— Простите, учитель, но мне хочется побыть одному.
— Понимаю.
Грешем протянул мне две только что налитые горячие кружки.
— Возьмите для Эмилии и Серэнити.
Молча взяв у вампира чай, я оставил его наедине со звёздами. Только время сгладит колючие углы его душевных переживаний. Забравшись в телегу, я протянул кружку великому инквизитору. Облачённая в новую тунику она сдержанно поблагодарила и приняла её двумя руками. Вторую я поставил возле посапывающей подруги. Под воздействием светлой магии Эмили крепко спала. Я накинул на себя одеяло и прикрыл глаза.
Внезапно на меня нахлынули воспоминания юности. Тогда кровь текла быстрее, а душа полнилась весной. Кто была та леди, уста которой подарили мне первый поцелуй? Ни лица, ни имени моя память не сохранила, осталось лишь ощущение чего‑то робкого и солнечного. Ах, эта пьянящая и своевольная песня женских чар, как часто ты толкала меня на глупые и поспешные шаги. Нет, по‑настоящему я никогда и никого не любил. Увлекался, но не любил. Хотя так ли это? Почему мне сейчас кажется, что я — самый глупый человек на свете? Почему моё сердце так колотится? Чего я не осознаю? Вот‑вот пазлы сложатся в картину! Ну же! Хватаясь за луч озарения, я провалился в глубокий сон.
Я проснулся с рассветом. Протерев кулаками глаза, я зевнул и с наслаждением потянулся. Снурф и Мурчик что‑то ели из стальных мисок. Кот ел торопливо. Жадно посматривая на порцию моего любимца, он решил помочь ему разделаться с ней. Таракан этого намеренья не замечал и безмятежно шевелил усами. Однако когда мягкая лапка дотронулась до его завтрака, он недовольно зашипел. Это Мурчика не остановило, и завязалась драка.
— Ну‑ну, разбойники!
Я ухватил край миски и поднял над головой. Две пару глаз уставились на мои руки.
— Мурчик, ты же порядочный кот, дай Снурфику доесть.
По телеге прокатилось несогласное мяу. На звук громкого кошачьего протеста показалась Серэнити. Увидав меня, окружённого фамильярами и их трапезой на вытянутых ладонях, она приподняла бровь.
— Мне не нравятся подобные развлечения. Перестань отнимать у них еду и иди сюда, у нас тут возникла проблема.
Я послушно натянул сапоги и слез с повозки. Грешем и Эмилия стояли около лошадей и спорили.
— Я пойду и принесу его! — упирался вампир. — Вы меня не остановите!
Великий инквизитор грозно посмотрела на вампира.
— Я говорю, что это опасно! Раньше надо было думать!
Моя подруга подбоченилась.
— Не нужно меня опекать, я уже взрослая девочка! Это моя вещь, и я сама схожу за ней!
— Эй, кто‑нибудь объяснит мне, что здесь происходит?
— Эмилия хочет выловить в реке свой беспечно утерянный посох, а исчадье… твой ученик строит из себя невесть кого и собирается это сделать вместо неё.
Серэнити презрительно скривила личико.
— Разве жизнь стоит куска дерева?
Точно. Вытащив Эмилию из реки, я не прихватил её Людвирбинг. Он остался лежать на погибельном дне. Для колдуньи, как в принципе и для любого кудесника, потеря посоха — это крупное несчастье. Вдвойне плохо то, что Эмилия практически все свои заклинания направляет через Людвирбинг. Таким образом, если на неё нападут, она не сможет дать отпор.
— Посох необходимо достать, — уведомил я великого инквизитора. — И этим займусь я.
— Полезайте хоть все вместе, я вас второй раз исцелять не стану.
Вздёрнув изящный носик кверху, Серэнити отошла помешать варящуюся похлёбку. Грешем исподлобья глянул на меня.
— Пойду я, холод не так страшен мне, как вам.
— Ага, а плавать ты умеешь? Нет?
Я усмехнулся.
— То‑то же. Не заставляй меня помимо Людвирбинга тащить ещё и тебя.
— Вы что, решили не спрашивать моего мнения?
