Вампир поскрёб бок и недоумённо заморгал:
— Даже не знаю. Может, секрет в том, что я лучше, чем люди, переношу магию? Ну, говоря иными словами, обладаю к ней природной сопротивляемостью, как огр или астралы?
— Мне с каждым разом видятся явные плюсы быть кровопивцем. Надо над этим задуматься!
— Нечего об этом думать, если не хочешь попасть на инквизиторский эшафот, — злобно отозвалась Серэнити.
— Весомый довод.
Вскипевшая вода разлилась по кружкам. Держа между ладоней дымящийся напиток, я смотрел в сторону Железных Гор. В прошлом я неоднократно гостил у гномов, в тех кланах, что мелкой россыпью огибают кряжи намного западнее Эльпота. Тогда меня вели приключения, и я нигде подолгу не останавливался. Теперь же, перед тем как взбираться на отроги, не худо бы припомнить, как надо вести себя с гномами. Есть золотые правила, которым необходимо следовать, чтобы было всё «тип‑топ», а именно: говори разумно и сдержанно, проявляй почтительность и ни в коем случае не обращай внимания на их низкий рост, тем более, не дай Вселенная, назвать гнома карликом или коротышкой — большей обиды нанести невозможно. К тому же гномы считают себя размером в самый раз и очень обижаются на людей за их, подчас, глупые шутки.
Попивая из кружки, я похлопывал Снурфа по панцирю. Таракан родом из этих мест, возможно путешествуя, мы встретим его родню. Обрадуется ли он этому? Снурф, несомненно, считает себя единственным в своём роде. Наверное, увидев собратьев, он испытает большой шок. Поживём‑увидим. Я подмигнул Грешему, впереди у нас была длинная дорога.
Глава 14. Мёртвые да восстанут
Нет ничего лучше продолжительной прогулки на свежем воздухе. Это полезно для здоровья и укрепления организма в целом, но когда странствуешь многие дни в зимнюю пору, то невольно начинаешь мечтать оказаться в тепле и уюте, хочется развалиться на мягком диванчике, и чтобы никуда не надо было идти. Вырвавшись из лап лепрекона, мы шестой день шли по направлению в Эльпот. Не найдя дороги, наш отряд плёлся наугад, преодолевая сугробы и снежные насыпи. Парочку раз я проваливался в снег по самую шею, однако не только мне так везло; Эмилия, Серэнити и Грешем поочерёдно оказывались на моём месте. Когда кто‑нибудь из нас скрывался под снегом с головой, то приходилось бросаться на помощь и надеяться лишь на то, что товарищ не провалился под лёд скрытого пруда. Местность вокруг была самая разнообразная, и если бы не вечное движение вперёд, то я смог бы по достоинству оценить красоту провинции. Низенькие, разлапистые деревья перемешивались с громадными соснами и пихтами. Множество замёрзших крохотных озёр капельками рассредоточились по холмистому неровному ландшафту Хильда. Животных попадалось мало, в основном это были лисы, волки, зайцы и другие некрупные звери. Впрочем, встречались и кабаны. Не решаясь напасть на нас первыми, они злобно хрюкали и выставляли свои клыки. Зная о свирепом нраве этого родственника свиньи, мы старались обходить их стороной. Кое‑где росли не боящиеся холодов растения. Я сорвал несколько белых неизвестных мне цветов, намереваясь на досуге разузнать, есть ли у них какие‑нибудь интересные свойства. На ходу зарисовывая цветы в блокнотик, я услышал весёлый голос:
— Это же белобрысик! Ты что, никогда не видел такого? — удивлённо засмеялась Эмилия. — Я тебе все про него расскажу. Он — полезный цветочек. Если смешать его с листьями воровайки и ягодами цивилуса, то получится отличная мазь от бородавок! На себе проверяла в детстве! А ещё вот знаю один рецепт: возьми три пера острокрыла, добавь пять клубней белобрысика, замешай в мраморной чаше в ночь на седьмое число пятого месяца и будешь иметь великолепный настой от тошноты!
— Что‑то слишком сложно будет приготовить это зелье! Тошнота пройдёт раньше, чем я дождусь нужного дня и месяца! — саркастически заметил я.
— Не без этого, но мы же не ищем лёгких путей в решении простых задач? — пожала плечами колдунья. — Конечно, легко смешать клиновый лист вместе с крупицей красной пыли, чтобы получить тот же самый настой, но разве так интересно?
— А какое самое сложное зелье ты готовила в своей жизни? — заинтересовался Грешем, тоже подбирая слабо пахнущий белобрысик.
— О‑у‑у‑у! — Эмилия задумалась.
