— Почему я должен это делать посреди ночи? Неужели нельзя отложить разговор до утра?
— Возможно, утром я не захочу рассказывать тебе то, что о демонических вратах знаю я.
Подобное предложение в корне меняло дело. Подкрадывающийся к векам сон мгновенно улетучился. Великий инквизитор изъявила желание обменяться знаниями, причём не с кем‑то, а как она не могла не заметить, с некромантом. Наверняка Серэнити ведомо о червоточинах много того, о чём я даже не подозреваю. В какой‑то период моей молодости я был обуреваем навязчивым стремлением пробраться в главный храм Ураха. В кругу «Грозной Четвёрки», в которую я входил и поныне вхожу, нередко трепались басни о заклинаниях невиданной силы, надёжно укрытых в древнем архиве Бога Света. Сейчас, я, не отдавая себе отчёта, алчно потёр ладони. Что она мне скажет? Скорее всего, мой вид выдал то, о чём я думал, так как Серэнити насупилась. Она свела белёсые бровки домиком и я, чтобы сгладить угол неловкого молчания, заговорил первый:
— Магические порталы появились на заре времён. По мифологии Урах стал их первооткрывателем. Он вступил в наш мир из сферы, наполненной чистой энергией, и привёл за собой последователей, которые впоследствии вошли в легенды и сказания. За историю нам доподлинно известно несколько глобальных прорывов материи, повлёкших за собой появление людей, гномов и не прижившихся эльфов. Червоточины, как принято называть их у колдунов, столетиями вызывают у нас жаркие споры. Что они такое? Мы не знаем, но точно можно сказать одно — это дыры, проходящие сквозь пространство и соединяющие два, а вполне вероятно, и более противоположных континуума, через которые существа способны перебраться в чужую реальность. Как происходили эти массовые переходы? Какие было необходимо создать условия для их свершения? Для нас это тайна, покрытая мраком. Так как силы, удерживающие порталы, вероятно неустойчивы, то, раздираемые невиданной мощью, они, по‑видимому, в конце концов, обращаются в прах. Это не более чем теория, потому что доказать её некому, по крайней мере, мне никогда не встречалось записей, повествующих о том, что кто‑то нашёл подобное место, изучил его и составил монографию. Здесь надо отметить, что, кажется, я стану первым, кто напишет об этом трактат, основываясь на личном опыте. В свете недавних событий мне посчастливилось или лучше сказать наоборот — не посчастливилось — воочию лицезреть портал Десницы Девяносто Девяти Спиц в действии, и кое‑что о нём мне стало понятно. Если ты не видела, как выглядят червоточины, то я опишу ту, что попалась мне — каменный круг размерами около десяти футов напоминал по своему строению колодец. Испещрённая огненными рунами, прозрачная субстанция, похожая на воду, неспешно плескалась в жерле, внутри которого отчётливо различалось параллельное мироздание. В моём случае это была пустыня, наполненная скорпионами. Под порывами ветра, а пожалуй, что и сами, они подползали к краю червоточины, после чего их против воли затягивало к нам. Моя попытка бросить булыжник на ту сторону успехом не увенчалась. И что это значит? А то, что к нам добро пожаловать, а к ним вход закрыт! Портал работал только в одном направлении, и это удивительное открытие наталкивает меня на миллион вопросов, но сейчас не о них. При осмотре пульсирующего колодца я ощутил, как исходящая из него магия штормом проходит по моему телу. Задержав её в себе, я собрал такой элементарный заряд, что после того, как обрушил его на портал, едва не погубил себя вместе с ним.
— Твой рассказ подтвердил кое‑что из моих догадок.
— Тебе есть, чем его дополнить?
— Да.
Скрестив руки, Серэнити прислонилась к стволу дерева.
— Не все порталы исчезли бесследно. Тот, через который прошли первые люди, был найден братьями света. Четыреста лет тому назад монах из Плавеня следовал в отдалённую деревню, но разыгравшаяся не на шутку метель вынудила его свернуть с пути. Близ Оленьей реки он забрёл в лесную чащу, где спустился вглубь низинного оврага. Каково же было его удивление, когда возле небольшого родника он обнаружил развалины с непонятными светящимися символами. Каменные арки лежали, не сильно утопая в воде, а колонны, почти не тронутые временем, источали притягательную силу. Позже адепты Братства Света исследовали это место и пришли к выводу, что перед ними реликвия, сотворённая самим Урахом, а именно Великое Людское Окно Перехода. Составив подробные очерки, комиссия направилась в Шальх, где все её члены умерли от холеры, которая в тот год разразилась над Соединённым Королевством. Их свитки затерялись на полках библиотеки, и портал был забыт. Целенаправленно ища информацию о червоточинах, я по случайности наткнулась на записи той комиссии. Помимо описания самой реликвии, в них так же указывается её точное месторасположение.
