— Что ты обижаешься, как прыщавый юнец? Я сказала тебе правду и не жалею об этом. Вернее не так, я говорю тебе её в разных формах уже энное количество лет, а ты меня как не слышишь.
— Я понял.
Видя, что я надулся как индюк, Эмилия пожала плечами. Она спрятала всё ещё находящуюся в её руках бутылочку в сумку, и мы двинулись дальше. Повозка вновь зашаталась, и я подумал о том, что колдунья правильно сделала, устроив мне нагоняй. Ирония, сарказм, насмешка или даже дружеская издёвка всегда должна быть к месту. Я нажал на плохо сшитый душевный шов и перегнул палку дозволенного. Вышло так не нарочно, но меня это, конечно, не извиняет. Я частенько подшучиваю над Эмилией, однако при этом никогда не задумываюсь — а воспринимается ли мой юмор так, как вижу его я, или он копится горькими чернилами и прячется за улыбкой? Мне надо переосмыслить своё поведение и за многое попросить у неё прощения.
Я пожевал головку зачерствелого сыра и попытался уснуть. Озноб и мерное покачивание телеги постепенно убаюкали меня. Я свернулся калачиком и закрыл глаза. Казалось, что не прошло и секунды, как Эмилия сильно пихнула меня под ребра.
— Вставай, вставай быстрее! О, Вселенная, заклинаю тебя, Калеб, просыпайся! Да вставай уже, наконец!
Не понимая в чем дело, я, как стрела, вскочил с нагретой лежанки. От резкого движения у меня закружилась голова и я, чтобы не упасть, упёрся руками в коленки.
— Уже поздно, можешь расслабиться.
Меня трясло, как в лихорадке. Вероятно, я всё‑таки подхватил воспаление лёгких, и оно прогрессировало с незавидной быстротой. Моё сознание помутилось. Кое‑как я рассмотрел, что происходит. Эмилия стояла возле телеги, а сзади неё толпились люди, много людей, некоторые держали луки, другие топоры и мечи. Зелёные плащи, кожаные доспехи и маски, скрывающие лица. Перед нами были либо королевские разведчики, либо бандиты. Вероятно, нам устроили засаду, и мы в неё попались. Прискорбно. Человек в тёмном шлеме бесцеремонно оттолкнул Эмилию в строну, а затем схватил меня за лодыжку и стащил на землю. Я рухнул на промёрзшую почву, больно ударившись копчиком. В мою грудь уткнулось остриё клинка. Ни о какой концентрации или фокусе из рукава в таком состоянии и речи быть не могло. К ногам моей подруги приземлился оскаленный Мурчик. Он собирался отдать за хозяйку одну из девяти жизней, но его намеренья живо пресекли. Кто‑то схватил Эмилию за волосы и приставил к её горлу кинжал.
— Угомони своего ручного тигра, если не хочешь, чтобы я заставил тебя улыбаться от уха до уха!
Колдунья судорожно замахала рукой, и кот отступил. Краешком глаза я увидел, как выползал из‑под мешка Снурф. Он готовился к прыжку.
— Капитан, у них посохи источают свет! — воскликнул мужской голос. — Мы сцапали волшебников! Вдруг это по их вине расцвело демоническое поле, из которого к нам пожаловали скорпионы?
Человек поднял Ночь Всех Усопших и протянул её здоровенному бугаю.
— Разберёмся! Тут по Затяжному Тракту всегда всякий сброд якшается, от дороги до…
Закончить свою мысль бугай не смог, на его шлем наскочил шипящий Снурф. Я дёрнулся вперёд, но на этом все и закончилось. Мне на голову опустился молот, и я вновь погрузился во тьму, в которой недавно находился.
Чёрное безвременье. Что‑то холодное сковывает мои запястья. Неприятное ощущение означает, что я жив? Не смея пошевелиться, я плавал на границе сознания. По‑видимому, я лежал на ледяном полу в крайне неудобной позе. Подобно шторму, на меня нахлынули тревожные мысли. Я постарался отогнать их и сосредоточиться на уплывающем восприятии. От попыток собрать себя воедино моё и без того плачевное положение только ухудшилось. Горло сдавили рвотные позывы, и с натяжным воем из меня потекла густая слюна. Стоило мне закрыть рот и короткие спазмы снова задёргали желудок, призывая освободить его от оставшейся гадости. Когда меня перестало тошнить, я отважился открыть глаза. Все вокруг плыло и заворачивалось в спираль. Частичная потеря зрения не дала мне понять, где я нахожусь. Подобно червяку, которого предусмотрительно раздавили ногой, я закопошился на сырых плитах. Моего носа коснулся слабый аромат духов. Он сочетал в себе весенние цветы с горьковатым шоколадным оттенком. Я рассеяно отметил, что букет запахов достаточно необычен.
