— Что читаешь? — Терра плюхнулась на диван и выхватила у Алистера книгу. — 1984? Большой брат следит за тобой. И что ты в ней нашел? В какой раз уже перечитываешь?
— Четвертый, — пожал плечами Алистер и, вернув себе книгу, вложил закладку где-то посередине.
— Неужели в последний день перед своим отъездом ты хочешь сидеть в библиотеке и читать пыльную книгу, вместо того чтобы провести время со своей семьей? Со мной? — недоумевала Терра. — Мы не увидимся до следующего лета. Йель далеко, сомневаюсь, что ты решишь приехать в нашу глушь на Рождество.
— Иногда мне становиться дурно от того, с какой легкостью ты умудряешься строить за меня планы на будущее. Конечно же я приеду на Рождество. Это семейный праздник. Да и что мне делать в чужом городе, когда здесь меня ждут чудесные планы? — подмигнул ей Алистер и, схватив девушку в охапку, притянул к себе.
«Ничего такого, просто дружеский жест» — в который раз повторил он себе, когда Терра положила голову на его плечо и сердце пропустило несколько ударов.
— Это ты сейчас так говоришь, но я прекрасно знаю, как ты запоешь через месяц или полтора, — буркнула она.
— Я еду учить психологию, а не пение, — ответил ей юноша, вдыхая легкий яблочный аромат. — Шарлотка?
— Ага, Мадам Рудбриг предложила испечь на ужин, — пояснила Терра, вытягивая ноги на диване.
— Хм… Надеюсь, ты не сожжешь ее, как в прошлый раз. Совсем не хочетья уезжать, объевшись угольками.
— Дурак!
Терра схватила одну из подушек с дивана и ударила его по голове. Но в тот момент, когда девушка замахнулась для нового удара, Алистер обезоружил ее и спрятал подушку себе за спину.
— Почему Йель? — вдруг спросила Терра. В ее глазах плескалась печаль. — Почему нельзя было выбрать что-нибудь поближе? Что-то, ради чего не нужно лететь на другой континент?
— Терра, — с болью в голосе произнес он. — Это всего на пару лет. Я буду приезжать на праздники и каникулы. Поверь, ты даже не успеешь заметить, как пролетит это время.
Терра смерила его тоскливым взглядом, а потом задумчиво произнесла:
— Я сомневаюсь, что ты вернешься в нашу глушь. Там тебя ждет целый мир, а я навсегда останусь здесь.
— Почему ты так говоришь? — Алистер попытался улыбнутся, но вышло жалко и паршиво.
— Мадам Рудбриг ясно дала понять, что после окончания школы лучшее, что меня ждет, это кулинарные курсы в Рупи. Сомневаюсь, что она когда-нибудь позволит мне покинуть этот город. Она боится, что я окажусь где-то там, где она не сможет меня контролировать.
— Это не так! — воспротивился Алистер. — Она заботится и оберегает тебя! Это не контроль.
— Даже если так, от ее заботы мне душно. Прошло уже много лет, а сила Грабсов так и не пробудилась. И я сомневаюсь, что пробудится когда-нибудь в будущем. Я прекрасно знаю, почему она так печется обо мне — небось надеется, что, если вдруг эта сила проявится и начну колдовать, ее жизнь станет еще более красочной.
— Мне кажется, это не мама надеется на магию, а ты…
Терра отшатнулась и скинула его руку со своего плеча.
— Ты просто перекладываешь на нее свою злость и обиду за то, что лишена силы.
Терра нахмурила свои светлые брови и пронзила Алистера испепеляющим взглядом.
— Как ты можешь говорить такое?
— Потому что я знаю тебя и вижу, как ты мучаешься, — серьезно произнес Алистер. — Возможно мама и душит тебя своей опекой, но она не сделала ничего, чтобы вызвать твою злость.
— Ты говоришь со мной, как с ребенком! — ее верхняя губа слегка подрагивала.
— Неправда. Я никогда не относился к тебе, как к ребенку. Ты всегда была для меня равной.
