— Духам это объяснять бесполезно, — горько усмехнулся я.
— Они вернутся, как только напитаются силой Тьмы, — промолвила Великий инквизитор. — И произойдёт это очень скоро.
— То есть, прятаться не имеет смысла? — озабоченно спросила Эмилия.
— Боюсь, что так, — вздохнула Серэнити. — Надо быть готовыми к нападению.
— Раз пробраться в Оплот Ведьм незамеченными у нас не получится, то остаётся только одно, — проговорил Грешем, поднимая коготь вверх.
— Что? — гаркнул Дурнбад. — Разнести всё в щепки?
— Нет!
Грешем осуждающе посмотрел на гнома.
— Встретится с ворожеями открыто. Лицом к лицу.
— Чтобы добровольно отдаться их мозгоедам! Чушь!
— Подожди, — попросил вампир у гнома, и я стал понимать, куда он клонит. — Всё произошло, когда Эмилия вошла в топь, так? Чары Куркумных Болот могли сработать случайно! Как некий защитный и вместе с тем предупреждающий механизм! Если моя догадка верна, то ворожеи будут держать призраков на коротком поводке.
— Зачем это им?
— Из любопытства, — развёл руками мой ученик. — Такая разно‑шёрстная семёрка нечасто путешествует вместе. Ворожеям наверняка захочется узнать, для чего мы заявились в их логово.
— Помяни мои слова — события будут развиваться совсем не так, как ты нам их разрисовал, — пробасил Дурнбад.
— С боем или без него, но мы достигнем Оплота Ведьм. Наверняка там нас будут ждать. На своей земле ворожеям нечего боятся измученных странников. И тут Грешем прав, с нами захотят поговорить. Я постараюсь состряпать какую‑нибудь жалостливую историю, объясняющую, зачем нам понадобилось попасть в Чертоги Отражения. Я где‑то читал, что ворожеи высоко ценят самоотверженность и самопожертвование. Постоим на этом.
— Но что нам делать, если твоя сказочка не подействует? Что если нас попытаются схватить? — осведомилась колдунья.
— Тогда мы заставим ворожей горько пожалеть об этом! — рыкнул Дурнбад.
— Звучит кровожадно, — поморщилось Эмилия.
— Жизнь — это борьба, и побеждает в ней сильнейший.
Гном надел шлем.
— Нам нужно зеркало, и мы его получим. Подобру или поздорову — разберёмся на месте.
— Мне бы твою уверенность, — улыбнулся я.
— Отважная мышь кошку за хвост таскает!
— Этот поговорку стоит запомнить!
— По этой поговорке надо жить, брат по крови! Вперёд к опасностям, и пусть враги содрогнутся от нашей поступи!
Обходить Куркумные Болота оказалось очень муторно. Дабы не сбиться с пути, мы шли по самому краю каверзного берега. Скудное освещение и обманчивые кочки то и дело уводили наши ноги в вязкую глину. Очередной раз, вытягивая ступню из месива, я едва не оторвал подошву сапога. На Лес Скорби опускалась кромешная ночь. Прижавшись спиной к гигантскому дубу, мы с учащённым сердцебиением стали дожидаться рассвета. Глаз из нас никто не смыкал. Неподалёку витали призраки, а на болоте помигивали таинственные фонарики. Сжимая амулет Ураха, Серэнити зорко следила за сверхъестественным маревом. Однако я чувствовал, что между нами и мёртвыми есть какой‑то сдерживающий барьер. Его тонкие линии практически не осязались, но для призраков он был непреодолим. Неужели ворожеи взяли нас под защиту? Или это капкан? Я провёл рукой там, где по моим соображениям заканчивались энергетические струны. Свободно. Я могу выбраться. Всё равно подозрительно. С мечом на коленях я просидел до самого утра.
Разбуженный робким лучиком солнца, Снурф вылез из‑под моих коленей. Я напоил его, а затем сам приложился к фляге. Воды осталось совсем чуть‑чуть. Если мы срочно не пополним её запасы, то сухость во рту станет нашим постоянным спутником… или причиной смерти.
