— Никто его и не просит. Думаешь, нам приятно ехать с тобой? — с вызовом спросила Эмилия.
Великий инквизитор посмотрела на мою подругу, как сокол на зазнавшегося зайца.
— Давеча я вытащила ваши шкуры из огня, второй раз я этого не сделаю.
— Тогда и от нас того же не жди! — выкрикнул Грешем, сжимая громадные кулаки.
Серэнити вплотную приблизилась к моему ученику.
— Кроме твоей смерти мне ничего и не нужно.
— Посмотрим, кто ещё кого переживёт!
— Вот именно, посмотрим!
Не успели мы толком покинуть Шальх, а ситуация в наших рядах уже уподобилась закипающей кастрюльке. Я громко прокашлялся, обращая внимание на себя.
— Я понимаю коллективную неприязнь, но нам как‑то нужно ехать вместе и выполнять общую задачу. Давайте на время забудем о враждебности? Серэнити, если ты хочешь убить нас, то, пожалуйста, я дам тебе такой шанс, но только после того, как мы разберёмся с порталами Десницы Девяносто Девяти Спиц и прочей кутерьмой. А до этого момента я буду спать спокойно и не побоюсь подставить спину под твою смертоносную булаву, идёт?
Я протянул великому инквизитору руку, дабы скрепить наш договор неприкосновенности, однако она не притронулась к моей ладони.
— Я не стану заключать с тобой никаких сделок, некромант. Меня ведёт лишь слово, данное мною королеве. Можешь не дрожать, пока оно действует.
— И на том спасибо.
Я отвесил небольшой поклон, который на бледном лице отозвался брезгливостью. Ну и пусть кривляется, мне всё равно, пускай только держит свою агрессию при себе.
Мы перекусили и двинулись дальше. Теперь лошадьми правил Грешем. По его тихим возгласам я понял, что он рад возможности вновь оказаться рядом с животными. Скорее всего, большую часть пути рулевым будет именно он. Серэнити практически не разговаривала с нами, а если и говорила, то коротко и только по делу. Как ни странно, но таракан и кот отнеслись к новому товарищу вполне лояльно. Ни шипений, ни подкрадываний с целью схватить за ляжку я не усмотрел. Снурф осторожно ощупал усиками подол плаща великого инквизитора, когда она этого не видела. Пострекотав и пощёлкав, мой любимец сделал вывод, что бояться Серэнити не стоит и закатился под её лавку. Мурчик же, верный Эмилии, лишь несильно прижимал уши, когда Серэнити оказывалась слишком близко от его хозяйки.
К середине первого дня мы оставили позади большую часть сельских угодий и покатили по редколесью. Навстречу нам попадались целые вереницы людей, идущих в Шальх. Неся на спинах своё имущество, держа за руки маленьких детей и ведя под уздцы скот, они, как птицы при миграции, бежали от неспокойных границ под крепкие щиты столицы. Из шума голосов я улавливал не только настроение беженцев, но и случайные реплики, обращённые к порталам и грабежам. Многие мужчины шли с оружием наперевес. Не приходилось сомневаться, что они уже хлебнули горя и не хотят делать горький глоток повторно.
До самого вечера, покуда все шествовали на север, мы одни неуклонно продвигались на юг. Опустившееся за горизонт солнце вынудило нас повернуть на огни крохотного придорожного трактира. Обочина, у которой он разместился, шла в разрез с основными линиями движения, поэтому на сегодняшнюю ночь мы стали единственными его посетителями. Владелец трактира оказался маленьким человеком с горбинкой на носу. За небольшую плату он вынес незамысловатой, но вкусной пищи — отварной картошки, солёных огурцов, хлеба, сыра и целую миску жирного тушёного мяса. Наполнив наши кружки пивом, он за медную монетку согласился отвести в стойло лошадей и накормить их. Трактирщик не возражал, чтобы кот и таракан находились при нас, однако мы всё же получили предупреждение, что если на полу или мебели появятся свежие царапины, то по утру придётся расплатиться ещё и по прейскуранту испорченных вещей. Предусмотрительно притащив бочонок с пенным напитком, трактирщик со словами «а вдруг вам захочется добавки?» удалился к себе в комнатушку. Выпив несколько пинт «ячменного», мы все заметно расслабились. Даже Серэнити, державшая себя обособленно, улыбнулась, когда Мурчик с наслаждением поскрёб когтями стул.
— Перестань, а ну перестань, я сказала!
Схватив кота за полосатый загривок, Эмилия оттащила его от облюбованной когтеточки.
