Светлый камень городских стен вблизи выглядел потрескавшимся и изношенным. И пусть сама стена в высоту достигала шести человеческих ростов и выглядела неприступной, ворота были открыты настежь. Створки занесены песком и, кажется, не закрывались уже по меньшей мере десяток лет. Двое равнодушных стражников, вооруженных изогнутыми мечами, даже не соизволили выйти из тени навеса. Лица обоих до самых глаз скрывала плотная ткань, отчего голоса звучали приглушенно и нечетко.
Кэрис, замотанная до самых глаз в два шарфа сразу, чтобы скрыть необычно коротко обрезанные рыжие волосы, осталась в стороне. Местный диалект давался Акадо намного легче, и его произношение хоть и слышалось странным, но все равно вызывало куда меньше вопросов, чем ее собственные попытки кое-как объясниться. Он выслушал стражу, слегка склонил голову, а затем обернулся и протянул к ней руку.
— С нас требуют два дирхама за вход в город. У меня ни монеты, — пояснил он, выжидающе поглядывая на птицу.
У нее деньги оставались еще с отплытия из Ансвольма, но то были золотые и серебряные монеты севера, покрытые нездешней чеканкой. Она предпочла бы обойти стену и посмотреть, нельзя ли на нее забраться или прокрасться в город ночью, чем показывать страже чуждые надписи и символы на монетах. Но Акадо не двигался с места и протягивал за деньгами руку слишком уж уверенно, чтобы увести его в сторону и спросить, насколько хорошо тот карабкается по отвесным стенам. Поэтому порывшись в поясном кармане, девушка ощупью нашла пару наиболее стёршихся мелких серебрушек и молча опустила их в протянутую руку. Опасения оказались беспочвенными. Стражник лишь мельком взглянул на монеты и бросил их в узкий глиняный кувшин. Серебро глухо задребезжало о стенки и дно, и по звуку немедленно стало ясно, что, кроме их взноса за вход, кувшин был абсолютно пуст.
— Нечасто здесь люди ходят, да?
— Вне сезона ярмарок-то? — хмыкнул страж, почесывая округлое пузо. — Конечно, нечасто.
На них смотрели без любопытства, но с некой долей жалости, заставившей предположить, что делать в Фезе было совершенно нечего, и с деньгами путники расстались напрасно. Кэрис нахмурилась. Феза, о которой она читала, представлялась огромным цветущим городом, одним из крупнейших на юге, центром торговли, искусств и ремесел. Сюда должны были бы стекаться люди со всего континента, а повозки и скот — создавать у ворот шумные, дурнопахнущие заторы. Но о величии трехсотлетней давности говорила разве что высота стены, по всей длине усеянной укрепленными башнями.
Она не стала спрашивать, не приводили ли в город два десятка чужаков под конвоем. Кхайи с отрядом добирался до становища слишком уж долго для умеющего плести дороги, так что на обратном пути они с Акадо вполне могли его опередить. Пусть и пришлось пару дней проблуждать по саванне, пока Кэрис наугад перебирала незнакомые тропы и еле переставляла ноги, проклиная жару. Спутник ее, к глубочайшей зависти птицы, к палящему солнцу привык за считаные часы и, в отличие от нее, даже не потел, что не могло не вызывать зависть. Но даже если господина Амерена, Лойну и остальных уже доставили в город, говорить о чужаках наверняка будут на каждом перекрестке и у каждого колодца. В Ансвольме прибытие корабля с мифического юга незамеченным бы не осталось.
— Не этого я ждала от Фезы, — призналась Кэрис, когда они миновали второй квартал.
