— Я решаю все дела постепенно!
Гном положил руки на ремень и вызывающе поглядел на Великого инквизитора.
— Не сомневайся, когда будет надо, я найду способ!
— Вот такие мужчины на вес золото, — расхохоталась Эмилия. — Сказал — сделал!
— Да! Я такой! Напористый! — подтвердил Дурнбад широко расставляя ноги и выпячивая грудь колесом.
Быстренько перекусив, мы отправились дальше. Дурнбад больше не спрашивал у Грешема про его рацион питания. Конечно, странно видеть, что человек пьёт вино и совершенно не притрагивается к другой пище, но, вероятно, гном решил, что мой ученик и правда сидит на какой‑то особой диете. Отчасти так оно и было. Запасы крови у Грешема подходили к концу. Его последняя бутылка была едва полной. Если в ближайшее время на нас не нападут враги, или не подвернётся кто‑то из животных, то ему придётся голодать. Беспокоясь о вампире, я посетовал на то, что он не набрал себе запас еды после сражения с гномами. Как быть в этой ситуации? Где в этих безжизненных высотах найти пропитание для Грешема? И как не потревожить подозрение Дурнбада? Эти и подобные им дилеммы мучили меня вплоть до самого Хакальда.
Когда ноздреватая луна вышла из мути налетевших ночных облаков, наша дорога пошла вверх. Постепенно сужаясь, она вывела к обрыву, на котором разместилась крепость, возведённая гномами Караз. В слепых прорезях бойниц не брезжил свет, и если бы Дурнбад не показал на Хакальд перчаткой, то я бы мог пропустить его, так хорошо он сливался с серым камнем горы. Постучав молотом в базальтовые ворота, старейшина войны нахмурился.
— Оглохли что ли?! — закричал Дурнбад, сотрясая ударами несокрушимые створы.
— Такое чувство, что в Хакальде никого нет, — сказал я, пытаясь сообразить, как войти через ворота.
— Этого не может быть, — отмёл моё предположение Дурнбад. — Хакальд является важнейшим наблюдательным постом. Здесь несут вахту и днём, и ночью. Неужели всех воинов пожрала болезнь?
Почесав бороду, гном оглядел вышину стен.
— Попытаемся перепрыгнуть.
Взобравшись на Клака, Дурнбад отвёл его вниз по дороге, а затем пустил со всей скоростью на ворота. Как молния снежный барс пролетел мимо меня. Его мягкие лапы оторвались от земли и… Дурнбад в Хакальде!
Лязгнул дверной засов, старейшина войны открыл створ ворот. Мы заспешили протиснуться во двор крепости. Внутри нас встретила темнота и какая‑то гнетущая тишь. Первое впечатление было такое, что я попал в заброшенную века назад твердыню. Поднимаясь на укрепления, я отметил, что снег на порожках уже давно не трогали ногой. Предчувствуя что‑то недоброе, я создал шарики света, которые разместил над друзьями. Пихнув незапертую дверь, я застыл в проходе. Мне не нужно было видеть, чтобы понять, что стало с гномами Хакальда. Из мрачного зала, вместе с теплом, на меня обрушился едкий запах могильного зловония. Направив шарик света вперёд, я обнаружил десятки разлагающихся тел. Их вздутые чёрные конечности, вытекшие прорези глаз, распухшие языки, язвы и восковые лица без слов кричали о той муке, что им довелось испытать. За моей спиной остановился Дурнбад. Зажав нос, он поводил глазами по унылому разгулу праздника смерти.
— Здесь нам делать нечего, — просипел гном, выходя на свежий воздух. Я спустился следом за ним.
— Ты видела? — обратился я к Великому инквизитору, которая в этот момент выходила из башенки, примостившейся между двух крепких стен.
— Кругом мертвецы.
— Я произвёл беглый осмотр и могу сказать, что болезнь скосила гномов почти моментально.
— За сутки или около того.
— Вполне возможно.
— Это чума, Шаттибраль.
— Ты уверена?
— Более, чем. Пару лет назад мне довелось столкнуться с ней в глухой деревеньке. Все жители были покрыты гнойными пузырями и струпьями. Мне страшно вспоминать их сумасшедшие глаза и перекошенные рты. Они тянулись ко мне и просили об исцелении.
— Им повезло, что ты оказалась поблизости.
— Было слишком поздно.
— Как это?
— Я уже ничего не могла для них сделать, кроме одного.
— Чего? — полюбопытствовал Грешем.
— Я дала их душам освободиться от оков страдающей плоти.
— Говоря иными словами, ты их убила? — изумился мой ученик.
— Я проявила милосердие, — без тени смущения ответила Серэнити.
— А я думал, что ты умеешь врачевать любые раны и увечья! — воскликнул я.
— Многое мне подвластно, это так, — отозвалась Великий инквизитор, устремляя взгляд на меня. — Однако я не всесильна, и, если кому‑то из вас снесёт голову, я не приделаю её обратно.
Я удручённо поглядел на Эмилию. Моя подруга постучала ноготками по Людвирбингу, а потом выразила мысль, которая теперь витала над каждым из нас:
— В спешке мы не учли самого очевидного, того, что нам придётся как‑то противостоять моровому поветрию. Теперь, видя размах опасности, самое время помозговать, каким образом в дальнейшем не потерять наши жизни. В чертогах Трузда, как известно, чума — царица положения, и рано или поздно, она заявит на нас свои права.
