— Действуй! — подтолкнула Серэнити.
— Спасибо вам, — тихо сказал я, вынимая из коробочки сосуд.
Пять пар глаз прильнули ко мне. Я откупорил тугую деревянную пробку. Струйка пара побежала через край бутылочки. Поднеся нос к горлышку, я уловил отдалённый запах винограда. Что, если там яд, и я собственноручно отправлю себя в мир иной? Вряд ли… я же теперь Ведьмак, друг ворожей, зачем меня умерщвлять? Я поднёс ёмкость ко рту. Что сказать? Настои, приготовленные не мной и тем более не Эмилией, я пить не люблю. Мало ли, кто и что там намешает — ходи потом полжизни мимо горшка. Я сделал глоток. Тягучая жидкость по вкусу напомнила мне рагу из кабачков. Я сморщился. Гадость полнейшая. Дурнбад, глядя на мою скорченную физиономию, что‑то сочувственно крякнул на лундулуме. В желудке кольнуло. Боль! Схватившись за живот, я упал на траву. Меня затошнило. Я отполз в кусты… К моему удивлению, рвота прекратилась так же внезапно, как и началась. Мне страшно захотелось есть. Сарделек, пюре и грибков! Да! И нарезку из овощей, пожалуйста! Петраковель загадочно улыбнулась.
— Вижу, что ты проголодался. Так и должно быть. Ты вернулся к своим истокам. Все дары кроме одного — преподнесены. Завтра с утра ты войдёшь в Чертоги Отражения.
Оракул щёлкнула пальцами.
— Но сейчас ещё ночь, и я приглашаю вас отведать праздничный ужин, устроенный в честь Калеба Шаттибраля!
— С превеликой охотой подниму бокал за Оплот Ведьм и Лес Скорби! — ответил я, глотая непрерывно выделяющуюся слюну. — Но что насчёт моих друзей? Я не могу зайти в Чертоги Отражения один…
— Хорошо, будь по‑твоему, — после некоторого раздумья скрепила ворожея. — Расплачиваться — так расплачиваться сполна. Идите все.
— Твоя щедрость не имеет предела!
— Как и твоя самоотверженность, Ведьмак.
Петраковель хлопнула в ладоши. Послышалась музыка. Под её тихую и ненавязчивую мелодию мы прошли вглубь сада. За внушительной посадкой вязов нас дожидался накрытый стол. Сервированный синей посудой, он вмещал в себя огромное количество яств! Что интересно, столешница имела привычную, человеческую высоту. Петраковель подползла к стулу, выпрямилась в полный рост, а затем села. Мы последовали её примеру. Меня порадовало то, что для Снурфа и Мурчика тоже были места — с горкой подушек. В предвкушении пира, таракан, умастившийся подле меня, довольно задёргал усами.
Теперь о том, чем в Оплоте Ведьм нас потчевали. Вся еда была приготовлена исключительно на пару. В овальных блюдах лежали овощи. Капуста, морковь, кукуруза, свёкла, тыква, редис, перец — всё дымилось и дышало жаром. В мисках с оранжевой каёмочкой были разложены индюшачьи окорока, заячьи тушки и, по‑видимому, оленина. Между разнообразных канапе с оливками и маслинами громоздились фруктовые салаты. Один мне приглянулся больше прочих. В нём — сочная дыня, порезанная крупными кусочками, перемешивалась с мягким сыром, зеленью и королевскими креветками. Где ворожеи, живя в самом центре Леса Скорби, достали обитателей моря — ума не приложу. Так же на столе толпились различные каши. На них изрядно поднажали Эмилия и Серэнити. Девушки, что с них взять? Ни дюйма к фигуре! Хотя о каких дюймах речь, когда мы так оголодали? Я уплетал отварной язык, огурчики, помидорчики и, конечно, хлеб. Белый с неровными дырками, он таял на языке как изысканное пирожное. Наверное, я умял не меньше буханки.
