд до места и вернуть в Ансвольм, и положение Найро как сильнейшей птицы в зеленом квартале осталось бы в прошлом. Лучшим в Ансвольме он и так не был. Лучшие не работают на старьевщиков и скупщиков, не ютятся на окраинах. И все же Найро был достаточно уверен в своих способностях или удаче, чтобы отправиться на бездорожье путем, проложенным другой птицей, и взяться удерживать чужую тропу от развоплощения.
Карту ей Хво не отдал, но позволил перерисовать, выделив для этого испорченный водой лист из старой поваренной книги. Названия незнакомых продуктов и специй расплывались, инструкции по приготовлению слились в неразборчивую мешанину. Пришлось обвести линии по нескольку раз, прежде чем очертания материка стали выделяться на бумаге. Лучше было бы перенести ее на чистый лист, но бумага была роскошью, для полноценного ее производства не хватало сырья. Тут бы изловчиться добыть древесину для растопки очага или ремонта зданий, а бумага дело даже не третье, а десятое. Вот и вспарывались швы старых, ненужных более книг, расходились по рукам страницы. Кое-какие выбеливали или соскабливали, но в основном писали поверх и между строк, не обращая внимания на изначальный текст.
Они вышли из города через северные ворота, прошли по узким настилам через городские поля под любопытными взглядами работников и на самой их окраине обменяли бумагу с печатью гильдии каменщиков на нескольких низкорослых лошадей. У самой границы леса стоял босой человек и что-то неразборчиво шептал себе под нос, невидяще уставившись куда-то в небо над кронами. Красно-белый пояс выдавал в нем оградителя, и Кэрис насторожилась, но тот будто и не заметил их присутствия. Тени рядом не появилось. Если граница стабильности и пролегала у кромки леса, девушка все равно ее не ощутила.
— Я Акадо, — давешний наемник и, как оказалось, командир отряда представился последним. — Все готовы? Кэрис?
После нестройных, нетерпеливых ответов люди сбились кучнее. Лошади фыркали и всхрапывали, лениво тянулись к траве у обочины. Коней не досталось только ей и Найро, но им животные под седлом только помешали бы чувствовать и тем более плести дорогу. Девушка отошла на несколько шагов, повернулась спиной к городу. Закрыла глаза, ища путь сперва внутри себя, затем позволяя ему начаться от сердца, от земли под ногами. Когда тропа перед закрытыми глазами обрела очертания, она мельком увидела проблески света сквозь зеленые кроны и призрачно-серую линию гор. Теперь осталось положить созданную дорогу под конские копыта и самой сделать первый шаг. Одна она бы не стала создавать новый путь, а просто срезала бы его, перебросила бы пару тропок через бездорожье, но за благополучие спутников в таком случае поручиться не могла. Да и не обучали птиц, как удерживаться на зыбких тропах и уж тем более творить их. Вздумай она сократить путь слишком явно, показать слишком много, и Найро догадается, что никакая она не птица.
Когда город исчез из вида, и пульсация кристалла-указателя перестала отдаваться в сердце, Кэрис позволила дороге свернуться петлей и втянуть их в сеть троп, путей и перекрестков. Но выбрала при этом самую маленькую из окрестных сетей, почти прозрачную и неощутимую. Перекрестки, даже давно неиспользуемые, мертвые, могли столетиями не терять силу. Они цеплялись за свою магию тем сильнее, чем больше и оживленнее были до Излома, чем дольше существовали. Эта сеть оказалась совсем маленькой, всего три или четыре настоящих перекрестка и десяток пересечений поменьше — скорее всего, когда-то неподалеку стояла деревня.
Отряд нашел ее после полудня. Заброшенные дворы заросли мхом и крапивой, по срубам карабкался вьюн, усыпанный мелкими белыми соцветиями. Солома на ветхих просевших крышах и в щелях, откуда ее не унес ветер и не вымыл дождь, слежалась и посерела. К карнизам лепились серые гнезда, меж которыми то и дело сновали ласточки, на коньках и скатах виднелись гнезда покрупнее.
В пустом проеме двери что-то мелькнуло. Акадо схватился за арбалет, люди поспешно отшатнулись, забормотали обереги. Найро, напротив, подался вперед, жадно всмотрелся в темноту. В дороге он держался неплохо, по чужому пути следовал без видимого труда. Приходилось признать, что как птица юноша свое дело знал и для похода был выбран не без причины.
— Это дикая тень? — боязливо прошептала Айрис.
— Очень может быть… — тихо ответил Найро.
Обереги зазвучали громче, на птиц выжидательно уставились четыре пары глаз. Ну да, кому же еще идти в логово тени или еще какой твари бездорожья, как не магам Перекрестка, даром что маги недоученные. Реакция людей казалась Кэрис необъяснимой и непоследовательной. Вчера полгорода готовы были идти по головам, лишь бы увидеть высшую тень хоть краем глаза. Да еще хвастливо привирали потом, будто та прошла так близко, что рубиновые искры опалили кожу. Но стоило только представить, что вне городских границ им встретилась иная тень, дикая и ни с кем не связанная контрактом, как группа замерла в нерешительности. Разумнее было бы делать наоборот: держаться подальше от улиц во время прибытия жреца, а на дикую тень и вовсе не обращать внимания. Но видя почти человеческий облик монстра, народ безотчетно ожидал человеческого же поведения. А может, надеялся, что жрец в случае чего остановит духа, призовет к порядку. Наверное. В равенство жрецов и их теней, на всех углах провозглашаемое Храмом, люди не очень-то верили и, в общем, правильно делали. Только почему-то склонны были ошибаться не в ту сторону и главенство в паре отдавать жрецам.