Мы все повернулись к Серэнити, которая, не замечая этого, погрузилась в раздумье. Беззвучно шевеля губами, она теребила подвешенные к её рясе чётки. Спустя минуту Великий инквизитор заговорила:
— Некогда, я посетила отдалённое аббатство, находящееся под руководством Ордена Стального Кулака. Многие месяцы там правила лихорадка, и я бесстрашно ухаживала за больными паладинами. Так продолжалось, пока на очередной перевязке я не упала в обморок. У меня поднялась температура, и показалась сыпь. Я заразилась и должна была умереть, но этого не произошло, так как по счастливой случайности мимо монастыря проезжал эскорт магистра Хемши, ныне причисленного к лику святых. Ведомый Урахом, он всегда чувствовал, где нужна его помощь. В ту ночь моей предсмертной агонии восьмидесятилетний Хемши выдернул меня из Тьмы на Свет. Покуда он творил ритуал, я бессознательно запоминала его. Когда я поправилась и поблагодарила Хемши, он неожиданно позвал меня с собою на тихое деревенское кладбище. Прогуливаясь среди поросших травой холмиков, он поведал мне, что ему было видение, в котором Всеотец отметил моё чело своим благословением. Хемши считал, что отныне болезни не тронут меня и оказался прав: до сего дня так и было. К чему я рассказала вам это. Завтра я впервые попытаюсь воспроизвести обряд старого магистра. Он направлен на восстановление, но я буду молиться, чтобы Урах преобразовал его в защиту, и если на то снизойдёт Его воля, то чума Железных Гор не возьмёт вас.
— Звучит ободряюще! — хлопнул в ладоши Дурнбад. — Я знал, что такая умная жрица как ты что‑нибудь да придумает!
— Пока рано радоваться, господин гном, у меня может ничего не получиться, — печально улыбнулась Серэнити. — Но сейчас даже не это главное. Нам надо покинуть это место, так как сам воздух здесь источает пары смерти. Давайте переберёмся немного южнее.
Предложение Великого инквизитора было разумным, и мы тут же согласились его выполнить. Оседлав снежных барсов, наш маленький отряд покинул зачумлённый Хакальд и переместился в полукольцо скал. Там мы разбили импровизированный лагерь и устроились на ночлег. Не легла спать только Серэнити. Она уселась недалеко от костра и в его отблеске стала рисовать тоненькой палочкой знаки Силы. Расчертив замысловатый круг, Великий инквизитор принялась водить руками над узорным снегом и негромко читать заклинания. Монотонность звуков вгоняла меня в сон, а колышущаяся в так словам хрупкая фигурка Серэнити лишь способствовала моему погружению в его недра. Глаза слипались. Зачарованный мерными покачиваниями плеч, я в конце концов задремал. Листопады, стрекозы и фантомные пейзажи сменяли друг друга веретеном небылиц, пока под утро меня не потревожила беспардонная щекотка. Это Снурфи твёрдой лапкой перебирал мои рёбра.
— Ты что это себе такое позволяешь, насекомое?! — завопил я, осоловело провожая глазами убегающего таракана.
— Это я попросила его разбудить тебя, — серьёзно ответила Серэнити на мой вопрос. Под её покрасневшими глазами набухли синие мешки.
— Поднимайся, всё готово.
Я поспешно скинул одеяло и встал рядом с уже проснувшимися друзьями. Великий инквизитор по очереди брала нас под локоть и устанавливала на лучи нарисованной на снегу звезды. Когда мы заняли положенные места, Серэнити, приманив к себе Мурчика и Снурфа, встала в центр круга‑перекрестия. Что мне напоминают эти линии? Точно! Мы внутри гигантского символа Ураха! Широко раскинув руки и запрокинув голову, Великий инквизитор протяжно запела на древнем языке Мощи. Её голос сотрясал. Моё нутро трепетало. Но вопреки этому, я чувствовал умиротворение. Все страхи и горести уходили из меня. Я освобождался и обновлялся, умирал и рождался вновь. Внезапно только что взошедшее над горами солнце направило лучи прямо сквозь переплетённые пальцы Серэнити. Набирая яркость, свет превращался в две белоснежные капельки огня. Серэнити сложила ладошки вместе, и капельки из двух рук соединились в единое целое. Закрыв глаза, великий инквизитор подкинула искрящийся шарик вверх. Зависнув на мгновение в голубизне неба, он разорвался мириадами искорок, а затем пролился на нас золотистым дождём магии. Как мне показалось, Мурчик получил золотинок больше всех. Недовольно отряхнувшись, кот полизал лапку.
— Всеотец снизошёл к нашим душам, — благоговейно выдохнула осунувшаяся Серэнити. — Бич Трузда не причинит нам вреда.
Как бы в подтверждение Божественного Вмешательства, руны на кругу подёрнулись переливчатой синевой и медленно‑медленно поползи по снегу. Боясь нарушить их перемещение, я не двигался. Краска вылилась через углубления и, растёкшись, вновь застыла ледяным знаком Ураха. Немыслимо! Это и есть Высшая Магия Света! Сакрально приложив руку к груди, Великий инквизитор разрешила нам сойти с пульсирующих точек. Я шагнул в сторону и тут понял — тепло, призванное Серэнити не пропало! Впитавшись через кожу, огонь теперь жило во мне! Множеством игл пламя бродило по моим венам!
— Это чувство! Оно прекрасно! — сказал Грешем, ошеломлённо переступая с ноги на ногу.
— Насколько хватит этой… этого Благословения? — спросила Эмилия, отдирая от подола пальто развеселившегося Снурфа.
— Не знаю. Верша ритуал, я умоляла Всеотца обратить на нас взор и защитить от чумы гномов. Как видите, мои недостойные прошения были услышаны. Бог Света явил нам чудо из чудес, и, наверное, я смею надеяться, что покуда мы не уйдём из Караза, щит Ураха станет преградой чёрному зловонию всепожирающей эпидемии.