Забавно… Набивая брюхо, я вдруг задумался, что едва не перешёл на питание кровью. Кстати, о ней. Возле Грешема возвышался хрустальный графин. Кто в нем? Животное? Крохош? Балаг? Или… Знать не хочу. Мой ученик пил с нескрываемым восхищением. Остальные смаковали вина. Сухое было сделано в самом Оплоте Ведьм, а полусухое и полусладкое имели потёртые ярлычки Плавеня.
Нашим фамильярам перепали здоровенные крысы. Мне было немножко стыдно за Снурфа. Он в отличие от Мурчика громогласно чавкал. Кот же вёл себя галантно. Подцепляя лапкой крысу за розовый хвост, он вначале предлагал её Эмилии, а после получения отказа ел сам.
Когда трапеза подошла к концу, Петраковель повлекла нас за собой. Мы миновали коридор и прошлись по залу с эфирными ромбами. За галереей с парящими в воздухе свечками оракул свернула к проходу с дверями. Толкнув одну из них, Петраковель запустила нас вовнутрь. В комнате было пять кроватей и два лежака. Пуховые одеяла, свёрнутые в рулончики, так и манили поскорее ими воспользоваться. Прежде чем удалиться, оракул нажала на рычажок. Часть стены отъехала в бок. За отгороженной секцией находился круглый фонтан. На его гранитном основании сгрудились мыльные принадлежности. Поодаль, на шкафу, крючки унизывали полотенца. Чтобы не смущать друг друга, мы решили, что в начале ополоснутся девочки, а потом мальчики.
Вернувшись в комнату, я заметил, что из‑под подушки торчит краешек материи. Я потянул его на себя. Оказалось, что это чистая одежда. У меня в руке была белая блузка, явно предназначавшаяся для Серэнити. Так и есть, у тумбы примостились ботиночки её размера. Мои обновки прятались на кровати напротив. Раскладывая их на простыне, я подивился качеству ткани. Мне досталась чёрная мантия, рубашка и штаны с кожаным ремнём. Подкладки на всех изделиях состояли из меха шиншиллы. Вместо моей замызганной и истёртой обуви я получил замшевые сапоги.
Я бурчал ворожеям благодарности, пока рядом не вскрикнул Грешем. Подняв глаза, я прямо‑таки задохнулся от смеха. По случайности вампир вытянул из‑под покрывала лифчик. Сгорая от стыда, Грешем пытался отделаться от интимного женского белья, но сделать это у него никак не получалось. Бретелька зацепилась за коготь! Мой ученик в отчаянии крутил бюстгальтером в разные стороны. Картина стала полной, когда стена отошла и на пороге показались наши распаренные подруги.
— Что здесь происходит? — строго спросила, Серэнити освобождая Грешема от кружева.
— Я… я… взял, а там это! Я не знаю, как…
Язык Грешема прилип к гортани и не желал выговаривать слова правильно. Я уверен, что сейчас он мечтал провалиться под землю.
— Ты что, игрушку себе нашёл?
Великий инквизитор продолжала буравить взглядом сконфуженного вампира.
— Нет, нет, всё не так! Оно само! Клянусь! Ну, вот эта вот вещь на резинке! Она приклеилась!
— Что значит приклеилась? Ты вертел им, словно веером!
— Грешем хочет сказать, что лифчик напал на него сам, а он, не зная как с ним бороться, запаниковал, потому что жизнь его к такой оказии не подготовила, — захохотал я. — Ну а если честно, то ворожеи пошили для нас новую одежду. Она была припрятана в постелях, и Грешем ненароком наткнулся на один очень важный дамский атрибут.
— Идите, купайтесь уже, а то балуются они тут, чем ни попадя, — улыбнулась Эмилия.
Ни на кого не глядя, вампир схватил свои вещи — изумительный комплект хитиновой брони и кинулся к фонтану. Дурнбад, посмеиваясь, вальяжно проследовал за ним. Я подмигнул подруге. Она нетерпеливо ждала, пока мы все удалимся. В её руках успело появиться фиолетовое платье с кружевными панталончиками. Эмилия хотела примерить всё это как можно скорее, а мы, понятное дело, мешали этому.