— Ты смогла бы отвести нас туда? Если Великое Людское Окно Перехода действительно существует, то его надо непременно обследовать! Я уверен, что сделав это, мы отыщем множество отгадок связанных с червоточинами. Вполне вероятно, что там я найду ключ к тому, как закрывать порталы, не подвергая себя риску быть разодранными их бушующей энергией.
Задумавшись, великий инквизитор слегка прикусила нижнюю губу.
— Как я сказала, портал находится недалеко от Оленьей реки, но за четыреста лет ориентиры, ведущие к нему, могли пропасть. Впрочем, если двигаться вдоль русла с севера на юг, к Хильду, то вероятно я отыщу его по приведённому описанию.
Серьёзно посмотрев на меня Серэнити добавила:
— Однако думать про это пока рано. Нужно сосредоточиться на первостепенном приказе королевы. Освободить Эрменгер или хотя бы помочь тем, кто ещё не погиб от лап зверолюдей — вот что на сегодняшний день нас должно заботить. Если благодать Ураха снизойдёт на наши помыслы, и мы справимся с этим, то потом можно будет двигаться к Великому Людскому Окну Перехода, а затем и в горы к Эмириусу Клайну. Там, на Пике Смерти, я докажу тебе, что ты ошибался в своих суждениях и, во имя Бога Света, вырву мерзкому вампиру его клыки и отправлю в Мир Тьмы, где Назбраэль будет вечно пытать своё плешивое отродье.
— Но почему ты так уверена, что Эмириус Клайн не может быть слугой Ураха? Только потому что он вкушает кровь вместо картошки? Что с того? Откуда мы знаем, какие клятвы связывают его с Всеотцом? И почему ты все время хочешь всех убить и предать огню? Попей отвар из валерьяны. Он успокоит нервы и снимет постоянно весящее над тобою напряжение.
— Некромант, выгораживающий вампира, разве следовало ожидать чего‑то другого?
Я вздохнул.
— Пойми, мы идём к Эмириусу Клайну не чтобы сражаться с ним, а чтобы заручиться его поддержкой. Если ты накинешься на него, то непременно проиграешь, ведь его сила наверняка не в пример выше твоей.
Серэнити состроила гримасу презрения.
— Вам всем одна дорога — в преисподнюю своего разложившегося хозяина. Я тебя сразу предупреждаю — если ты выкинешь на Пике Смерти какую‑нибудь глупость с тёмной магией, то я скину тебя вниз знакомиться со скалами.
— Ты меня как будто не слышишь.
— Я тебя отлично слышу, поди прочь с моих глаз.
Я пожал плечами, встал, и пошёл в сторону повозки. Серэнити обладала крутым нравом и частенько грубила, но я решил держаться намеченного курса и не лаяться с ней по пустякам. Взаимные оскорбления могут перерасти в драку, а тут уж, как понятно, всегда побеждает тот, кто лучше владеет кулаками, а я не уверен, что смогу совладать с великим инквизитором.
Забравшись под одеяло, я спиной прижался к Грешему, а носом уткнулся в сопящего Мурчика. Тёплая шерсть кота залезла в ноздри, и я чихнул. Мурчик недовольно открыл зелёный глаз, после чего придавил моё ухо лапкой — мол, лежи себе молчком и не мешай спать. Так я и сделал.
Всю оставшуюся ночь мне снилось, как я танцую с котом и тараканом. Держась с ними за лапки, я весело отплясывал на бирюзовой лужайке, полной самых разнообразных, чудесно пахнущих цветов. Накружившись, мы завалились на свежую травку и смотрели как пестрые птички, весело чирикая, летают в чистом голубом небе. Мурчик лениво пытался поймать дразнившую его птицу за хвост, но каждый раз она в самый последний момент ускользала из‑под его растопыренных когтей. Вдруг мир посерел и осунулся. Яркие краски исчезли, и всё приобрело черно‑белые тона. Смешавшаяся картинка вновь прояснилась.