Куда только делись блеск и слава, описываемые в исторических хрониках, многоцветные толпы и оживленная суета улиц! Здания, сложенные из грубо обтесанных кирпичей желтоватого ракушечника, смотрели на дорогу пустыми окнами. В дверные проемы ветром намело золотистый песок до голых стен с вырезанными в них нишами, где полагалось бы стоять домашней утвари. Песчаные дюны высились даже на плоских крышах, заменяя собой ковры и подушки. Со стен домов побольше и побогаче содрали облицовку и черепицу. Если на севере пространства никогда и ни на что не хватало, отчего приходилось изворачиваться и находить новые способы использовать его, то здесь люди, видно, решили, что город слишком велик для их нужд. И ушли. В Ансвольме дома строили впритык один к другому, возводили новые строения поверх старых. Город давно превратился в единую систему, объединенную и удерживаемую общими подпорками, балками и подвесными мостами, где в нижних проулках с трудом могли разминуться двое. В Фезе же в самом узком из закоулков можно было расставить руки в стороны и не коснуться стен. Да только дороги замело песком так, что и не понять, не скрывается ли под подошвами мощеный камень.
— Не понимаю, как Феза могла превратиться… в это, — тихо заметил Акадо.
Она равнодушно пожала плечами, краем глаза уловив в пустом проеме большеухую морду пустынной лисицы. Кэрис больше занимало, безопасно ли это место. Судя по лениво развалившимся в тени старого навеса стражам, очень даже безопасно.
— Может, Излом зацепил и юг, просто не в той мере, что наш материк.
— Нет, — возразил Акадо, присаживаясь на корточки и ощупывая искрошившуюся стену, — за триста лет песка было бы намного больше, да и дома бы сильнее обветшали. Я бы сказал, еще сто, а то и пятьдесят лет назад здесь еще жили люди.
Идти пришлось около получаса, прежде чем в городе начали встречаться люди. Они носили хламиды, схожие по крою с пастушьими, но при этом красующиеся вычурной отделкой, вышивкой, нашитыми на подол бусинами и монетами. И мужчины, и женщины носили браслеты и ожерелья из серебра, золота и дутого стекла, рассыпающего вокруг яркие озорные блики. Все как один заматывали головы тонкими широкими шарфами, каффайами, из-под которых у кого-то беспорядочно торчали темные волосы, а у кого-то едва виднелись глаза.
Кэрис тоже натянула кафайю на нос, отчего горячий сухой воздух перестал царапать горло песчаной взвесью, но и дышать стало труднее. Лицо вспотело и чесалось, но девушка упрямо делала вид, будто каффайя на лице ей так же привычна, как и любому в Фезе. Акадо уверенно шагал вперед, едва бросая взгляды по сторонам. Со стороны и не скажешь, что он вовсе не знает, куда идет. Ей он предложил остаться в безопасности и подождать его в одном из заброшенных строений, но и не подумал настаивать после резкого отказа. Что бы там «историк» себе ни думал, разведка незнакомых и, скорее всего, опасных мест была в первую очередь делом звезд, и только потом вооруженных мужчин. А у Акадо при себе имелся только нож, да и тот даже не охотничий, а кухонный. Мысль о магии вселяла немного уверенности, пусть ее магия и была предназначена для бегства, а вовсе не для боя.
Царящая вокруг тишина подавляла, она накрыла город невидимым, скрадывающим шаги и голоса покрывалом. Редкие прохожие переговаривались вполголоса, а чужаков провожали безразличными взглядами. Тощая собака песчано-пыльного окраса плелась за ними около двух кварталов, пока не отстала, отогнанная ленивым взмахом копья проходящего мимо патруля стражи. От прочих горожан их отличало непривычно одинаковое, да еще и новое с виду обмундирование и оружие. Вместо старых кирас, что использовались на севере, либо кольчуги, либо жилеты из толстой плетеной кожи. К каффайям или рукавам были приколоты овальные бронзовые медальоны, но изображения на них Кэрис не разглядела. И от дальнего взора отказалась, не зная, не привлечет ли магия на их головы целую стаю теней. Она еще ни одной не видела, не считая разноцветных лис кхайи, ни в саванне, ни в пустыне, ни в черте города, но в безопасности себя все равно не чувствовала. Тени на юге есть, это она уже точно знала, пускай и прячутся зачем-то.
