Уловив в вопросе старейшины войны насмешливые нотки, мой ученик нахохлился.
— Это не так легко, как кажется! Хочешь, сам попробуй? Я расскажу, что нужно делать.
— Грешем, ты сможешь так говорить, только когда материя будет возгораться от призрачного дуновения твоих мыслей, а пока не отвлекайся, — вмешался я.
Возобновляя магические потуги, вампир кинул на меня сумрачный взгляд. Смотря на него, я вспомнил, как сам когда‑то овладевал азами магии. У меня не было учителя, готового подсказать, как правильно направить энергию. Всему приходилось учиться на своём опыте. Я знаю, что в обучении самое главное — это терпение и труд. Нужно тренироваться каждый день. Это правило самое важное. Если взять его за основу, то в один прекрасный момент результат оправдает затраченные усилия. Сколько бессонных ночей я провёл, формируя в потных от напряжения ладонях шарик света? Боюсь даже подумать.
Огонь весело затрещал над чёрной древесиной. Грешем отёр со лба скопившуюся испарину.
— Вот молодец! Ведь можешь, когда очень захочешь! — похвалил его я. — Отныне ты назначаешься ответственным за розжиг костров! Теперь это будет строго твоя обязанность.
Гордо приосанившись, вампир принялся раздувать красно‑рыжие язычки пламени, на которые моя подруга поставила котелок, набитый снегом. Когда из него повалил пар, Эмилия засыпала в нутро заварки, а Серэнити раздала кружки и выдала бутерброды. Еда и горячее питье — разве есть что‑то лучше этого?
Удлиняя тени нирфов и погружая Небесный Мост в чарующую поволоку загадочности, солнце клонилось к закату. Отходивший накормить снежных барсов, Дурнбад сел возле меня.
— Я хотел тебя спросить, — обратился я к нему. — Тот гном, которого ты сразил на поляне, он кем‑то тебе приходился?
— Каравар? Он был мне неким подобием брата.
— Он сказал, что ты украл кольцо короля Буля. Зачем ты это сделал?
Дурнбад глубоко задумался. Его тёмные глаза смотрели на гору, увенчанную последними лучами багрового солнца.
— Так себе поступок на первый взгляд, да? Но разве ответ не очевиден. Отец не допустит распространения слухов о том, что кольцо исчезло. Если в Совете Старейшин пронюхают о его пропаже, то безупречная репутация нашей семьи сильно пострадает. Когда придёт время, я, надрав зад Деснице Девяносто Девяти Спиц, тайно ворочусь к отцу, чтобы поведать о своих подвигах и отдать реликвию. Вернее, не отдать, а обменять её на возможность вернуться в Зарамзарат, так сказать, из «длительного секретного похода».
— В каком смысле — секретного? Ты говоришь так, как будто в Зарамзарате не знают, куда ты делся.
— Именно, что не знают. Для Надургха я — всё тот же старейшина войны, а ты — брат по крови, потому как о том, что произошло ночью, со смертью Каравара и его телохранителей теперь известно только двоим — брату и отцу.
— И что с того?
— То, что отец больше никому на свете не откроет того факта, что я покинул клан не по его воле. Скорее всего, какая‑нибудь правдоподобная история, объясняющая моё отсутствие, уже вовсю гуляет по галереям города. Впоследствии, если я не объявлюсь через год или два, будет объявлено, что мой отряд, например, защищающий отдалённые прииски Надургха от горных троллей, пропал без вести в лабиринте туннелей.
— Лихо ты всё разложил по полочкам, — обронил Грешем. — Но как по мне, в картине много незакрашенных мест.
— Ты о чём? — поинтересовался Дурнбад.
— Белые пятна — их видно. Подумай, ведь Дунабар может мыслить иначе, чем ты. Вдруг, когда ты предстанешь перед ним, тебе будет грозить опасность?
Дурнбад закусил губу, а я добавил:
— Что помешает ему придерживаться заданного курса? Я имею в виду — ты так красиво придумал про троллей и рудники…
Поглаживая Мурчика, Серэнити жёстко скомпоновала наши завуалированные вопросы:
— Проще говоря, почему ты так уверен в том, что, завладев кольцом Буля, Дунабар оставит тебя в живых?
