— Есть! На нём ты испоганила амулет, предварительно погубив его обладателя!
— Я не понимаю, о чём ты говоришь! Клянусь Всеотцом, я ни в чем не виновата! Амулет принадлежал моему дедушке, славному воину Карака! В знаменитой зачистке Логова Серого Паука он отнял его у почитателя богомерзкой Рифф! После смерти дедушки я храню его как память, только и всего! — жалобно захныкала Эмилия.
— Я мог бы поверить твоему сладкому голоску, если бы не нашёл у вашей шайки яды, гримуары, сушёные крысиные хвосты и магические посохи.
Кулак инквизитора несколько раз проехался по красивому лицу колдуньи.
Схватившись за цепи, как за ниточки, я работал магией — оплетал тело Эмилии чарами. Мне в голову пришёл самый простой, но вместе с тем действенный вариант. Я мог защитить ногу колдуньи от огня, лишь приняв её боль и увечья на себя, что я и сделал. Здесь важна не только концентрация, но и сила воли. За мою жизнь я трижды находился в камерах пыток и каждый раз с содроганием вспоминаю о муках, перенесённых в их застенках. Я настроился на мерное тиканье маятника, стоявшего на столе, и, всецело погрузив себя в его движение, приготовился терпеть страдания моей дорогой подруги хотя бы до прихода Серэнити, а там будь, что будет! По мере того, как сапожок нагревался, моя нога становилась все более красной. Наконец я ощутил жжение металла от ступни до голени. Кожа пузырилась и лопалась маленькими шариками, я прикусил губу, чтобы не закричать. Наряду с этим инквизитор был явно удивлён тем, что Эмилия ещё не умоляет остановить мытарства. Поворошив прутом алые угли, он вновь вернулся к допросу.
— Почему ты не колдуешь, ведьма? Попытайся высвободиться, обещаю, я не буду тебе мешать, — пробасил дознаватель, опираясь о стул, на котором до этого сидел. С каждой секундой его лицо становилось все более хмурым, а моё все более потным. В итоге, не выдержав боли, я страшно закричал. Тут же повернувшись на мой крик, инквизитор окинул меня опытным взглядом. Единым махом, он схватил меня за трепыхающееся в конвульсиях бедро и сорвал сапог. Под ним он обнаружил жутко обожжённую ногу.
— Ну‑ка вытащите ножку красавицы из тепла.
Когда нога Эмилии показалась из алого сапога, она была едва розовой. Наградив колдунью парочкой пощёчин, отозвавшихся во мне взрывами ослепительных вспышек, инквизитор велел приковать её к стенке. Подойдя ко мне поближе, он задумчиво почесал бороду.
— Вот оно как, значит, да? Жарим её, а припекаешься ты? Дай спрошу, может, ты любишь, когда тепло обнимет тебя со всех сторон, а колдун? Стеснялся попросить меня об том? Ну ничего, я, так и быть, тебя уважу.
Дознаватель поднял мою обессилившую голову, чтобы я посмотрел в нужном ему направлении. Открыв слипшиеся от слез глаза, я увидел здоровенного медного быка, я точно знал, что он из себя представляет. Это хитроумное устройство предназначалось для медленной и неимоверно жестокой смерти. Через отверстие человека засовывают в полого быка и разводят под ним огонь, с помощью специальных труб, проведённых из нутра к ноздрям, вопли истязаемого превращаются в вой, схожий по интонации на бычий. Радости испытать на себе всё это я естественно не ощущал.
— Мы не те, за кого ты нас принял! Мы всего лишь ученики Магика Элептерум! Спроси у мастера Бертрана Валуа, он подтвердит!
Я попытался сделать глупое лицо.
— Ага, конечно, зубы мне заговариваешь.
Дознаватель состряпал язвительную гримасу.
— Ни один ученик из Свихнувшейся Башни не станет таскать с собой трактат по оккультной магии. Я думаю, что ты — чёрный маг, и твоя жизнь полна мерзких убийств и богохульных ритуалов. Поверь, очень скоро я узнаю от тебя всю правду. Хочешь расскажу, как это произойдёт? Вначале ты завизжишь, а потом во всём сознаешься. Но будет уже поздно!
Инквизитор махнул на фигуру почерневшего от копоти быка.
— Тащите его в печь.
После того как звякнули засовы цепей, меня потянули к выпавшему жребию. Страх сковал мышцы, я весь скукожился, голова отказывалась меня слушать, ноги и руки обмякли, как у ватной куклы. Сопротивляться не было никаких сил. Я поймал направленный на меня взгляд Эмилии. Эх, подружка, я всегда говорил, что холод переношу лучше, чем жару! Подталкиваемый в бока мечами паладинов, я стал забираться в недра медного быка. Изнутри его стенки покрывал толстый слой сажи, смешанный с фрагментами зубов, ногтей и костей. Меня передёрнуло и едва не стошнило. Неожиданно сзади послышался щелчок открывающейся двери, и руки, запихивающие меня в отверстие, прекратили жать на тело.