— Как‑то раз я сидела в своём доме в Лунных Вратах и пила вишнёвый сок, как вдруг — бабах, на кухне послышался треск разбившейся вазы. Я бросилась на шум и увидела, что ко мне в комнату через неприкрытое окно забрался человек, страшно покусанный пчёлами. Я сразу поняла, что жить ему осталось час или два от силы. Он хрипел и умолял о помощи, а у меня сердце не железное, вот и пришлось проявить все своё природное мастерство зельеварения.
— Разве так сложно сварить настой, чтобы смягчить укусы насекомых? — спросила Серэнити, подстраиваясь под наш шаг.
— От яда обычной полосатой мошкары снадобье приготовить легко, однако покусавшие беднягу пчёлы были древним волшебным родом, живущим в сердцевине Лунных Врат. Вероятно, человек попытался украсть Золотые Соты, по легенде дарующие нескончаемые запасы мёда, но был атакован бдительными защитниками улья и ели живой дополз до меня. Чтобы спасти бедолагу, я затратила двадцать пять разных составляющих, в которые входили такие ценные вещи как рога двухвостой змеи, печень синезуба, эфирное масло милинамика и корень оттюра.
— И как он отблагодарил тебя за спасение? — хмыкнул я.
— Хм, тот парень был бы рад сказать мне спасибо, но, к сожалению, от укусов он умер раньше, чем я закончила варить зелье.
— Ого! Значит, ты не знаешь, сработало бы оно или нет?
Эмилия глубоко вздохнув, посмотрела на меня осуждающе.
— Я проверила его свойства, когда настой был готов. Раны от укусов затянулись, остались лишь маленькие красные следы, однако дышать парня это уже не заставило. Я сильно расстроилась в тот день. Я хотела вызволить его из когтей смерти, но не успела.
— Не кори себя, значит, так было надо. Урах принял его в свои объятья. Ты сделала все что смогла, — негромко утешила Серэнити,
— Бывало у тебя такое же… Ну, что ты не успевала спасти человека магией Света?
Великий инквизитор раздумывала, отвечать на вопрос колдуньи или нет. Наконец она негромко заговорила:
— Когда я только начала проходить обучение магии вместе с избранными адептами Братства Света, в один из погожих весенних дней аббат‑опекун привёл нас в казармы, чтобы мы на своём опыте узнали, какие раны нам предстоит исцелять. Этот небольшой гарнизон Карака находился у самой границы с Великим Лесом, и живорезы частенько совершали набеги на него. Ту ночь я запомнила на всю жизнь. Стоило мне переступить порог лазарета, как прозвучал сигнал тревоги. Я выбежала во двор и увидела, как через невысокие стены перепрыгивали безволосые обезьяны. Тогда я впервые столкнулась с живорезами лицом к лицу. Аббата, находившегося в тот момент ближе всего к укреплениям, разорвали почти сразу. Воины кинулись отбивать атаку, зазвенела сталь, я бросилась в эпицентр сражения, не зная жалости. Победа досталась нам дорогой ценой. Из всех светлых братьев и сестёр выжила только я. Стоны о помощи десятков обращённых ко мне людей с того дня навсегда поселились в моей памяти. Я металась от одного солдата к другому, пытаясь использовать силу Света, но у меня не получалось, я ещё не знала, как это делать. Они умирали на моих руках, и я не могла их сберечь.
Серэнити замолчала и посмотрела вдаль. Казалось, сейчас её стальные глаза видят ту страшную картину.
— После того дня я поклялась себе, что не будет никого в целом мире, кто знал бы магию Света лучше меня.
— Ты — молодец! — искренне выдохнул Грешем, внимательно слушавший рассказ. — Ты спасла меня от жутких ран, оставленных бандитами! Ты настоящий мастер своего дела!
— Мне не нужны похвалы от сына Назбраэля, — коротко бросила Великий инквизитор через плечо.
— Как скажешь, но думаю, ты говоришь так просто потому, что тебе не нравится слышать в свой адрес что‑то хорошее, а не из‑за того, что это сказал тебе именно я. Ты — перекати‑поле, несчастная, благодаря своим искажённым представлениям о зле и одинокая в своей гордыне. Есть хоть одна душа на этой земле, кому ты действительно рада?
— Тебя это не касается. — Горящий взгляд Серэнити впился в Грешема. Тонкие пальцы сжались в кулаки. — Держи своё плешивое мнение при себе, потому что оно может привести тебя на шаткий мостик посреди бурлящей реки. Твоё общество мне глубоко противно и, видит Урах, ныне я сдерживаю себя, но как только мы покончим с демоническими вратами, то снова окажемся по разным сторонам баррикад… И тогда берегись.
Последние слова Великий инквизитор произнесла шипящим шёпотом.
