— Затем, что, если мы не пойдём, то во всём мире закончатся кексы, сосиски и мыши, которых ты так любишь.
— Нит!
— Что нет? Ты знаешь кто такая королева?
— Нит!
— Она самая главная, даже главнее меня.
— И фто?
— Что, что? Она приказала мне и тебе иди в Железные Горы.
— А кофу?
— И ему.
— А Фрефему?
— И Грешему, и Эмилии, и Мурчику, всем. Все пойдут.
— Нихафу!
— Хорошо. Завтра я передам королеве твои протесты. Пусть она рассмотрит их и в кротчайшие сроки решит всё так, как будет угодно тебе. В самом деле, что ты не важный таракан? Разве ты не толстый? Разве ты не любишь тёмные углы и спелые абрикосы? Вот именно, ты отвечаешь всем тараканьим требованиям, так почему бы ей не сделать для тебя исключение и оставить жить у себя за тумбочкой. Хочешь так?
— Нит!
— Ну тогда, Снурфи, придётся тащиться в Железные Горы.
Из‑под полога вылезли чёрные усы. Они грустно пострекотали у меня над ухом и скрылись обратно.
— И тебе спокойной ночи, Снурфи.
Закрыв глаза, я прислушался к звукам природы. Снег мокрыми хлопьями бился в окно, тщетно пытаясь попасть в комнату через закрытые ставни. Зарывшись в перину, я с раздражением ощутил ожоги ноющей ноги. Без колдовства Серэнити и мазей Эмилии, вероятно, я не смог бы ходить ещё недели две. Выбивая подчас неправдивые признания, инквизиторы не задумываются о последствиях своих изощрённых пыток. Как самостоятельная ветвь Братства Света, инквизиция возникла в эпоху правления Касадраса Сомневающегося. Тогда в Соединённом Королевстве объявился жрец, обладающий даром убеждения и называющий себя Вестником Истины. Тайно проповедуя среди нищих и асоциальных личностей о Древних Богах, он взбаламутил целый пласт общества. Постепенно, из‑за недосмотра, иноверие переросло в острую заразу. Вопреки соблюдениям канонических обрядов Света, люди стали придаваться жутковатым животным пляскам и начертанию пентаграмм, свойственным Великому Лесу. Когда религиозный раскол и смятение храма достигло своего пика, Касадрас Сомневающийся, до конца надеявшийся, что всё как‑нибудь утрясётся само собой, в определённый момент увидел, что медлить дальше нельзя. Он издал указ на поимку Вестника Истины. В Братстве Света было учреждено новое монашеское отделение, направленное на обличение распространяющейся ереси. Поначалу инквизиторы не вели допросы с пристрастием. В обязанности им вменялось лишь найти ослушников и провести с ними беседы, наложить штрафы или назначить тюремные сроки. Понятно, что столь мягкий подход имел незначительный успех, и большинство последователей Вестника Истины лишь смеялись и даже не думали отрекаться от своих убеждений. Так как язычники чаще всего не желали по доброй воле следовать в казематы, то инквизиторов, сопровождающих их, ради безопасности стали вооружать кнутами и палицами. После чего оные предметы войны не раз пускались в дело. Инквизиторы смекнули, что если человека обработать до суда нагайкой и припугнуть, что подобное непременно повторится, то он намного охотнее осмыслит своё поведение и изменит его в угоду храма. На смену кнуту пришла дыба, а за ней и остальные «весёлые» инструменты, помогающие заблудшей душе отречься от идолопоклонничества и заново возлюбить Ураха.
Первый великий инквизитор, Тибольд Ган, закончил свою жизнь печально. Его экипаж, проезжавший из Плавеня в Керан, подстерёг отряд последователей Вестника Истины, который на тот момент был уже сожжён на церемониальном костре посреди площади Гричинга, главного города провинции Вельдз. Стражу Тибольда Гана перебили, а его самого заставили попробовать на себе большинство из изобретённых инквизицией орудий. Этот случай научил всех последующих великих инквизиторов готовить своё тело и дух к похожим неприятностям. Как уверяет Констанция Демей, и я склонен доверять ей в этом, Серэнити является не только целителем, но ещё и отличным воином. Почему‑то я чувствую, что шанс проверить её мастерство представиться уже очень скоро… Я не хотел, чтобы великий инквизитор шла с нами, но выбора мне никто не предоставил. Повернувшись на другой бок, я пообещал себе, что не буду злить Серэнити и постараюсь доказать ей, что не все некроманты одинаковы… Вместе нам предстоит пройти сотни миль и… конфликтов наверняка не избежать.
Я не верю, что Урах существует в той ипостаси, что мы себе представляем, но может быть есть сила, что стала его прообразом. Я собираюсь найти Эмириуса Клайна, чтобы высвободить эту силу. Мы нуждаемся в ней. Либо она придёт, либо всё пропало.
Поворочавшись, я накинул на голову одеяло и крепко уснул.
