— С кем?
— Кровунами. Так мы называем вампиров. От слова «кровотор» кровь и «унабар», что на лундулуме означает мёртвый, — задумчиво объяснил Дурнбад, исподлобья глядя на Грешема. — Те кровуны, конечно, были гномы, а не люди, как ты, но…
— Ты видел гномов‑вампиров? — удивлённо воскликнул я, нарочно сбивая с мысли старейшину войны.
— Да.
Взгляд Дурнбада помрачнел.
— Они — отродья Эмириуса Клайна, налёты которого не прошли для нас даром. Много их было в дни его могущества, а некоторые ещё живы до сих пор. Ныне кровуны таятся в глубоких шахтах и ждут, когда их повелитель вновь распространит своё мерзкое влияние.
Старейшина войны покатал желваки.
— Один раз, будучи ребёнком, я играл с отцовской киркой у старого колодца. Уронил случайно, с кем не бывает, но не мог же я вернуться к отцу без неё. Как видите, я не робкого десятка, да и тогда не тушевался, обвязал себя верёвкой, да и стал спускаться потихоньку вниз. Вдруг чувствую, схватил меня кто‑то за ногу и тянет, а глаза красные‑красные, что те угли в костре. При себе у меня тогда был ножичек для резьбы по мягкому камню, вот им‑то я и спас свою жизнь. То была моя самая первая драка насмерть. Смутно её помню. Вроде бы бил, что есть мочи, пока свет красных глаз не погас. Кровун пытался достать меня зубами, однако, дай Будугай моему предку покоя, надетая прадедовская кольчужная рубашечка меня защитила. Вот так вот.
— Ну и дела! Как ты потом вылез наружу?
— Кто я тебе, по‑твоему? Нет такой шахты или пещеры, из которой бы не выбрался гном, имея кирку, — усмехнувшись, ответил мне Дурнбад.
— Я так чувствую, что это был не единственный кровун, попавшийся под твой молот, — добавляя в голосе уважительности, — польстил я.
— Что‑то вроде того. Потом мне ещё не раз доводилось столкнуться с этими тварями в разных уголках гор. Жалкие на вид и вечно голодные, кровуны на самом деле наделены огромной силой, доставшейся им в наследство от своего пращура. Страшные противники в оборванных доспехах.
Подняв взгляд на моего ученика, старейшина войны добавил:
— Гномам лучше живётся в полумраке. Ночь нам ближе, чем утро, поэтому, надо думать, и кровунам свет не мил.
— Кровуны то или вампиры, мне всё равно! Если я наткнусь на них в Железных Горах, то знаю, что сделаю, — хищно заявила Серэнити, поглаживая булаву. — Будь то нежить, демон иль иной, всему должно обратиться в прах, а праху без остатка надлежит развеяться по миру. Так сказано в писании Братства Света, и будь уверен, Дурнбад, я исполню предписанное с превеликой радостью.
— Эти слова мне по душе! — засмеялся старейшина войны. — Не перевелись ещё крепкие нутром люди на земле!
— Ну а то! — подтвердил я. — Великий инквизитор Иль Градо кому хочешь надаёт оплеух! Некроманты, ведьмы, вампиры, все бегут перед её грозным ликом! Я сам видел!
Серэнити посмотрела на меня так, что я сразу понял — шутку по достоинству не оценили. Виновато улыбнувшись, я незаметно подмигнул ей.
— Прежде чем мы попадём в Железные Горы, в твой дом, нам бы всем хотелось побольше узнать о клане Надургх, — сказала Эмилия.
— И вообще обо всех гномах в целом. Как нам надо себя вести, какие обычаи соблюдать и что говорить или, наоборот, о чём не упоминать? Расскажи, пожалуйста, что считаешь нужным, — попросил Дурнбада Грешем.
— То, о чём вы вопрошаете, стоит не одного и даже не двадцати одного часа беседы, ведь толкование обычаев и история подгорного народа не предмет скороспелых объяснений, — нахмурившись, ответил старейшина войны, однако видя искреннюю заинтересованность в наших глазах, продолжил:
— Что рассказать? Мой клан испокон веков живёт возле северных пределов и является одним из самых старых и уважаемых родов, берущих своё начало от первых, заселивших горы гномов. Сейчас Будугаем правят десять крупных племён, имеющих строго очерченные границы, которые кое‑как, но сохраняются под присмотром Гхага, верховного совета, состоящего из глав кланов, в котором каждый глава вправе созвать Нчурдан или Даарчурдан в зависимости, от того, что предстоит обсудить, — добрую войну или худой мир. Многое умеет подгорный народ: добывать и обрабатывать камень, строить и ваять, делать оружие и доспехи, различные инструменты и приспособления! Похвастаться мы можем и своим ратным ремеслом. Говорю это с гордостью, как избранный старейшина своего клана! Что ещё? Столицей гномов Надургх является город Зарамзарат. Его глубокие чертоги тянутся к корням древних гор, запруженных неисчислимым количество драгоценных кристаллов, платины, золота, серебра и других металлов. Живём мы долго, друзей обретаем медленно, врагам ничего не забываем. Спасшие друг другу жизни гном и человек, как мы с Калебом, становятся братьями по крови. Это навсегда. Надургх теперь друг вам! Спрашивайте, что непонятно, не стесняйтесь, но будьте осторожны с гномами других кланов, для которых вы — никто, а возможно даже меньше.