В его голосе было что-то, что заставило Терру вздрогнуть. Она с тоской посмотрела на юношу.
— Алистер… Я… понимаешь, мне чего-то не хватает. Словно внутри меня огромная дыра, которую мне просто нечем заполнить. Кажется, будто у меня отняли огромный кусок меня самой. Настоящей меня, — Терра вздохнула и откинулась на подушки. — Иногда я с замиранием сердца жду, когда же эта сила проявится. Когда я наконец-таки пойму, кто же я на самом деле. Знаешь, каково это — быть рожденной в роду могущественных ведьм и не обладать… ничем?
Она невидящим взглядом смотрела в окно, а Алистер смотрел только на девушку и видел обуревающее ее смятение.
— Моя семья мертва…
— Мы — твоя семья! — Я не об этом, — покачала головой девушка. — Я о наследии. О том, что я уже и не помню, как выглядели мои родители: ни мама, ни папа. Их лица словно стерли из моей памяти. У меня нет ни одной фотографии, нет даже места, куда бы я могла прийти, чтобы почтить их память. Мне кажется, что, если бы я могла колдовать, если бы была типичной могущественной Грабс, у меня бы была их маленькая частичка. Что-то осязаемое, что-то только мое. Как доказательство того, что я действительно Терра. Терра Грабс.
— Эта сила отнимала бы твою душу… — начала было Алистер.
— Я не чувствую своей души, Алистер! Есть она, нет ее. Да какая к черту разница? Когда через тридцать или сорок лет я умру, что станется с этой душой? Если моя душа — цена за твою жизнь и благополучие, я бы не задумываясь отдала бы ее сотни или даже тысячи раз…
— Не говори так! Мне не нужно, чтобы ты отдавала за меня хоть что-либо. Не за меня. Не за мою семью.
— Так я и не отдаю, — Терра выпрямилась и посмотрела на него в упор. — Джослин говорит, что магия Грабсов уникальна и обычно свойственна только женщинам нашего рода. Но есть и другая магия — та, что черпает свою силу из природы, та, которой нужна поддержка и баланс, та, которой пользуется Джослин…
— Подожди… подожди… Джослин? Та самая Джослин?
Терра закусила губу и неуверенно кивнула.
— Откуда ты ее знаешь? Где ты ее вообще встретила?
— Она хозяйка художественной академии, в которую я хожу по средам.
— Мама в курсе?
Алистер был ошарашен. Даже оглушен. Он годами искал эту женщину, пытаясь получить ответы на терзавшие его вопросы. А она оказалась хозяйкой художественной студии, в которой Терра училась рисовать! И когда он об этом узнал? За день до отъезда.
— Не знаю. Наверное. Она сама записала меня туда, так что я думаю, она знает о том, кому принадлежит студия. Но это неважно… точне, не так уж и важно… Джослин говорит, что, если мне не доступна сила Грабс, это еще не значит, что я вообще не могу использовать магию. Есть столько разных видов: заговоры, зелья, магические камни с различными свойствами. Представляешь, у нее в кабинете есть камень из которого все время льется вода!
— Это… удивительно… — неловко выдавил Алистер.
— Это завораживающе! — ее глаза горели. — Алистер, я хочу попробовать! Попробовать научиться пользоваться этой силой! Не получится? Ну и черт с ним, но я хотя бы попытаюсь!
Алистер предложил перевести пленника в гостевую спальню со словами: «Его можно окружить твоими… как их там… тувриками, точно, и там. Зато там есть ванная и туалет, не очень-то хочется выносить за ним ведра!» Таким был его самый главный аргумент, и Марте не осталось ничего, кроме как согласиться. Откровенно говоря, ей и самой не хотелось выносить за неудавшимся охотником ведра.
Той ночью Марта спала отвратительно. Она постоянно ворочалась, разметав подушки по всей кровати. Конечно, тот факт, что отец вернулся домой, ее немного успокаивал, как бы она это ни отрицала. Сейчас Мегги скорее всего мирно спала под надежной защитой в его спальне и видела десятый сон. Но Марта же уснуть не могла по той простой причине, что ее мысли постоянно возвращались к мужчине, запертому в одной из гостевых спален.