— Я знаю своего отца. На низость он не пойдёт, — немного помолчав, ответил гном.
— В пёстром саду догадок я ясно вижу цветок с чёрной окаёмкой — любовь и доверие Дунабара ты потерял навсегда, — промолвила Великий инквизитор, водя тонкими пальцами по полосатой шерсти кота.
— Подчас, чтобы преодолеть зло, приходиться чем‑то жертвовать, — вздохнул Дурнбад.
— Ты не жалеешь, что пошёл с нами? — спросил Грешем.
— Нисколько. Ныне мой долг и желание слились воедино.
— Ох и наплачется Десница Девяносто Девяти Спиц из‑за того, что ты присоединился к нашей компании, — улыбнулся я.
— Ей не укрыться от моего молота!
— Твои благородные порывы меня восхищают, — одобрительно кивнула Великий инквизитор.
— Я из клана Надургх! Благородство у меня в крови! — пророкотал гном, раздувая ноздри.
— О, благородный Дурнбад из благороднейшего клана Надургх, от чего же ты так громок? Я практически заснула! — сонно пролепетала прижавшаяся ко мне Эмилия.
— Вздремнуть нам и правда не мешает, — более тихим голосом отозвался старейшина войны.
— Этот день вымотал даже меня, — согласилась Серэнити, укладываясь возле колдуньи.
— Тогда все на боковую, — заключил я, обнимая подругу за плечи. — Доброй ночи.
Устраиваясь поудобнее, я поднял глаза наверх. Звезды ярко блестели на чистом морозном небе. Ночь выдалась спокойной и ясной. Охватывая события минувшего дня, я невольно содрогнулся, вспомнив о том, как гремел лёд в Проходе Безнадёжности. Что вывело меня из его всесокрушающей утробы? Счастливый случай, предопределённость Судьбы или Вселенское Провиденье? Что толку гадать, я дышу, и это главное. Стиснув под панцирь пробравшегося ко мне Снурфа, я стал грезить о беззаботном прошлом, которое ещё так недавно было для меня нормой.
Мой Шато, мой любимый дом, как я скучаю по тебе. Находясь непомерно далеко и не зная, сохранился ли ты, я лелею в памяти твои залы и мансарды, парапеты и уютные комнатки, твоих обитателей и милые взору вещи. Бывало, дождь барабанит по окну, а я сижу в кабинете и не спеша пишу книгу, посвящённую изучению природы Весёлых Поганок. Удастся ли мне закончить свой труд, или большинство страниц так и останутся пустыми? Чьи руки когда‑нибудь поднесут недописанную книгу к глазам? Безымянный путник, забравшись в опустевший и разграбленный холл, поднимет с пола пыльный фолиант. Что он там найдёт? Наблюдение за цветением стеклянного корня? Умозаключения о пенных барашках Моря Призраков? Домыслы о взаимовыгодном симбиозе грибов и деревьев? Кому это нужно? Моя книга полетит в угол, а потом истлеет и рассыплется в прах. Скорее всего, так будет, если я умру, но пока я жив, мою душу пронизывают полупрозрачные ниточки веры. Я верю, что всё будет хорошо… Вселенная, я верю…
Унося от всех переживаний и невзгод, сон окутал меня светящимся покрывалом. На короткий миг я сбросил с себя цепи Бытия и ушёл в душистое поле куманики.
Я проснулся сильно продрогшим. Друзья ещё спали, и я, стараясь их не разбудить, выбрался из‑под заиндевевшего одеяла. Как согреться? Зарядка мне в помощь. Приседая, махая руками и подпрыгивая, я возвращал телу естественную для него подвижность. Удовлетворившись результатом физкультурных упражнений, я принялся тереть снегом не вымытые с вечера кружки и ножи.