Я стоял на побережье моря. Побуждаемый неведомой волей, я плёлся вдоль прибоя. Вязкий песок мешал мне идти. Делая новый шаг, я утопал в нем все глубже. Он тянул меня вниз и затягивал в своё нутро. В какой‑то момент я сдался и, остановившись, стал ждать, когда зыбучая трясина поглотит меня целиком. Прибывая в апатии, я наблюдал, как поднимается невиданных размеров волна. Она накрыла меня с головой, после чего бушующий поток поволок моё неповинующееся гуттаперчевое тело по кругу водоворота. Уносясь всё дальше от берега, я оказался в центре гигантской воронки, уходившей корнями на чёрное дно. Я захлёбывался, но сопротивляться стихии не имело смысла. Как муха может противостоять смерчу? Неожиданно линии энергии подхватили меня и я, как барахтающийся щенок, задёргал ногами в воздухе. Я висел в небесах, а вокруг меня разгорались ледяные символы Хрипохора. Их блеск слепил и выжигал глазницы. Кружась словно юла, я был принуждён прочесть их. Произнося руны в правильном порядке, я ловил отблеск мощи, создавший эту изначальную магию. Как молния, она вбивала в меня крупицы своего естества, заставляя чувствовать каждую клеточку этого мира. Я был всем: звуками, отблесками, дыханием, рождением, слезами, дуновением ветра, лучами солнца, муравьём и берёзовым соком. Все нити Бытия сосредоточились во мне и дошли до своего апогея. Мною пела Жизнь, и я понимал её смысл и предназначение. Как стрела я вылетел в непроглядную темноту и там завис. Я ощутил присутствие. За мной наблюдали. Ко мне присматривались.
Глава 9. Роковая встреча
Запах разогревающейся еды оповестил меня о приближающемся завтраке. Я скинул с себя одеяло и, протерев заспанные глаза, спрыгнул с телеги. Весело трещащий костерок вовсю лизал горку толстых веток.
— Мы как раз собирались вас разбудить, — сказал Грешем, держа миску, в которую Эмилия наливала овощную похлёбку.
— Кто рано встаёт, тому Вселенная еды вкусной подаёт! — подмигивая мне, нараспев проговорила колдунья.
Я отпил из протянутой чашки. Бульон из фасоли и моркови с добавлением пряных трав был восхитительным! Авторитетно заявляю, кому такая жена, как моя подруга, достанется, тот в накладе не останется! Она поразительно вкусно стряпает. Как‑то Эмилия участвовала в конкурсе на звание «лучший повар Плавеня» и с блеском выиграла аж третье место! Её фазан под персиками пришёлся по вкусу всем председательствующим судьям, и не победила она лишь потому, что среди конкурсантов были королева и её дочь.
— Мне опять снился сон с символами Хрипохора, — пожаловался я.
— Тот же самый или новый? — спросила Эмилия, передавая Серэнити её порцию кушанья.
— Новый. Я водил хороводы с Мурчиком и Снурфом, а потом оказался на берегу моря, где меня чуть не затянуло в водоворот. Силой меня вырвало в облака, где проявились руны. Они плыли вокруг меня и принуждали читать их.
— Ты смог это сделать? — настороженно задала вопрос великий инквизитор.
— Да, во сне я легко осознал их смысл. Вот как они звучат: «Море душ стремится выйти на волю, объединиться в одну». Что это может значить? До того, как мы не прибыли в Шальх, я никогда не грезил так правдоподобно.
Серэнити делала маленькие глоточки из пиалы и водила свободной рукой по опавшим листьям. Наконец она спросила:
— Сила, что вытащила тебя в небо, была злой?
Я поставил горячую чашку в снежок, давая ей немного остыть.
— Нет, она казалась безразличной, по крайней мере, я не уловил враждебности.
— Если бы в нашем Ордене прослышали о твоих сновидениях, то тебя бы сочли за одержимого. Однако в сложившейся ситуации подобные видения могут многое значить. Наблюдай за ними и всегда рассказывай мне всё, что ты чувствуешь и видишь во время сна.
Я утвердительно хрюкнул. Мощь, с которой я встретился, тянула и отталкивала одновременно. Что значат эти символы? Кто или что демонстрирует мне знаки природной власти? Что или кто пытается мне через них что‑то донести? Я надеюсь, что не погибну, находя ответы на эти вопросы.