Умом она понимала, что тувроты надежно заперли его там и что он никак не сможет выбраться из спальни, каким бы сильным он ни был. Однако это никак не мешало цепким лапам страха сжимать ее шею, лишая воздуха точно так же, как и руки Коула в их первую встречу.
Марта откинула пропитавшееся потом и страхом одеяло и села в кровати. Волосы прилипали к лицу, так же как и взмокшая сорочка — к телу. Отвратительно. Марта ненавидела это чувство. Собственные мысли загоняли ее в угол.
Можно сбежать от разговора, можно сбежать от человека, даже от убийцы можно сбежать. Но нельзя убежать от себя самой и своих страхов, находясь в темной комнате.
Она щелкнула выключателем на прикроватном светильнике и вылезла из кровати.
Душ. Ей нужен был душ. Единственное, чего она хотела в этот момент — это смыть с себя липкий пот в надежде, что вода заберет с собой и кольца страха, сжимающие ее шею.
Раздевшись, она встала под едва теплые струи душа и стояла под ними, сама не зная, сколько времени. К ее разочарованию, вода смыла пот, но не страх. Тот вцепился в нее с каким-то диким остервенением и не желал никуда уходить. Осознав всю бессмысленность своего занятия, Марта выключила воду и вытерлась полотенцем. В полумраке она откопала одну из своих ночных комбинаций в комоде, оделась и села на кровать, прекрасно понимая, что этой ночью ей не уснуть.
Лучше бы они оставили Коула в подвале. Его нахождение в доме делало все происходящее чуть более осязаемым, а оттого неотвратимым и неизбежным. Он был огромным розовым слоном в ее мире, которого, как ни старайся, незамеченным не оставишь.
Постучав пальцем по деревянной столешнице тумбочки, она все же достала из ящика маленькую сережку-пропуск и вставила ту в ухо. Она решила еще раз посмотреть на мужчину в гостевой комнате. Надеясь, что его сломленный вид хоть немного развеет ее страхи.
Проходя мимо отцовской спальни, Марта заглянула внутрь. Отец и Мегги крепко спали. Казалось, наличие в доме человека, который жаждал их убить, нисколько не мешало им спать. Марта закрыла за собой дверь и, ступая босыми ногами по холодному полу, пошла на второй этаж.
Дом был тих. Хотя не только он: с улицы тоже не доносилось никаких звуков, даже привычного завывания ветра. Но, поднявшись на второй этаж, Марта поняла, что ошибалась: дом был не так уж и тих. По коридору разносились приглушенные, но оттого не менее жуткие стенания.
Марта сжала руки в кулаки и поспешила к гостевой. Чем ближе она подходила, тем громче становились звуки. Тем не менее, они словно бы доносились сквозь толщу воды.
Марта распахнула дверь и уверенным шагом вошла в комнату, пересекая защитную границу клетки. Стоило ей это сделать, как вопли стали громче. Это были судорожные стоны вперемешку со всхлипами и болезненными завываниями, доносившимися из полумрака комнаты.
Марту передернуло. Она нащупала выключатель и, не собираясь гадать о причинах этих стенаний, включила свет.
Свернувшись калачиком и прижав колени к груди, Коул лежал на кровати, будучи источником этой демонической сонаты. Не испытывая никакого желания приближаться, Марта все же подошла к нему и, опустившись на колени перед ним, принялась изучать мужчину.
Коул был бес сознания и выглядел еще хуже, чем несколькими часами ранее, когда они переводили его в эту комнату. Тогда он хоть и выглядел слабым и осунувшимся, но ему все равно хватало сил на то, что отшучиваться и даже сыпать угрозами. Сейчас же… Марта приложила руку к его покрытому испариной лбу. У него была лихорадка, и он вряд ли смог бы выдавить из себя хоть что-то кроме полного боли стона. Его била мелкая дрожь, а на бледном лице тут и там проступали красные и розовые пятна. Марта оттянула ворот водолазки и посмотрела на шею. Пятна были и на ней.
