— Вопрос не в чуйке, а в том, что это явление спровоцировало? Как ты думаешь, окно в тот мир появилось случайно? Это прорыв древней магии, спавшей длительное время? Единственный ли он, или рядом есть нечто подобное?
Эмилия подхватила Мурчика под верхние лапы и прижала к себе.
— Загадка на загадке, — согласился я. — И самое главное, что узнать ответы уже не получится. От портала ничего не осталось, взрыв стёр его начисто. Нам остаётся только гадать да строить предположения. Однако я почему‑то чувствую, что он появился не к добру.
— Я так устала, что у меня нет сил, о чем‑либо думать сегодня, — призналась Эмилия. — Давай поедим и ляжем спать, а завтра все обсудим на свежую голову.
— Разрешите обслужить вас, миледи? — кивнул я стёсанным подбородком.
— Разрешаю, милорд, — улыбнулась моя подруга.
Я нарезал хлеб и сыр, сверху накидал холодного мяса птицы, а затем поставил поднос между нами. Мы принялись ужинать, глядя то на ночное небо, то на вампира. Я прислушивался к его неровному дыханию и прикидывал, какие у него шансы выкарабкаться. Иногда я или Эмилия кидали что‑нибудь вкусненькое нашим фамильярам, которые в этот раз вели себя очень хорошо и даже делились друг с другом угощениями. Таракан отдал коту кусочек мяса, а тот ему предложил сыру, такая галантность вызвала мой смех.
— Посмотри на этих джентльменов! Они знают, как вести себя в высшем обществе! Особенно вот этот господин с длинными усами, — сказал я, ловя чёрный ус, которым Снурф трогал мою шубу. Таракану такое обращение показалось вульгарным и он, зашипев, отполз от меня за бочку. Мурчик проследил за ним взглядом и не спеша стал царапать когтями деревянный пандус. Покончив с этим занятием, кот потянулся и улёгся рядом с тараканом. Похоже, они зарыли топор войны и, как то бывало не единожды в прошлом, нашли общий язык. Приятно, когда твои питомцы ладят друг с другом, а не кусаются, не скребут когтями по панцирю, не обзываются «меховыми мешками» и не занимаются прочими глупостями. Эмилия прижавшись ко мне согласно кивала. Накопившееся переутомление безумного дня обрушилось на наши веки со страшной тяжестью. В полусидячем положении сон принял нас в свои добрые объятья и на короткий период избавил от боли и холода…
— Да что с тобой, в самом деле? Что ты кричишь? Что случилось?
Озадаченный голос Эмилии прорвался сквозь пелену сновидения. Она, не переставая, трясла меня за плечи. Открыв глаза, я уставился на колдунью ничего непонимающим взглядом. Тело нестерпимо ныло.
— Мне приснился страшный сон.
Моя рубашка была мокрой, вероятно я вспотел во сне. Стряхнув остатки смутных грёз, я обхватил себя двумя руками, чтобы согреться. Зубы стучали от холода, а слабость поселилась во мне, как у себя дома. Мне стало стыдно перед Эмилией — она уже встала, а я лежу как тюфяк, хотя ей вчера досталось намного больше моего.
— Фу, дурак, ты напугал меня! Я подумала, что скорпион всё‑таки успел пырнуть тебя жалом, а мы этого не заметили. Больше не корчись так, смотри свои сны молча.
Колдунья потрогала мой лоб.
— Да у тебя жар! Ты простудился, негодный боровик! Закутайся получше в шубу, я быстренько приготовлю тебе одно замечательное средство.
Моя подруга деловито закопошилась в сумке. Пока она перебирала разнообразные травки, на её бровки опускалась хмурая туча.
— К сожалению, у меня есть не все составляющие. Придётся положиться на то, что ты обладаешь хорошим иммунитетом, потому что микстуру сделать не получится. Надеюсь, это не воспаление лёгких.
— Похоже на то, — прокашлял я.
Эмилия ободряюще похлопала меня по коленке.
— Уверена, что это не оно, а если оно, то я прибью тебя раньше, чем это сделает болезнь! Только попробуй мне разболеться!
— Спасибо, ты настоящий друг! Всегда мечтал умереть от твоей изящной ручки, — хмыкнул я, качаясь подходя к Грешему. Несомненно, жизнь ещё теплилась в нем, и было непонятно, стало ему лучше или хуже. Бледный и изрядно похудевший за ночь, он лежал, приоткрыв посиневший рот. Вампиры отличаются повышенной сопротивляемостью к ядам и большинству недугов, к холоду и даже к продолжительному голоду. Я надеялся, что он выкарабкается. Погладив его по густой рыжей шевелюре, я с сожалением думал о бренности Бытия.
— Я уже покормила лошадей, поэтому мы не станем тратить времени на пустые разговоры. Нам необходимо как можно скорее добраться до Шальха. Теперь от этого зависит не только твоя миссия, но и жизнь твоего ученика, который нуждается в самом опытном целителе. Перекуси и смотри за ним в оба глаза; если ему станет совсем худо, кричи — я постараюсь что‑нибудь придумать.
Эмилия с трудом опустилась на край телеги. Её обмотанные рваным платьем ноги выглядели ужасно, вчера вечером они не казались такими израненными как сейчас. Кровавые подтёки тянулись от бёдер до самых пяток. Я чуть не поперхнулся, когда увидел, как она босая спрыгнула в налетевший снег.
— Погоди, сумасшедшая, надень мои сапоги!
— Не надену. Они мне не по размеру и наверняка пахнут грязными стельками.