А городской совет Фезы явно не испытывал недостатка в деньгах, раз снабжал стражу добротными доспехами и оружием. Но тем страннее казались полупустые улицы, где просторные дома высились вокруг в два, а то и в три этажа, а пустого пространства перед каждым хватило бы по меньшей мере еще на половину такого же дома. Иногда пустые дворы занимали скульптурные композиции и занесенные песком фонтаны.
Пару раз им встречались здания, из распахнутых дверей которых доносились густые, тяжелые ароматы тушеного мяса, острых специй и масел. Каждое из них Кэрис с тоской провожала взглядом, но понимала, что северные монеты лучше не показывать. Придется украсть немного еды, как стемнеет, потому что в пределах двух дней пути от города охотиться было не на кого. Можно было бы попробовать наловить рыбы, да только ее крючки остались в сундучке на «Симеду». Она попыталась бы стянуть с прилавков хоть мелкое кислое яблоко, но в странном этом городе нигде не торговали едой на открытых лотках, и даже после многочасовых блужданий четыре встреченные им крупные площади явили лишь округлые башенки, по колено занесенные песком, но ничего похожего на столь нужный каждому городу рынок. Такие же башенки, но покрупнее, они видели рассеянными по пустыне вокруг Фезы. Строения были стары и давно заброшены, и первоначального назначения их Кэрис не понимала.
— Сможешь вывести нас к порту?
Она кивнула. Зов моря притягивал ее с силой миража-водоворота, и казалось, что к воде она не идет, а скользит будто по обледенелой горке. С каждым шагом все быстрее и быстрее. Если бы Акадо вовремя не придержал за руку, наверное, бросила бы дорогу под ноги, сорвалась на привычный скользящий шаг, в котором легко могла обогнать мчащуюся галопом лошадь.
Гавань Фезы не просто ничем не походила на ансвольмскую, она одна могла уместить в себе весь северный город. Дело было не только в пустоте и бездарно потраченном пространстве, на волнах у пирсов не покачивалось ничего, что могло бы сравниться с гордыми каравеллами и легкими бригами. Куда ни глянь, одни только мелкие остроносые лодочки со скошенными треугольными парусами. У каждой всего по одной мачте, а если на корме и есть надстройка, то такая маленькая, что хватит ее в лучшем случае на пару маленьких комнат, а никак не на хорошие каюты для капитана и его первых помощников. Среди маленьких этих корабликов их «Симеду», даром что по северным меркам небольшая, высилась бы словно одинокое дерево среди разнотравной поляны. Но только каравеллы не было ни в порту, ни на горизонте. Не верилось, что кхайи мог бросить корабль в маленькой узкой лагуне, слишком уж ценным трофеем тот был.
— Думаешь, они…
Думаешь, они решили пришвартовать «Симеду» подальше от любопытных глаз? Думаешь, господин Амерен заартачился или, как говорят благородные, проявил недюжинную силу духа и отказался передать «Симеду» в подчинение одержимого тенью?
— Не знаю, — мрачно отозвался Акадо, складывая руки на груди и опускаясь на низкую каменную ограду, разделявшую основной пирс на две части. — Подождем еще пару дней. «Симеду» заметная, как только войдет в порт, о ней тут же узнает весь город и сбежится посмотреть.
Ей невольно представилась толпа Фезы. Не единая в унисон двигающаяся масса, собравшаяся встречать храмового жреца и высшую тень, когда людей друг от друга отделяет расстояние не более волоса, но при этом когда каждый так тонко чувствует направление всеобщего движения, что пребывание в толпе не доставляет неудобств и редко оканчивается отдавленными ногами, не говоря уже о жертвах посерьезнее. Нет, основатели и строители намеренно старались держаться как можно дальше друг от друга, и оттого казалось, фезцы наверняка собирались бы отдельными группками, да и в них стояли бы на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Внезапно осознав, что всю дорогу держалась к Акадо много ближе, чем любая другая встреченная ими пара, она торопливо шагнула в сторону и тоже забралась на ограду. Ее ноги немного не доставали до пирса.