Наш лагерь постепенно оживал. С первыми лучами солнца поднялась Эмилия, а за ней Серэнити, Грешем и Дурнбад. Начались привычные для каждого утра заботы. Наломать веток в этот раз вызвался старейшина войны. Легко подхватив молот, он отправился к тому треклятому месту, где я вчера чуть не упал с обрыва. Колдунья и великий инквизитор на пару стали готовить завтрак. Вампир взялся накормить снежных барсов, ну а я скатал спальные покрывала в тугие валики.
Управившись с делами, мы вкусно позавтракали холодным окороком, хлебом и сыром. У Дурнбада оказался с собой мешочек изюма, которым он поделился со всеми желающими. Я не входил в их число. Как и Грешем, я вежливо отказался от своей доли, зато Эмилия взяла сразу две горсти, одну для себя, а вторую для Мурчика. Как оказалось, кот очень любил засохший виноград. Он уплетал угощение и довольно мурлыкал. Ради интереса я решил предложить пару изюмин Снурфу. Мой любимец долго обнюхивал коричневые бусины, а затем заявил категоричное «нетьф».
Попрятав провизию в котомки, мы оседлали снежных барсов и двинулись по Небесному Мосту. Джизи, хорошо отдохнувший за ночь, теперь неутомимо нёсся вперёд. Перед моим взором мелькали изваяния нирфов. Запечатлённые древними резчиками в различных правдоподобных позах, они смотрели на нас с царственным безразличием. Вот нирф расправил крылья — он готовится взлететь, другой прижал к животу инструмент, похожий на дудочку — он застыл в ожидании, третий, с всклокоченными перьями из‑под нагрудника стискивает идеально прямой меч — он страж. Ловя глазами уносящиеся за спину статуи, я дивился тому, как хорошо они выглядят. По всей видимости, время не имело власти над творениями предков Дурнбада. Это потрясающе!
Небесный Мост всё не заканчивался и не заканчивался. Пустынный, из‑за разразившейся в Трузде эпидемии, он казался мне монументом, выплывшим из позабытых сказок сгинувшей цивилизации. Мне чудилось, будто не гномы, а нирфы вырезали сами себя в память о днях седых тысячелетий.
Путаясь в смешанных чувствах, я постепенно стал различать пятно массивной арки, обозначающей конец переправы. Сомкнутые в объятиях нирфы бесстрастно взирали нам вслед. Небесный Мост остался позади, а впереди нас ждал крутой спуск. Следуя по мощёной булыжником дороге, мы стали объезжать гору по кругу. Где‑то посредине каменной громады Дурнбад вильнул за утёс, и я не увидел его знака о привале. Гном затормозил Клака, и Джизи, едва не влетев в своего пятнистого собрата, выбросил меня из седла. Чтобы предотвратить столкновение, Вьюн и Норка заскрежетали выпущенными когтями по промёрзшему граниту. Зашипев друг на друга, снежные барсы стали выяснять отношения. Кошачий спор оборвал толстый Габба. Он показался из‑за поворота и с грацией упитанной хрюшки повалил своих усатых приятелей в снег. Грешем, словно катапультный снаряд, низвергнулся с Габбы, чтобы попасть в самую середину фыркающего и мяукающего клубка шерсти. Растащив кошек за хвосты, гном помог вампиру вылезти на волю. Уже привычными движениями разминая суставы, я поинтересовался у Дурнбада далеко ли до Трузда.
— Сейчас сложно ответить на твой вопрос. В землях Караз горы не менее шаловливы, чем во владениях Надургх, поэтому всё будет зависеть от того, какая дорога не заметена снегом и не покрыта льдом. Думаю, к вечеру мы доберёмся до заставы Хакальд, а там узнаем, какого пути нам придерживаться.
— Как понимаю, нас могут и не впустить за пограничные ворота, — заметил я. — Вспомни весточку, которая пришла твоему отцу от главы клана Караз. В ней было ясно сказано, что перевальные бастионы закрыты для всех. И, если следовать логике, то стражи не только не подскажут нам, как легче дойти до Трузда, но и вообще не позволят зайти на карантин.
— Это мы ещё посмотрим! Я высокорождённый и старейшина войны! Мне, и тем, за кого я поручаюсь, открыта дорога в любую точку Будугая! При любых обстоятельствах!