Кэрис нагнулась, подобрала у обочины камень и швырнула в проем. Не было там никакой тени. Если бы духов Перекрестка можно было встретить вот так запросто у первой же мелкой сети, обряд восхождения не вызывал бы трудностей даже у самых безнадежных адептов. Вопреки всенародным поверьям, тени не рыскали по бездорожью целыми стаями, только и поджидая заблудившихся человечков. Они не охотились на людей целенаправленно и, как правило, не представляли опасности, если их не злить и не подходить близко.
— Нет там ничего, — буркнула она и немного погодя, осмотрев недоверчивые лица, добавила: — Во всей деревне нет никаких теней, ручаюсь.
Никого и ничего здесь давно уже не было. Тени любопытны и непостоянны, устраивать логово в заброшенной человеческой деревеньке, где даже нормальных перекрестков раз-два и обчелся, они бы не стали.
Найро недобро зыркнул на нее и медленно ступил в темный проем, выставив перед собой короткий кинжал. Люди замерли, затаив дыхание и не сводя глаз с заброшенного дома. С минуту все было тихо, затем Найро показался на пороге, успокаивающе махнул рукой, и остальные наконец расслабились.
— Чем пялиться вокруг без толку, лучше бы проверила дороги.
Айрис говорила негромко и в сторону, отчего ее замечание прозвучало только ехиднее. К ногам девушки упала холщовая сумка, небрежно брошенная каменщицей. Она смотрела неодобрительно и свысока. Как же, молодая необтесанная птичка растерялась в первой вылазке, а то и вовсе засмотрелась на парня. Найро с собранными в небрежный хвост светлыми кудрями был бы хорош, если бы только не злые, завистливые огоньки в глазах и едва уловимая гримаса, появлявшиеся каждый раз, когда она небрежно одну за другой перетасовывала дороги. Кэрис была сильнее, и пусть для остальных это было далеко не очевидно, Найро не мог не заметить, как плавно пути стелятся под ее сапоги.
Ни миражей, ни омутов вокруг не было, их Кэрис почувствовала бы издалека. Растягивание веревок и начертание границ казались пустой тратой времени. Но на слово молодой птице никто, конечно, не поверил бы, не доверил бы собственную безопасность интуиции девушки. Не пытаясь возражать или оправдываться, она с раздражением рванула на себя клапан сумки и выгребла моток бечевки и дюжину тонких деревянных колышков.
— Где разобьем привал?
— Здесь, — раздалось из-за спины.
Акадо появился рядом с бесшумностью, свойственной скорее теням, чем людям. Одной рукой он придерживал на плече груду трухлявых досок и веток.
— Не в доме?
Не проводить ночь под открытым небом при возможности остановиться в любом из домов казалось разумнее. Им было из чего выбирать — в деревне нашлось четыре дома покрупнее и еще с десяток хибарок. Не везде имелись двери или ставни на окнах, но даже так можно было бы меньше опасаться волков.
— Чтобы всю ночь гадать, не рухнет ли нам на голову крыша? — фыркнул командир. — Здесь ничего не подновляли уже двести лет. Посмотрите внутри, — он кивнул в сторону пустого дома, — там осталось еще немало обломков и старой утвари. Что можно — пустим на растопку. А вы двое, попробуйте обойти дом. Я видел в окно колодец, проверьте, можно ли до него добраться, и осталась ли там вода.
Наемники спешились и скрылись в проеме, пройдя по уже проверенной траектории. Почти сразу раздались глухой стук и треск, с каким топор вгрызается в дерево.
До вечера было еще далеко, но никто не мог обещать, что следующая найденная сеть окажется столь же безопасной и необитаемой. Над головой плыло пушистое облако с ровно срезанным краем. Оставалось только гадать, где осталась его другая часть, куда ее забросил блуждающий мираж. Слева, если долго и пристально вглядываться, можно было рассмотреть горы. На небрежно перерисованной карте Тайсинский хребет должен бы был находиться по правую руку. Кэрис не знала, наткнулись ли они на зеркало, или дороги в какой-то момент вывернулись из-под ног. То было далеко не худшее, что могло случиться на бездорожье. Да и проложенный путь не растаял, а напоминал о себе теплом и покоем, как свернувшийся у сердца котенок. Она не столько боялась его потерять, сколько обнаружить в конце, что цели пути более не существует или что ведет он их совсем не к тому карьеру, намного дальше, чем следовало бы. А она не могла позволить себе задерживаться.
После недолгого блуждания по окрестностям девушка подстрелила из лука зайца, довольно мелкого для теплого времени года. Собрала трав и пару горстей дикой, еще не до конца созревшей земляники, поставила пару силков в надежде добыть немного дичи на завтрак. За время ее отсутствия Найро набрал для отряда воду во фляги и бурдюки. Кэрис отдала командиру тушку зайца и собранные припасы, а затем устроилась у колодца. Лист с картой, испещренный названиями незнакомых продуктов и непонятными указаниями, придавила камнем, чтобы не лишиться его от порыва легчайшего ветерка. Подойти к колодцу по нестабильной тропе могли только птицы, поэтому Кэрис не пришлось поднимать голову, чтобы узнать, кому принадлежат упавшая на карту тень и пара запыленных сапог, от которых та тянулась.