И все же Кэрис не могла не отметить, что этот чужой город, в который их занесло капризом миража, красивейший из всех, что она когда-либо видела. Он вырастал из моря, выходил белым камнем из прибрежной пены. Обширными террасами выплескивался в пустыню, от теплого золота которой взял золоченые купола и шпили. Она проводила взглядом мальчишку, в чьем ведре била хвостом крупная рыба. Вода выплескивалась на рубаху и отполированные за тысячи лет камни. Охотиться в пустыне она не умела, и потому они не ели уже два дня, но Кэрис слишком устала, чтобы чувствовать голод. Ее вело в Фезу ожидание скорой встречи с экипажем, надежда, что вместе им удастся придумать, как разрешить ситуацию. Объяснить, что произошло недоразумение, и границу они пересекли ненамеренно и даже не по своей воле. А лучше сбежать, скрыться, поднять паруса и попытаться найти более гостеприимный берег.
— Ты еще идти можешь? Надо вернуться к окраинам. Здесь переночевать не удастся.
— Могу, — безразлично пожала плечами птица.
Она могла бы шагать еще очень и очень долго. Удивительнее было, что историк все еще держался на ногах, не имея за плечами ни магии дорог, ни многих лет храмовых тренировок.
Когда на обратном пути Акадо остановился, застыл на месте, да так внезапно, что Кэрис едва в него не врезалась, она не сразу проследила за его взглядом. А проследив, торопливо потянула за руку.
— Пошли! Мы еще успеем найти себе книжный магазин, место для ночлега сейчас важнее.
Он не сразу и будто с усилием отвернулся от неказистой старой вывески, изображающей открытую книгу.
— Да-да, конечно…
За их спинами осталась маленькая лавка, у входа в которую под полотняным навесом трое стариков играли в некую разновидность трейса, но с костями и фишками. Один из них, возможно, сам хозяин лавки, смотрел им вслед, и глаза у него были… Кэрис не успела его как следует рассмотреть и выбросила из головы, стоило ей только отвернуться. Акадо отчего-то напрягся, и, пока они не миновали несколько кварталов, шагал рядом сам не свой, будто в спину ему был нацелен десяток острых стрел.
Солнце село, но от песка еще веяло накопленным за день теплом. Воздух наполнился едва слышными шорохами, долетающими из пустыни редкими порывами ветра, треском цикад и перекличками ночных птиц. Если закрыть глаза, можно было представить, что они находятся где-то среди городов-островов Ирвенна. Только воздух был сух и пах солью и инжиром, свежестью и сладостью, а не мхом и жаром раскаленных камней.
Они выбрали заброшенный дом, в темноте ничем не отличающийся от соседних. Осмотреться внутри не удалось, не нашлось ни единой деревяшки для факела или костра. Только пустые комнаты, просторные, с низкими потолками, и узкие изломанные лестницы с ветхими остатками перил.
Кэрис уселась у стены, обхватив плечи руками. Акадо постоял над ней, едва различимый на фоне оконного проема. Такой неподвижный, что его можно было принять за часть обстановки.
— Оставайся здесь, — наконец решил он, — я пойду поищу еды.
Чуть погодя добавил:
— Если получится, раздобуду тебе метательные ножи.
Кэрис вскинулась, недоумевающе воззрилась на него.
— Ножи, — повторил он. — Ты ведь их предпочитаешь? Я видел, как ты бросала их на «Симеду».