Эмилия топнула ножкой и схватила меня ворот.
— Калеб, старый гриб, я этого не потерплю! Я заварила эту кашу и мне её расхлёбывать!
После десятиминутного препирательства мы решили отправиться втроём. Великий инквизитор идти с нами отказалась, аргументируя это тем, что кто‑то должен выжить и продолжить миссию. Спускаться со склона во второй раз оказалось не проще, чем в первый. Единственным облегчением служила хорошая видимость. Осторожно держась за ветви деревьев, мы медленно сошли к подножию холма. Ступая цепочкой по вчерашним следам, наша троица добралась до русла реки. Зеленоватую гладь обрамлял тонкий лёд, схватившейся за ночь. Одно нажатие — и он треснет. Тут мы продолжили свои незавершённые дебаты. Мной и Эмилией было решено, что Грешему лезть в воду нельзя. Вампир упорно сопротивлялся, но потом под двойным напором сдался. Применяя всё своё красноречие, я постарался уговорить подругу уступить мне возможность ополоснуться. Но мои речи не произвели на неё впечатления — она не соглашалась. Колдунья упиралась и скороговоркой твердила о том, что не позволит рисковать моей жизнью по такому поводу. Её упрямство я побороть не смог, поэтому предложил компромисс. Хмурый Грешем зажал в толстом кулаке две щепки — одну короткую, другую длинную. Первым тянуть щепку вампир предложил мне. Без зазрения совести я применил магию и определил, какая щепка с коротким хвостиком. Кто сказал, что я честный? Подруга одарила меня крайне подозрительным взглядом, но возражать перестала. Уговор есть уговор. Морозиться в реке мне ни капельки не хотелось, но позволить Эмилии вновь опуститься под воду я не мог. В этот раз у меня было больше времени подготовиться к тому, что меня ожидает. Закрыв глаза, я стал представлять, как становлюсь рыбой. Концентрируясь, я вызывал заклинание «Жидкого Дыхания». Скинув с себя одежду на снег, я, оставшись лишь в том, что закрывает причинное место, ступил на заледеневшую корочку. Она тут же лопнула, и моя нога опустилась на каменистый грунт. Мышцы голени свело судорогой. Ох, какие ощущения! Закачаешься! Да пропади все пропадом! Я выпустил воздух из лёгких и, вытянув руки вперёд, плюхнулся в реку, в которой заставил себя вдохнуть воду. Противно до жути, только захлебнуться не получится. Как же холодно! Покрываясь гусиной кожей, я поплыл туда, где по моим расчётам лежал посох Эмилии. Заклинания должно было хватить минут на семь‑восемь, поэтому я торопился. Опустившись на глубину, я стал её осматривать. Чего тут только не было: ракушки, разноцветные камушки, обломанные палки, водоросли и даже парочка заржавевших монет. Я продвигался по заданному направлению и методично ощупывал руками каждую корягу. Нет, всё не то! Я уже практически отчаялся найти заветный предмет, но тут мои пальцы вдруг наткнулись на что‑то твёрдое угловатой формы. Схватив находку, я ощутил магический всплеск. Это он! Волшебный изумруд на навершии Людвирбинга! Распираемый чувством гордости, я стал подниматься наверх, и тут произошло нечто неприятное: закончилось действие «Жидкого Дыхания». Внезапно вода пронзила лёгкие смертоносным кинжалом. Я запаниковал. Отчаянно барахтаясь, я стал терять сознание. И кто же меня спас? Конечно, Эмилия! Она увидела, как по спокойной глади забарабанили пузыри, и без промедления ринулась ко мне на помощь. Колдунья нырнула в реку и, отыскав меня, потащила на берег. Муть пеленой закрывала мне глаза, однако я ощутил, что нахожусь на снегу. Откашлявшись, я пришёл в себя и протянул подруге добытый Людвирбинг! В руках Эмилии посох запульсировал зелёными всполохами. Кое‑как одевшись, я разлепил посиневшие губы:
— Кто‑то должен мне теперь два шоколадных пирога!
Прикрываясь капюшоном, Эмилия улыбнулась. Магия Серэнити точно пошла ей на пользу.