Найро, до того не перебросившийся с ней и парой слов, опустился рядом. Облокотился спиной о заросший мхом сруб колодца, пальцем начертил на земле волнистую линию, затем еще одну. Через минуту стало ясно, что парень зачем-то копирует карту, которую он и так мог видеть у Хво, причем в куда лучшем исполнении.
— Ты можешь представить себе мир, который выглядел вот так? — полюбопытствовал он.
Перенесенная с бумаги на пыльную, растрескавшуюся от летней жары землю карта будто влилась в мир неотъемлемой частью, стала печатью, крепящей и укореняющей пространство. И оттого она казалась еще более неверной и невероятной.
— Нет.
Она протянула руку, и на место Ансвольма лег камень, на место предполагаемых шахт — другой, поменьше. Между ними Кэрис прочертила в пыли почти прямую линию — дорогу, которой не могло существовать, если на то не было воли Господина Перекрестков.
— Я раньше не понимала, зачем люди строили города, если могли пойти куда угодно. Если точно знали, что могут без всякой магии добраться до нужного места, и что это самое место еще существует, а не поглощено гранью, не разбито на мелкие осколки и разбросано по всему материку.
В мире не существовало прямых путей и не было мест, что не разбивались перекрестками вдребезги, не разносились ими по всем концам света. Чем больше вокруг перекрестков, тем нестабильнее становилась реальность. Излом превратил крупные города в непрестанно изменяющийся пространственный калейдоскоп, слил воедино с тысячами иных миров. В Л’Иерре жрецы возвели границы и стены, чтобы семь образовавшихся на его месте городов, что то и дело накладывались друг на друга, не перемешались меж собой окончательно. Л’Иерре продолжил существовать, пусть даже и так. Что случилось с Лондре, крупнейшим городом некогда цельного континента, люди боялись даже предполагать. А что касается поселений, коими служители Перекрестка не могли или не хотели заняться… Кэрис обвела взглядом мало-помалу разваливающиеся лачуги, отданные на волю леса и дикой магии. Долго нехоженые перекрестки почти потеряли силу, но толку от того было немного. Если вернутся люди, вернется и магия дорог.
— Я мог бы здесь остаться, — неожиданно начал Найро, откидывая голову назад и упираясь затылком о сруб колодца. — Ну, не именно здесь, но в каком-нибудь похожем месте. Держал бы перекрестки, чтобы никого не утащило на бездорожье, и ничто чуждое не пришло бы извне.
Кэрис почему-то вспомнился жрец с его искристо-огневой тенью. Сейчас он нес в себе надежду на целостность и стабильность целого Ансвольма, и наверняка мог бы взять на себя намного большую территорию. Ей самой магия подобного порядка была недоступна, тут бы место для лагеря от блуждающих миражей оградить. Найро, похоже, думал, что дело только в масштабах запираемой территории. Неудивительно, до прохождения первого испытания адептам мало что рассказывали, а перед теми, кто не справлялся с задачей, навсегда закрывали двери Храма. Она иногда думала, не было бы лучше, если бы и за ее спиной тогда закрыли дверь, безжалостно выбросив из гнезда не оправдавшего надежд птенца. И какая разница, если она и так в итоге оказалась на бездорожье с подрезанными крыльями, просто на несколько лет позднее.
— Невозможно, — убежденно сказала она и, видя, как вскинулся парень, пояснила: — Это не та магия, которой можно выучиться, тут нужна крепкая связь с тенью. У всех жрецов есть сильные тени, только поэтому они могут удерживать пространство.
— Вот именно! Если бы у меня была тень, и я бы смог.
На взгляд Кэрис, никто в здравом уме не стал бы желать заключения контракта, но показывать свое отношение было бы неразумно. Для Найро наличие тени за спиной — это статус, сила, прозрачная и звонкая магия Перекрестка на кончиках пальцев. Не чуждая тварь, что цепляется за кости и кровь и льнет к сердцу. С другой стороны, парень был все еще жив и не переломан магией до потери человеческой формы, а это говорило хотя бы о том, что ему хватало разума не пытаться заключить контракт самовольно. Или?.. Кэрис окинула его оценивающим, задумчивым взглядом. Как быстро он ринулся в пустой дом! Заботился о безопасности остальных или надеялся поймать тень? Впрочем, ей не было до того никакого дела.
— Если найдем карьер, и там окажется тень, я уступаю тебе право попытаться с ней договориться.
— С чего такая щедрость? — с подозрением осведомился тот.
Кэрис вспомнила кровь на песке, маслянисто блестящие при неровном свете факела пятна на кленовых листьях. Вспомнила, как торопливо слуги заворачивали в дерюгу истерзанное тело Нэлы. Но не прежде чем каждая из теней сделала по глотку крови.
— Тень тебя убьет. А у меня нет привычки мешать самоубийцам.