Накормив лошадей и закидав походный костёр снегом, мы тронулись по дороге в сторону Эрменгера. Лесополоса стала редеть, сквозь ветки деревьев проглядывались поля. Укрытые на время холодов белыми шапками, они сливались с низколетящими тучами. По пути мы мало разговаривали. Отчасти потому, что каждый прибывал в своих думах, а отчасти из‑за того, что Серэнити медитировала, и нам не хотелось прерывать её духовное самопознание. Я выдохнул облачко белого пара. Мороз праздновал начало правления, зима обещала быть суровой. Меховые вещи, подаренные нам в Шальхе, хорошо грели, но, часто снимая перчатки, я умудрился обморозить руки. Сухая кожа, покрывшись маленькими кровавыми трещинками, неприятно зудела. С губами дело обстояло не лучше. Когда я открывал рот, то заставлял тонкую кожицу натягиваться и нещадно болеть. Чтобы смягчить её, я облизывал уголки губ, но подобная практика быстро привела к ещё более гнусным последствиям. Видя мои страдания, Эмилия посоветовала намазать воспалённые места густым кремом, по её уверениям купленным специально для таких вот дел. Подставив уста под заботливые пальцы колдуньи, я жутко пожалел о своём поспешном согласии. У всех людей есть какой‑нибудь пунктик, который выводит из себя и заставляет подпрыгивать от негодования. У меня этот пунктик жир. Я терпеть не могу, когда что‑то сальное касается моего лица или рук. Даже капелька жира на подбородке может заставить бежать меня в уборную, где я с остервенением буду отмывать запачканную физиономию. Больше всего меня раздражает есть куриную ножку, держа её в руках. Кто‑то скажет, что я эстет или чистоплюй, и все едят куриные ножки руками, ну а я не могу; я предварительно отделяю мясо ножом и вилкой, прежде чем съесть, да, я не такой, как все! После обработки губ именно жирным, и уж никак не густым кремом, я почувствовал себя крайне несчастным. Хотелось спрыгнуть с телеги и тереть лицо снегом, покуда не сойдёт вся эта гадость. Моя подруга, заметив, что я верчусь, как ужаленный, порекомендовала обрабатывать губы только на ночь, подчеркнув при этом, что, по её мнению, это надо делать не меньше трёх раз в день. Уверен, что Серэнити могла бы в два счёта избавить меня от напухших волдырей, но в её планы подобные глупости входили меньше всего. Насмешливо поглядывая на мои губы, она пилкой ровняла свои безупречные синие ногти.
От цепкой стужи щеки великого инквизитора лишь слегка порозовели. Практически такая же бледная, как и прежде, она выглядела очень симпатично. Серая одежда прекрасно сидела на её фигуре, а волосы, заплетённые в длинную толстую косу, были перекинуты за спину. Острый носик, льдистые глаза, ушки с серьгами‑жемчужинами. Я уверен, что любой мужчина скажет, что она милашка и красотка. Однако если этот мужчина узнает, кем является Серэнити, и какие у неё наклонности, то всё желание знакомиться с ней у него сразу отпадёт. Ещё вчера я слышал душераздирающие вопли умирающего Ральфи, жуть берёт, когда понимаешь, что за человек сидит перед тобой. Людей никогда нельзя судить по внешности — она обманчива. Барышня, на первый взгляд миловидная, может оказаться монстром, а страшная кривая бабёнка иметь прекрасную добрую душу. Серэнити — яркий пример моего сравнения. Хрупкая, молодая девушка с великолепными внешними данными на самом деле прячет под своей личиной жёсткого волевого командира, обладающего огромной физической и магической силой, а так же манией к убийствам и насилию, что не так странно, потому что занимать должность великого инквизитора может лишь садист, любящий пытки и мытарства.
Серэнити водила тонким пальчиком по ободку телеги, собирая в квадратики опадающий снег. Уловив мой рассматривающий взгляд, она приподняла бровь и брезгливо отвернулась. Я незаметно улыбнулся её манерам. Нам ещё долго катить вместе и либо мы подружимся, либо… ну, либо не подружимся, что толку гадать, правда?
Чесночок и Перчик бодро цокали вперёд, приближая нас к окраинам Иль Градо. Мы достигли развилки и повернули на указатель с надписью «На Эрменгер». Теперь Торговый Тракт, который шёл где‑то в нескольких милях от нас, будет уходить влево, покуда не обогнёт пашни и не вывернет прямо под стены сопротивляющегося города. В это время мы станем двигаться направо и по кратчайшей, но более разбитой дороге доберёмся до поставленной цели.
Проезжая по накатанной колее, мы продолжали встречать редкие кортежи, странников и разрозненные семьи, хватающиеся при нашем появлении за оружие. Притормозив возле уставшего старца, сидевшего у обочины, мы решили разведать свежие слухи. Серэнити изящно перепрыгнула через борт телеги и опустилась на камень рядом со стариком.
— Благослови тебя Урах, отец. Куда путь держишь в такую погоду?
Подслеповатые глаза старца обрамляли большие синие мешки отёчности. Кожа, изрезанная сотнями морщин, походила на шкуру ящерицы. Он дрожал. Шапка и промокший тулуп служили ему плохим прикрытием от бесконечной колючей мороси. Я подозревал, что если дедуля в ближайший день‑два не найдёт прибежища, чтобы обогреться, то не переживёт своего путешествия. Простуда перетечёт в воспаление лёгких, а там уже и конец.