Глава 8. Прожорливая семейка
Мучительная боль в лодыжке заставила меня открыть глаза. Солнце ещё не взошло, и полумрак окутывал комнату тенями. Вынув ногу из‑под одеяла, я сконцентрировал заклинание «Света». Густой каплей сиреневый шарик сполз с ладони и повис в воздухе. Рассматривая раны, я заметил следы нагноения. О, чудо! Порыскав в сумке, я нашёл крем, оттягивающий гной, приготовленным мною ещё в Шато. Маленький тюбик завалился на самое дно, и я чуть не упустил его из виду. Смазав ногу тонким слоем, я положил остатки лекарства обратно. Рука в сумке коснулась завёрнутой материи. Подержав её в кулаке, я ощутил тепло проходившее сквозь ткань. Аккуратно развернув свёрток, я достал Узилище Ярости и, помедлив, надел на указательный палец. Волна жара пронеслась по телу, словно меня окунули в горячую ванну, я ощутил мощь, таящуюся в кольце. Палец нестерпимо жгло, и я поспешил снять Узилище Ярости. На фаланге остались красные воспалённые полосы. Вероятно, при освобождении силы, скрывающейся внутри кольца, можно легко лишиться умения ковырять в носу. Хм? Мизинчиком или безымянным пожертвовать в критической ситуации?
Я встал с кровати и, чтобы не потревожить спящего таракана, тихо вышел из спальни. Замок замер в преддверии нового дня. В коридоре было пусто и темно. Я склонился над питьевым фонтанчиком и ополоснул заспанное лицо, затем облокотился на каменный остов. Струйка едва слышно булькала маленькими пузырями. Рябь, проходящая по водной поверхности, искажала изображение, делая меня лишь расплывчатым пятном.
— Не думала, что ты так рано встанешь.
От неожиданно прозвучавшего у самого уха голоса я едва не упал в воду. Медленно повернувшись, я обнаружил за своей спиной Серэнити. В простой серой тунике и с подвязанными волосами, она выглядела как самая обычная прихожанка небогатого монастыря.
— Я — ранняя пташка.
— Буди своих друзей, некромант, нам нужно выйти до восхода солнца. Лошади и провизия уже снаряжены. Поторопись, я буду ждать у боковых ворот, у тех, что напрямую ведут к Королевскому Парку.
Не удосужившись услышать мой ответ, великий инквизитор растворилась за строем белых колонн с продольными канелюрами. Она могла бы стать отличной наёмной убийцей, так бесшумно подкрадываться сзади дано не каждому. Если Серэнити захочет перерезать мне во сне горло, то, вероятнее всего, я этого даже не замечу. Надо быть начеку. Вздохнув, я постучал в соседние двери. Почти одновременно открывшись, они явили за собой две пары сонных глаз.
— Пора вставать. Серэнити ждёт нас снаружи.
— Ого, сколько мне выпало чести! Великий инквизитор Иль Градо дожидается у калитки спящего вампира! Где бы это записать?
Грешем почесал рыжую бороду.
— Кружечку крови она мне прихватила? Я всегда с утра кушать хочу.
— Она прихватит горящих поленьев и подсунет тебе их под дверь, если ты сию же минуту не натянешь штаны, — сумрачно отозвался я.
— Ой, простите.
Мой ученик смущённо оправил спальные шорты.
— Я мигом.
— Я тоже, — широко зевнула Эмилия. — Три минуты, и я готова. Мне накраситься нужно.
— У вас есть пять минут.
— Ой, да ладно тебе, Калеб, — вздохнула колдунья. — Без нас она никуда не уйдёт.
— Тоже верно, — согласился я. — Просто не люблю заставлять людей ждать.
Быстро одевшись, растолкав кота и таракана, покидав за плечи сумки и взяв в руки посохи, мы поспешили к боковому выходу из замка. Миновав длинный коридор и спустившись по главной лестнице на первый этаж, мы прошли через всё правое крыло и уткнулись в небольшие овальные дверцы. Два стражника в чёрных доспехах молча открыли их перед нами. Снег хлопьями летел с тёмного неба. Пикируя на лицо, он оставлял маленький горячий укус и капелькой тёк дальше. Порожки с балюстрадным бортиком провели нас по трём оледеневшим за ночь площадкам и вывели прямо в сад. Среди разлапистых деревьев и фиолетовых кустарников стояла отличная повозка с крепкой деревянной крышей. Знакомые лошади, бодая друг дружку лбами, нетерпеливо били копытами по ухоженной тропинке. Фигура, сидящая возле них на приступочке, откинула капюшон. Белая прядь волос Серэнити выбилась из общей копны и, как сосулька с флигеля, повисла у неё над бровью. Я переборол желание улыбнуться. Ну не дать‑не взять — Королева Зимы. Если великий инквизитор при нашем появлении не испытывала тёплых чувств, то Перчик и Чесночок напротив очень даже радовались старым знакомым. Они звонко заржали, и Грешем по очереди потрепал их по мордам. Сделав кислую мину, Серэнити велела нам забираться в повозку. Исполнив её поручение, мы тут же тронулись в путь. Внутри повозки было совсем нехолодно. Наше старое средство передвижение, подогнанное Джоксом, не шло ни в какое сравнение с этим. Толстые деревянные балки над головами для надёжности были обиты меховыми шкурами, с такой защитой никакая метель не страшна. Горка аккуратно сложенных ящичков у дальнего борта имела бирки с маркировками. Я осмотрел их. По большей части они все являлись провизией. Вкусной я её назвать не мог. Овсяные лепёшки, вяленое мясо, сухари, сухофрукты. Покопавшись, я достал бутылку сливового вина.
Видя, как я достаю пробку, Эмилия покачала головой.
— С утра пьют либо аристократы, либо сам знаешь, кто.
— Хочу промочить горло и отпраздновать наш отъезд, — весело ответил я, поднося горлышко ко рту.
— Стойте!
Грешем вырвал из моих рук стеклянную тару.
— Что это с тобой?
Я недовольно нахмурился.