Меня подняли и посадили на подобие струящегося стула. Всё время, пока я находился в отключке, за мной зорко наблюдали и ждали, когда я приду в себя. Я различил светлое пятно лица. Оно наклонилось, что‑то тихо прошептало мне на ухо и вместе с благовонием отдалилось назад. Его контуры приобретали законченность линий. Мутная пелена, застилающая взор, постепенно сходила. По телу прокатилась волна жгучего тепла. Мне стало легче дышать, мучивший меня озноб прекратился. Хотелось кашлять, и я не видел причины себя сдерживать. Через минуту я уже мог рассмотреть все до мельчайших подробностей.
Крохотная тюремная камера, а в ней я. К серым стенам прибиты скобы цепей, а в них мои запястья. На самом верху — окошко с решёткой. Через него тоненькие лучики солнца робко заглядывали в мрачное помещение. Единственный стул сейчас находился подо мной. Низкий и без спинки, он не предполагал никакого удобства.
У массивной двери застыла хрупкая девушка в белоснежной одежде. Её белые прямые волосы струями ниспадали на плечи и терялись в белизне мантии. Ещё совсем юная, она смотрела на меня совершенно не по‑детски, оценивающе. Таким взглядом покупатель осматривает мясо на прилавке, думая при этом: «этот окорок так себе, не лучше ли для супа взять вон тот». Руки в тонких, отливающих металлическим блеском перчатках, перекрещивались на поясе. У бедра вместе с цепочкой амулета Ураха висела булава с острыми зубчиками. Я предположил, что эта дама о себе высокого мнения, и пригласить её на чашечку кофе вряд ли удастся.
— Мне ведомо, кто ты. Некромант, убийца и осквернитель сущего. Ты — грязь и разложение, именующее себя Калебом Шаттибралем.
Пронзительный и ясный как бушующая волна голос заполнил меня до самых глубин.
— Я позаботилась о том, чтобы ты исцелился от лихорадки и заново обрёл зрение и слух. Но не обольщайся, нечисть, если потребуется, я с удовольствием снова сделаю из тебя калеку.
Прежде чем ответить, я обвёл кончиком языка стиснутые зубы. Они оказались все на своих местах, уже неплохо! Осталось потрогать череп и удостовериться, что он тоже в относительном порядке. Жаль, запястья скованы.
— Я смотрю, молодое поколение, когда характеризует меня, пользуется все тем же заезженными титулами. Что же, отчасти это лестно, мне импонирует постоянство. Скажи, ты пришла поиграть со мной без разрешения взрослых?
— Ты, видно, не понял.
Я по‑родительски зацокал.
— Ай‑ай‑ай! Так хорошие девочки не поступают, одна, да ещё с очень злым дядей. Подозреваю, что дома тебя ждёт отцовский ремень.
Резким движением девушка отвесила мне добротную пощёчину. Мою измученную голову пронзил взрыв боли. Безвольно дёрнувшись, я опрокинул стул и словно кукла повис на железных путах. Из разбитой губы потекла струйка крови.
— Я научу тебя проявлять уважение, тварь.
Мой подбородок оказался зажатым между стальных пальцев.
— Меня зовут Серэнити. Я — Великий инквизитор Иль Градо и примас Братства Света. Знай, что только благодаря моей милости солдаты не забили тебя до смерти.
Вот это поворот! Я прекрасно помнил предыдущего Великого инквизитора Иль Градо. Касиус Млут по прозвищу «Яростный» служил Ураху при Манфреде Втором. Однако как полагаю, он умер, раз его место заняла эта малышка. Ох, какой же это был разносторонний человек! Касиус обладал обширными знаниями и духовной силой, великолепно владел топором и играл на флейте. Однажды мы столкнулись с ним нос к носу на нейтральной территории. Тогда Великий инквизитор в пух и прах разнёс моих мертвяков и поставил меня в крайне неловкое положение, из которого я, правда, с блеском выкрутился. После этого он долгие годы охотился за мной и пытался взять живьём. Касиус мечтал затащить меня на суд, считая, что вначале я непременно обязан дать еретические показания, а уже потом попарить косточки на благословлённых поленьях. Последний раз из его цепких лап меня спасла королева Элизабет. Как же Касиус Млут тогда негодовал и притопывал козлячей ножкой — меня до сих пор смех разбирает, сколько в нём было «ярости»!