Марта не была врачом и не могла даже предположить причину подобных изменений. Здравый смысл подсказывал, что даже если сильное истощение и способно спровоцировать лихорадку, то причина уж точно была не в нем. Коул был чем-то болен. И она надеялась, что это не заразно.
Мужчина издал очередной протяжный стон и что-то невнятно пробормотал. Марта попыталась прислушаться, но слов не разобрала.
Нужно было что-то делать. Не могла же она просто оставить его в таком состоянии. Хотя соблазн, конечно, был велик. Врача ему вызвать она не могла по логическим соображениям, а чем помочь, толком не знала. Единственное, что приходило на ум, это попытаться хотя бы сбить жар. Не хватало, чтобы он еще умер в их доме. Разбираться с трупом и последствиями ей уж точно не хотелось. Да и он еще не дал им ответов ни на один из терзающих их вопросов.
Выпрямившись, она обреченно вздохнула и поплелась на мамин чердак. Если она правильно помнила, в одной из маминых книг было отличное средство от простуды, которым они лечили Мегги, когда она попала под дождь и слегла с температурой. Оставалось надеяться, что оно поможет.
Марта нашла нужный блокнот и принялась собирать все необходимое. Полынь, шалфей, ромашка, олений мох и еще несколько довольно странных названий. Залить кипятком и дать настояться пару часов. Теряясь между необходимостью спускаться на кухню и ставить чайник и просто открыть кран и набрать кипятка, Марта выбрала кран. Смешала все в какой-то маминой черепушке и залила кипятком. Конечно, на настаивание времени не было, так что она решила, что и десяти минут будет достаточно. Пока чудо-средство настаивалось, она покопалась в аптечке и захватила на всякий случай парацетамол, прежде чем вернуться в гостевую.
Марта поставила чашку и таблетки на тумбочку и принялась пытаться растолкать Коула под его нескончаемые стоны, чтобы заставить хоть как-то проснуться. Но власть лихорадочного дурмана была сильнее. Казалось, он даже не замечал, как она его трясет, хватая за плечи, как пытается поднять вверх, посадить. Ничего не работало — мужчина не просыпался. Марта подумала о том, чтобы пойти разбудить отца и заставить того помочь, но все же решила пока повременить. Еще раз встряхнула мужчину, на что он ответил ей нечленораздельным бормотанием и очередным стоном.
Выбившись из сил, Марта отпустила его и отошла в сторону, чтобы немного отдышаться. Коул тяжело дышал, его грудь вздымалась, а рот был слегка приоткрыт. Может попробовать влить ему отвар, пока он спит? А если он не сглотнет и захлебнется? А если попробовать заставить проснутся приказом?
— Проснись! — властно воскликнула Марта.
Но ее слова будто разбились о стену. Коул никак не отреагировал. Похоже, в бессознательном состоянии она была над ним не властна.
— Ада… Аделина…
Марта удивленно вскинула бровь, разобрав его бормотания. Похоже его лихорадка принесла с собой сны. Непонятные для нее, но мучительные для него, ведь к его стонам примешивались всхлипы. Марте даже показалось, что в уголках его закрытых глаз заблестели слезы.
— Коул, — достаточно громко, чтобы перекричать его стенания, позвала Марта.
Он откликнулся невнятным бормотанием и в дремоте повернулся к ней. Его глаза распахнулись, но в них не было и намека на узнавание — он смотрел на нее, но не видел самой Марты. Его взгляд был туманным и полным боли.
— Коул, — еще раз позвала его девушка.
— Про… сти… — задыхаясь выдавил Коул. — Ада… прости…
Плотно сжав губы, Марта неуверенно приблизилась к кровати. Она не знала, чего ожидать от мужчины, застрявшего где-то посредине между сном и реальностью. Пускай он и выглядел в этот момент довольно безобидно, но ведь она знала, насколько опасным он был. К тому же сейчас ее страховка в виде контроля разума просто не работала.