Девушка помотала головой. Да, ножи она бросала со сноровкой, но то была лишь игра. В школе приветствовалась любая деятельность, развивающая ловкость, подвижность и глазомер. Метание ножей в мишень было одним из излюбленных развлечений, но дальше развлечения не заходило никогда. Будущим звездам просто не нужно было изучать приемы боя или владения оружием. Хватало и тени. Девушка даже как-то забыла, что то настоящее, тяжелое железо, оружие, а не игрушка. Принеси ей Акадо ножи, хватит ли ее на то, чтобы пустить их в дело и пролить кровь? Убивать ей ранее приходилось лишь мелкое зверье на охоте, и никогда — людей.
— Не надо, не ищи. Мне хватит магии.
У выхода он остановился и, поколебавшись, добавил:
— Никуда не уходи. Пожалуйста.
Кэрис пообещала остаться. Она и осталась, ненадолго, лишь чтобы убедиться в его уходе, а потом мягко выскользнула через окно. Теперь, когда не надо было приноравливаться к шагам другого человека, она могла вернуться в жилые кварталы Фезы за какие-нибудь четверть часа.
Феза поднималась от океана широкими округлыми террасами, улицы лучами расходились во все стороны от площадей и храмов. Стоило понять, по какому принципу строился город, и нужное место она смогла найти без труда. Не говоря уже о том, что птица запомнила дорогу. Книжных лавок в городе наверняка было не меньше десятка, но она выбрала замеченную ранее, ту, мимо которой ходила днем с Акадо. Дверь там была крепкая, надежная, но мага дорог она, конечно, остановить не могла.
В более изученном месте Кэрис ветром пронеслась бы по крышам, но в Фезе пришлось немного полавировать по лабиринтам улиц, держась в тенях, чтобы ни стража, ни немногочисленные ночные гуляки не заметили нечеловечески стремительный силуэт. Совсем недавно точно так же в темноте она пробиралась в Ансвольм, стараясь остаться неузнанной, незамеченной. Там это было, пожалуй, сложнее, дома стояли много теснее, совсем не оставляя места для маневра, и людей жило не в пример больше, хоть по площади Феза в десятки раз превышала северный город.
Если получится, она вернется раньше Акадо. Лучше бы, конечно, найти остальных, но… Кэрис поймала себя на том, что расстаться с командой «Симеду», остаться одной, ей оказалось куда проще и привычнее, чем хотелось бы. Это пугало. Людей несведущих особенности воспитания будущих звезд заботили мало. Если они и знали о внутренних обычаях школы, то толковали их согласно официальной позиции Храма. До первого экзамена учеников перебрасывали из школы в школу каждые полгода, чтобы те привыкали к разным городам и местностям. В случае провала испытания выброшенные за ворота новоявленные птицы разлетались куда глаза глядят. Вроде бы и неказистая судьба, оказаться в мире совсем одному, не будучи к тому готовым, а вроде и желанная. Магию-то птицы не теряли, и использование ее не отслеживалось и не возбранялось. Правда, и магии там было всего ничего.
То ли дело будущие звезды… Вот кого сплетению дорог начинали учить по-настоящему. Об отбраковке речь более не шла, и к двадцати годам все они должны были стать магами дорог. Все, кто выживет, разумеется. Во время второй фазы обучения их переселяли уже от полудюжины до двух десятков раз за год, приучали к новым местам и постоянной их перемене. Кэрис со временем начала подозревать, что на самом деле их отучали привязываться к людям.
Обычно кто-то из учителей подходил после обеда, поздравлял с чудесной новостью о переводе, и оставалось только собрать вещи. Вещей у учеников было немного, сборы редко занимали больше пяти минут. Прощания не приветствовались, переписка не дозволялась. Ночь приходилось встречать или в дороге, или в окружении незнакомцев. Мир вокруг казался зыбким, ненадежным. И он, и люди вокруг могли исчезнуть в любой момент, навсегда остаться где-то позади. Удивительно ли, что первые длительные отношения звезды заводили не с собратьями-людьми, а с бесплотными порождениями Перекрестка?