Впрочем, оставим весёлые воспоминания и перейдём к фактам. Думаю, не солгу, если скажу, что великие инквизиторы — это самые одарённые и опасные последователи Света. Бесконечные тренировки с оружием делают из них непревзойдённых мастеров битвы, а слепая вера в святость Ураха добавляет к этому ещё и фанатизм. Эти люди — религиозные лидеры, сочетающие в себе тяжелейшую форму безумия и отточенные до автоматизма рефлексы. Они обладают громадною властью и вовсю пользуются ею в своих амбициозных целях. Всего великих инквизиторов шесть, то есть по одному на каждую провинцию. Их избирают единожды и на всю жизнь. То, что меня удостоила вниманием столь высокопоставленная особа Братства Света говорило о многом, но, к сожалению, только о плохом.
— Ты Великий инквизитор? Фу ты ба! Ты уверена? Тебе бы цветочки собирать на лугу, да с мальчишками в салочки гонять! Ладно‑ладно, подожди, а что тогда случилось со стариной Касиусом? Постой! Не отвечай! Дай мне угадать! Его загрыз волк, когда он возвращался из таверны? Нет? О, я знаю! Он бросил всё и подался в цирюльники! Да? Я буду скучать по его лысой голове. Она мне всегда напоминала переспевшую дыню. Такую сочную, мягкую…
Вторая пощёчина оказалась гораздо крепче первой. Она заставила меня пожалеть о своём праздном любопытстве. Я отлетел к стене и приложился челюстью об шершавый камень. Противный хруст возвестил меня о том, что обломался зуб. Я выплюнул его на пол и широко улыбнулся. Чего горевать? Я же всё равно им никогда не жевал! Серэнити с лёгкостью подняла меня за плечи и усадила на стул. После чего приблизилась вплотную, так что я ощутил её мятное дыхание.
— Ты зря испытываешь моё терпение, некромант, поверь, его осталось не так много, как ты думаешь. Вероятно, тебя удивляет, почему ты до сих пор жив. Отвечу — это ненадолго. Я с огромной радостью подвешу тебя на ближайшем столбе, как только ты перестанешь быть нужным.
Серэнити сделала паузу, а затем с заметным отвращением добавила:
— Тебя ожидает королева. Не понимаю правда, зачем такое мерзкое существо, как ты, понадобилось ей. Твоё место на костре или на колу, ну уж никак не на аудиенции у Её Величества.
— Ох уж мне эти личные суждения, — отозвался я, закатывая глаза. — Вначале суп научись стряпать, а потом говори, кто кого и куда должен приглашать.
Пропустив колкость мимо ушей, Великий инквизитор повернулась к двери и три раза постучала. Послышался лязг отпирающихся засовов, в проем протиснулось двое рослых стражников, одетых в доспехи со львом на груди. Значит ли это, что я достиг Шальха или мне предстоит ехать дальше? Сколько я был в отключке? Неделю? Две? Или всего пару часов?
— Предупреждаю тебя, любое, даже самое малейшее твоё неповиновение я расценю как потенциальную угрозу. Стоит тебе дёрнуться, и наказание последует незамедлительно. Каким оно будет? Только одно. Смерть. Я тебя уничтожу и даже глазом не моргну. Чтобы ты лучше понимал, вот тебе авансом небольшой презент.
Для подкрепления своих слов Серэнити с удовольствием проехалась ладонью по моему лицу. Ухмыляясь, стражники принялись отделять меня от стены. Им явно нравились манеры великого инквизитора. Цепи с лязгом грохнулись об пол. Взамен на мои вывернутые за спину руки надели крепкие кандалы. На голову мне бесцеремонно напялили мешок из‑под картошки. Будучи грязным и мокрым изнутри, он неприятно пах гумусом. Ударом локтя меня согнули в три погибели и потащили вперёд. Моё слабое тело не видело смысла сопротивляться. Пока меня волокли, я размышлял над тем, что стало с моими друзьями. Где они? Живы ли? Я боялся, что Грешема и Эмилию постиг более плачевный исход, нежели меня. Их ко двору никто не звал, а значит щадить вампира и колдунью необязательно. У меня засосало под ложечкой от мысли, что мои товарищи уже давно преданы огню, а их пепел развеян по воздуху. Снурфи и Мурчика мне было жалко ничуть не меньше. Наверняка они теперь готовятся к перерождению или среди звёзд гоняются за небесными бабочками.