Кивнув бородой своим словам, Дурнбад поднялся на короткие толстые ноги.
— Точа лясы, мы порядком засиделись, а между тем нам давно пора двигаться дальше! Садитесь в телегу, а ты, Калеб, седлай Джизи! Скоро будем дома!
Когда я подошёл к снежному барсу, то не смог с уверенностью сказать, что он совсем меня не ждал. Внутри светлых глаз затаилось желание пошалить. Уж не собираешься ли ты, приятель, меня укусить за мягкое место? Все коты, какого бы размера они не были, одинаково любят коробки, поспать и поиграть. Я думал, что Джизи — взрослый барс, что он не будет плохим мальчиком и не станет чинить мне каверзы. Я ошибался. Дождавшись, когда я усядусь в седло, Джизи встал на задние лапы и сбросил меня в снег. По счастью я упал в сугроб, а не на ледяные валуны и поэтому не ушибся. Всё лицо и руки облепили кусачие снежинки. Протирая глаза, я ощутил, как две мохнатые тяжёлые лапы легли мне грудь. Морда с серповидными клыками оказалась прямо у незащищённой шеи. Внутренне сжавшись и инстинктивно зажмурившись, я неожиданно почувствовал липкое горячее прикосновение к щеке. Джизи облизал меня. Этот здоровенный снежный барс не собирался меня есть. Своим поступком он как будто говорил: «Смотри, как весело можно провести со мной время! Давай поборемся, покатаемся и поваляемся! Я хочу играть!»
— Ах ты, толстый усатый разбойник! Сам напросился! Я тебе покажу, что такое забавы! — прокряхтел я, почему‑то безбоязненно ухватывая кота за гладкий загривок.
Если бы в таком положении оказалась Серэнити, я уверен, она бы перевернула снежного барса на бок, мне же этого, конечно, сделать не удалось. Джизи гортанно зарычал и пуще прежнего упёрся в меня мощными лапами. Сколько же ты весишь, малыш? Это становиться не смешно, так ты меня раздавишь! Как же быть? Звать на помощь? А магия мне на что? Левитацию кто недавно тренировал? Вот именно! Я! Расслабившись и обмякнув, я стал оплетать снежного барса сетью чар. Приподнимающийся хвост нервно задёргался, когти удивлённо царапнули воздух, Джизи взлетел, но, правда, ненадолго. Из‑за большой грузности левитируемого объекта мои энергетические линии порвались, и снежный барс практически сразу опустился вниз. Раздалось пронзительное «мяу!». Вскакивая на ноги, я приготовился отразить новую игривую атаку, однако её не последовало. Не Джизи уже смотрел на меня, но гномы. Они образовали плотный круг и явно ждали, чем закончиться наша дружеская схватка. Как только я выпрямился, отовсюду послышались крики. Ничего не понимая, я нашёл глазами Дурнбада.
— Не положено гному ездить верхом, если он слабее своего снежного барса. Не взяв грубой силой, ты превозмог его колдовством и это похвально, потому что на войне любые средства хороши! Джизи расчухал, кто из вас двоих тут главный, и теперь будет признавать твой авторитет и команды! Молодец, брат по крови!
— Эвон как! — воскликнул я, обнимая голову Джизи, просунувшуюся мне под руку.
Я погладил светлый мех и почесал за ушком. Надеюсь, больше неожиданных испытаний не предвидеться. Помахав смеющимся друзьям, я взобрался на покорного большого кота.
— Джизи только что сказал мне, что хочет есть!
Я склонился к морде снежного барса.
— Эй, парень, как насчёт вон той девушки в бежевом пальто? Она сочная! Обещаю, что ты не пожалеешь, если схрумаешь её!
— Ой, ой, все разбегайтесь и бейте в колокола! Калеб — сутулый гриб оседлал льва, чтобы охотиться на благонравных девиц! — тоненько пропела Эмилия, театрально подхватывая подол платья и убегая к повозке.
Затрубил рожок — пора двигаться дальше.
