— Всё же отчасти она права насчёт зла. Не думаю, что девушек держат лишь для того, чтобы они разносили напитки и готовили кашку по утрам. Что может быть хуже животного влечения мужчины и сопутствующих ему унижений? Вполне вероятно, что когда я увижу тех несчастных пленниц, то пожалею, что самолично не прихлопнула Флича.
— Да, и я тоже, — согласился я. — Пойдём, а то Серэнити уже вон, куда убежала.
Силуэт Великого инквизитора едва различался сквозь голые ветки деревьев. Споткнувшись о корягу, я подавил желание зажечь альмандин на Ночи Всех Усопших. Нужно незаметно подкрасться к оставшимся бандитам — напомнил я себе. Я подозревал, что их могло быть больше, чем двое. Огоньки становились всё ярче. Здание, принятое мною за хибару, на самом деле оказалось достаточно внушительных размеров, скорее всего оно некогда являлось трактиром. Вероятно, когда‑то здесь проходила дорога, но её забросили, а ставшее невыгодным заведение закрыли. Место заросло лесом и покрылось кустарником. Скрытое от посторонних глаз, оно впоследствии стало притоном для грабителей. Издревле мародёрство числилось в пятёрке главных бичей Соединённого Королевства. Его территория так велика, что подчас даже для центральных трактов не хватает солдат, что уж говорить о патрулировании глухих районов. Разбойники прекрасно знают эту истину, и поэтому, подстерегая путешественников, они зачастую совершенно не боятся того, что на них может обрушиться кулак государственного воздаяния. Сейчас, по случайности, мы выкорчевали один из преступных корней, но кто позаботится об остальных шайках, орудующих в королевстве? Вселенная. Она все уравновесит.
Серэнити крадучись подошла к окошку. Заглянув с самого уголка, она вновь прислонилась к стене. Я и Грешем держались чуть позади неё, а Эмилия, показав пальцем на тёмное пятно, направилась к запасному выходу. Вплотную прижавшись к Серэнити, я осторожно посмотрел через её плечо. В комнате ярко горел камин, его огонь хорошо освещал обстановку вокруг. Я проглотил слюну, подступившую комком к горлу — на вертеле коптился жирный поросёнок. Поодаль от него, за длинным столом сидел человек средних лет, он сонно прикладывался к кружке и крутил шампур, принуждая мясо пропекаться со всех сторон. Я переглянулся с Великим инквизитором. Она кивнула на дверь. Конечно, это самый простой способ. Так как нас в гости никто не ждёт, то он наверняка сработает. Я потянул Грешема, и мы втроём сблизили носы. Наша тактика была такова — вампир заходит первый, следом Великий инквизитор, а за ними, прикрывая тыл магией, я. В этот раз я выбрал чары льда. Я редко пользуюсь этой стихией, но сейчас мне захотелось внести немного холода в тепло этого злачного логова. Гуськом мы подошли к двери. Плотная, грубо сбитая, она могла оказаться очень крепкой. Снаружи замков не было, вероятно, изнутри имелась щеколда. Грешем слегка потянул ручку двери на себя. Как я и думал, заперта, но это не большая проблема, если ты маг. Пришлось распустить заклинание льда. Тонкой струйкой воды морозный шарик стек по пальцам вниз. Прислонив руку к двери, я вновь сосредоточился, чтобы нащупать имеющиеся внутри засовы. Телекинезом я отыскал стальной стержень, проходящий между дверных створок. Схватив стержень силой воли, я аккуратно потянул его в бок. Заржавевший от времени, он был тугим и в один момент издал протяжный скрип, но я не остановился, ещё секунда — и дверь открыта. Я кивнул Грешему и тот, рванув ручку, залетел вовнутрь, Серэнити вбежала следом за ним. Два коротких вскрика и тишина. Бой закончился, так и не успев толком начаться. Мой ученик двумя мощными ударами усадил подскочившего бандита с кружкой обратно на место. Его голова, больше не являясь частью тела, с хлюпающими звуками покатилась под стол. По обыкновению Серэнити целью для булавы тоже выбрала голову. Опустив её на праздно стоящего рыжеволосого мужчину, она повергла его наземь. Магическое прикрытие больше не требовалось, поэтому я расслабился и осмотрелся. Кругом валялись бутылки, обглоданные кости, грязные сапоги и прочие предмета быта. На стойке, где раньше стояли напитки, теперь громоздилось всевозможное оружие, начиная от мечей и топоров, заканчивая изящными ятаганами с витиевато изогнутыми лезвиями. Я взял один из кинжалов. Рукоять, сделанная из кости, прекрасно ложилась в ладонь. Сделав парочку выпадов, я пришёл к выводу, что его выковал мастер своего дела. Проведя кинжалом по столу, я убедился в его безусловной остроте — там, где прошёлся клинок, остался глубокий порез. Без усилий и напряжения этим оружием может сражаться даже мальчишка!
