— Не так всё просто, древесина! Отныне у тебя появятся супружеские обязанности! Уж не успел ли ты случайно подумать, что вся твоя жизнь отныне будет состоять только из сладеньких кусочков брусничного пирога? Есть каждодневные заботы и быт, который способен съесть даже самую крепкую любовь! Брак — это тяжёлый труд, где должны прилагать усилия, как мужчина, так и изредка женщина! Но всё это в далёком будущем. Перво‑наперво поближе познакомишься с моими родителями. Заявишь о своих намерениях. Я — девушка приличная, хоть ты тресни посередине ствола, а без благословения мамы и папы за тебя не пойду.
— Как скажешь, золотушка, как пожелаешь! Я всё устрою! С мамой и папой! С бабушкой и дедушкой! С братом и сестрой! С грядкой и росой! Я получу одобрение, а потом с удовольствием оповещу всех и вся о нашем венчании! Лес Скорби загудит! Лес Скорби запоёт! Лес Скорби затрясёт! Я организую пир на весь мир и позову на него всех‑всех, кроме змеюки Джейкоба!
Шоб‑Коб‑Дуб потянул руки к Фчифчи. Меня же что‑то в разговоре стало отдалённо смущать… Что?
— Ух, груша моя, ух, бабочка!
— Ты обозвал меня бочкой?!
Фчифчи откинула трепещущие ветки в сторону.
— Намекаешь на то, что я толстая, да? Не по размеру вышла? Фу ты, грубиян! Задира! Правильно мама мне однажды сказала — «Шоб‑Коб‑Дуб, только корчит из себя паиньку, а на деле он — лиходей!»
Видя, что Деревянный Гигант готов вновь захныкать, я решил вступиться за него.
— Ты ослышалась, ничего подобного Шоб‑Коб‑Дуб не говорил. Он назвал тебя бабочкой, а не бочкой!
— Я сама разберусь, что сболтнул мой парень! — капризно отозвалась Фчифчи. — Кто вообще дал тебе право присутствовать при наших тёплых объяснениях? Ты тут — третий лишний! Давай, дуй отсюда!
— А вы не поругаетесь, если я уйду? — опасливо спросил я.
— Ну, если и поругаемся то, что? Помиримся всем известным способом!
Старуха сложила руки на впалой груди.
— Когда ты уже оставишь нас наедине?
— Последний вопрос, и я вас покину.
— Задавай.
— Ты больше не вернёшься к Джейкобу?
Фчифчи свела губы в тонкую нить. Через некоторое время она ответила:
— Да ну его, он мне порядком надоел. Хоть он и хороший малый, но больно занудный, и повод, что подвернулся его бросить, пришёлся очень кстати! К тому же жить с дураком, надо заметить, та ещё радость! Как можно забыть, что моя мама использует для отвара листья не Шоб‑Коб‑Дуба, а его брата Коб‑Шоб‑Дуба? Я ему пятьсот раз повторяла, что это две разные личности!
— Мой братец в хороших ладах с матушкой Фчифчи и женат, кстати, на её сестре Чифчиф! Каждый год он отрывает от своей макушки жёлтые листья и передаёт их тёще для эликсира молодости!
Деревянный гигант опустил голову.
— У меня‑то на кроне не желток, а бирюза!
Осматривая яркую листву, я крепко стиснул зубы, чтобы не закричать. Как мог Джейкоб промахнуться и перепутать, кто из братьев даёт матери Фчифчи свои жухлые побеги! Предприятие висело на волоске! Эх, выбросить бы кинжал в Мухоморку, да обошлось вроде как всё. Даже не обошлось, а сложилось как нельзя лучше! Шоб‑Коб‑Дуб больше не плачет! Древний Источник чист, а значит, Лес Скорби скоро оживёт! Моя миссия исполнена!
— И действительно, за ушами у тебя зелень отливает синевой! Но это лишь красивее! — сказал я. — Что же, не смею вас более задерживать своим присутствием! Всего вам самого доброго! Живите счастливо и не грызитесь по мелочам! Они того не стоят! Надеюсь, что когда‑нибудь снова с вами увижусь!
— Приходи на нашу свадьбу, — благодушно позвал Деревянный Гигант.
— А когда она состоится?
— Бу‑бу‑бу, лет через сто, может раньше, если всё успеем подготовить. Да, думаю, мы уложимся в девяносто восемь!
Шоб‑Коб‑Дуб почесал бугристый нос.
— Я пришлю тебе весточку, Шмалеб. В каком лесу ты, кстати, растёшь?
— Калеб, — поправил я, наполняя опустевшую флягу в озере. — Мой дом… Мой дом находиться в Весёлых Поганках, что над Лунными Вратами у северных берегов Моря Призраков. Присылайте официальное приглашение в замок Шато. Я буду с нетерпением его ждать!
