— Не эго, а самомнение! И оно не лопнет, потому что оно заслуженно!
— Да, да! Сам себя не похвалишь — никто не похвалит!
— Почему — никто? А ты? Иногда мне от тебя перепадает тёплое словечко.
— Такое как «старый гриб»?
— Именно, а ещё мухомор, квакша, а так же позабытые, но ранее бывшие в фаворе — зашарпанная перечница, прохудившийся бурдюк, разорванный носок и облезлая мочалка.
— Ты что обижаешься, сиплый клещ? Я же любя!
Я улыбнулся подруге.
— Да знаю. Ты у меня с юмором, и за это я тебя люблю!
— Любишь?
— Ну да, а разве нет?
— Кстати, мне жаль твой посох, — резко поменяла тему Эмилия.
Я повертел в руках сломанное древко. Альмандин едва блестел магическим блеском. Сейчас, без специального оборудования, починить Ночь Всех Усопших не представлялось возможным. Эх, печально‑печально.
— Всю оставшуюся дорогу придётся положиться на Альдбриг и заклинания малой мощности, — понуро согласился я.
— Не переживай, это не самое страшное, что могло произойти за последние пару часов, — сказала Эмилия, засовывая в рот пригоршню чистого снега. Глядя на неё, я только сейчас понял, как хочу пить и есть. Последовав примеру колдуньи, я зачерпнул пушистого снежку и комком отправил в горло. Наслаждаясь влагой, я вдруг воззрился на белые пряди волос.
— Серэнити, а что это за Живая Вода, которую ты дала Эмилии на непредвиденный случай?
Великий инквизитор повернула ко мне своё суровое осунувшееся лицо.
— Эта панацея способна на многое… исцелять, восстанавливать увечья, разжигать искру жизни в умирающем теле…
— Ты что‑то говорила про плату после использования Живой Воды?
Покатав желваками, Серэнити, внешне спокойная, отрывисто ответила на мой вопрос:
— Есть некая вира за спасение. Испивший зелья не вылечивается в буквальном смысле. Живая Вода только даёт человеку авансом некий срок, разумно распоряжаясь которым, он может завершить свои дела. Когда действие снадобья закончиться, я умру.
Меня как в прорубь опустили. Я ослышался? Не желая всеми фибрами души воспринимать прозвучавшие слова на веру, я почти закричал в ухо Великого инквизитора:
— Это не может быть правдой! Твои раны не были смертельны! Ты не можешь умереть!
Серэнити приподняла губы в подобии улыбки.
— Выпивший Живую Воду обречён расстаться с жизнью независимо от того, насколько он был близок к смерти. Своего рода это медленный яд, именно поэтому я сказала Эмилии применять панацею, когда другого выхода не будет.
Побледневшая колдунья схватила Великого инквизитора за плечо и развернула к себе.
— Сколько тебе осталось?! Скажи, сколько?!
— Я не знаю, на каждого Живая Вода действует по‑разному. Может, я проживу только этот день или неделю, возможно месяц или даже год. Лишь Всеотец теперь ведает, когда закроются мои глаза.
Видя наши опущенные взгляды и серые лица, Серэнити на миг дрогнувшим голосом спросила:
— Вы будете… Сожалеть? Обо мне?
— Глупый вопрос! — запальчиво ответил я. — Конечно не будем, потому что ты не умрёшь! Нельзя сдаваться! Мы найдём средство, как вытащить тебя из могилы! Не будь я Калеб Шаттибраль, если у меня не получится обойти воздействие треклятой Живой Воды! Наверняка кто‑то уже сталкивался с такой проблемой и решил её!
— Мы ни за что не бросим тебя! — пылко поддержала меня Эмилия. — Ты не такая, как все, и Урах знает, что ты достойна жить! Вот увидишь, он даст нам время, чтобы отыскать то, что заглушит и сведёт на нет негативные последствия Живой Воды! Мы не дадим тебе покинуть нас! Никогда! Слышишь? Ты стала нам другом, а друзей, как известно в беде не оставляют!
— Я не маг и не алхимик. У меня нет большого ума и научного понимания, поэтому мне вовек не додуматься, как составить противоядие, однако я хочу, чтобы ты знала — я ценю тебя и помню каждый твой поступок.
Грешем прямо посмотрел в глаза Серэнити.
— Кто вызволил нас из застенков инквизиции? Ты. Кто отбил нас от семейки людоеда? Ты. Кто отважно прикрывал нас своей булавой от бандитов, тварей Десницы Девяносто Девяти Спиц и ещё невесть кого? Ты. Кто сотню раз грозился нас убить, а вместо этого залечивал все ссадины? Это была ты.
Мой ученик торжественно положил ладонь на рукоятку клинка.
— Называй меня, как тебе угодно, брезгуй мной и попрекай. Мне всё равно. Я благодарен тебе за то, что ты делаешь для нас, и пока ты жива, я буду биться и защищать тебя до последнего вздоха.