— Вы заметили, как много людей направляется в Шальх? Они явно не на ярмарку туда спешат. Такое чувство, что на границах и впрямь все плохо, — заметил Грешем, пригубив пива.
— Так и есть, — неожиданно ответила Серэнити. — Хотя владения Иль Градо весьма скромных размеров, мы все равно не можем контролировать их полностью. Основная армия разделена. Часть солдат сконцентрирована на известных нам демонических вратах, часть на отдалённых населённых пунктах. Из‑за угрозы вторжения соседних провинций гарнизоны все больше приходится делить и растягивать. Естественно, это сказывается на качестве предоставляемой нами защиты. Местное население в панике.
Великий инквизитор сцепила пальцы.
— Вероломство Плавеня очень болезненно отзывается на экономике и всем нашем достатке в целом. Зерно и прочие товары больше не поступают на рынки, и нам приходиться изворачиваться. Пока получается, но это «пока» всего‑навсего продлиться до первых боевых действий. Стоит нам сойтись в открытой войне и — всё, всему конец! По численности войско Плавеня значительно превышает наше. Конечно, взять Иль Градо штурмом предателям ещё не по зубам. Однако это лишь вопрос времени. Всё упирается в то, когда Гильберт Энтибор, дрянной племянник Элизабет Тёмной, сможет договориться с новоявленными правителями Хильда и Керана о нанесении совместного удара. Не приходиться сомневаться, что, объединившись, они, пускай и с трудом, но всё же свергнут законную королевскую власть.
— Ты говоришь так, как будто участь Соединённого Королевства уже предрешена.
Я озабоченно поковырял вилкой варёную картошку.
— Как же Вельдз и Карак? Они верны королеве Констанции. Их дружины закалены в боях и имеют огромный опыт, которого нет у солдат центральных провинций, привыкших больше горланить песни и пить эль, нежели, чем сражаться. К тому же в Вельдзе, насколько я знаю, расквартирована самая великолепная конница. Кто устоит перед ней? Один приказ — и от Плавеня камня на камне не останется!
— Думаешь так всё просто и легко? Да, мы могли бы попробовать атаковать Плавень совместными усилиями и скорее всего бы одержали победу. Но! Здесь есть крупное «но»! Во‑первых, передислокация воинов выведет из тени легионы живорезов, что таятся в Великом Лесу и Лесу Скорби. Несдерживаемые сталью, они повылезают из убежищ, что, как следствие, неимоверно ужесточит набеги на и без того находящиеся под постоянным давлением, приграничные города Запада и Востока. Сколько их падёт без должного надзора? Два? Три? Пять? Вот именно, никто не знает. Обрекать их на гибель жестоко, и тут выходит на передний план моё «во‑вторых». Вернее, не моё, а королевы Констанции. Уповая на мирный путь решения всё разрастающихся проблем, она не хочет проливать кровь своего народа. Её позиция — это выжидание, поэтому у Кирфа как и у прочих генералов связаны руки. Всё, что они могут сделать — это метаться по стране и хоронить погибших. Лапы Десницы Девяносто Девяти Спиц и мечи трусливых сепаратистов режут нас со всех сторон, и мы истекаем кровью!
Серэнити с силой опустила пустую кружку на стол, а затем вновь наполнила её в бочке. Бесконечное напряжение и раздумья не давали Великому инквизитору ни секунды покоя и сейчас она, наконец, решила отдохнуть и выпустить пар. Странно, что Серэнити так глупо позволяет себе увлечься спиртным. Неужели она не боится того, что я могу воспользоваться случаем и… избавиться от неё? Я, разумеется, так не поступлю, но всё же… забавно, забавно.
— Краем уха я услышала, что Великий инквизитор Плавеня поддержал дворцовый переворот, почему? — спросила Эмилия. — Почему вместо того, чтобы выдернуть корень Смуты, он, наоборот, ей способствовал? Разве у великих инквизиторов мало власти? Разве мирская политика вас хоть как‑то интересует?
— Вот именно! Политика, колдунья, политика! Шарлиз Орик всегда стремилась подчинить себе все сферы влияния! Гражданские, духовные, военные, все! До сих пор не понимаю, почему только я одна голосовала против её выдвижения на пост великого инквизитора? Это же сразу было очевидно — девочка с амбициями! Выскочка и карьеристка, умеющая только обольстительно махать ресницами перед верховным понтификом Братства Света! И что? Куда смотрели глаза Алана Вельстрассена, когда он призывал нас, Великих инквизиторов, принять её кандидатуру? Известно, куда! В небо!
