Исходишь многие пути…
Издав стон, Эмилия села на могучий корень вяза. Ей хотелось выведать у Солнечного Лута всё, что тот знал о чудодейственном фиале. Но, поселив в душе надежду на исцеление, проходимец‑лепрекон скрылся. Я погладил колдунью по волосам.
— Обещаю, что как только мы разделаемся с Десницей Девяносто Девяти Спиц, то сразу займёмся поисками осколков. Я тебя не брошу! Ты и я, вместе мы магию свернём!
Эмилия подняла на меня мокрые глаза.
— Я знаю, мой сморщенный гриб, что ты всегда будешь рядом. Давайте побыстрее закроем червоточины и примемся за действительно важные вещи!
Улыбки озарили лица друзей. Почему‑то мне показалось, что не только Грешем захочет присоединиться к нам в походе за утраченной красотой Эмилии. Глаза Серэнити блеснули, моя подруга стала ей небезразлична.
— Если вы все не против, я отойду пополнить запасы провизии, а то скоро мне придётся голодать. Последнюю бутылку я допил сегодня, — говоря это, вампир старался не смотреть на Великого инквизитора.
— Иди, конечно, а мы пока посмотрим в какую сторону нам надо двигаться, — ответил я.
Выбравшись из колдовской лощины, мы оказались на небольшом пригорке. Впереди молчаливыми гигантами нависали горы. Наша дорога лежала в Эльпот, наместнический город провинции Хильд, от которого мы, пользуясь указателями, отправимся вниз к перевалу, находящемуся под опекой гномьих бастионов.
Эмилия прижимала к груди заветный кусочек фиала. Я обратил внимание, как посинели её пальцы, сжимающие волшебный лёд. Казалось, колдунья совсем этого не замечала.
— Эй, подружка, разве ты хочешь заработать обморожение руки? Положи его в сумку, а то, не дай Вселенная, ещё кое‑что восстанавливать придётся. Как я понял, этот лёд не может растаять, а вот заморозить что‑нибудь ему вполне по силам, так что нечего его так стискивать!
Эмилия перевела на меня задумчивый взгляд. Вероятно, она слушала меня в пол‑уха.
— Да, конечно!
Моя подруга спрятала осколок в сменные колготки.
— Ты прав, я не хочу помимо красоты потерять ещё и то, на чём ношу браслеты.
— Кстати, как управимся с твоим личиком, с меня будут причитаться серьги и перстень! — подбодрил я колдунью.
— Будет достаточно одного золотого колечка.
— Без всяких драгоценных камней? Ты же любишь изумруды!
— Калеб, я хочу от тебя обычное золотое кольцо. Вот сюда.
Эмилия показала мне безымянный палец.
— Без украшений и гравировок. Даже пусть оно будет серебряное, медное или из чего угодно сделанное, но только на этот палец!
— Ну, хорошо!
— Калеб, нехорошо! Я хочу, чтобы ты преподнёс его не в честь моего преображения!
Не понимая, куда клонит моя подруга, я заинтриговано приподнял бровь.
— А в честь чего?
— Если мне повезёт, — ты сам догадаешься когда‑нибудь, хотя я уже практически отчаялась, что это случится.
— Эй, да ты говоришь загадками, прямо как Солнечный Лут!
— Куда уж мне.
— С чего вы решили, что лепрекону можно верить? — вклинилась в наш разговор Серэнити, перекидывая за спину щит и сумку.
— Это сложный вопрос, — промычал я.
— Мне кажется, его трели о фиале могут быть кисельным враньём.
— У нас случилось некое состязание, где мы одержали победу. За это Солнечный Лут откупился тем, что, по его мнению, нам нужно. Вряд ли он стал бы лгать, балансируя на черте жизни и смерти. К тому же для магических существ уговор всегда священен. Проиграл — исполняй.
— И всё‑таки он мог надуть нас, хитро надавив колдунье на самое больное место. На что только не пойдёшь, чтобы сохранить свою шкуру целой. Вдруг то, что получила Эмилия, не более, чем побрякушка, зачарованная быть вечно холодной.
— Маловероятно. Сухой Лёд, как назвал его лепрекон, без сомнения является кусочком того, что раньше было целым. Он не подвержен влиянию тепла, а ведь даже истинная форма стихии Мороза, находясь в непривычной для себя среде, постепенно разлагается на водяной пар. Нет, в осколке есть сила и она дремлет, мне, как магу, это видно. Согласен, что радоваться рано, но, скорее всего, лепрекон сказал правду.
Серэнити вздохнула:
— Ладно. Я просто не желаю обнадёживать Эмилию понапрасну. Этот червяк исчез слишком быстро и не дал нам возможность всё обстоятельно выспросить.
Помолчав, Великий инквизитор перевела взгляд направо.
— Надо сказать, что благодаря Нифиль мы срезали большую часть пути. Я узнаю эти места. Здесь Шелковица сворачивает в сторону холмов Карака. Если отсюда будем двигаться на восток, то выйдем на одну из торговых дорог, которая непременно приведёт в Эльпот.
— И сколько нам потребуется идти? — спросил вернувшийся Грешем.
— Неделю, может меньше, — отозвался я. — Мы находимся на самом юге провинции.
— Руки в ноги и — вперёд? — улыбнувшись, предложила Эмилия.
В сердце колдуньи теперь жил маленький светлячок, делающий её настроение лучше.
— Вначале перекусим. На дорожку нужно что‑то кинуть в желудок! Чем я хуже Грешема? Тоже есть хочу! — закапризничал я.
Серэнити закатила глаза, но промолчала. Мы побросали рюкзаки и принялись собирать хворост. Отметив, что сумка вампира брякнулась об землю тяжелее прочих, я порадовался, что он наполнил бутылки, и теперь долго не будет голодать. Мы наскоро сообразили костерок и, рассевшись возле него кружком, стали ждать, когда снег в котелке превратиться в кипящую воду. Чаю хотелось ужасно. Вороша палочкой молодые угольки, я подумал, что давным‑давно не оказывался в таких приключениях. Кровь кипела, я чувствовал себя молодым, полным сил, способным совершать подвиги. Однако в рамках Вселенной моя жизнь не более, чем вспышка света ясным днём; нельзя переоценивать себя. И если бы не Грешем, мы бы все сегодня оказались марионетками лесного человечка. Я посмотрел на ученика.
— Кстати, спасибо, что спас нас! Без тебя мы бы точно пропали!
— Да, спасибо большое! Теперь у меня есть надежда вернуть былую красоту!
— Спасибо, вампир. Лучше путешествовать с тобой, чем угождать сусликам на фуршете у крота.
От похвал Грешем раздулся, словно индюк. Его рыжие усы стали гармонично сливаться с покрасневшей кожей.
— Я! Это… Конечно! Всегда, пожалуйста!