Предупреждая волну негодования, которую я собирался на неё обрушить, Эмилия затараторила:
— И не волнуйся, со мной ничего не будет. Я знаю маленькое тёплое заклинание на такую погодку. Всё, всё, дорогуша, я ушла!
Подруга послала мне воздушный поцелуй, а затем села на козлы.
— Как только ты окажешься в пределах моей досягаемости я скручу тебя и напялю вонючие сапоги, хочешь ты того или нет!
— Вот это испугал! Ах, мой мармеладный жук, дрожу, дрожу, — рассмеялась колдунья трогая поводья.
Мы поехали через изрядно пожухлую пшеницу. Лишившись магии портала, её защита от зимы испарилась, колосья пригнулись к земле. Стали видны конец поля и дорога на Шальх. Повозку слегка потрясывало от попадающих под колеса камней и случайных коряг. Я, как мог, завернулся в кокон одежды. Говорят, если болеешь, надо обнять кота, и все пройдёт.
— Кыс‑кыс‑кыс.
Я поводил пальцами перед носом Мурчика.
Смерив меня презрительным взглядом, полосатый разбойник демонстративно уткнулся в подмышку Грешема. Он не отходил от вампира с того самого момента, как Эмилия обработала ему рану на плече. Лапка кота иногда трогала рыжие волосы. Видимо, Мурчик надеялся, что мой ученик откроет глаза и скажет, что всех разыграл. Увы‑увы, возможно, Грешем уже никогда не очнётся. Надо морально подготовить себя к этому. Я перевёл взгляд на Снурфа, который сидел подле меня. Казалось, что мой любимец прибывает в глубокой задумчивости или дремлет. Я коснулся его панциря. Он был холодным, даже ледяным. Интересно, а впадают ли тараканы его вида в спячку при неблагоприятных условиях? Я бы не удивился, если бы Снурфи обладал таким свойством. Недаром он относится к отряду древнейших насекомых, которые приспосабливаются практически к любым условиям окружающей среды.
Эмилия притормозила возле одного из поверженных скорпионов. Я перегнулся через борт, чтобы посмотреть, зачем мы совершили остановку. Колдунья достала из сумки маленькую бутылочку и поднесла её к жалу. Надавливая у основания хвоста, она заставляла яд стекать через горлышко тары, покуда та не наполнилась.
— Пригодится, — проговорила Эмилия, закупоривая бутылку. — Таких тварей у нас не водится, и их железы могут иметь ряд уникальных особенностей, которые я непременно изучу. Вдруг на основе этой слизи я создам нечто чудодейственное?
— Консистенция жирновата.
— Думаю, это будет крем или растирка, а может и микстура, не знаю пока. Кстати, красавчик, ты не хочешь поучаствовать в моих экспериментах?
— О, нет! Я, пожалуй, откажусь! Лучше прибереги отраву для особо важного события в твоей жизни.
— Для какого же?
— Для свадьбы, естественно! Вот представь ситуацию: ты стоишь вся такая из себя прекрасная и смотришь вдаль, вдруг с грохотом раскрывается дверь и я кидаю к тебе того тёпу, что некогда из‑за слепоты не разделил твоих чувств. Он раскаивается и молит об узаконивании отношений. Ты нехотя прощаешь его и в назначенный час, во время праздничного застолья, родственникам новоиспечённого жениха подают вино, смешанное со скорпионьим ядом. Все падают замертво, и твой муж понимает, что обиды так просто не забываются, и что злить тебя себе дороже. Кстати, как имя того мерзавца?
Лицо Эмилии побагровело. Видимо моя остроумная шутка её не рассмешила.
— Его зовут Калеб Старый Сморщенный Гриб, и если я когда‑нибудь стану твоей невестой, то ты у меня заквакаешь почище, чем твой жабий повар Тина. Такой ответ тебя устроит? Родственников у тебя нет, поэтому, как ни крути, весь яд достанется тебе. В зельях, в растворах или еде, это уж как я решу. Однако на этом твои испытания не закончатся, а наоборот только начнутся. Я тебя выхожу, а затем начну обустраивать наше семейное гнёздышко. На правах супруги я выгоню всех твоих зомби и украшу Шато в розовые и голубые тона. Вместе мы выкинем всю громоздкую старомодную мебель и заменим её на модные новинки. Это то, что касается замка, а вот, что затронет тебя лично. С момента моего замужества ты будешь постоянно носить с собой расческу, и укладывать ею свои лохмы. В твоей одежде не останется чёрного цвета, тебе больше подходит синий или коричневый. Ты избавишься от привычки засиживаться за пыльными манускриптами и станешь чаще посещать сад, который я выращу там, где у тебя находиться склад со всевозможной рухлядью. Её мы, кстати, тоже вышвырнем.
Всё это Эмилия выпалила на единой ноте. Сделав глубокий вдох, она продолжила:
— Но и это ещё не все. Ты будешь домывать за мной кусочки надоевшего мне мыла, доедать мою остывшую пищу и томиться у примерочных, пока я выбираю платье. Ах да, чуть не забыла: я буду звать тебя «пупсиком» перед всеми незнакомыми людьми.
Я ошарашенно уставился на колдунью. Её остроты показались мне очень обидными.
— Теперь ты знаешь, что шутки должны быть смешны всем, а не только одному тебе.
Эмилия постучала Людвирбингом по каркасу телеги.
— Я хотела показать тебе, что иногда нужно сдерживать себя и не быть грубым. Женщины не такие, как мужчины. Мы тоже любим хороший юмор, но не тот, что касается личной жизни. Не надо это высмеивать. Тем более, когда у человека это больная тема.