Не найдет он тени, готовой разделить силу, ступая по следам другой птицы. Магу, не проведшему на бездорожье хотя бы пары месяцев, не доказавшему своего умения, они и показываться не станут. В книгах Храма указывалось, когда испытуемые отправлялись в путь и когда возвращались. Если возвращались. О пропавших без вести записей не вели, и судьбы их никому были неинтересны. Это Кэрис нравилось, потому как внушало надежду. Ведь она сама провела в пути уже больше четырех недель, правда, шла при этом в противоположную от указанной сторону. Если сумеет продержаться еще немного, ее имя тоже соскребут с пергамента, а немногие оставшиеся в школе вещи распределят между другими адептами.
— Да ты просто боишься! Потому я и не видел тебя в Ансвольме. Что, тебя вернули в семью, и ты согласилась с решением Храма тебя выкинуть? Чего вдруг вспомнила, что ты птица?
— Зато ты, вижу, только и мечтаешь о тени! — вспылила Кэрис. — Ты вообще не знаешь, что это такое!
Слова прозвучали горячо и зло. На мгновение ей показалось, что Найро вот-вот вскочит, швырнет в нее камнем и исчезнет, перейдя на другую тропу.
— Ну, а ты, конечно, знаешь.
— Я… — она осеклась, не желая сказать слишком много, — слышала разное. Страшное.
Он встал, неприязненно скривившись, и в один шаг затерялся в деревне. Сильная птица. Сильная, но глупая. Кэрис, до того готовая в любой миг сорваться в сторону, позволила себе расслабиться и растянуться на опаленной солнцем траве. На душе было тоскливо.
Кэрис не думала, что придется задержаться в Ансвольме дольше чем на пару дней, вот и не озаботилась созданием достоверной истории. Найро считал ее птицей, подобранной сострадательными родичами. Лучшей легенды было не придумать. Вернуться в прежнюю семью для птиц редкое, но не то чтобы совсем уж небывалое везение. Выставляя слабых, неловких или чем-то не приглянувшихся теням адептов за порог, наставники обычно рассказывали тем об их происхождении. Да только не все из новоиспеченных птиц предпочитали возвращение в тесные крестьянские избы поискам счастья и серебра на перепутанных дорогах. Перед большинством из вернувшихся закрывали двери их же родители, за десяток лет обзаведшиеся новыми детьми и не знающие что делать с нежданными и непрошеными гостями. Дело птицам находилось быстро, и если те не пропадали на бездорожье в первые несколько лет вольной практики, то могли уверенно рассчитывать на кусок хлеба.
Она осталась у колодца до сумерек, пока мешанина линий на бумаге не стала совсем нечитаемой, а затем присоединилась к отряду у костра. Всем раздали по миске густой похлебки. Мастер Айрис недовольно скривилась и с подозрением принюхалась к содержимому. От мяса в общем котле остались разве что ароматный дух и россыпь золотистых пятнышек жира на поверхности бульона. Акадо не поскупился на крупу, мелкие клубни картофеля и молодые травы. Густая похлебка показалась Кэрис вкуснейшим блюдом за последние три дня.
Найро сидел с другой стороны костра и не поворачивал головы в ее сторону. Наемники боязливо вглядывались в темноту. Кого или что они оттуда ждали, Кэрис не знала и знать не хотела. Чудовища Перекрестка, вопреки распространенному мнению, вовсе не шастали по бездорожью целыми стаями, и куда более вероятным казалось наткнуться на дикую тень или очутиться в ловушке дорог.
Карстен, чье дежурство выпало первым, неожиданно подсел к ней.
— Почему вы двое не взяли лошадей?
— Бессмысленно. Из седла нельзя даже коснуться дорог, не то что связать их.
Не говоря уже о том, что она умела двигаться куда быстрее лошади — со скоростью ветра, стремительностью пикирующего сокола.
— Морские звезды плетут пути с борта. Разве это не то же самое?
— Не совсем, — Кэрис устроилась поудобнее, обхватив колени руками. — Конь живое существо, не лишенное свободы воли. Он стал бы преградой между мной и путем. А корабль и так движется под действием ветра и волн, его остается только направить.
Зимой пересечения десятков, сотен следов полозьев рисовали на крутых склонах непрочные, быстро тающие перекрестки. Но и их сил хватало, чтобы соревнуясь перенаправлять пути. Нэла как-то раз сумела оказаться на школьной крыше, откуда ее санки пришлось снимать прислужникам с приставными лестницами и веревками. Впоследствии никто из них не смог ни превзойти, ни даже повторить ее колдовство. Многое из того, что походя делала Нэла, иным было недоступно.
Вот только даже ее силы не хватило…
Уловив перемену в ее настроении, Карстен засуетился, поднимаясь:
— Я просто так спросил, не хотел никаких секретов выведать. Если нельзя было говорить…
Она помотала головой. Волосы на миг взъерошил теплый, пропахший дымом ветерок.
— Все хорошо. Я просто устала, только и всего.
Проклятая магия Перекрестка. Благословенная магия Перекрестка. Надо уйти как можно дальше, затеряться, чтобы ее сочли пропавшей на бездорожье, свободной, невесомой. Чтобы не разорвали в клочья.
Дым от костра застилал звезды и наполнял воздух искрами и потрескиванием. Тушить его не стали. Огонь отпугивал хищников, во множестве водившихся в лесах. Путешествуя одна, Кэрис о защите от голодного зверья не особенно заботилась. Хватало очертить вокруг стоянки запирающий знак Кей-Ра. Она и сейчас это сделала, не из опасения, но по привычке. Найро тайком повторил жест и фигуру в пыли носком сапога.