— Определённо это работа гномов, — сказала Эмилия мне через плечо.
Я вздрогнул. Как они с Серэнити так бесшумно подкрадываются? Женские чары, или я стал глуховат на правое ухо?
— Мне кажется, что он сделан рукой человека, — всё же решил поспорить я. — В своё время мне встречались подобные кинжалы на рынках Хильда.
— Да, вот именно, подобные, чтобы убедиться, надо посмотреть на основание лезвия.
Эмилия взяла у меня кинжал и поднесла к глазам.
— Тут оно! Клеймо гномов, на, погляди!
Кинжал снова вернулся мне в руки. Приглядевшись, я рассмотрел едва заметный молот, бьющий по наковальне. Наверняка он довольно старый, раз даже клеймо выцвело. Я повертел кинжал под разными углами, ощущая его непревзойдённый баланс. Пожалуй, оставлю его себе. Я спрятал свою находку в сумку.
— Эй, идите сюда! Серэнити нашла погреб, но у нас не хватает сил поднять крышку! — донёсся голос Грешема из дальнего угла комнаты.
— Наши стальные мускулы спешат к вам на помощь! — крикнула Эмилия.
Великий инквизитор тянула за одну скобу каменного люка, а мой ученик за другую. Тонкие руки Серэнити дрожали от натуги. Я уверен, что сила, которую она сейчас прикладывала, чтобы открыть проход была просто нечеловеческая. Мой ученик тоже не халтурил. Широко расставив ноги, он надсадно пыхтел и рычал. Крышка не сдвигалась. Их титанические старания ни к чему не приводили. Наконец отпустив люк, Великий инквизитор решила передохнуть. Утерев со лба бегущую капельку пота, она села прямо на пол и обхватив колени уставшими руками, выдохнула:
— Твоя очередь, некромант.
— Обычно я думаю, а уже потом делаю. Дайте мне минутку.
Серэнити фыркнула, но промолчала, она явно не верила в меня. Что же попробую её удивить. Я ухмыльнулся.
Раньше, да и сейчас тоже, в зажиточных трактирах встречались двери, которые не поддаются рельефной мускулатуре. Посетитель может их дёргать сколько влезет — они не откроются. Хитроумное устройство, состоящее из тросов‑пружин и подвешенного груза, пресекает любые попытки пробраться за дверные створки. Разблокировать механизм и отпереть засов способен только рычаг, обычно замаскированный под тот или иной незатейливый предмет. Подобные тросовые и цепные замки закупаются у гномов по очень и очень немалой цене, однако их дороговизна полностью себя окупает. Снабжая подсобки такими устройствами, трактирщики потом без всяких волнений хранят в них драгоценности, ценные бумаги и скопленные за жизнь деньги. Но помимо надёжного тайника от случайных воров, такие погреба могут использоваться и в качестве убежища от мародёров и прочих организованных разбойничьих банд.
