— Нет, но зато знаю, что сделать это вполне осуществимо.
— Смотрите, — я указал пальцем на точку с подписью «Солёная Чешуя». — В одном дне пути отсюда, северо‑западнее форта Плавеня, есть маленькое поселение. Оно стоит у самой кромки Оленьей реки. Наверняка у его жителей завалялись пару лишних лодок. Купим несколько.
— Разве у нас остались деньги? — спросил Грешем. — Вы разделили кошелёк на три части, я свою потратил, Эмилия вроде тоже.
— Кто Ральфи давал медяки за пиво? Не помните? Я припасла парочку монет, но их не хватит, чтобы оплатить даже половину лодки, — вздохнула Эмилия. — Калеб, у тебя есть заначка на чёрный день?
— Ты имеешь в виду с собой или дома? — не понял я.
— Ау, Шаттибраль, проснись.
Колдунья похлопала в ладоши перед моим носом.
— Конечно, дома.
— Ну, в Шато у меня есть кое‑какие сбережения, но разве они нам сейчас пригодятся?
— Теперь мне ясно, почему он не замечает очевидных вещей, — странно посмотрев на меня, отметила Серэнити.
— Так продолжается много лет.
Моя подруга отвернулась к стене.
— Эй, о чем это вы?
— Ни о чем!
Великий инквизитор насупилась.
— Я располагаю некой суммой, выделенной мне королевами на непредвиденные расходы, но мне ваша идея не нравится. Я против неё.
— Давайте проголосуем, — предложил я.
Три поднятых руки против одного недовольного лица. Конечно, плыть по рекам боязно, но ехать по дороге слишком долго. Двигаясь по рекам, мы значительно сократим путь, а добравшись до Хильда, возьмём новую телегу и двинем к горам. Как ни жалко нам было расставаться с полюбившимися Чесночком и Перчиком, но пришлось оставить лошадей на пограничной заставе. Напоследок вампир ласково потрепал морды наших хвостатых спутников. Грешем привязался к лошадям, и разлука с ними давалась ему труднее, чем остальным. Сложив все необходимое в большие солдатские мешки, мы около полудня двинулись в сторону Оленьей реки. Прощаясь с нами, капитан Снорен тяжело вздохнул. Он печалился, что надёжные защитники покидают подконтрольные ему башни. Снурф вновь стал мне незаменимым помощником; часть багажа легла на его спину. Таракан этим доволен не был. Сейчас, разгребая лапами снег, он досадливо шипел. Извилистая дорогая не находила постоянства и уходила то вверх, то вниз. Опираясь на Ночь Всех Усопших как на простую палку, я мерно шагал, оставляя отпечатки на тропе, покрытой инеем. Больше всех на то, что поход стал пешим, злился кот. Морща розовый нос, он осторожно ступал на укрытую снежным саваном землю. Чтобы подбодрить Мурчика, Эмилия часто брала его на руки. Снурф, видя такую несправедливость, старался всем видом показать, как он на меня сердит. Почему кот ничего не тащит и сидит у колдуньи на руках, а он волочит мой мешок?! Я нагнал стрекочущего таракана и, схватив за бронированную ножку, побудил его остановиться.
— Я не могу никому кроме тебя доверить неси мою сумку, — постарался я объяснить Снурфу его важность. — Ты меня очень выручаешь. Без тебя мне было бы гораздо сложнее преодолевать все препятствия! Ты — настоящий помощник! Самый лучший из всех известных мне тараканов! Пожалуйста, не дуйся на меня, я без тебя не справлюсь.
Снурф недоверчиво пощупал усиками мои руки. Маленькие глазки‑бусинки таракана остановились на наглой полосатой морде Мурчика. Кот выглядывал из‑за спины удаляющейся Эмилии. Смешно свесив задние лапки, он, увидев, что мы на него смотрим, задорно помахал нам хвостиком.
— Мехофой Мефок!
— Не обращай внимания! Он специально провоцирует тебя! К тому же, разве вы — не друзья?
Глядя на Снурфа, я усомнился в заданном мною вопросе. В данный момент таракан явно не испытывал дружеских чувств к своему полосатому приятелю. Вздохнув, я отстегнул походную сумку от панциря фамильяра. Повесив котомку себе через плечо, я укоризненно покачал головой, показывая как теперь тяжело мне будет идти. Таракан прижался к моей ноге. Усики затрепетали. Он благодарно дрожал, слегка издавая звуки, похожие на закипание чайника. Ну разве кто‑то мог бы устоять перед таким? Я обнял Снурфа, а затем подтолкнул его вперёд, показывая, что нужно догонять опередивших нас друзей. По пути мы повстречали несколько обозов, вереницу паломников и какого‑то вельможу, проехавшего с десятком рыцарей, а больше никого. Тишина, да белый снег, хлопьями ложившийся на волосы и плечи. Природа замерла в настороженном ожидании чего‑то страшного. Видимая умиротворённость не вязалась с ощущением обречённости. Минуло полдня с того момента, как мы вышли из сторожевых башен. Солнце плавно садилось за горизонт. Его лучики мягко струились в опускающейся темноте. Добравшись до развилки, мы свернули влево, на тропу, уходившую к началу придорожного леса, который раскинулся голыми стволами, покуда хватало глаз. Грешем шёл первым, а мы тянулись за ним, маленькой вереницей ступая в его глубокие снежные следы. Забредя в сердцевину чащи, я призвал шарики света и, сверившись с картой Снорена, понял, что не могу соотнести местность с тем, что на ней нарисовано. Мы заблудились.