Последнюю предрассветную вахту вызвался вести Акадо, как лидер отряда. Он спал всего в нескольких метрах от Кэрис, почти сверхъестественным образом провалился в сон, как только коснулся земли. Тут даже привычной к походной жизни птице было чему позавидовать. Его не заставляли беспокойно шевелиться ни шорохи леса, ни чужие голоса, ни даже жалобы и стенания Айрис.
Стрекот цикад, редкие, похожие на всхлипы, голоса ночных птиц окутывали лагерь пеленой знакомых, успокаивающих и убаюкивающих звуков. Потрескивание валежника в костре сливалось с тихими, неразборчивыми голосами Лиама и Айрис в единый ровный гул. Магия Перекрестка истаяла в теле, но ощущалась зыбким, зовущим теплом немного поодаль среди скопления невидимых в темноте домишек. Тепло это непохоже было ни на жар огня, ни на лучи солнечного света. Оно говорило о близости дорог, о верности выбранного направления. Мимолетное, едва уловимое чувство, знакомое лишь находящимся в пути.
Ее разбудили утренний холод, предрассветная влажность и прозрачная чистота воздуха. Запахи леса звучали чище, ярче, отчетливей и слаще. На траве блестела роса. Кэрис хотела было подобраться поближе к почти погасшему костру и доспать еще немного, но наткнулась на внимательный, острый взгляд Акадо. Командир оказался возмутительно бодрым и отдохнувшим, будто не было ни дневного перехода, ни ночи на ветхом плаще среди бездорожья, ни предрассветного бдения. Он даже двигался легко и бесшумно, не то что птица, после сна ощущавшая себя тяжелой и неповоротливой.
Акадо мотнул головой в сторону колодца, видимо, полагая, что раз проводница открыла глаза, то готова сделать что-то полезное. К ее неудовольствию, второй человек, что мог без опаски подходить к колодцу, спал крепко и сладко. Вокруг еле тлеющего костра мирно дремали и остальные, даже мастер Айрис, несмотря на вечернюю возню и стенания, сейчас не шевелилась и, казалось, даже не дышала.
— Доброе утро, — совсем не по-доброму пробурчала она себе под нос.
Командир жизнерадостно кивнул в ответ. Завидуя его цветущему виду, Кэрис поплелась к колодцу, прихватив ведро. Стоило умыться и напиться холодной, сводящей зубы воды, как жизнь показалась вполне сносной. Пройти чуть дальше, найти старые каменоломни, вернуть отряд в Ансвольм — это она сможет. К этому ее готовили. Дальше останется заплатить за место на судне и затеряться на островах. Время еще есть. Скорее всего, есть. Все еще может получиться, если не задерживаться. Ее не станут искать так быстро, ведь всего несколько недель прошло. Иные адепты странствовали и по полгода, пока не находили свою тень. Хотя бы с заказом ей повезло. Пусть задание Хво и было сложным, да и что скрывать, неосуществимым для птиц, но и плату старик обещал щедрую.
Ведро было небольшим, и она смогла донести его до лагеря наполненным до краев. Командир подбросил дров в костер и поставил котелок на разгорающийся огонь. Пока Кэрис расчесывала волосы старым гребнем, в котел отправился мешочек крупы, горсть оставшихся со вчера трав и щепоть соли. Акадо почти не смотрел, что делает, вместо этого рассеянно провожал взглядом пролетающих мимо птиц, облака, следил за движением ветра в кронах. Вслушивался в окружающий мир, подмечал малейшие признаки искажений реальности и приближающихся миражей, как почти бессознательно делали люди, немало дней, а то и недель проведшие на бездорожье и не запутавшиеся в его лабиринтах. Через некоторое время он сунул в руки Кэрис деревянную плошку, до краев наполненную кашей, и уселся рядом.
— Как спалось? Сновиды не являлись?
Кэрис насмешливо фыркнула. Для того, чтобы проснуться утром по другую сторону миража, страшилок из детских сказок вовсе не требовалось. Иногда надо было всего-то встать до света. Некоторым, и ей в том числе, хватало. Хотелось бы придумать ехидный, остроумный ответ для довольно усмехающегося наемника, но мысли, в отличие от окружающего мира, никак не хотели обретать ясность.
— В этой глуши я бы скорее боялась волков.
— Волков? — он чуть склонил голову набок и накрыл ладонью арбалет, с которым не расставался даже во время завтрака. — Волки к костру не подойдут. Они и вполовину не так опасны, как о них говорят.
То ли дело тени… Но о последних, ясное дело, никто не упомянул, чтобы не привлечь чуждого, опасного внимания. Поговаривали, будто те слышат, когда о них говорят, и приходят на зов.
Каша была безвкусной, из прошлогодней пшенки, но другого ждать и не стоило, если только ей не удастся подстрелить еще одного зайца или лесную куропатку, найти съедобные клубни и коренья. После сбора урожая основная масса свежих продуктов оседала в городских хранилищах и кладовых знати, а остатки появлялись на рынках, разбавляя сушеные и маринованные овощи и фрукты.
— Откуда ты?
— Теленар, — заученно бросила Кэрис.
