Моя подруга широко раскрыла глаза.
— Ты сейчас шутишь?
— Ни в коем разе.
— Нас перекинуло к Бликам Тишины? — воскликнула Серэнити. — Так быстро?
— Именно так. Короткая дорога оказалась и впрямь короткой.
— Вот это да! — поражённо воскликнул Грешем, доставая из мешка одну из своих бутылок. — Как вам удалось со всем этим управиться?
— Тебе давно пора привыкнуть, что твой учитель человек необычный, — важно отозвался я. — Следи за каждым моим шагом, лови всякое невзначай оброненное мною слово, записывай и запоминай любую произнесённую мною мысль. Если ты не будешь лениться, то, когда к тебе придёт старость, ты сможешь сказать — вы знаете Калеба Шаттибраля? Да‑да, того самого легендарного мага! Это его наставничество привело меня к оглушительному успеху!
— Ох, только не начинай опять, ладно? — зацокала колдунья. — Твоё чувство собственного достоинства секунду назад заполнило весь кубрик.
— Но ведь заслуженно!
— Я не спорю, милый. Кому‑нибудь надо начать писать о тебе книгу.
— А что? Неплохая идея!
Моя улыбка сменилась лёгкой обидой.
— Эй, это был сарказм, да?
Колдунья положила голову мне на плечо.
— Вовсе нет. Твои дырявые носки достойны этого.
— У меня не дырявые носки!
— Я всё видела! На правом носке у тебя прореха!
— И как ты только умудряешься подмечать такие нюансы, — проворчал я, пошевелив пальцем сквозь прорванное отверстие.
— Я постоянно слежу за тобой.
— Вот так новость!
— Давайте перекусим, пока нас не стало шатать, словно руду в вагонетке, — предложил Дурнбад.
Серэнити улыбнулась краем губ.
— Теперь и господин гном не против отобедать?
— А после того, как поедим, неплохо бы завалиться спать, — тряхнул бородой старейшина войны. — Надо пользоваться моментом пока всё более‑менее спокойно.
— Хорошо придумано, — кивнул Грешем.
После того как единственный стол был протёрт от бурой плесени и пыли, мы разложили на нём кусочки зажаренного барашка. Я жевал мясо и параллельно размышлял о неприятном зуде, поселившимся в моей верхней челюсти. Ох, как же корни зубов сводит. Ощущения, честно говоря, гадкие, но вместе с тем… мякоть‑то от жил отделяется как‑то проще. Я провёл языком по резцам. Размера они оказались ещё того же, что и раньше, однако немного заострились. Над комодом с отвалившейся дверцей висело треснувшее зеркало. Я подошёл к нему и раскрыл рот. У меня всегда были хорошие зубы, Серэнити правда лишила меня парочки… стоп! У меня выросли новые! А эта улыбка! Она ослепительна! От вампиризма есть толк — это конечно горький юмор, но гоблин побери, о таком блеске можно только мечтать! Вот бы так всё и осталось, без всяких там изменений! Клыки? Нет, извольте, меня устраивает старая длина. Я оторвался от созерцания тридцати двух идеальных жемчужин, чтобы провести анализ своего преображения. Прошло не больше четырёх дней с той минуты как Буль Золотобородый укусил моё плечо. Я оттянул веко — глаза нормальные, не красные. Кожа. Вот она стала бледнее на оттенок‑два.
— Калеб, ты, что там красуешься? — поинтересовалась Эмилия.
— Да так, решил вспомнить, как выгляжу, — отозвался я, возвращаясь на своё место.
— Очень привлекательно, как по мне.
— Особенно привлекателен мой дырявый носок!
— Ну, будешь теперь дуться!
Эти фразы о моей симпатичности… Она говорила мне их тысячи раз…
— Нет, не буду и… знаешь, Эмилия?
— Что?
— Ничего… Давай спать.
Моя подруга сощурила глаза.
— Ты не то хотел сказать.
— То.
— Калеб!
— Хорошо, — я нервно вздохнул. — Ты…
— Что я?
— Ты…
— Ну! Что я!
Эмилия подалась вперёд.
— Ты мне…
— Говори, Шаттибраль!
Все взоры обратились на нас.
— Ты мне не поможешь стянуть сапоги? — выпалил я. — У меня спину заклинило от холодной воды!
— Тьфу ты, ну ты! — ударил по коленке Грешем.