— Я не хочу становиться тебе врагом, и никто из нас этого не хочет! Ты считаешь, что если я вампир, то я — зло. Да, я пью кровь, но сейчас я стал другим, не таким как прежде. Я питаюсь только злодеями, теми, кто отбирает, грабит и насилует! Я, так же, как и ты, очищаю мир от грязи! Так чем я хуже тебя?
Грешем вплотную подошёл к Серэнити и едва не касался её своим носом. Если бы случайный наблюдатель увидел эту сцену, то он наверняка сказал бы, что здоровенный рыжий мужик в капральском камзоле вот‑вот схватит хрупкую замызганную грязью девушку, но я‑то знал, что моему ученику не тягаться в силе с великим инквизитором. Вставая между Грешемом и Серэнити, я ощутил две мощные волны противоположной энергии.
— Да как ты смеешь, отрепье тьмы, ставить меня и себя на одну планку! Ты — лишь чёрное пятно на светлой скатерти мира! Кем ты себя возомнил?! Я тебе так скажу, нежить, не переходи мне дорогу, иначе твой учитель найдёт от тебя лишь обугленный остов!
Намеренно задев Грешема плечом, Серэнити стрелой пошла вперёд. Я укоризненно уставился на ученика.
— Зачем ты цепляешь её? Ничего хорошего из этого не выйдет. В один момент, когда тебе понадобится поддержка в битве, она сделает вид, что не заметила этого, и тебя убьют. Думай, прежде чем говорить с ней. Путешествуя с нами, Серэнити испытывает колоссальный дискомфорт, который, впрочем, успешно преодолевает. Не подливай масла в огонь. Она уже не раз спасла наши жизни и доказала, что с ней лучше дружить нежели, чем иметь её врагом.
— Вообще‑то она первая начала склоку! Разве по‑честному отчитывать меня за это? Почему вы всегда становитесь на её защиту? Что? Боитесь сказать ей лишнее слово?
— Хватит, мальчики, — опережая меня с гневным ответом, вмешалась Эмилия. — Каждый прав по‑своему, но ругаться не надо. Я бы хотела иметь такую подругу, как Серэнити. Она сильная, правдивая и смелая, однако у меня пропадает всяческое желание водить с ней дружбу, когда её заносчивость даёт понять кто мы, а кто она.
— Мы ещё хлебнём с ней горя, — упрямо проворчал Грешем.
— Возможно, всё будет совсем наоборот. Она рычит на тебя, потому что в её душе прорастают семена, разрушающие кремень её непогрешимых суждений. Мы становимся ей ближе. Серэнити уже осознает это и поэтому пытается вытравить из себя чувства, кажущиеся ей кощунственными по отношению к её мировоззрению. Дайте Великому инквизитору время, и она в полной мере увидит, что мы — хорошие ребята. Задумываясь над многими твоими словами, Эмилия, я прихожу к выводу, что в конечном итоге у нас с Серэнити возникнет самая невообразимая и прочная дружба. Один толчок, и у всех нас сломаются барьеры предрассудков.
— Ты забыл добавить, милый, если только этот толчок произойдёт, — улыбнулась Эмилия.
— Я предвижу, что он не заставит себя ждать. Этого хочет Вселенная, — пробормотал я, глядя в след удаляющейся светлой фигуре. Чуть громче я добавил:
— Давайте продолжим идти, а то потеряем её из виду.
Пробираясь следом за Серэнити, я невольно поднял голову вверх. Ветер быстро гнал с гор надутые грозные тучи. Поднималась метель. Снег, подгоняемый рьяными порывами воздуха, больно кусал лицо. Защищаясь от пробирающегося внутрь холода, я накинул капюшон и подхватил воротник рукой. Белый вихрь усиливался, делая каждый шаг труднее предыдущего. Нужно было переждать непогоду. Забившись под каменный навес, мы дрожали и, пытаясь согреться, жались друг к другу. Великий инквизитор демонстративно ни на кого не смотрела. Я вглядывался в снежный туман и старался понять, в какой стороне дыбятся золочёные башни Эльпота. Может, где‑то там? Над теми серыми облаками? Какие у них поразительные формы! Вот по небу несётся рогатый бык, а это что‑то похожее на орла — клюв чётко вырисовывается на мутной перистой картине. Рядом с ним, растопырив лапы и открыв хищный рот, скалится крупный дракон. Наблюдая за художествами надзвёздной сферы, я вдруг на миг увидел вдали всполох блеснувшего света. Лишь на одно мгновение вспышка озарила молочную пелену, а затем потонула в непроглядном мареве.
— Вы видели это?
— Что видели? — спросила Эмилия, отрывая голову от коленей.
— Там! Что‑то внизу засияло, а потом исчезло!