– Когда добрались?
– Когда прибыли. Это надо было видеть. Воображаешь, какие мы показались, вылезая из трюмов, хорошие! Нас от негров нельзя было отличить. Нас с неграми путали. Вот как было. А ты говоришь, поезд. Мы тронулись, что ли?
– Слава богу, поехали.
– А еще был случай…
– Володя, у тебя билеты?
– Послушай, я их не брал.
– А куда я их сунула, ты не знаешь?
– Галочка, я даже не могу предположить.
– Ах, нашла. В сумочку, во внутренний карман положила. Вот, пожалуйста.
– Был еще случай. К слову сказать, в поездах тоже мы натерпелись.
– У нас здесь всегда поезда отвратительные; не знаешь, какой хуже, скорый или простой.
– А вот я тогда ехал на место службы.
– Почтовый, – ну совершенное диво, только посмотреть.
– Послушай, я дорасскажу.
– Я слушаю внимательно.
– Я тогда ехал на место службы. Можешь себе представить: транссибирская магистраль, черт знает, какие сутки пути, а у моего сына испуг, он нечеловечески кричит во сне. Мы ничего не могли поделать.
– Надо его отливать.
– Но видишь ли, какое дело, два десятка вагонов, рельсы, искрами рассыпающийся – миллиардами искр, – все укрывающий снег и больше ничего. Тайга бескрайняя. Никто на помощь не придет, никто не подскажет. Что делать? – терпеть и успокаивать.
– А соседи? – не одни же вы ехали, – не проявили участия?
– Какое там. Они нас извели. Ну вот, ты можешь себе помыслить? Это ведь тяжелое несчастье, ребенок. Ну что мы в силах изменить?
– Он же страдает, мучается.
– Это не то слово. И мне уже мужчина, военный, – за стенкой ехал, в соседнем купе, – невысокого роста, крепкий, – стал угрожать. Я говорит, – ты посмотри, какой, – я ударю его, еще раз закричит. Буду бить кулаком. Ты представляешь?
– Сволочь.
– Это не придумаешь нарочно.
– Таких в тюрьму.
– Я его, конечно, могу в какой-то степени понять, но мужчина – это ведь не просто так, должно быть какое-то сострадание. Отчего в несчастии, в стесненных условиях, а мы мучались в равной степени, не сочувствие, не поддержка, не подбадривание – в человеке рождается злоба?
– Ты знаешь, это такой закон психики.
– Почему, – я не могу уяснить, – не возвысить собрата и самому не возвыситься? Почему унижать и тем чувствовать свою силу?
– Это необходимость организма. Мне кажется, все отрицательное: муки и всякое накопившееся, должно излиться, притом на ближайшего, потому что на далекого и злость будет какой-то дальней, не настоящей. А если упрятать внутрь, пожалеть соседей, а самому от мук не избавиться, то не известно еще, что с психикой может статься.
– Ты же также страдаешь, как и я, ты себя успокаиваешь, так и меня успокой.
– Организм не обманешь. Это в него заложено, такое самосохранение.
– Помоги брату, поддержи.
– Изливать и избавляться, не копить жестокость против себя.
– Ну, не знаю.
– Такой закон. Кушать будешь?
– Ты знаешь, мне думается, еще рановато, мы не выехали еще из города. Вот где мы сейчас проезжаем? Ты узнаешь?
– Мост уже переехали.
– Правда?
– А что, нет?
Я не заметил.
– Переезжали. Вот-вот из города выедем.
– Так значит, открыли туалет.
– А ты уже хочешь?
– Ну, во-первых, тебе следует переодеться. Нужно руки помыть и умыться. Меня всего потом обкидало, как дождем.
– А я сейчас узнаю про туалет.
– Галочка, постой, послушай, я тебе хочу сказать. Приблизься. Я пойду за тобой следом, ты возьми полотенце, мыло. Ах, уже взяла. А бумагу? Бумагу. Я говорю, бумагу туалетную. Ничего, ничего. Иди.
– Молодой человек, послушайте, уже выдавали белье? Но его разносят, по крайней мере? Не разносят? Скажите тогда, что с двадцать девятого и с тридцатого будут брать. Это мы: я и моя жена. Вы нас запомните, мы едем внизу. А деньги сейчас дам, сейчас, одну минуточку, повремените, одну минуточку. Не уходите, молодой человек, я уже достаю, не уходите. Какой вы скорый. Нужно подождать, если пожилой человек просит, нужно проявлять уважение. Вот, пожалуйста. Пересчитайте, будьте любезны. Вы не думайте, старость и к вам придет, вы повнимательнее к старикам относитесь. Что за юноша? Какая-то суетливость, несобранность, раздражительность какая-то, безответственность. Почему белье не разносят? Возмутительное безобразие.
– Ах, вот уже и ты.
– Иди скорее, много людей в очереди. Я за тебя попросила женщину, она пропустит.