— Ну, всё! Ну, всё! Простите меня, любезные дамы! Я беру все свои слова назад!
— Это точно? Или твоё седалище всё‑таки надо познакомить с Людвирбингом? — полюбопытствовала Эмилия.
— Нет, не надо! Я не достоин ни одной из вас! Даже половинки! Да что там половинки! И четверти не достоин!
— Думаю теперь он понял, что поступил опрометчиво, — обратилась колдунья к насупленной Серэнити.
— Будем считать, что так.
Великий инквизитор подошла к костру.
— Садись уже! Не тронем мы тебя, горе‑обольститель!
— Если вы позволите, то с удовольствием!
Все расселись по своим местам. Красные глаза моего ученика светились шаловливым огоньком — ну а кто ожидал, что он раскается? Пройдоха! За ушами у вампира ещё стояли столбики снега — видимо пару минут назад его окунули в сугроб. И вполне заслуженно! Ещё хорошо отделался! Я перевёл взгляд на Серэнити. Да, она кардинально изменилась. Наша дружба крепла день ото дня, и Великий инквизитор старалась скрыть это, однако у неё не получалось — сквозь покровы равнодушной маски — всё чаще проглядывались забота и переживания. Мы стали дороги ей. Но не о таких товарищах она мечтала. Серэнити стыдилась своих чувств, и я отчасти её понимал. Когда ты служишь Богу Света, ты не имеешь права сближаться с такими персонажами как мы. Но так случилось, и уже поздно раздумывать — хорошо это или плохо.
Эмилия достала расчёску пригладить растрепавшиеся волосы. Грешем перебрался поближе ко мне, и я не преминул прислониться к его плечу — так хоть немного теплее. Глаза слипались. Под треск огня и облачка дыма я погрузился в сон.
Я проснулся от того, что коснулся лицом холодного панциря Снурфа. Солнце только‑только выбиралось из‑за гор. Неуверенно трогая первыми лучами снег, оно не собиралось останавливаться на достигнутом. Тёмные небеса приобрели красные отметины, похожие на угли нашего тлеющего костра. Толстая сухая ветка шмякнулась в центр притихших язычков пламени — голодные искры моментально обволокли угощение. Я поднял глаза. Мне показалось, что передо мной стоит существо с туловищем барана и головой гнома. Я попятился. Туша зверя приземлилась на лёд.
— Иногда я люблю вставать ни свет, ни заря, побродить, подумать. Ну, вот и сегодня что‑то не спалось и, как говорится, очень кстати. За теми кустами я повстречал стадо его братьев. Молоток я швыряю метко. Прямо в яблочко с десяти футов — бац и готово! — весело прогудел Дурнбад.
— Как вовремя ты заглянул за те кусты, — улыбнулся я. — Нас ожидает роскошный завтрак!
— Состряпаешь его? Я кухарничать не шибко обучен.
— Что‑нибудь придумаю!
— Вот и отлично! Я тогда пока веток нарублю.
Вначале я распихал Грешема, чтобы тот наполнил свои, а впоследствии, скорее всего, наши бутылки. Когда с этим было покончено, мы освободили барана от потрохов и порубили его на куски. Подыскав несколько подходящих палок, я насадил на них ломтики мяса, а затем подставил к костру.
— Ты посолил? — спросила Эмилия, сонно зевая.
— Так нету же соли.
— Это у тебя её нету, а у меня есть.
Моя подруга извлекла из сумки малюсенький свёрток.
— На, держи!
Я поймал его, развернул и применил к делу.
На живот колдуньи запрыгнул Мурчик. Наевшийся обрезков, он мелодично мурлыкал.
— Мамочке тяжело, ты уже давно не котёночек! — сказала колдунья, стряхивая с себя кошачьи лапы и подходя ко мне. — Конечно, начинать утро с жирного барашка вредно для фигуры, но, пожалуй, нынче я поступлюсь этим правилом.
— И знаешь почему, моя милая и обворожительная подруга?
— Почему? — отчего‑то смущаясь, спросила Эмилия.
— Да потому что этого барашка сейчас приготовит непревзойдённый мастер кулинарного искусства! Он сделает его нежным и тающим на языке! Мягким и сочным!
Я обошёл вокруг подруги и поклонился.
— Эмилия Грэкхольм, в этот предрассветный час, вам выпала уникальная возможность посетить ресторан под открытом небом. Его название волнующее и животрепещущее!
Я снова навернул круг и громко возвестил:
— Рады приветствовать вас в «Ядовитых Грибах»! В меню, правда, выбор невелик — всего одна позиция, но уверяю, она божественна! Пальчики оближете! Ваш покорный слуга Калеб Шаттибраль ручается за это своим поварским колпаком!
— Ох, ох, мне, наверное, нужно приодеться к столу! — подыграла колдунья, деликатно отпихивая меня бёдрами и принимая на себя заботу о скворчащей еде. — Я слышала, что к вечеру в «Ядовитые Грибы» приедет сама королева Элизабет Тёмная! Она — давняя поклонница вашей стряпни, лорд Шаттибраль!