Теленар находился близко, насколько понятие «близко» вообще применимо к бездорожью. Путь к нему занимал от силы дня два, за стабильностью дороги строго следили. И при этом два дня пути это достаточно далеко, чтобы не бояться наткнуться на его жителей на побережье. Потому Теленар она сочла безопасным ответом. Правда прозвучала бы безумно и неправдоподобно. Отойти от города на день-другой сильная птица смогла бы, но уж никак не провести в дороге более недели. Чем дольше остаешься на распутье, чем больше дорог отмеряешь, тем скорее встретишься со слугами Господина Перекрестков, а то и ощутишь его внимательный, тяжелый взгляд.
— Теленар… — задумчиво протянул Акадо, забирая у нее пустую миску.
Тон его предполагал продолжение разговора, формируемые прямо сейчас вопросы, попытки что-то припомнить. Кэрис напряглась, ожидая, что командир начнет рассказывать о проведенном в поселении времени или, того хуже, попытается найти общих знакомых. Она не была готова к вопросам. Наспех скроенная легенда о птице из маленького села, пришедшей в Ансвольм попытать счастья, была продумана только в общих чертах и не далее как вчера.
— Это у самых гор, да?
— Нет, недалеко от предгорий. До гор еще идти и идти, к тому же по пути пришлось бы огибать зеркала, а потом выходить к туннелям на другой стороне хребта.
Она никогда и близко не подходила к поселению, но натаскивали их хорошо. Основные маршруты звезд были ей знакомы. По одному из них она вышла бы к Ансвольму намного раньше, но не рискнула встретить звезду с сопровождающей ее тенью. Пришлось поплутать по лесам и проложить собственную дорогу.
— И что, ходила? — вопрос прозвучал спокойно, почти равнодушно. И оттого подозрительней вдвойне. Все же знали, что…
— Нет, конечно. Птицы настолько далеко не заходят, я просто где-то слышала, что таким путем пользуются звезды с севера. Ну, что у них есть собственные проложенные тропы, не пересекающиеся с перекрестками.
— Хмм, — Акадо потер подбородок, окинул Кэрис оценивающим взглядом, — ты о тех дорогах, на которые нельзя попасть без тени?
Глаза у него, как Кэрис заметила, были цвета воды, зеленовато-серые, прозрачные. Черты лица до того обычные и незапоминающиеся, что впору было засомневаться, сумеет ли она узнать командира, встретив его через несколько дней где-нибудь в иной части Ансвольма. Ничуть не помогала и его привычка держаться так, чтобы лицо оставалось в тени или оказывалось скрыто волосами, чуть поворачивать или наклонять голову, избегая прямого и открытого взгляда.
Она молча кивнула.
Рассвет почти наступил, роса на траве искрилась, но солнца еще не было видно за лесом. Один за другим начали просыпаться остальные и позевывая подтягиваться к котелку. Когда на дне осталась последняя, сероватая и покрытая пленкой порция пшенной каши, отряд осознал, что Айрис не проснется, пока солнце не поднимется над деревьями. Глядя на нее сейчас, сложно было поверить, как долго и тяжело она засыпала вечера. Пришлось слегка потрясти каменщицу за плечо, чтобы та разлепила глаза и недовольно пробурчала что-то о клятых булыжниках. На взгляд Кэрис, отведенное даме место на мягкой земле было самым ровным и удобным из всех. Но непривыкшей к долгим вылазкам женщине оно, должно было, показалось не комфортнее горного пика. Так что если сновиды кого и посещали ночью, так это Айрис. Та проснулась вялой и едва ли не более уставшей, чем была вечером. Уселась у костра, куда подвела ее Кэрис, но на еду не взглянула. Лицо ее было пустым, глаза то и дело закрывались. Но к тому моменту, как сборы завершились, Айрис очнулась достаточно, чтобы вернуться в седло, откуда угрюмо и мрачно оглядывала покинутую деревню.
Облака текли плавной рекой от горизонта до горизонта, перистые, серебристые и полупрозрачные. Добрый знак. Она смотала бечевку и вытащила колышки из земли. Теперь о месте стоянки напоминало лишь забросанное землей пепелище, но если здесь не пройдет никто другой, за пару лет и оно зарастет травой и вьюнами.
Они шли еще два дня, останавливаясь на ночлег на лесных полянах под звездным небом. Глубже в лесу мелкая живность встречалась чаще, недостатка в грибах и травах не было. Дичь скрашивала обеды и делала однообразное безвкусие в котле почти переносимым. К чести Айрис, на еду и отсутствие комфорта она прекратила жаловаться уже на второй день, но с каждой ночью становилась все подавленнее и безучастнее. Порой дорога растворялась, таяла под ногами. Тогда приходилось останавливаться и обходить группу по расширяющейся спирали. Если новое направление не находилось минут за двадцать, они разбивали лагерь. Птицам давали передышку, ждали, пока Перекресток не переплетет пути заново. Найро снисходительно посматривал в сторону чужачки, но искать дорогу вместо нее не вызывался.
Так продолжалось, пока путь неожиданно не нырнул в зеркало, и люди в нерешительности остановились у самой его границы, у разрезанного точно напополам дуба. Обращенная к ним сторона уже покрылась молодой порослью и мхом, что говорило о давности и постоянстве зеркала. Кэрис считала границу безопасной, но это не значило, что немного поодаль не могло найтись лакуны. Забрести в осколок чужого мира и встретить там кто знает какую пакость никому не хотелось.