— Что, значит, ты не знаешь, куда идти? — рассердилась Серэнити.
— Тут все белым‑бело, дороги больше не видно, — неуверенно попытался оправдаться я. — Наверное, если продолжать двигаться на восток, то лес скоро закончится, и мы выйдем, куда собирались.
— Дай посмотрю, — рявкнула Великий инквизитор, вырывая у меня из рук карту. Она повертела её так и эдак, а потом засунула в сумку. На мой вопросительный взгляд, Серэнити ответила:
— Из‑за тебя толку от неё — ноль.
Делать было нечего, и мы продолжили пробираться по сумрачному лесу. Однообразие пейзажа и безмолвие действовали на меня благотворно. Сами собой мысли унесли меня к чему‑то светлому. Топая практически машинально, я поглядывал на чистое небо. Проступающие звёзды постепенно складывались в созвездия. Я знал их все. Весы, Дракон, Купол, Кабан и другие. Когда все небеса покрылись узорами, мы решили устроиться на ночлег. Наскоро разбив у могучей сосны лагерь, каждый из нас занялся чем‑то своим. Я разжёг костёр, а Эмилия вскипятила в котелке воду.
Наша компания села над пламенем плотным кружком и принялась греть заиндевевшие руки и носы. После длительного зимнего перехода горячий чай пришёлся очень кстати. Поговорив о том, о сём, мы все, кроме Мурчика, улеглись спать. Ему выпала честь нести вахту в самом начале ночи. Засыпая, я увидел зелёные глаза кота, зорко осматривающие лес с ветки высокого дерева.
Казалось, я не проспал и секунды, а мягкие кошачьи лапы уже трогали моё лицо. Мокрый язык лизнул щёку, пришлось вставать, я дежурил вторым. Почесав Мурчика за подбородком, я завернулся в тёплое одеяло и сел у тлеющих остатков вечернего костра. Луна жёлтым блином смотрела через серые облака. Лёгкий снег падал на свернувшихся калачиком людей, маскируя их под заснеженные камни. Я стал рассматривать спящих. Толстая, отёчная физиономия Грешема, увенчанная спутанной рыжей бородой, мирно храпела — усы слегка подёргивались в такт вдыхаемому воздуху. Одна рука вампира была закинута под голову, а вторая лежала на коротком мече. Нелёгкая жизнь моего ученика научила его всегда быть готовым к опасности. Великий инквизитор, скрестив руки на груди, лежала чуть поодаль. Спокойное выражение лица делало её похожей на восковую куклу. На белой коже опадающий снег оставлял маленькие капельки воды, казалось, Серэнити была выточена из необыкновенного дерева. Совсем юная на вид, а сколько ей лет? Я не знал. Могло быть много. Магия Света значительно продлевала жизни Великих инквизиторов, однако при этом не делала их бессмертными. Прямо под боком Серэнити, откинув капюшон, сжалась Эмилия. Ко мне она была повёрнута частью головы, не повреждённой скверной Десницы Девяносто Девяти Спиц. Простая женская красота в своём самом естественном виде. Несомненно, колдунья была прекрасна. Многие мужчины, в том числе и наш друг Бертран Валуа, пали под чарами Эмилии, пытаясь доказать, насколько сильна их любовь. Как же вернуть тебе былое благообразие? Я читал книги о могущественных заклятиях, обращающих мальчишек в глубоких старцев, но нигде мне не встречалось упоминаний о том, как их снять. Вероятно, может помочь магия Света, но у Серэнити не получилось вернуть её лицу молодость. Есть ли чары сильнее, чем у Великого инквизитора? Уверен, что есть, и я буду их искать. Мне многое пришлось пережить с Эмилией. Она никогда не унывала, а сейчас… Я обязательно что‑нибудь придумаю! Обязательно!
