— Хорошо, трогаемся по вашему направлению!
Грешем уселся на козлах телеги, остальные забрались вовнутрь. Натягивая поводья и похлопывая лошадей по бокам, вампир уводил их с нашей стоянки. Мы выбрались на мощёную дорогу и покатили в сторону Шальха. Чесночок и Перчик отлично слушались своего управляющего. Они ладно отзывались на его команды и скакали практически в одну ногу. Я отметил, что из моего ученика мог бы получиться недурной конюх! Вполне вероятно, что в нём пропадает талант! По возвращению в Шато, я обязательно прикуплю парочку лошадей и карету. Хочу, чтобы Грешем вёз меня по улицам столицы, и знатные дамы видели, как я машу им из окна рукою в белой перчатке. Я надеюсь, что королева Элизабет не поскупится и выделит мне на этот каприз небольшую сумму денег. А пока мне приходится обходиться без роскоши и трястись в обычной повозке, которую продувают все ветра мира. Я поплотнее закутался в тёплую шубу. Осень должна скоро закончиться. Я отчётливо ощущал это своими продрогшими пальцами ног. Наступает время Большого холода. Как отражение моих мыслей с серого неба повалил густой снег. Падая, белые хлопья скатывались по брезенту телеги и тут же таяли под нажимом колёс. Тяжёлые и мокрые, они частично попадали к нам через дырки хилой крыши. Один из таких комков упал Мурчику на голову. Недовольно фыркнув, кот потёрся ободранными усами о мой сапог. Его взгляд устремился на пустой мешок из‑под зерна. Недолго думая, Мурчик прыгнул в скомканное отверстие. Одна половина полосатого разбойника скрылась под мешком, а вторая стала подметать пол коротким хвостом. Какого бы размера не был кот, он всегда остаётся котом. Если поблизости есть пакет или коробка, он непременно туда заберётся. Я легонько прихватил кончик виляющего хвоста, и из мешка послышалось недовольное мяуканье. Задние лапы заскребли по деревянному настилу, Мурчик пытался выбраться, а я поднимал кулёк всё выше, чтобы он целиком оказался в западне.
Эмилия, наблюдавшая за нашей игрой с видом умудрённой летами женщины, промолвила:
— Сколько мужчина живёт — ровно столько длится его детство. Вот скажи, Калеб, зачем ты это делаешь? Я же велела тебе не перенапрягаться.
— Мне показалось, он заскучал, и маленькое жизненное препятствие ему не повредит! — пыхтя, отозвался я.
Под весом кота мешок медленно, но верно рвался по швам. Вдруг телега налетела на камень, и нас сильно качнуло. Я вместе с ношей шмякнулся на пол. Не успел я толком сообразить, что произошло, как ощутил на груди мягкие лапки Мурчика. Его глаза азартно горели. Он хотел продолжения. Сжимая и разжимая когти, кот невольно оставлял порезы на моей шубе. Эмилия стянула его с меня, подтащив за мохнатые штаны к своим коленкам. Все это время Снурф сидел под лавкой и обиженно шипел — как так его хозяин нянчится с чужим питомцем? Я потянулся погладить его панцирь, но он демонстративно отполз за пустую бочку. Животные совсем как люди: могут ревновать, обижаться или радоваться, и нам надо всегда проявлять к ним заботу, ведь они всё чувствуют и подчас страдают не меньше нашего.
За день, проведённый в пути, мы несколько раз останавливались, чтобы поесть и передохнуть. Дважды Эмилия подменяла Грешема на козлах. Мне было велено находиться в «горизонтальном» положении как можно дольше. Колдунья продолжала мазать мне спину жгучей мазью, от которой на коже появилось раздражение. Сыпь чесалась и зудела, но к вечеру стала спадать. Боль же и вовсе прошла. Я смог ходить практически как раньше.
— Очень хорошо.
Эмилия смотрела как я, подбрасывая сапогами листья, ковыляю вокруг костра.
— Ещё денёк помажем, и будешь как новенький.
— Из тебя вышел прекрасный целитель, — подметил я.
— Несомненно. Алхимикус Деторум прекрасно меня выучил.
— Когда ты вспоминаешь про свою академию, мне сразу приходит на ум день нашего знакомства. Неестественно жаркое лето в Эльпоте. Пыль и топот. Мозаичная площадь. Лавочка. Ты сидела на ней среди кучи книг и ела мороженое.
— Ты обратил на меня внимание только потому, что подумал, будто я денно и нощно корплю над фолиантами! Ха! Как ты ошибался!
— Это всего лишь твоё предположение. Я не устану повторять, что меня просто что‑то толкнуло к тебе.
— Судьба?
— Наверное.
Я улыбнулся.
— Как бы там ни было, проходя мимо, я специально наступил тебе на подол платья. Я собирался рассыпаться в извинениях и узнать твоё имя, но тут…
— Заколдованное мороженное шмякнулось тебе в нос! — рассмеявшись, перебила меня Эмилия. — Видел бы ты свою моську! Вся в шоколаде!
— Шоколадом забрызгало и мою белоснежную мантию!
Колдунья откинулась на ствол дерева.
— Я так хохотала, что не заметила, как ты заложил мне за ухо красную розу. Почему‑то вслед за этим милым фокусом я как‑то сразу прониклась к тебе симпатией и предложила пропустить по стаканчику.
— Да, после того вечера мы с тобой и подружились, — усмехнулся я. — Правда я ещё тогда не знал, что очень скоро из‑за тебя моя жизнь превратится в бурлящий вулкан. Характер никогда не позволял тебе копить обиды и… Сколько же проблем из‑за этого у нас было! Вот скажи, ты никогда не задумывалась, почему у тебя нет мужа и детей? А я отвечу! Круговорот неприятностей, следующий за тобой по пятам, совершенно не оставлял места для чего‑то другого!
— Ну почему ты так категоричен?
— Бертрана в счёт не берём.
Эмилия спрятала лицо в тень.
— Пусть так, но я всё равно с тобой не соглашусь. У меня был на примете мужчина, который мне нравился, и к которому я испытывала чувства, но он этого не видел, и я даже иногда подумывала его отравить, чтобы не мучить себя пустыми надеждами. Несчастная любовь, а вовсе не странствия — вот что стало преградой для всех моих ухажёров. Я никого к себе не подпускала и как дура ждала, когда он разглядит во мне не только друга.
Колдунья подкинула в костёр сухих веток и немного помолчав, добавила:
— Он так никогда и не узнал о том, что он для меня значил, потому что я струсила и не открылась ему. Я отпустила его, и он ушёл в неизвестность.
Мои брови удивлённо поползли вверх.
— Почему ты рассказала мне об этом только сейчас?
Эмилия улыбнулась уголком рта.
— Ты наверное думал, что уже все обо мне знаешь? Как бы ни так.
— Кто он?! Кто этот слепец!
— С тех пор утекло много воды…
— И всё же!
— Это мой… самый сокровенный секрет.
— Раскрой мне его!
— Тише, тише, мой герой, не заводись. Возможно, если так сложатся звёзды, я удовлетворю твою просьбу.
— Звёзды, — пробурчал я.
Подруга положила мне руку на коленку.
— Девичье сердце все ещё бьётся в моей груди, и подчас мысли сами собой уносят меня в те далёкие дни. В радостные и грустные…
— Но больше в радостные?
— Конечно.
Грешем, делающий вид, что роется в мешке, на самом деле внимательно нас слушал. Ему отчаянно хотелось, чтобы Эмилия была не занята.
— Хрмф!
— Что?
— Мне… то и да! А сейчас у тебя кто‑то есть?