Когда защёлка отделила мужскую компанию от женской, я сбросил на пол надетое на мне тряпьё. Перешагнув через бортик, я окунулся в горячую воду. Меня посетило настоящее блаженство. Отвинтив крышку от выпуклой бутылки, я вылил на ладонь малиновую жидкость. О, да! Жидкое шёлковое мыло! Я грезил о тебе во снах! Неподалёку старейшина войны вовсю взъерошивал бороду. Пена от его интенсивных взмахов разлеталась воздушными комками. Грешем тоже не дремал. Орудуя красной мочалкой, он дотошно выскабливая грязь со ступней. Я выбрал себе губку в форме маленькой летучей мышки. Обильно смазав её зелёную макушку шёлковой жидкостью, я занялся своей спиной.
Пока я принимал водные процедуры, возле меня крутился Снурф. По сути, таракан вообще не нуждается в помывке — он сам себя чистит, когда считает нужным. Впрочем, я решил, что сегодня Снурфи не помешает прополоскать лапки. Я наполовину вылез из фонтана и подманил любимца к себе. Когда чёрные усы оказались в поле досягаемости, я ухватил бронированное тельце. Сам Снурф довольно тяжёлый. Если резко поднять таракана, потом не избежать болей между лопатками, поэтому к воде я подтащил его медленно. Круговыми движениями я принялся натирать панцирь пахучей смесью с ароматом имбиря. Ванную залу огласило недовольное шипение. Снурфу подобная растирка пришлась не по вкусу. Не видя из положения иного выхода, он плюхнулся в бурлящую негу. Таракан достал дна, а потом заспешил к поверхности. Недовольно отплёвываясь, он вылез на другом конце фонтана.
Приведя себя в порядок, мы поспешили занять на кроватях горизонтальное положение. Измученные длинным и вовсе непростым днём, Эмилия и Серэнити уже спали. Пожелав Грешему и Дурнбаду доброй ночи, я завалился на свою койку. Перина нежно обняла меня. Душистая подушка приняла форму головы. Я засыпал и в то же время, как водится, думал. Завтра, если повезёт, я окажусь в Великом Лесу. Куда именно выведет зеркало, и куда мне надо будет идти? Как Эмириус Клайн или Цхева узнают, что меня пора встречать? Какие опасности встанут у меня на пути?
Великий Лес не зря носит своё имя. Его площадь так обширна, что матросы корабля, держащего курс на Бархатные Королевства, увидят за кормой переливы Радужного Моря и пески вместо деревьев только спустя два‑три месяца плаванья. Если на севере, востоке и западе границы Великого Леса более‑менее очерчены, то, где они оканчиваются на юге, толком не знает никто. Некогда Альфонсо Дельторо уверял меня, что высокоствольник доходит до Ледяных Топей, а, возможно, и вовсе аж до Ноорот’Кхвазама. В милях такое расстояние посчитать немыслимо…
Через Великий Лес протекают две реки. По крайней мере, нам известно о двух, а сколько их на самом деле… Одна называется Гнилая, а другая — Рыжая. Где‑то между ними пролегает огромное пресное озеро Кристальное Одиночество. Легенда гласит, что изначально оно было облюбовано кланами безволосых обезьян, но что‑то большое и могучее отогнало их далеко за его пределы.
Ландшафт Великого Леса неоднороден. Холмы, пригорки и даже зелёные горы гармонично переплетаются с глубокими болотами, расщелинами и водопадами. Красота и смертоносность Великого Леса схожа со змеёй. Чарующая раскраска и идеальность изгибов таят в себе гремучий яд. Стоит только зазеваться, и ствол какого‑нибудь сухого дерева бесшумно обрушится на шею, нога угодит в зыбучую трясину, а то и в логово прожорливого паука. Великий Лес не переносит слабаков — выживи или умри.