Допивая кружку, Серэнити хмыкнула:
— Теперь Алан Вельстрассен кусает локти, его протеже всех перехитрила. Отныне она во всём Плавене, а в особенности в его небезызвестной столице Гельхе, считается не только Великим инквизитором, но и непогрешимым верховным понтификом Братства Света. А как Шарлиз этого добилась? Просто. Вытатуировала себе звёзды на ладонях и под шумок распустила слухи среди прихожан о том, что Урах попрал слабого и старого Алана, который не уберёг разум королевы от всепожирающей Тьмы, поселившейся в Шальхе, и благословил её быть главой Братства Света.
Серэнити надменно изогнула губу.
— Хотя, возможно, она нечаянно попала в цель, а, некромант? Что за ересь ты наплёл Констанции Демей про Ураха и Эмириуса Клайна, будь проклято его имя! Только за одно лживое упоминание о Всеотце ты должен на коленях молить о быстрой смерти!
Я нахмурился.
— Серэнити, я не собираюсь никого ни о чем молить. Королева верит мне, и тебе этого должно быть достаточно.
— Кто ты такой, чтобы говорить, что мне достаточно, а что нет?!
Великий инквизитор гневно посмотрела на меня, пиво сделало её более грубой, чем обычно. Инстинктивно я взялся за рукоятку Альдбрига.
— Зато я скажу, кто ты! Ты — самый отъявленный еретик, которого я колесую при всем честном народе!
— Нееее наааадоо угрожжжать моему учитеееелю! — осоловело пробасил Грешем, поднимаясь во весь рост.
— Ну‑ка сядь, пока я тебе клыки не выдрала!
Серэнити залпом допила остатки ячменного и, брякнувшись лбом о стол, тихонечко засопела.
— Вот так новость, — залилась пьяным смехом Эмилия. — Бум, и наш великий и непобедимый инквизитор напилась, как последний сапожник! Блондинке больше не наливать!
— Предлагаю за плохое поведение оставить её лежать здесь всю ночь, — усмехнулся я, поднимая палец вверх. — Завтра очнётся с красным пятном на весь лоб.
Моя мысль пришлась всем по душе. Предоставив возможность великому инквизитору посмотреть сновидения на столешнице, мы стали подниматься в спальни. Подошедший трактирщик, заметив следы когтей на стуле, с криком погнал Мурчика и Снурфа ночевать в конюшни. Я жутко хотел спать, ничего не понимал и топал в направлении хоть какой‑нибудь кровати. Глаза слипались, и я едва переставлял обмякшие ноги. Ступенька, две, три, запоздалое чувство опасности колокольчиком затеребило моё меркнущее сознание. Страшная боль пронзила мне левое плечо. С трудом повернув голову, я, будто одурманенный, увидел воткнутую в меня столовую вилку, а также трактирщика, который спустя секунду выдернул её из меня. Его розовый язык с упоением облизал алые зубчики.
— Понравилось пивко? Знаю, не отвечай! Я сам сварил его, по фирменному рецепту!
Размахнувшись, трактирщик двинул кулаком мне в нос, и я упал, словно колода карт под порывом ветра. Заклинания! Мне необходимо сосредоточиться! Интерьер перед взором плыл и раздваивался, меня тошнило. Все усугубилось, когда я ощутил, как радушный трактирщик принялся волочить меня за ноги вниз по лестнице. Гулко стуча о порожки, мой многострадальный череп активно знакомился с ними — многочисленными, деревянными, выщербленными. Сопротивляться я не мог. Вероятно, в пиво был подмешен сильнодействующий наркотик. Он впитался, и теперь я походил на безвольного соломенного болванчика, готового подчиниться всем прихотям злого рока.
— Тяжёлый какой, зараза! — недовольно проворчал мой носильщик, стаскивая меня в погреб.
Тугая верёвка затянула мои запястья и щиколотки. Ох, как она впилась в кожу! Где‑то над ухом раздался щелчок, и моё тело поползло к потолку. Да, теперь я точно у самого верха, пятки касаются влажных сводов. Меня подвесили как рыбу за хвост! Прилившая к темечку кровь немного развеяла муть перед глазами, предметы обзавелись очертаниями, и я смог рассмотреть отдувающегося трактирщика. Не жалея своего округлого брюшка, он, пыхтя, волочил моих друзей. В начале Эмилия, а затем и Грешем закачались в воздухе рядом со мной.