Через полдня тяжёлого перехода наша компания вышла к небольшой прогалине, уводящей к центру Куркумных Болот. Вскоре прогалина превратилась в полноценную каменную дорогу. Слева и справа от неё, под напором пузырей, пучилась топь. Видя, как Грешем шарахается от каждого хлопка, я разъяснил ему, что это не козни ворожей, а природное явление. В любых стоячих водоёмах из‑за гниения ила и остатков растительности образуется газ, который в силу своей плотности стремиться вырваться наружу. Моё объяснение хоть и уняло тревогу вампира, но не сняло её полностью. Заложив за щеку камышовый прутик, мой ученик беспрестанно обегал глазами зелёную тину.
Вдали замаячили фортификации. Тёмные и неприветливые, они внушали нам — тут вам не рады. Дорога вильнула, и мы ступили на плиты. Они оказались волшебными. Почти сразу нас окутала густая молочная пелена. Сзади она смыкалась стеной, а впереди обзор ограничивался пятью‑шестью футами. Плечом к плечу мы шли так час, а может и все три, время в этой мгле подчинялось иным законом. Просвет! Покинув колдовскую завесу, я остановился у внушительных ворот. Надо мной во всём своём величии нависал Оплот Ведьм. Одинокая фигура в синем плаще медленно выползла к нам на встречу. Спустя минуту она выпрямилась. Два разных глаза, голубой и красный, ярко сверкали на исхудавшем лике. Я приметил на ворожее явные признаки обезвоживания. Судя по всему, жить ей оставалось недолго.
— Чужаки из солнечного мира, духи нашептали нам о вас. Поднимайтесь, оракул уже зажгла свечи.
— У…
— Не мне. Ей. Свечи горят.
Ворожея опустилась на карачки, после чего по‑рачьи перебралась в сторону. Проход в Оплот Ведьм испускал загадочный дым. Пожав плечами, я перешагнул широкий порог — за ним начиналась лестница. Мелкие ступеньки, базальтовые балюстрады, на возвышенностях плывущие в тумане плато с ротондами… Сами собой ноги несли меня вверх и вверх. За стволами выпирающих башенок мелькали мистические огоньки. Это глаза живой полутьмы или шарики света? Чьи это очертания? Видения? Тени? Магия этого места велика. Она проникает сквозь плоть, шуршит древними заклинаниями, впитывается и отдаёт Вселенские экстракты. От этих ощущений становилось не по себе. Не идём ли мы прямиком на заклание? Вторые ворота растаяли в воздухе. Пряча лица в балахоны, рядом проскользнули две ворожеи. Их туники исчезли в иззубренной нише. Ступеньки сузились. Вершина представляла собою двор с колоннами, упирающимися в треугольную крышу. В её глубине, перед золотыми створами, расположились мраморные троны, а на них худые, как смерть ворожеи. Подул ветер, и троны пропали — стража пропустила нас дальше. Там, где сверкало золото, теперь зияла дыра. Проём дышал приторным ароматом разложения. Эмилия зажала нос и вопросительно посмотрела на меня. Покачав головой, я зашёл вовнутрь. Пещеру, переделанную под зал, пронизывали мириады светящихся крупиц, так выглядит ночное небо в безоблачную ночь. У геометрических фигур, созданных из эфира, ожидала ворожея. Не вставая на ноги, она жестами повлекла нас за собой. Коридор, а за ним арки, арки, арки. Стараясь не наступить на проводника, я с интересом оглядывался. Убранство комнат состояло из несметного количества цветов, грибов, папоротников и карликовых деревьев. Оплот Ведьм хранил в себе невообразимый сад! Он цвёл тысячами нежных бутонов, но всё‑таки не мог заглушить запаха вездесущего тлена. Я прошёл мимо застывшей ворожеи. Синие губы, почерневшие ногти, сбитые в кучу волосы, брызги на недвижном челе. Она умерла у крохотного фонтанчика. Почему её никто не заберёт? Часто ли здесь такое происходит? Как в Оплоте Ведьм поступают с усопшими? Их хоронят? Сжигают? Бросают? Пока я размышлял, анфилада переросла в туннель, который завершился тупиком с парящими табличками. Ворожея перевернулась на спину. По мановению когтя к ней слетелись пять табличек. Морщинистая ладонь приложилась к чистой поверхности — проступили руны. Таблички слиплись, а затем прислонились к тупику — стена померкла, за ней проявился зигзагообразный ход. Его извивающуюся дорожку покрывали лепестки белокрыльника.