Трудно сказать, сколько мы шли, и сколько тычков я получил по пути, знаю одно — всё в этой жизни когда‑нибудь заканчивается. Так и здесь, в определённый момент, пнув ногой по животу, меня грубо затормозили. Дыхание сбилось, и я бухнулся на коленки. На плечи мне навалились две мозолистые руки — вставать, по‑видимому, было совсем необязательно. Терпеливо дожидаясь какой‑нибудь развязки, я собирал энергию для заклинания, которое позволило бы мне снова обрести свободу. Перебирая в уме известную мне магию, я остановил свой выбор на чарах «Пагубного Тумана». Это волшебство призывается для оглушения и деморализации нерасторопного врага. Думаю, что Серэнити как‑то уловила мои мысли, потому что в темечко мне убийственно жахнул её кулак. Словно трухлявое дерево я распластался на полу и рассыпался кровавыми опилками. Ну нельзя же так, в самом деле! При каждом ударе по голове мозг человека шарахается о стенки черепа. Это травмирует его и надолго выводит из равновесия. Для меня, привыкшего много думать, такие потрясения совсем не к чему. Припоминая угрозу великого инквизитора, я понял, что стою на краю могилы. Мне крайне не хотелось знакомиться с её колючей булавой, поэтому я затих и перестал шевелиться. В ушах звенело, но я всё‑таки услышал испуганный старушечий возглас:
— Это он?! Зачем вы его связали? Немедленно снимите с него балахон!
С моей головы стянули мешок. После длительного нахождения в темноте свет резанул по воспалённым глазам огненной вспышкой. Пришлось зажмуриться. Меня приподняли, и я, как слепой крот, уставился на обладательницу голоса. Наконец я смог разглядеть того, кто стоял передо мной.
— Я очень рад видеть Вас, Ваше Величество. Надеюсь, что я не сильно опоздал.
Я весело улыбнулся, попутно выплёвывая ещё один выбитый зуб.
Глава 6. Приоткрывая завесу тайны
Город Шальх располагается на естественной возвышенности с гордым названием Ночные Небеса. Окружённая несколькими рядами толстых стен столица Соединённого Королевства, вероятно, является одним из самых укреплённых мест в мире. За надёжными воротами и оборонительными башнями днём и ночью не переставая кипит жизнь. Она крутится по четырём кварталам, которые льнут к выстроенному на горе замку. О, этот тысячеокий замок! Внутри него веками творится история и определяется политика. В нём короли устраивают пышные балы, пропитанные интригами придворной знати. Сюда стягиваются послы провинций для заключения выгодных договоров. На светских раутах торговые соглашения лендлордов обретают фактическую силу и разрываются на мелкие кусочки. В цитадели бьётся главная артерия Соединённого Королевства, и монарх неотрывно держит руку на её пульсе. Его гонцы, везущие официальные указы во все уголки страны, покидают золотые покои и, миновав бдительную стражу, попадают в первый район города. Необычайно красивый, он принадлежит родовитым аристократам и верхушке социальной элиты. Здесь роскошные кареты, запряженные мастистыми лошадьми, курсируют от ломящихся товарами лавок до дворцов наслаждений. Всё покупается и всё продаётся, ну а также проигрывается. Каждодневно желторотые юнцы в карточных клубах просаживают состояния влиятельных отцов, но те этого не замечают; их карман так полон монетами, что вот‑вот треснет. Сами отцы в свободное от службы и семьи время, посещают театры, за ширмами которых всегда царит весёлый ажиотаж. Лакеи в белых панталонах подносят охлаждённое шампанское, а прекрасные девушки со сцены показывают мастерство драматургии. Блеск! Кто‑то аплодирует стоя!
Поднимая пыль, гонец проскочит мимо мраморных статуй и попадёт во вторую часть Шальха, которая полностью принадлежит Братству Света. Ровная брусчатка ведёт через ряды одинаковых пятиэтажных зданий и выводит на громадную площадь Вилика Ура Светелик. На ней посреди цветущего сада располагается величественный храм Ураха. Возведённый в форме пирамиды, его чертоги, вмещающие в себя различные Ордена и службы, лишь немногим уступают самому замку. По преданию Урах лично зажёг в нём огонь и возложил на алтарь меч.