Минута к минуте, час к часу, за неспешными размышлениями глаза слипались, но я не давал себе возможности потерять бдительность. Повсюду подстерегали неприятности. Малейшая оплошность, и цепкие лапы смерти сомкнутся на незащищённом горле. Десница Девяносто Девяти Спиц проникала в наш мир, подобно тонким щупальцам осьминога. Она выискивала слабые места, а потом набрасывалась стальными когтями, не зная жалости. Вечера я стал свидетелем нечестивого обряда. Людей приносили в жертву, предлагая кровь пламени, и если бы не счастливый случай, приведший нас вовремя, то демонический портал выпустил бы отвратительных тварей, таящихся в нём. Сколько червоточин уже открылось по всему королевству? Десять? Двадцать? А сколько ещё откроется? Нет ничего удивительно в том, что на дорогах так мало людей. Все, кто мог, скорее всего, давно спрятались под стены больших городов, а кто не успел, тот просто погиб. Песчинки драгоценных секунд уходят сквозь пальцы, они играют против нас. Успеем ли мы дойти до Эмириуса Клайна раньше, чем Десница Девяносто Девяти Спиц повергнет Соединённое Королевство в руины? Обратив взгляд на мерцающие угли, я глубоко вздохнул. Нельзя отчаиваться. Надо идти вперёд, неся надежду в сердце. Вселенная избрала меня, и я справлюсь. Нет ничего невозможного, нужно только захотеть. Время не выбирает момент, когда должна прийти беда, так и герои следуют по пути своей судьбы. Я спасу мир и стану легендой, о которой никто и никогда не узнает.
Я встал и, заставляя согреться затёкшие ноги, навернул пару кругов вокруг лагеря. Склонившись над Грешемом, я аккуратно толкнул рыжего здоровяка. Мясистая рука инстинктивно сжала рукоять меча. Один глаз приоткрылся и, узнав меня, закрылся обратно. Вампир потянулся и сонно зевнул. Моё бдение подошло к концу, я лёг на нагретое теплом Грешема одеяло, укрылся сверху своим, а после отдался бессвязному потоку сновидений. Ночь прошла без неожиданностей. Проснувшись, я убедился, что все, кроме меня, уже на ногах. Протерев слипшиеся веки чистым снегом, я сел к костру возле Эмилии. Толкнув меня локтем под ребро, моя подруга проговорила в полголоса:
— Его развёл Грешем и не с помощью камня, а сам, магией.
Я удивлённо уставился на своего ученика, точившего мечи о маленький плоский камень. До сегодняшнего дня у вампира ещё ни разу не возникало желание разжечь огонь, используя колдовство, и тут — на тебе. Молодец! Значит, я не зря взялся его учить своему ремеслу. Подумав над этим, я тут же разозлился. Сотворить искру может каждый, даже самый захудалый подмастерье, а в Грешеме я чувствовал талант, но, по всей видимости, он не спешил его развивать. Опираясь на мою поддержку, у вампира получаются вполне сносные заклинания. Однако стоит ему только взяться сплетать нити энергии без моей помощи, как сразу всё идёт наперекосяк.
— Грешем, мне птичка напела, что ты обуздал власть над огнём.
Застенчивая улыбка озарила лицо вампира.
— Я долго думал над тем, что вы мне сказали в прошлый раз.
— И что я сказал?
— Ну, что вы не будете заниматься моим обучением, пока я не выкину из головы всё лишнее. И, знаете, меня это задело. Я стал упражняться по ночам. Магия даётся мне медленно, это факт, но я не терял надежды и был настойчив. Сегодня, достигнув поставленной цели, я окончательно уверился в том, что любая спешка вредит моим результатам. Мне надо было оттачивать заклинание, как эти клинки, а вместо этого я пасовал и боялся.
— Ты справился, и я тебя хвалю, однако вместе с тем и ругаю. С твоими мозгами ты к этому выводу должен был прийти намного раньше.
— Так как я — вампир, моё мышление, как в принципе и жизнь, несколько отличается от того, к чему привык человек. У меня был некий запас времени, и я его использовал, чтобы осмыслить свои желания.
— Чего же ты желаешь?
— Чтобы вы учили меня дальше, но не делали это урывками. Мне нужно постоянство.
— Вы посмотрите, каков гусь лапчатый! — вскричал я. — Подожди три секундочки, я сейчас только доску наколдую и мелки разноцветные.
— И не забудь ещё парту, пергамент и перо, — расхохоталась Эмилия. — Калеб, он же прав. Если показывать магические фокусы от случая к случаю, а объяснять их и того реже, то ученик ничему не научится.
— Ой, только не надо мне тут рассказывать о том, как мне преподносить свои знания подрастающему поколению! Он ленив! Да, ленив! Пусть его речи не обманывают вас! Сколько раз я показывал ему что‑то, а он мух считал! Да я в его годы уже в магических поединках участвовал, а ведь меня никто и ничему не учил! Я сам до всего додумался и дознался!
— Не надо сравнивать себя и меня, недолговечного человека и вечного вампира, — насупился Грешем. — Не обрети вы бессмертие, то к моим летам вы бы уже обратились в прах. Вами двигало стремление выжить, а меня направляет познание нового.
Я ухмыльнулся.
— Заковыристо, но принимается. Ты меня убедил. Как вернёмся в Шато, я тебе спуску не дам.