Я подмигнул Эмилии.
— И не только стряпни! Поговаривают, что она положила глаз на мои рельефные мускулы!
— Фу, Калеб! Как ты можешь! Ей же под девяносто!
— О чем вы, леди? Королеве зарезервировано место с шикарным видом на кладбище!
— Это уже точно перебор! Королеву надо сажать к цветам или к журчащей реке, но никак не к покойникам!
— Но она сама попросила расположить её поближе к друзьям! К тому же разве на кладбище мало цветов?
— Вам не кажется странным, что Серэнити так и не проснулась? — вмешался Дурнбад в наш словесный каламбур.
— Как?! — в один голос воскликнули мы с Эмилией.
Скрестив руки на груди, Великий инквизитор все ещё лежала на плаще. Почему наши громкие разговоры не разбудили её? Подействовала Живая Вода?! Она умерла?! О, нет! Я схватил Серэнити за кольчугу и что есть мочи стал трясти. Её глаза открылись, а я её ударом ноги отправился разведывать, что скрывается в ближайшей снежной куче.
— Прости, ты напугал меня, — просипела Серэнити, извлекая меня из белой насыпи. — Что это у вас тут такое готовится? Пахнет восхитительно!
— Извинения принимаются, ноздри же радует запекающийся барашек. Просим тебя вымыть руки с мылом и садиться к общему столу!
Удостоверившись, что баран дошёл до кондиции, Эмилия позвала нас завтракать. После трапезы сил сразу прибавилось. Поедая мясо, я отметил, что оно не показалось мне невкусным или противным. Это порадовало меня. Мне хотелось как можно дольше оставаться человеком и употреблять обычную пищу.
После поимки зверя наши сумки стали значительно объёмнее. Перекинутая через плечо лямка ощутимо давила, но я не тяготился грузом, зная, как быстро эта ноша исчезнет в ненасытном желудке, хотя, наверное, не в моем и, уж точно, не у Грешема…
Мы собирались обогнуть Пик Смерти, чтобы выйти к Абрикосовому Морю, а там пойти на восток по скалистому пляжу, пока не увидим гавань. По моим расчётам идти нам придётся не слишком далеко. Взяв достаточно бодрый темп ходьбы, наша компания двинулись вокруг грозной горы. Старая дорожка, вымощенная серым камнем, вела нас в нужном направлении. Хорошо, когда не надо пробираться через сугробы величиной чуть ли не с твой рост. Знай себе топай да и топай. Тропинка привела нас к разбитой временем лестнице. Спустившись по ней, мы встали на прибрежную гальку. Абрикосовое Море колыхалось под натиском сердитых волн. Шумно отходя и наступая вновь, они слизывали опадающий с неба снег. Матовая, лимонно‑коричневая вода пенилась и выбрасывала на сушу целые охапки спутанных водорослей. Вдыхая солёный воздух и глядя на море, не знающее ни начала, ни конца, я вдруг ощутил себя песчинкой, которая старается повлиять на Вселенскую механику. Как‑то тоскливо. По правую руку от меня Грешем подобрал парочку окатанных камешков. Он подержал их в кулаке, а затем зашвырнул в налетевший прибой. Его действия переиначили мою тоску в какую‑то набухшую, но всё ещё закрытую философскую мысль о тщетности Бытия. Ступая вдоль мокрой косы, я силился сформулировать то, что чувствовал, но не мог. Нити ускользали от меня раньше, чем я успевал их схватить. Вдали на пригорке показались руины древнего поселения. Взойдя к ним по зыбкой круче, состоящей из гальки и ракушек, я не нашёл ничего, кроме обветшалых коричневых стен, развалин домов и затверделого помёта чаек. Я подошёл к проёму, бывшему, вероятно, когда‑то окном. Обрамлённая квадратом дыра представила мне на обозрение мрачную картину. Внизу исполинского размера корабль чёрной кляксой разбавлял желтизну Абрикосового Моря. Без сомнений — это «Клинок Ночи». Выбрав менее крутой склон, я стал спускаться к двум лодочкам, вытащенным на берег. Приближаясь к ним, заметил нескольких людей, сидящих на камнях. Хорошо сливаясь с пейзажем, они застыли в неестественных позах. На всякий случай я вынул из ножен Альдбриг. И кто же вы, незнакомцы? Зомби в рваных полосатых робах. Завидев меня, один из мертвяков открыл рот, из которого не преминул выбраться пятнистый краб‑отшельник. Зрелище, хочу сказать, на любителя. Наверное, краб давно обитал в зомби, питаясь его мёртвой плотью.
— Кккккаааааапппппиииттттаааннн вееелееелллл дооооосссссттааааввввиииить вааааасссс нааааааа бооооорт.
— Тогда вытаскивайте лодки в море, — приказал я.