Доверив Джизи полностью отвечать за мою устойчивость при передвижении, я в этот раз не стискивал пальцами седло, а лишь легонечко касался ими кожаного ободка. Обуявший вначале страх вывалиться на полном ходу, теперь вначале уступил место спокойствию, а затем и безмятежности. Я продолжал сидеть без всяких рук! Это просто потрясающе! Снежный барс хорошо чувствовал моё равновесие и не давал свалиться. Наверное, процесс овладения столь экзотической ездой можно сравнить с обучением плаванью. Пока плавать не умеешь, всё время кажется, что вот‑вот пойдёшь ко дну, а там и захлебнёшься. Чтобы не допустить этого, приходиться постоянно махать руками и разгребать гребешки волн, тратить силы на борьбу с водой. Однако стоит только самостоятельно начать плыть, и все приобретает совершенно другие краски! Из моря за уши не вынешь! Будешь нырять, плескаться и делать длительные заплывы! Так и здесь. Я прочувствовал Джизи, и мне вдруг страшно понравилось путешествовать на нём! Как мальчишка, я наслаждался свистящим воздухом, скоростью и прытью могучего зверя!
Ехавший рядом со мной гном‑трубач весело ощерил рот в улыбке, и я ответил ему тем же. Наконец мне представилась возможность рассмотреть мелькающую перед глазами местность. Наш отряд двигался по обочине запорошённой дороги, по которой лошади, везущие в последний путь гномов и моих друзей, едва поспевали за не ведающими усталости снежными барсами. Деревьев вокруг росло довольно много, но не настолько много, чтобы назвать их лесом. Пихты, сосны и незнакомые мне низенькие кустарники с иголками синего цвета составляли большинство хвойных растений, а низкие разлапистые дубы и каштаны без единого намёка на листочки, чёрными пятнами разбавляли бело‑зелёный пейзаж. Дважды мне на глаза попадались одиноко стоящие домики. Похожие как две капли воды на те, что строят в Эльпоте, они исторгали из печных труб серые клубы дыма и манили зайти погреться. Знают ли люди, живущие в них, какая беда обрушилась на королевство? Вряд ли. Да так даже и к лучшему.
Солнце перевалило за полдень, и мне стало казаться, что я слышу странную музыку, нисходящую с Железных Гор. Нет, симфония не струилась с подножья великанов, она была во мне. Моё сердце трепетало перед той громадой и красой, что открывалась всё больше и наполняла меня прекрасным. Созерцание природы и осмысление её величия всегда так действует на мою философскую душу.
Где‑то там, над горизонтом, чётко вырисовывался подъём наверх. Два тонких ровных столбика между отрогами скал, должно быть, и есть пограничная застава Надургх. Мы практически у порога в подгорные царства, и лишь последняя стоянка для обеда разделяла нас и их кручи и бездонные глубины.
Дурнбад остановил отряд в удобной пещерке, хорошо защищающей от поползновений суровой непогоды. Но лошади не могли взобраться к ней. Погонщики из Эльпота изрядно продрогли, и я, не менее замёрзший, вызвался присмотреть за животными, пока их хозяева будут греться под каменными сводами. Как я и полагал, ко мне присоединились друзья. Заглянув в телегу, предназначенную для нашей компании, я обнаружил сжавшегося под лавкой Мурчика. Любимцу Эмилии снежные барсы показались страшными чудовищами. Не желая вылезать ни под каким предлогом, он твёрдо решил остаться в своём убежище до конца поездки.
— Ну, вот чего ты боишься, лапушка‑смешнушка? Ты и сам не маленького размера, поэтому не понимаю, чем тебя напугали эти белые кисы? Выползай скорее, я тебя на ручки возьму!
Потянувшись за полосатым хвостом, моя подруга резко отдёрнула руку из‑под лавки. Капельки крови, выступившие на кончиках пальцев, яснее ясного говорили о настроении Мурчика.
— Ух, противный какой обормот! — сказала колдунья, прикладывая ранку к губам. — Вон, даже Снурф не побоялся показать свои усы, а ты — трусишка зайка серенький! В кого ты у меня такой? Явно не в мамочку!
— Будь я котом, то тоже спасовал бы, увидев снежных барсов, — заступился за Мурчика Грешем.
— Ты и так не подходишь к ним ближе, чем на десять футов. Мне думается, что ты такой же отважный, как и мой лежебока, — шутливо отозвалась Эмилия.
— Ты слышал, полосатый?
Вампир заглянул в убежище кота.
— Твоя мамочка считает, что мы с тобой из пугливых, а я говорю ей, что просто мы не хотим быть съеденными на ужин! Да, да! У меня и у тебя есть, за что подержаться! Не то, что у этих тростинок!
— Да, розовощёкий, пухленький, с мясистыми щёчками, наверняка ты придёшься по вкусу одному из этих белоснежных мурлык! — кивнула колдунья.