— Ты что — обжора? Сомневаюсь, что ты столько съешь за один присест! Ну ладно, ты, конечно, заслужил! Два так два! — ответила колдунья, дрожа всем телом. — Пойдём скорее, а то чего доброго превратимся в две сосульки!
Мокрые и страшно замёрзшие, мы вернулись к Серэнити. В лагере ярко горел огонь, из котелка дымился пар, нашего возвращения явно ждали.
— Учитель сделал это! — оповестил Грешем великого инквизитора.
— Знаю, я смотрела со склона, — уклончиво ответила Серэнити, отводя глаза в сторону.
Я улыбнулся. Великий инквизитор не умела лгать. Неужели она переживала за нас? Да, это так! Похоже, что Серэнити незаметно спустилась вниз и следила, как бы с нами не случилось чего плохого. Однако гордость не дала ей сознаться в том, что мы становились ей небезразличны. Значительные перемены к лучшему!
Глава 11. Двойной удар опытных магов
Обогревшись и напившись обжигающего чая, мы тронулись к владениям центральной провинции пошатнувшегося Соединённого Королевства. До недавнего времени граница охранялась небольшим военным подразделением Иль Градо. Второй гарнизон, принадлежащий Плавеню, издревле располагался чуть ниже, ближе к Оленьей реке. Любопытно, как в нынешнее переломное время, там, у черты политических интересов, скалываются дела? Чувствую, что не гладко.
Телега, ведомая Серэнити, катила по ответвлению Торгового Тракта. Царившее затишье нарушила лишь вновь закружившаяся метель. Мокрый снег большими комьями хлестал по бокам повозки и через полог залетал вовнутрь. Снурфу это не нравилось. Он забрался под бочку и там чуть слышно шипел. Зима не относилась к любимым сезонам таракана. Вот позднее лето или ранняя осень — это другое дело. Снурфи обожает пожухлую листву и всегда тянет меня на прогулку. И практически каждый раз я иду у него на поводу. Собирая вокруг Шато травы для зелий, я с усмешкой отвергаю то, что таракан предлагает мне положить в мешок. То он притащит лист клёна, то еловую шишку, то нерасторопную птичку. Я качаю головой и говорю: «Нет, Снурфи, это не подойдёт для настоя от аллергии». Сейчас, держа путь в Железные Горы, я мечтал очутиться в одном из тех тёплых дней. Ещё недавно я до самого вечера бродил по полянкам Весёлых Поганок, занимался тем, чем хотел, плотно ужинал и ложился спать. Увы, эти деньки миновали. Как беззаботен я был.
Дорога уходила вбок. Предстоял длинный поворот направо. Какое‑то время лошади двигались по дуге, давая мне возможность разглядеть проплывавшие мимо окрестности. Покатые холмы да деревья были спутниками нашего путешествия. Земля убаюкала свою спину серебристым покрывалом, сокрыв до прихода весны мириады растений. Этот бесконечный круговорот природы всегда восхищал меня. Равновесие, содержащееся в каждом сезоне, зачаровывает. Наступит пора, и из набухших почек вырастут листья. Под лучами благодатного солнца они будут зеленеть, а потом, набравши силы, станут кормом для травоядных животных. С приходом заморозков листья свернуться в трубочки, засохнут и пёстрым калейдоскопом устелют благодарную почву, которая примет их и в виде удобрений продолжит дарить новую жизнь взамен старой.
В наступающих сумерках стали видны две небольшие круглые башенки. Опоясанные каменным валом, они стояли по краям сузившегося пути. Это пост, за ним кончалась власть Иль Градо и начиналось правление ныне независимого Плавеня. Когда мы приблизились к фортификации, к нам никто не вышел. Ни одного караульного, никого. Грешем остановил лошадей напротив колодца.
— Странно всё это. Где часовые рубежа? — протянула Серэнити, внимательно оглядывая безжизненные окошки бойниц.
— Пойду посмотрю, что тут к чему, — откликнулся Грешем.
— Подожди, я с тобой, — сказал я, спрыгивая на булыжники мостовой.