Она попыталась сплести дорогу иначе, но пути упрямо вели к самому сердцу зеркала. Неизвестно было, где заканчивается область слияния, и нет ли там «тяжелых» старых перекрестков, узлов, привязывающих магию пространства к миру. Или мир к Перекрестку.
— Я проверю, что там такое.
— Если не вернешься через два дня, мы сворачиваемся и возвращаемся в Ансвольм, — спокойно предупредил Акадо.
Она поправила сумку на плече и шагнула в зеркало. Дальше от границы деревья становились ниже, их стволы толще и бугристее. К гладкой коре льнул темно-зеленый мох, ввысь карабкались цепкие тонкие лианы. Взятый Перекрестком откуда-то из теплых краев участок смешался с лесом, но так и не влился в земли Красного берега окончательно, сохранил хрупкий пузырь прежнего климата, где цвели яркие, невиданные цветы, а по веткам порхали пестрые красно-синие птицы.
Девушка сорвала лист с дерева, мясистый и глянцевый с закругленными краями. Она видела похожую растительность на картинах и страницах старых книг и научилась ассоциировать ее с направлением, ранее называвшимся югом. Здесь среди незнакомых деревьев стояли самые обычные дубы, клены и вязы, перемежающиеся с редкими елями. Из кустов послышалось пыхтение и высунулась деловитая мордочка ежа. Им что-то говорили о том, как в пределах одного зеркала сосуществуют совершенно разные животные и растительные миры, но вопрос этот был не из тех, что волновали Кэрис. Лекции она благополучно пропускала мимо ушей, разглядывая развешанные по стенам карты или обмениваясь записками с другими адептами. Она намного позже поняла, почему учителя не требовали внимания детей и даже позволяли разбредаться по разным концам класса во время занятий. Большинство из них и не должно было прожить достаточно долго, чтобы воспользоваться этими знаниями, а остальные могли наверстать упущенное уже после восхождения.
Скоро она вышла к реке, неглубокой и такой неспешной, что ее журчание слышалось лишь метров за десять. Некогда над рекой выгибался каменный полукруглый мостик, но теперь часть его обрушилась в воду и оттуда поглядывала на Кэрис той же грубой угловатой резьбой, что была высечена и на сохранившейся половине. Птица всегда могла перенестись на десяток метров вперед, но дорогу-то прокладывала для других, а значит, должна была испытать надежность переправы. Глубоко вздохнув, Кэрис ступила на мост. Она готова была оказаться на другом берегу одним прыжком, стоит камням зашевелиться под подошвой. Но мост, узкий, с неровным осыпавшимся краем, будто надкусанный корж, не поддался под ее весом. Для верности она потопталась на середине, немного попрыгала и решила, что здесь, пожалуй, можно будет попробовать провести лошадей. Отсюда было видно дно, покрытое россыпью разноцветной гальки и лениво колышущимися водорослями. Даже если кони откажутся идти по мосту, ничего страшного, вброд вода им будет разве что по брюхо.
Для первого похода и такой тропы хватит, а там уже горожане могут новую построить, если в конце пути все-таки найдется карьер. Чувство верного направления было слабым, едва ощутимым. Еще рано было говорить, не ходит ли она лабиринтом, приближаясь к намеченной точке без возможности сделать последний шаг. Старые карты отмечали точу каменоломни строго к северу и всего в паре дней от Ансвольма. А они шли уже третий день, водимые за ниточку Перекрестком. Ближе и ближе, и ближе и вокруг, но все еще не на месте.
Путь уже занял больше времени, чем она ожидала. Кэрис боялась, что дороги заартачатся и выбросят ее где-нибудь в глуши, где еды не достать ни охотой, ни поиском. В заснеженных горах или пустыне. Впрочем, там она скорее погибла бы от холода или солнца, от нехватки воды. Сколько человек уже пыталось найти дорогу к карьеру, о скольких вскользь упоминала Айрис? О восьми, девяти? Птица поежилась, напомнив себе об обещанном золоте. Не случайно на долгие маршруты отправляли только звезд. У звезд были тени, а с человеком тени не могло случиться ничего плохого — кроме самой тени, конечно.
От моста вела тропинка, которую девушка старалась не выпускать из виду. Стоило проглядеть одну пересекающую ее заросшую тропку, и сама не заметишь, как окажешься на перекрестке. Воздух с каждым шагом становился ощутимо плотнее и влажнее. По спине между лопаток потек пот, рубаха прилипла к телу. Тропка то скрывалась в зарослях, то проступала из земли мощеными, давно заросшими мхом камнями. Над головой с ветки на ветку перепрыгивали визгливые обезьяны с длинными тонкими хвостами. Они не останавливались и не замолкали ни на миг, не давали себя рассмотреть, как Кэрис ни пыталась. Сами по себе они казались безобидными, но крики могли привлечь хищников, и девушка пожалела, что не выпросила у Акадо арбалет или хотя бы длинный кинжал. Толком пользоваться ни тем, ни другим она не умела, но магия перекрестков давала лишь ложное чувство защищенности. При необходимости она могла двигаться быстро, быстрее любого другого живого существа в этих лесах. Но подкрадывающегося зверя надо вовремя заметить, а от прыжка уклониться…
Зеркало закончилось, будто разорванная на середине иллюстрация. Густой лес на срезе реальности сменился каменным обрывом, по отвесным стенами которого змеились и свисали корни в тщетных попытках найти исчезнувшую землю. Прижавшись к стволу, нависающему над пропастью, и обхватив его рукой, птица чуть сместила вес в сторону и заглянула за край. Серые каменные стены кроме корней покрывали редкие чахлые кустики, высовывающиеся из расселин и щелей, испещренных светлыми прожилками. Разглядеть дно не получилось, там внизу в тумане будто развели розовую акварель, от одного взгляда на которую внутренности сворачивались в тугой холодный узел.
