— Увидеть слабые формы дано не всякому, однако сильных ты заметишь наверняка.
— А‑а!
— Древняя магия тяготеет над этим местом. Нарушая незыблемый порядок и извращая суть Бытия, она подчиняет эфирные образы своей воле. Этим… несчастным некуда деться. Загнанные в нерушимые рамки, они чуют пульсацию жизни и нестерпимо завидуют её обладателям. Будьте бдительны… Их тянет к нам словно магнитом.
— Я вот что скажу — пусть только сунутся! Старейшина войны Надургха не из пугливых маменькиных сыночков! Мой молот загонит их обратно бездну!
— Отваги у тебя не занимать, — улыбнулся я.
Гном стукну кулаком в грудь.
— Храбрость и честь!
— Если бы я не знал Серэнити, то решил бы, что она несёт какую‑то околёсицу. Я всегда думал, что пленить можно тело, но не дух! — воскликнул Грешем глядя на меня как на эксперта по загробному миру.
— Почему же ты так думал? — осведомился я, иронично выгибая бровь.
— Потому что дух нематериален! Как его удержать?
— Ну вот, не прошло и дня, — вздохнула Эмилия. — Лекцию заказывали?
Я подёргал подругу за локон.
— Будь любезна, милочка, воздержись сегодня от ставок, а то я ещё за твой предыдущий проигрыш не расплатился.
— Это не мои проблемы, голоштанный гриб!
Я по‑отцовски погрозил колдунье пальцем, после чего заговорил:
— Итак, Грешем. Есть узкоспециализированные спиритические ритуалы, позволяющие магу связать себя с потусторонней субстанцией на неограниченный срок. Расскажу тебе о двух самых простых: первый — отделяем от усопшего фаланги пальцев, высушиваем их, растираем в порошок, смешиваем с чернилами, а затем выбиваем себе татуировку с его именем. Второй — толчём зубы покойника в ступке, добавляем туда эссенцию камелии и прах. Полученную кашицу втираем под свою нижнюю губу.
— Держи своё мерзкое чернокнижье при себе! — брезгливо поморщилась Серэнити.
— Замечание принимается. В ускоренном темпе мы перелистываем весь параграф и спускаемся к абзацу с выводом. Он звучит так: «Посмертное заключение бестелесного «я» в оковы личного пользования, хоть и трудоёмкая, но вполне выполнимая задача». Однако рассматриваемая нами глава не посвящена исключительно человеку. Единицы, кующие цепи для эктоплазмы, бывают разные. Чтобы полностью разобрать тему, перенесёмся к разделу «Чужеродное и недоступное пониманию». Сейчас я прошу тебя, Грешем, вспомни, как мы сражались в Лунных Вратах с Дромбильхвалем.
— Склон, бешеные звери, ночь, какие‑то полупрозрачные призраки, кружащиеся над вами.
— Они защищали меня, — кивнул я. — В Лунных Вратах и Лесу Скорби всё подвешено на иной уровень «ресурсообеспечения и энергоёмкости», да, эти слова подойдут. Каждый живой субъект здесь оказывается непроизвольно втянут в чары невиданного размаха. Внешне оно незаметно, но стоит только умереть и — бамс — ловушка захлопнулась! Протуберанцами безумия чаща моментально переиначит пойманное естество на свой лад. Отныне участь субъекта рабски потакать желаниям Невообразимого Оно.
— Получится ли отказаться?
— От чего?
— От службы.
— Выполняй или непрерывно агонизируй.
— То есть призраки могут чувствовать боль?
— Не так как ты себе это представляешь. Их мучает: бесконечный шум, резкий свет, непроглядная тьма, вековое молчание, не стихающая тишина, сумасшедшие грёзы наяву, испепеляющее одиночество, замкнутое пространство и другие нефизические величины. Рычагов воздействия уйма, была бы фантазия.
— Любопытно, — пробормотал Грешем. — А как Лес Скорби ну, или Лунные Врата определяют, каким типом нежити я должен стать? Их же много.
— С твоего позволения, я избавлю заданный мне вопрос от смысловой грубости и перефразирую его так: «Когда я протянул ноги, Лес Скорби обратил меня в то, во что обратил. Почему я такой?» Отвечаю. Как ты правильно подметил, существует множество видов того, что большинство величает призраком: фантом, цапаш, хирко, липачи, айгуб, каха, всех и не перечислишь. После смерти индивидуум представляет собою нечто в виде квинтэссенции сознания, которое несёт в себе груз витальных аспектов. При выполнении ряда условий в сакральной местности душа не возносится на небеса. И тогда по витальным аспектам формируется новая личина. Был сильным как огр и глупым как пробка? Отныне ты цапаш. Был ловким и хитрым? Теперь ты липачи. Был мудрым и рассудительным. Вжик — и ты хирко. Был бездарным и искал у моря погоды? Поздравляю, ты — каха. Было в тебе всего понемногу? Обернись фантомом. Изюминка преобразования, конечно, в доступном могуществе. Например, каха может насылать на людей только беспокойные видения. Липачи вызывают приступы трусости и удушья, а цапаш причиняет телесные повреждения. То есть в зависимости от того «кто ты», будешь уметь «что‑то».
— Я не совсем понял, что такое витальные аспекты.
— Витальные аспекты — это некое руководство по эксплуатации, которое невозможно перебить в угоду зачарователя. Никак из мёртвого пьяницы не изваять «дохо». Хоть ты тресни, по окончанию преображения он будет каха.
— Это фундаментальный принцип?
— Фундаментальнее некуда.
— Значит, он распространяется и на Лес Скорби?
— А вот этого твой учитель не знает…
— Калеб, я, наверное, ослышалась! — рассмеялась Эмилия. — Разве есть что‑то, чего ты не знаешь?
— Не знаю, но имею кучу тезисов в доказательство как «за», так и «против». Хочешь их послушать?
— Мой дорогой, девочкам не нравятся долгие рассуждения о мертвецах и зловещих церемониалах. Нам подавай истории о любви и приключениях.
— И обязательно с хорошей концовкой? — улыбнулся я.
— Ну, разумеется, старый гриб, а с какой ещё? Плохого и так хватает.
Грешем, было принявшийся точить клинки о плоский камень, отложил своё занятие в сторону.
— Ваши научные умозаключения нашли отклик в моём прошлом…
— В твоём рассказе будет что‑нибудь про любовь или приключения? — перебил я.
— Нет… Наверное, нет.
— Хотя бы счастливый конец там присутствует?
— Тоже нет. Он… обычный.
Я театрально всплеснул руками.
— Эмилия, затыкай уши!
— Фу, Калеб, до чего же ты противный!
Моя подруга ущипнула меня за ляжку.