Постукивая пальцем по подбородку, я принялся искать неприметную, но все же лежащую под самым носом вещь, которая может оказаться рычагом. Обходя круглые столики и валяющиеся стулья, я внимательно просматривал зашарпанные стены. Где же, где же? Ага! Моё внимание привлекли обломанные рога оленя. Они косо свисали из‑под рваных обоев прямо над деревянными полочками. Приблизившись к ним, я не увидел следов пыли. Получается, вас недавно трогали? С победоносной улыбкой я сжал рога и повертел в разные стороны. Послышался приглушённый щелчок, а затем скрип натягивающихся тросов. Надо всегда помнить, что разум сильнее мышц, и интеллект — это главное оружие человека. Погреб открылся, и у Серэнити, всё ещё сидящей на полу, в глазах запрыгали злобные искры: как так, я додумался, а она — нет? Девочка, я был стар и мудр, ещё когда ты в куколки играла. Великий инквизитор сжала булаву и стала спускаться вниз, я поспешил следом за ней. Тут плохо пахло, воздух не был похож на тот, что облаком висел в катакомбах Братства Света. Там он просто затхлый, а здесь витал аромат давно немытого тела. Сотворив заклинание «Освещения», я подкинул искрящийся шарик к потолку. Белое сияние мягко обволокло комнату. Большая, с сырыми каменными стенами, она имела соломенный настил. Пузатые бочки выстроились пирамидкой у низеньких ящичков доверху набитых разнообразными побрякушками. За ними толпились шкафы с кружевной одеждой, соболиными шубами и меховыми юбками. В стеклянных сервантах громоздились кольца, медальоны и фарфоровые вазы. Я присвистнул: если всё это продать, можно будет купить неплохой замок в Плавене. Среди всей этой роскоши, достойной королей, сидели два обтянутых кожей скелета. Они жались друг к другу и закрывали лица руками. Их вид был так ужасен, что я не мог с первого взгляда определить ни возраст, ни пол людей. Серэнити села перед пленниками на колени и, сняв перчатки, приложила руки к поникшим головам.
— Они живы, но сильно истощены, — коротко сказала мне великий инквизитор, направляя потоки исцеляющей магии в истерзанные тела.
Наконец одна из голов медленно приподнялась. Голубые глаза встретились с моими. Что я в них прочёл? Пытки, насилие, издевательства, ярость, бессилие и обречённость. Видимо этим очам уже никогда не избавиться от печати перенесённых страданий. Спутанные грязные волосы беспорядочными космами спадали на заострённые углы юношеских плечиков. Опухшие губы, синяки на скулах, царапины на лбу — многое пришлось пережить этой девушке прежде, чем мы нашли её. Воля случая. Повезло. Судьба выкинула счастливую монету этому созданию. Чем руководствуется Вселенная, когда решает, кого освободить от рабских оков, а на кого их надеть? Изменения в лучшую или худшую сторону есть всего лишь череда колебаний огромных весов предопределения, простоту коих нам постичь не дано.
— Как тебя зовут, дитя? — ласковым шёпотом спросила Серэнити.
— Лилит, — чуть слышно ответила девушка.
— Как зовут твою подружку?
Великий инквизитор продолжала держать руку над затылком другой пленницы, пока та не открыла глаза. В который раз я убедился, что магия Света творит чудеса. Интересно, есть ли предел её могуществу? И если да, то какой?
— Это моя сестра Касадия, но она не разговаривает, у неё больше нет языка.
Касадия приоткрыла ротик, чтобы показать, почему она молчит. Чёрные редкие зубы обрамляли белёсые десна. Вместо языка виднелся маленький розовый кусочек плоти.
— Это бандиты сделали с вами? — спросила Серэнити, садясь на одну из коробок с награбленным.
По лестнице спустилась Эмилия. От увиденного у моей подруги расширились глаза. Смотря на девушек, мы оба думали, что отрубить Фличу голову было и в самом деле чересчур милосердно.
— Касадия громко кричала, когда к ней приставал Чуй.
Лилит перевела взгляд на меня, а затем на Эмилию.
— Вы же не сделаете нам ничего плохого? Вы пришли освободить нас? Не молчите! Мне страшно!
Великий инквизитор взяла руки девушек в свои ладони.
— Больше вам ничего не угрожает. Все разбойники мертвы. Вы свободны. Сейчас я помогу вам подняться наверх, там дожаривается вкусный поросёнок. Сколько вы не ели?
Касадия показала пять пальцев, а затем, подумав, добавила ещё один. Лилит кивнула, соглашаясь со своей сестрой.
— Чуй сказал, что после того, как я его укусила, он заморит нас голодом. Вначале Чуй хотел мне вырвать зубы клещами, но передумал, сказал, что они сами скоро вывалятся.