Может, со стороны их образ жизни и казался осознанным выбором, но себя Кэрис неоднократно ловила на том, что ей не хватает чего-то важного для взаимодействия с другими людьми. Любой разговор мог стать последним, любая встреча прерваться и со временем изгладиться из памяти, отойти Перекрестку, как говорили они. Она ведь думала, стоит остаться на островах, откуда ее уже никто никуда не заберет, не сорвет с места, и все будет по-другому. Но все оказалось немного сложнее. Длительное взаимодействие с людьми требовало навыков, которые из нее усердно выкорчевывали, и Кэрис только сейчас начала понимать, какую кропотливую работу проделали наставники. Она лишилась чего-то важного, свойственного людям, даже не осознав, что когда-либо это имела. Она смутно ощущала, что Акадо ожидал от нее более глубокой привязанности к «Симеду» и совершенно иной реакции на пленение друзей. Должна была чувствовать что-то — сострадание, гнев, страх за судьбу друзей, — но находила в себе то же смутное сожаление, что появлялось в сердце после очередной перетасовки и быстро пропадало после обустройства на новом месте.
Храм забрал у нее нечто исконно человеческое, чтобы превратить в удобного компаньона для тени, а она даже не заметила, как это произошло.
Кэрис остановилась перед запертой дверью. Прислушалась. Было тихо, и она решилась: глубоко вдохнула, сосредоточилась на пути — и прошла сквозь преграду, мигом ставшую несущественной. Внутри даже днем пришлось бы передвигаться медленно и осторожно, чтобы не обрушить бумажные башни. Их было слишком много, стоявших вдоль стен шкафов не хватало, и книги выплеснулись наружу, усеяли все доступные поверхности, в том числе и пол, стопками, пирамидами, ворохами свитков. Складывалось впечатление, что магазин не так давно переехал из много большего помещения, и хозяин даже не попытался навести порядок.
Кэрис не знала, где искать нужную информацию, но знала: времени у нее немного. Хорошо бы найти хоть что-то. Даже если не о кристальном ветре, то о Фезе, о социально-политическом устройстве юга, кхайи и отношениях людей с тенями. На конторке, к которой пришлось пробраться через опасно накренившиеся стопки книг, заваленные низкие столики и будто нарочно расставленные там и тут пузырьки с чернилами, ее ждала маленькая масляная лампа. Кэрис зажгла масло огнивом из поясного кармана, но оставила на конторке, не желая ненароком поджечь магазин. Сверху по-прежнему не доносилось ни звука.
Она поднесла ближе к свету первые несколько книг, радуясь, что, несмотря на различия в произношении и диалектах, может читать написанные слова. Они оказались не написаны от руки, чего можно было бы ожидать, но отпечатаны на станках, некоторые даже с гравюрами. Печатные книги она видела и раньше, их и на севере было немало, но все старые, еще доизломной эпохи, а этим на вид и десятка лет не было. Надо же, в Фезе есть печатные станки, и они, судя по всему, не редкость, раз такие книги можно найти в первом же попавшемся маленьком магазинчике. «Сказания о странствиях Гереона в край неведомый» — не то. «Перепись музыкальных шкатулок» — это вообще что? «О чудищах среди песков» она бегло пролистала, но по описанию чудища эти на теней нисколько не походили.