— Пока‑пока! Но пока не пока!
Фчифчи хихикнула.
— Дам тебе совет на прощание — когда будешь выбирать себе вторую половинку, обязательно познакомься с её мамой. Если она пухлая — значит и дочурка со временем округлится, а если потенциальная тёща худа, как жердь, то и жить тебе всю жизнь с плоскодонкой. Запомни, дети — это отражение родителей! Вот посмотри на меня — я — красотка и маманя у меня такая же! Ничего лишнего! А характер какой? Золото!
— Что есть, то есть! — закивал Шоб‑Коб‑Дуб. — Ты у меня во всем — лучшая из лучших!
— Спасибо, что поделилась столь важным секретом! Я обязательно воспользуюсь им при подборе пассии, — улыбнулся я, смотря на уродливое лицо старухи. — Однако знаешь, не размеры и не красота самые главные достоинства женщин. Душа — именно к ней нужно тянуться в первую очередь.
— Почему?
— Потому что на небо можно забрать только то, что ты есть.
Фчифчи вдруг выпрямилась и несвойственно мягко проговорила:
— Душа твоей избранницы нежнее облаков. Береги её и себя.
— Эмилия… — прошептал я.
Поляна потонула в тумане. Я понял, что за образом старухи таится совсем другой человек. Мудрый. Всеведающий. Кто она, эта Фчифчи? Наверное, я никогда не узнаю… Я накинул капюшон — пора возвращаться к Петраковель.
Глава 25. Гамбус
Мне только что удалось распутать клубок любви. Его нити были такими перекрученными и колючими, что всюду, где он прокатился, остались раны. Но теперь они затянутся! Лес Скорби обновится! Всё придёт в норму!
Я сел на призрачного коня.
— Неси меня в Обитель!
Мы поехали, но не быстро. Юнивайн как бы приглядывался, и я вместе с ним. Что‑то стремительно менялось. Чаща полнилась звуками. То тут, то там мне на глаза попадались животные. Они торопились напиться из реки. Ведь как‑то же узнали, что вода больше не несёт в себе отравы. Хотя думаю, такие известия распространяются скорее пожара. Наверное, какая‑нибудь птичка сейчас летит по чернолесью и щебечет о том, что она увидела, как Шоб‑Коб‑Дуб счастливо хлопает в ладоши, потому что Фчифчи ушла ради него от Джейкоба.
Огромный дикий кабан, хрюкая, опустил розовый пятак в Мухоморку. Рядом с ним пристроился олень, а много правее — длиннохвостые волки то лакали, то довольно выли. Лес Скорби сбрасывал с себя саван изнурительной лихорадки. Синим дымом я пронёсся мимо лепрекона. Он специально забрался на высокий камень, чтобы снять передо мной котелок с пришитым к нему клевером. Я обернулся, пыль из‑под копыт запорошила улыбающееся личико. Совершенно не обращая на это внимание, человечек продолжал мне махать рукой в след. Бешеные хлопки над ухом! Я вздрогнул, ко мне на руку приземлилась пушистая, коричневая сипуха. Жёлтые зрачки, хищный клюв, а в нём… на мою ладонь выпала медная брошка. Ухнув два раза, сова покинула свой импровизированный насест. Я даже не успел понять, в какую сторону она упорхала. Сжав в кулаке подарок, я сам того не ведая, громко рассмеялся. Лес благодарил своего спасителя. Всё живое знало, кому обязано прекращением кошмара. Иногда, очень редко, приятно быть в центре внимания!
Призрачный конь свернул направо. Мы ловко двигались между разлапистых деревьев. Спустя час появились камыши. Коварные Куркумные Болота, окружающие Оплот Ведьм, раскинулись на многие мили вперёд. Сзади суетливо мельтешили потревоженные духи. Время от времени шары света высвечивали их размытые лики. Десятки голодных красных глаз жадно прожигали мне затылок. Однако на большее они были не способны — меня хранила магия ворожей.
Налево показалась дорога, та самая, которая напрямую вела к Оплоту Ведьм. Она то расширялась, то практически смыкалась в узкую тропинку измятой листвы. Бойницы и минареты Обители встречали меня разноцветными огнями. Дорога сменилась волшебными плитами. Туман сомкнулся над головой. Когда он рассеялся, я увидел широко распахнутые ворота и… друзей. Их позы и лица отражали их мысли. Дурнбад хмурился. Нервно озираясь, он крепко вцепился в боевой молот. У Эмилии уголки губ были приподняты вверх. Сидя на корточках, она поглаживала Мурчика. Грешем привалился спиной к дереву. Он казался расслабленным. Привычно заложив руки в подмышки, Серэнити чуть щурилась. К её белой разорванной рясе жался Снурф.