— Немедленно выньте его оттуда! Я сама хочу посмотреть на чернокнижника, прежде чем его зажарят.
Голос принадлежал Серэнити. Ну наконец‑то ты пришла! Как говориться — лучше поздно, чем никогда! Меня достали и посадили на колени подле великого инквизитора. За её спиной толпилось клевреты в латных доспехах. Наши глаза встретились. Едва заметная улыбка победителя тронула губы Серэнити. Я без труда догадался, о чем она думает. Борясь с искушением запечь меня как рыбу, она сжала полы своего белоснежного платья.
— В чем он обвиняется? — требовательно спросила Серэнити у инквизитора. Отвечая, он вытянулся по струнке.
— Его и вот этих двоих поймал паладин Брекс из Ордена Праведного Гнева.
Дознаватель протянул Серэнити исчёрканный языческими рунами амулет Ураха.
— Он выпал у ведьмы из сумки. Помимо этого, в их вещах я обнаружил книги по чёрной магии, сушёные хвосты крыс и жабьи потроха. Прикажете подготовить костёр или в начале побалуем их «колыбелью»?
Великий инквизитор в упор смотрела на Эмилию.
— Нет, дурак, ты чуть всё не погубил. Я знаю этот амулет. Я сама дала его ей.
— Вы, наверное, ошибаетесь, миледи. Девка уверяет, что это реликвия её семьи.
Серэнити выглядела разозлённой.
— Ты испытываешь моё терпение? Я же сказала, что знаю, откуда он у неё. Снять их с цепей, а этого поднимите с колен.
Монахи кинулись выполнять поручение великого инквизитора.
— Но посмотрите на её ступню? — не унимался дознаватель. — После «огненного сапожка» она осталась цела и невредима! Его же нога — обуглилась!
Серэнити грубо схватила инквизитора за челюсть, заставляя его так замолчать.
— Ты не понимаешь с одного раза? Я знаю, кто эти люди и, да будет тебе известно, они не имеют никакого отношения к чёрной магии. Эта девушка — святая, Урах благословил её плоть своим дыханием. Все повреждения за неё терпит этот брат света.
Серэнити положила руку мне на голову, чтобы не осталось сомнений о ком идёт речь.
— Дав тайный обет молчания о том, кто они такие, эти, отмеченные Всеотцом служители Света, изучают нечестивые книги и орудия колдовства, чтобы лучше понимать нашего общего врага — ересь, с которой мы боремся.
— Я… я… простите… мне ясно, миледи…
— Приведи мне Брекса, — обронила великий инквизитор, отпуская дознавателя. Он тотчас поспешил выполнять её указание.
Откинув тонкие пряди волос за плечи, Серэнити потеснее закуталась в накидку, отороченную белоснежным песцом. Пока она прихорашивалась, инквизиторы усадили нас на низенькие стульчики, а Грешема привели в чувство. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять, кому мы обязаны чудесным спасением. Он сжал зубы и молча переносил прикосновения монаха, который прикладывал ему мокрую тряпку к разбитому носу. От увечья, нанесённого вампиру, обычный человек мог погибнуть. Сломать нос палицей это вам не шутки.
— Урах послал вам новое испытание, которое вы прошли, — мягко, почти нежно промолвила Серэнити.
Я искоса переглянулся с вампиром, нога страшно болела, заставляя меня тихонечко скулить — огненные раны нещадно терзали моё тело. Я хотел заговорить, но не осмеливался. Серэнити полностью контролировала ситуацию. О, Вселенная, почему мы не идём в замок? Неужели нельзя потом разобраться с этим Брексом?! В каземат зашёл дознаватель, три доспешных инквизитора, а за ними паладин, недавно схвативший нашу компанию. Брекс держа шлем под мышкой, неуклюже плюхнулся на одно колено перед великим инквизитором.
— Миледи!
Серэнити ласково подняла кучерявую голову.
— Из‑за тебя едва не лишили жизни ни в чем не повинных людей. Ты знаешь, какое наказание за это ждёт паладина Света?
Глаза Брекса расширились от ужаса, он наверняка знал, что ему грозит.
— Смерть, — тихо произнёс он.
— Я оставляю твою жизнь на решение тех, кого ты чуть не опрокинул в могилу.
Серэнити посмотрела мне в глаза.
— Жизнь или смерть?
Я сглотнул комок, подступивший к горлу. Серэнити так просто вложила чужую судьбу в мои руки. Неужели её совсем не заботят жизни подчинённых? Или она так тонко блефует? Я надеялся, что нас отпустят и на этом всё закончится, но великий инквизитор предпочла разыграть свой сценарий. Мы не должны забывать, на чьей территории находимся, и кто решает здесь — кому жить, а кому умереть. Сила и власть покоятся на этих, хрупких на первый взгляд, плечах. Я посмотрел на Брекса, он дрожал, липкие щупальца страха пустили корни в его душу, ах, как хорошо я его понимал. Наверняка он не сомневался в приговоре, который я уготовил для него.