— Свечи горят. Идите, — промолвила ворожея.
И мы пошли. Из пространства появились прямоугольники, которые преобразились в глухой камень. Назад пути не было. Мне показалось, что я услышал плач. Дурнбад насупился и многозначительно положил перчатку на рукоять молота. Я разделял его тревогу. По мере того, как мы продвигались вдоль заросшего мхом коридора, нам все лучше становился виден маленький огонёк. Он разрастался и, в конце концов, превратился в огромную свечу, висящую над потолком амфитеатра. По его высоким бортам, которые я оценил в три человеческих роста, были расставлены десятки скрюченных фитилей. Все они полыхали разноцветным пламенем.
— В пертурбациях фата‑морганы я узрела, как вы боролись с призраками, — донёсся с вершины бесстрастный голос.
Я сощурился — говорила ворожея с венцом на голове. Она была старой, кожа свисала с неё за края мягкого ложа.
— Вы победили, и призраки бежали от вас, бежали, чтобы непременно вернуться и взять своё. Я не позволила им сделать это. Я смирила чары Куркумных Болот, потому что провидела большую надежду в ваших сердцах. Предопределённости миг свершён. Испытания преодолены. Вы — тут, и я жду осмысленности. Что привело вас в нашу Обитель?
Ворожея сделала секундную паузу.
— Прежде всех слов должно вам знать, что я — оракул, и имя моё — Петраковель. Отвечайте мне честно, и я отблагодарю вас тем же.
— Меня зовут Калеб Шаттибраль, и для всех нас, — я обвёл друзей рукой, — огромная честь познакомиться с оракулом ворожей.
Отвесив лёгкий поклон, я, задрав голову, продолжил:
— Дорога сюда была непроста, о могущественная Петраковель. Невзгоды, вот уже как сотню лун, горячо дышат мне в затылок. Но они ничто по сравнению с тем, что я оставил позади. Я — преуспевающий маг, семью которого жестокий демон Кварцарапцин уволок в морозную бездну. Кварцарапцин поставил мне условие — он отдаст мне жену и детей, если я раздобуду для него секрет изготовления волшебно‑зеркального полотна! В Минтасе, откуда я родом, хорошо известны сказания о ворожеях и их Чертогах Отражения. Поставив на карту всё, я покинул Ледяные Топи и отправился в Оплот Ведьм. Лишь благодаря поддержке верных друзей я смог осуществить задуманное — оказаться перед тобой, оракул. Теперь я прошу, нет, я умоляю тебя — открой для меня Чертоги Отражения. От твоего решения зависят жизни самых близких мне людей, и я готов на всё, чтобы их спасти!
Петраковель шумно втянула носом воздух.
— Соглашусь, что броситься в омут тягостных испытаний ради близких, которые стали заложниками демона, — возвышенно и благородно. Жаль только, это не про тебя!
Ворожея хлопнула в ладоши, и огромная свеча раздалась белой вспышкой. Меня ослепило. Спустя мгновение свет утих. Оторвав руки от лица, я обнаружил, что друзья исчезли!
— Эмилия! Грешем! Серэнити! Где вы?! — закричал я, вытаскивая Альдбриг.
— Одним глазом ворожея видит реальность, которая есть здесь и сейчас, а другим осязает энергетические каналы, что проходят через всё сущее. Твоя аура воспалена, в ней нет гармонии. За личиной правды рдеет обман. Ты посмел солгать мне, и за то те, кто по‑настоящему тебе дорог, отныне будут сидеть в темнице. Так я приближу твой рассказ к истине. Было бы справедливее, конечно, наказать тебя, но, к сожалению, я вынуждена даровать тебе свободу…
— Свободу?! — выпалил я, пытаясь сообразить, как вытащить друзей из лап ворожей.