Мимо из кроны дымкой скользнуло полупрозрачное нечто и, не потревожив ни единого листка, исчезло в тумане. Кэрис испуганно шарахнулась в сторону от не то прятавшейся, не то лишь сейчас проявившейся из незримого мира грани тени, и лишь чудом не свалилась. От края она отползала на четвереньках, голова шла кругом. Как легко тень могла столкнуть ее вниз в розоватый туман, если бы только захотела!
Если бы не странный туман, она не сомневалась бы, что наконец-то нашла карьер. Чувство направления нашептывало о достигнутой цели. Но можно ли добывать здесь камень? Пришлось рассовать по карманам парочку мелких камешков, надеясь, что Айрис как-нибудь сумеет определить по ним, насколько полезна Ансвольму будет старая каменоломня. И если каменщица сочтет задание выполненным, останется только привязать проложенную дорогу к миру словно шаловливого щенка.
Путь обратно, уже раз пройденный и знакомый, она преодолевала скользящими прыжками, мир вокруг размывался и смешивался. Зелень, голубизна, редкие всплески желтого и оранжевого. Самая граница между здесь и не-здесь, откуда приходили тени. Не та тайная тропа теней, о какой они говорили с Акадо, но зыбкая почти-реальность, куда еще можно было соскользнуть без тени за спиной, чтобы сократить путь. Опасная дорога, но какая же быстрая!
Душного воздуха на тропе не чувствовалось, напротив, он стал разреженным и прозрачным, словно высоко в горах. Осевшая на одежде влага неприятно холодила тело. Неподалеку от лагеря пришлось перейти на обычный размеренный бег, насколько обычным он мог быть в исполнении мага Перекрестка. Мастер Айрис и наемники все равно ничего бы не поняли, но Найро выход из зыбкой тропы мог видеть раньше, и ее внезапное появление на поляне вызвало бы несколько неприятных вопросов.
Завидев меж деревьев отблески разведенного костра, Кэрис осознала, что успела порядком проголодаться. Зачем еще разводить огонь средь бела дня, если не для приготовления похлебки, да и время подходящее. Солнце над самой головой. Сейчас она согласилась бы и на пресный бульон из сушеных овощей и прошлогодних круп. Вот только отряд не собрался вокруг костра, а по какой-то неясной причине сгрудился поодаль от пламени. Акадо стоял с взведенным и нацеленным на огонь арбалетом, Лиам и Карстен сжимали защитные амулеты, распространенные в народе самодельные безделушки, якобы спасающие от сил Перекрестка. Айрис безучастно уставилась в землю, на которой сидела, нимало не заботясь о чистоте юбок. И только Найро открыто и жадно разглядывал огонь. Сам же костер даже поодаль казался раза в три, а то и в четыре больше, чем Акадо обычно разводил в пути.
Приметив Кэрис, командир резко и отрывисто мотнул головой в сторону огня. Арбалет в его руках не шелохнулся и на волос, будто был постоянно закрепленной точкой в пространстве вроде кристалла на вершине путевой башни. Кэрис сделала несколько осторожных шагов вперед под настороженными, напряженными взглядами остальных.
… и тут огонь взвился в небо и обрисовал в воздухе человеческую фигуру, закутанную в серые рваные лохмотья и языки пламени. Россыпи рубинов и гранатов на груди и плечах тени поблескивали острыми гранями, но на сей раз не рассыпали по земле золотые и алые искры. Вне городских стен тень добавила в облик больше, куда больше огня. Он струился по ветхим остаткам платья, льнул к рукам, опоясывал тонкую талию и смешивался с ярко-красными спутанными волосами. Сквозь прорехи тусклой слюдой блестела мелкая прозрачная чешуя, отдельными хаотичными лоскутами покрывающая кожу твари до босых ступней. Высокая трава, тронутая горящими лохмотьями, не чернела и не осыпалась. Вопреки ожиданиям, жара от теневого огня почти не исходило. Тень шагнула вперед, и Кэрис вновь отстраненно отметила, как естественно и изящно та двигалась. Монстр лишил человеческое тело заложенных природой недостатков и ограничений, прежде чем перевоплотиться, и в то же время не пренебрег взаимным расположением костей, наличием и работой суставов. Намеренно ограничивать себя и двигаться как люди им было сложнее, чем просто перенимать чужой облик, и оттого внимание высшей тени к деталям пугало, указывало на редкое для духа Перекрестка знание о смертных.
— Тихих дорог.
На вполне человеческом лице за пухлыми алыми губами показались ряды и ряды острых клыков. А вот голос у нее оказался приятный, теплый и низкий, почти мурлыкающий.