Помимо природных ловушек во враждебной чаще искателей приключений подстерегают живорезы. Великий Лес — их родина. Отсюда они растеклись во все уголки мира. Оморы, гоблины, безволосые обезьяны, ядовитогубые причмокиватели, бесы, гиганты, огры и другие безжалостные твари с превеликой радостью растерзают заплутавшего человека. Однако даже в самом чёрном‑пречёрном месте всегда найдётся пятнышко света. Встарь наиболее яростными противниками вскормленников Хрипохора были эльфы. Среди зелёного сонма они жили в городе‑дереве Тумиль’Инламэ. Тысячелетия назад нескончаемая война подошла для эльфов к концу. Они пропали. Ослепительный Тумиль’Инламэ погрузился во тьму. Вероятнее всего, что эльфов больше нет, но мне кажется, что где‑то там ещё скрываются последние отпрыски этого удивительного народа…
Хрипохор — это корявые боги‑идолы, беспрестанно взывающие к своим племенам утолить их кровавую жажду, поэтому при отсутствии врагов из Королевств живорезы грызутся между собой. В Великом Лесу этому потакают цирвады — низкие, смуглые, коренастые гуманоиды, смахивающие на безбородых гномов с рожками посреди лба. Они ненавидят оморов (клыкастых уродцев с костяной бронёй вместо кожи) и убивают их всюду, где придётся. Цирвады издревле обитают в пещерах. Шазбармах — самая большая из них.
Я перевернулся набок и упёрся носом в стеночку. Постепенно мысли сменились сновидениями. Я заснул, и мой разум получил долгожданный отдых. Мне снился Шато, Птикаль и Эмилия с венком из лавра…
В дверь тихо постучали. Кто бы это мог быть? Я открыл глаза и мигом вскочил с кровати. Друзья отреагировали подобным образом. После того, как все собрались, я отворил внутренний засов. У порога стояла молодая ворожея. Пока мы одевались, она успела встать в полный рост. Заложив руку за спину, я отвесил ей полупоклон. В глазах, фиолетовом и синем, заплясали искорки смеха и мушки неподдельного интереса.
— Значит, ты и есть тот самый Калеб Шаттибраль, Ведьмак, которому мы обязаны своей жизнью? Я представляла тебя несколько иначе.
— Надеюсь, что не разочаровал тебя, — ответил я.
Улыбка озарила зеленоватое лицо.
— Я Велимарта, хранитель зеркал. Оракул повелела мне отвести вас в Чертоги Отражения, как только первые лучи солнца пройдут через листву. Утро пришло, и я здесь. Вы готовы?
— Приятно познакомиться с тобой, Велимарта. Да, мы готовы. Веди, хранитель, а мы постараемся от тебя не отстать.
Удовлетворённая моими словами, ворожея кивнула. Она опустилась на колени, а затем шустро поползла вперёд. Её серая мантия с блёсточками струилась по полу, словно дым. Мы пошли вдоль длинного коридора, в конце которого попали в один из многочисленных палисадников. Там Велимарта свернула в холл с волшебными табличками. Я ожидал, что ворожея станет ими манипулировать, но этого не произошло, она повлекла нас дальше. Оставив позади оранжерею, наполненную карликовыми кустарниками, мы остановились возле железных ворот. Когда они распахнулись, на меня дыхнуло разложением. Теперь я понял, из‑за чего в Оплоте Ведьм так пахнет… У каймы базальтовой дороги росли исполинские красные цветы. Из их бутонов торчали руки, ноги и головы. Мёртвых сестёр и братьев ворожеи скармливали хищным растениям. От увиденного у Серэнити задёргалась бровь. Но погребальному обряду поразилась не только Великий инквизитор. Украдкой переглянулись мы все. Тут ближайший к нам цветок испустил из себя бархатное облачко. Пуфф! В мои ноздри проникли мускус и гниль. Я закашлялся, глаза заслезились, а по подбородку потекли сопли. Вытирая лицо платком, я услышал, как Велимарта церемониально пропела:
— То, что вышло из земли,
В неё и вернись:
Кости к костям, семя к семени!
Совершится круг, обретётся единство,
Познавший, да переродишься вновь.
Она повторяла этот ритуальный наговор до развилки, возле которой внезапно смолкла. К счастью, мы не стали идти через все вонючее поле. Ворожея свернула на тропинку, которая привела нас к спиралевидному спуску. Так как поручни и порожки отсутствовали — идти было неудобно. Прижимая ладони к стене, мы кое‑как добрались до низа, где нас уже поджидала Велимарта. Она замерла у отполированной глыбы, похожей на лёд.