Слеза скатилась по щеке Серэнити. Сейчас она была похожа на обычную девушку, попавшую в беду. Под сорванным покровом Великого инквизитора ныне просматривалась открытая и ранимая душа, не представляющая, что такое любовь родного человека. В этот миг я рассмотрел её всю — сильная во всем, она была лишь оболочкой для широко распахнутых доверчивых девичьих глаз, спрятавшихся глубоко внутри. Робко выглядывая из‑за непроницаемой ширмы, они боялись, что разгадают их секрет и нанесут сокрушительный удар. Всегда во всех сомневающаяся, Серэнити не осмеливалась допустить того, чтобы кто‑то стал ей настоящим другом, и вот, это произошло. Те, против кого она сражалась, и кого ненавидела, — некромант, ведьма и даже вампир заняли место в её сердце, сломав бесконечные доводы разума. Постигнув эту истину, я обнял Серэнити и прижал к груди. Тёплые мокрые дорожки поползли под воротом моей шинели. Успокаивающе поглаживая Великого инквизитора по плечам, я увидел, как к нам подобрались Снурф и Мурчик. Всё понимая и разделяя наши чувства, они тыкались мордами в одежду, скреблись, мяукали и стрекотали. Выплакавшись, наверное, первый раз с детской поры, Серэнити отстранилась и утёрла мокрые глаза подолом рясы. За пеленой красноты в её льдистых зрачках вновь обнаружился привычный алмазный блеск.
— Вы…Вы думаете обо мне как… Друг?
— Как Друг. Да.
— Весь отмерянный мне срок я посвящу спасению Соединённого Королевства. Урах, я в твоих дланях, и мои желания перед тобой. Что должно, то пусть будет, я со смирением приму всё, что ты мне ниспошлёшь.
Серэнити поцеловала амулет, а затем грозно нахмурилась.
— Прошу вас только об одном — не делайте из меня мученицу! Пока я не умерла, мои силы при мне. Пойдёмте, столица провинции нуждается в нашей помощи!
Великий инквизитор сорвалась с места и бегом отправилась в Эльпот, а мы пустились следом за ней. За это путешествие я сызнова приловчился быстро передвигать ногами. Объем моих лёгких значительно расширился, и теперь, как и в молодости, утомляемость подолгу не брала меня. Необходимость укрепила расхлябанные мышцы и добавила здорового румянца. Кстати, кажется, не только я ощутил на себе плоды длительного пребывания на свежем воздухе. Эмилия резво неслась впереди, а Грешем, хоть и весь потный, виду, что уморился, не подавал.
Мы миновали обгоревшие ворота и помчались по кривым улочкам с каменными зданиями и грудами навеки замерших людей и тварей Десницы Девяносто Девяти Спиц. Окровавленные мостовые провели нас по улице Вознесения мимо разбитых минаретов Капитолия Страждущих и дальше к храмовому комплексу многочисленных Орденов Братства Света. За переплетением примкнувших друг к другу башенок высился пирамидальный собор Всеотца. Его яркие витражи переливались в лучах заходящего солнца. Двери были широко распахнуты. Здесь от руки Серэнити погиб великий инквизитор Ваял Диянги. Свернув вправо, мы попали на рыночную площадь. На магазинных козырьках лежали столбики снега. Под прилавочным брезентом сгрудились, покрытые лёгкой изморозью овощи. Рыба, мясо и молоко, нетронутыми, ждали, когда вернётся хозяин «Продуктов Тедди». Я покачал головой и направился вверх по мощёной булыжником дороге. Среди убитых стали попадаться гномы. Из‑под их доспехов торчали застрявшие чёрные сабли и топоры. На площади Четыре Угла нас встретили погибшие снежные барсы, их наездники и десятки рассечённых и изгрызенных полузверей. На востоке от замка всё ещё доносился шум сечи, и мы заторопились принять в ней участие. Поднимаясь на холм по крупным ступенькам, я понял, что битва за оборону Эльпота подошла к концу. У погнутых, опалённых решёток бастиона яблоку негде было упасть. Клан Надургх и солдаты Эльпота сообща расталкивали коченеющих демонов. Они извлекали из‑под них раненых товарищей, а затем тащили к синим аркам непострадавшего Алхимикус Деторум. В центре всего действа стоял Дурнбад и высокий человек в чешуйчатом доспехе и пурпурном плаще расшитым соколами. Когда я подошёл к ним, старейшина войны размашисто хлопнул меня по животу.
— Это он! Калеб, мой брат по крови! Тот, о ком я сейчас тебе говорил!
Шлем покинул голову, и я увидел красивого юношу с ясными серыми глазами и чёрной копной всклокоченных волос. Улыбнувшись, он протянул мне руку.
— Меня зовут Гривольд Дукунат, я сын наместника Эвельса Дукуната.
— Приятно познакомиться, Гривольд, — сказал я, сжимая горячую ладонь в рукопожатии.
— Дурнбад вкратце рассказал мне, кому мы обязаны своими жизнями! Для Эльпота ты и твои друзья — настоящие герои! Уничтожение порталов и низвержение верховодящего ими рогатого беса — рассказы об этих подвигах будут передаваться в Хильде из поколения в поколение!