Я видел, как Серэнити сжала кулаки. Она, как и мы, сожалела о быстрой смерти бандитов. По моему мнению, в характере великого инквизитора каким‑то образом сочетались две несовместимые черты, первая — это острая любовь к справедливости, а вторая — это больная потребность в пытках и расправах. Со стороны подобный коктейль особенностей выглядит неестественно, ведь защищать невинных — это одно, а получать наслаждение от мучений — это совсем, совсем другое.
Выбравшись из затхлого погреба, я и вампир сняли с вертела приготовленную свинью. Эмилия, не найдя подходящий нож для разделывания туши, одолжила мой новый кинжал. Ловко водя им по румяным бочкам, колдунья отделяла жирные куски мяса на принесённые с кухни коричневые тарелки. У бандитов нашлось много хлеба, сыра, сушёных грибов и фруктов. Вскрыв один из покатых бочонков, Серэнити налила каждому по рубиновой кружке вина. Грешем от алкоголя отказался и под предлогом, что уберёт трупы с глаз долой, схватил почивших разбойников за ноги и потащил к подвалу. Свалив их вниз, он потом сам скрылся во тьме. Откусывая бекон, Лилит заволновалось: почему дяденька долго не вылезает из погреба, на что я, получив под столом ощутимый пинок от Серэнити сказал, что пойду, мол, посмотрю. И посмотреть было на что, словно комар мой ученик вцепился тупыми зубами в шею бандита и с хлюпаньем высасывал из неё содержимое к себе в желудок. При моём появлении он оторвался от своего занятия и, вскинув на меня глаза, утёр кровавый подбородок платком. На эту пантомиму я покрутил пальцем у виска и затопал обратно. Вернувшись за стол, я сказал, что Грешема заинтересовали сокровища и что он скоро вернётся.
— Он разве не хочет есть? Вот и Чуй всегда смотрел перед едой то, что награбил, а потом шёл к нам…
Тут голос девушки стих и она, потупив взор, сосредоточенно уставилась в свою тарелку.
— Это в прошлом, малышки, это в прошлом, постарайтесь забыть про это, — вздохнула Эмилия, накладывая на тарелки сестёр добавки.
Лилит и Касадия ели с поражающей быстротой, озираясь и осматриваясь, словно кто‑то мог отнять предложенную пищу. Неожиданно Касадия побледнела. Она потянулась руками к горлу, её затошнило.
Первой отреагировала Серэнити. Великий инквизитор подскочила к девушке и, обхватив её за талию, помогла освободиться от непереваренной свинины. Только закончился припадок у Касадии, как Лилит повторила весь процесс. Позеленевшие девушки тряслись, словно в лихорадке, но Серэнити не произносила исцеляющие заклинания. Сейчас она просто сидела, поддерживая ослабевшие тела.
— Мы такие взрослые и такие дураки, забыли, что после длительного голодания нельзя сразу много есть. Желудок отвыкает от всего грубого и тяжёлого. Ну как только я не сообразила? — расстроено запричитала моя подруга. — Сейчас девочкам в первую очередь нужен покой и тёплая постель. Я видела, что наверху есть кровати, давайте уложим их туда.
Эмилия была права. При истощении набивать животы жиром строжайше воспрещено. Я взял на руки Лилит, а Серэнити, как пушинку, подняла Касадию. Переместившись на второй этаж, мы выбрали самую большую и чистую кровать. Уложив в неё сестёр, колдунья и Великий инквизитор накрыли их сверху одеялами. Пока женщины с удобством устраивали освобождённых пленниц, я сбегал на кухню и наполнил графин водой. Вместе со стаканчиками я поставил его на тумбочку возле девушек. Вдруг они проснутся и захотят пить? Серэнити тем временем водила амулетом Ураха по ушкам уснувших подростков. Их дыхание, до этого неровное и прерывистое, унялось, и в нём послышались нотки умиротворённости.
— Им будут сниться хорошие сны, а проснувшись, они многое позабудут из тех несчастий, что выпали на их долю.
— Как ты это делаешь? — шёпотом спросила Эмилия.
Заботливо гладя ладошкой по спутанным волосам сестёр, Серэнити ответила:
— Весь мир окутан любовью Ураха. Его Светом. Его заботой. Я чувствую могущество Всеотца, я молюсь ему и черпаю из него силу для деяний во Имя Его. Я свободна от пороков и оков нечистых помыслом. Мною движет сострадание и непоколебимая вера.