Девушка решила попытать удачу в другом конце комнаты. Ловко обошла очередную книжную башню, не заботясь о чтении названий. Ей все равно до верха не дотянуться и из середины ничего не вытащить, не нарушив равновесия, а на шум и грохот хозяин точно прибежит. Под сапогом раздался едва слышный клик. Краем глаза поймав в воздухе движение, она дернулась назад и наткнулась на ту самую башню, которую только что обошла. Сверху упала сеть, разрушенная стопка задела другую, еще выше и объемнее, и на Кэрис посыпались книги, увлекая ее на пол. Девушка попыталась поднять руки и прикрыть голову от твердых, острых углов, но только сильнее запуталась в сети. Книги падали невероятно громко, каждая приземлялась с глухим отчетливым стуком, в воздух взвились пыль и мелкий песок, заставив ее расчихаться. Полузаваленная книгами птица отчаянно завозилась под сетью. Острый уголок одного из томов рассек кожу на тыльной стороне ладони, теплым ручейком потекла кровь. Голова, в которую угодило не меньше трех томов, гудела и кружилась, а в магазине будто стало еще темнее. Предметы потеряли четкость, масляная лампа на конторке виделась оранжевым облаком. Кэрис дернулась, пытаясь отползти в сторону, поддеть сеть и сбросить с себя книги. Двигаться она могла, но не настолько быстро, чтобы надеяться на быстрое освобождение. Старик лавочник наверняка уже…
В следующее мгновение над ней навис темный силуэт с короткой дубинкой наперевес. Убедившись, что воровка надежно спелената и обездвижена, он угрожающе, но вместе с тем как-то не слишком уверенно махнул дубинкой в воздухе над ее головой. Кэрис зажмурилась, но удара не последовало, и торговец исчез из вида, чтобы через минуту вернуться с зажжённой ею лампой. С дубинкой старик не расстался, лампу неловко держал в левой руке, и по пути назад с трудом переступал через завалы. Не иначе как от осознания ситуации, в которую по неразумной своей милости вляпалась, голова у девушки тут же перестала гудеть, и зрение прояснилось.
Лет ему было около семидесяти, высокий, сухощавый, и в неверном тусклом свете рассмотреть его лицо не удавалось. И все же у него были глаза человека, дубинку взявшего не от готовности применить ее, но личного спокойствия ради. Держал он ее неуверенно, не как оружие, но как не очень знакомый предмет. Человек никак не ожидал, что в магазин заберутся воры, и, казалось, сам не знал, что теперь делать. Кэрис немного приободрилась, поняв, что, по крайней мере, бить ее не будут, а если удастся уговорить его распутать сеть до прибытия стражи, внутри ее будет уже не удержать. Надо же было умудриться так вляпаться! Конечно, она сумеет сбежать, но какие слухи станут после того гулять по городу! О том, чтобы показаться на улице днем, придется забыть.
— Ага, — протянул старик, пристроив дубинку на плече, а после раздосадовано обрушился на Кэрис. К счастью, только словесно. — Да кто в наше время грабит книжные лавки? Великие Покровители, да только на соседней улице целых две стеклодувные мастерские и живет ювелир, а тебе захотелось раздобыть высокого слова?! Последний нищий в Фезе знает, что книги продаются не лучше горячего песка!
— Я бы ничего не взяла! Хотела только посмотреть…
Оправдание звучало откровенно жалко. Но если дубинка не опустилась на ее ребра сразу, велик шанс, что хоть разбить ей голову до прихода стражи торговец не попытается. Книжники к насилию, как правило, не склонны. К тому же от человека, заговорившего первым, вспышки ярости она уже не ожидала.
— Ты разгромила мне лавку! — перебил ее возмущенный торговец. — А это не публичная библиотека, чтобы «только посмотреть».
Да если бы только она знала, где именно в Фезе находится эта библиотека, не оказалась бы пришпиленной к полу десятком увесистых томов! Вот что стоило подождать, разузнать о городе немного больше, а не рыскать в темноте?
Торговец сердито выговаривал ей что-то еще, но Кэрис не слушала, соображая, как бы убедить его ее распутать. Притвориться оглушенной и неспособной к побегу? Расплакаться, а затем попросить воды? Сделать вид, будто книги повредили ей ногу?
Она не сразу уловила резкое, пугающее наступление тишины. Книготорговец замер, застыл на месте, не закрыв рта, и остекленевшими глазами уставился куда-то в пространство над ее головой. Кэрис медленно, осторожно повернула голову, больше всего на свете боясь увидеть отблески пламени, рубины среди лохмотьев и зубастую улыбку.
То была не Искъерше, совсем не Искъерше. Но не опознать во втором незваном госте высшую тень было невозможно. Человеческую внешность и одежду он копировал намного лучше огненной тени. Его сложно скроенный и богато украшенный кафтан, чьи сотканные золотыми нитями узоры ловили и отражали тусклый свет лампы, выглядел так, будто вполне мог быть создан искусными смертными мастерами. Да и лицо, красивое, но не до такой степени, чтобы потерять всякое сходство с живым существом, вполне могло быть скопировано у какого-нибудь смертного. Но дойдя до волос, он словно бы потерял терпение и оставил их как придется. Черные пряди текли по плечам в самом буквальном смысле слова, состояли из темной воды и ночного ветра, лент чистой тьмы и прорех в мироздании. Все они сплетались в сложные узоры, едва заметно шевелились, будто имея собственную волю и стремление поудобнее улечься на плечах тени.
Человек, боясь даже пошевелиться, прошептал нечто сдавленное и невразумительное. Кэрис попыталась вжаться в пол, жалея, что не может провалиться и уйти в землю на дюжину-другую метров.
Сила, разлитая по маленькому полутемному помещению, шептала о ночи над пустыней, о затягивающих зыбучих песках и пустых пространствах. Кэрис к ужасу своему осознала, что узнает эту силу.
Двигался он как нечто, научившееся внешне копировать человеческую форму, но при этом имеющее весьма отдаленное представление о том, что на самом деле представляет собой тело как физический объект в пространстве. Тени не было дела до веса, плотности, строения скелета или работы мышц. Да и о воздействии на людей физических законов реальности он нимало не заботился, отчего двигался, будто находился не вполне здесь и даже не вполне существовал. Как дым в ночном небе, как темная вода в толще бескрайнего океана. Хаотично, свободно, с полнейшим презрением к рамкам, отчего виделся частью чего-то большего, невидимого глазу, непознаваемого. Ни на секунду не давал забыть, что для высшей тени само нахождение в мире людей, как и копирование человеческого облика не более чем забавная игра, правила которой они порой соблюдают.
— Не очень-то ты ко мне торопилась. От поцелованной Перекрестком я ожидал скорейшего прибытия.
Носком расшитой туфли тень поддел ловчую сеть. От прикосновения та расползлась и истлела, будто истаяла. Кэрис дернулась в сторону, попыталась вскочить, но сердце бешено колотилось, тело отказывалось повиноваться. Буде тень пожелает, растворит он ее точно так же или расплескает по стенам и полу? Она забарахталась среди книг с неловкостью, свойственной младенцу, но никак не звезде-в-восхождении, и смогла отползти на несколько шагов, пока не уперлась спиной в стену.
Тень не двигался с места, стоял на шатающейся стопке книг, но даже не делал вид, что балансирует. Наверное, рухни стопка, и темный силуэт останется в воздухе на том же месте, будто для опоры достаточно желания и намерения, а не плебейского физического объекта.
— Постоянно забываю, как вас правильно держать, чтобы не сломать, — беспечно пожаловалась тварь, после чего плавно повернула голову к замершему посреди комнаты торговцу, выставившему перед собой лампу и вцепившемуся в нее так, словно свет должен быть стать барьером, через который тени не перебраться. — Ты ведь почти человек. Сможешь донести ее до дворца живой? Без необратимых повреждений?
Лампа дрогнула, огонек замерцал. Торговец не ответил, но сделал шаг назад.
— Я п-пойду. Сама, — выдавила Кэрис, челюсть которой слушалась ее не больше, чем остальные части тела. Зубы стучали так, что, произнеся два коротких слова, она едва не прокусила губу.
Тень улыбнулся почти благожелательно, не размыкая губ. В мерцающем свете лампы кожа чудовища едва заметно отливала металлом, но глаза — темные провалы, — света не отражали совсем.