Так что Марта надеялась, что в случае чего успеет выскользнуть из комнаты, мысленно прикидывая расстояние от кровати до двери.
Коул смотрел на нее с тоской, печалью и даже раскаяньем, но в полном бреду. Марта не знала ни кто такая эта Ада, ни почему он просил у нее прощение, ни были ли Ада и Аделина одним и тем же человеком. Не знала она и причин его болезненной лихорадки. Но попытаться сделать хоть что-то было нужно.
— Если ты хочешь, чтобы я тебя простила, то должен выпить лекарства.
Она понимала всю абсурдность своих слов. Не факт, что Коул сейчас вообще ее слышал, погрязнув в собственных иллюзиях. Но чем черт не шутит? Может оно того стоило?
К тоске с раскаяньем примешалось непонимание. Его брови взлетели вверх, но взгляд оставался таким же затуманенным. Что ж, он хотя бы ее слышал. А вот понял ли — это уже вопрос. Взяв миску в руки, Марта приблизилась еще на пару шагов и постаралась произнести максимально уверенно:
— Ты должен это выпить, — а затем после недолгой паузы добавила. — Если, конечно, хочешь, чтобы я тебя простила.
Коул продолжал смотреть на нее своим невидящим взглядом, и все, что оставалось Марте, это силой напоить его и надеется, что ему в его сознательно-бессознательном состоянии хватит ума сглотнуть. Не без опасения девушка забралась с ногами на кровать и подползла к нему. Одной рукой удерживая миску, она приподняла его голову и принялась поить. К ее немалому удивлению он послушно пил и даже не пытался ни вырваться, ни сопротивляться.
От доверия, плескавшегося в его глазах, Марту передернуло. Кем бы ни была эта Ада, он безоговорочно ей доверял. Это была необъяснимая вера. Доверие, которое сложно было понять, ведь Марта была приверженцем идеи, что даже родители не заслуживают безоговорочного доверия.
Коул закончил пить. Марта начала слазить с кровати, но Коул ухватил ее за руку, останавливая.
— Не уходи…
— С чего бы? — усмехнулась девушка с невероятной легкостью — настолько он был слаб — выдернув руку из его хватки.
Она спрыгнула с кровати и отошла на пару метров от него. Коул истошно простонал.
— Не уходи… прошу… Ада… прости…
Его била мелкая дрожь, а голос ломано хрипел. Марта нахмурила брови. Ей хотелось бросить его и уйти. Но что, если ему станет хуже? Она не могла просто бросить его, как бы ей этого ни хотелось.
Марта подтащила к кровати кресло от стены и, плюхнувшись в него, буркнула:
— Ладно. Останусь.
Облегчение, смягчившее черты его лица, не просто удивило, а буквально обескуражило. Если бы она уже не сидела, то непременно бы рухнула на пол. Марта скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла.
— Спи, — приказала она.
Коул смотрел на нее щенячьим доверчивым взглядом и постанывал примерно так же, как больной щенок. Отчего-то эта картина вызывала у нее не только недоверие, но и недовольство. Марта не любила наблюдать за слабостями и страданиями других людей. Они загоняли ее в тупик. Не сказать, что она была черствой, но и к переизбытку чувств не тяготела.
Чтобы не смотреть на мужчину, она закрыла глаза. Через какое-то время его стоны, невнятные бормотания и поскуливания прекратились. Он заснул. Заснул крепким сном без сновидений. И, к своему в дальнейшем немалому удивлению, вскоре Марта тоже заснула в неудобной позе в неудобном кресле.
Проснулась она от негромкого покашливания. Открыла глаза и, часто моргая, принялась изучать комнату, в которой была. Глаза были сухие, словно в них песка насыпали, а шею свело от долгой ночи со скрещенными руками и запрокинутой головой. Марта утерла струйку слюны с подбородка и попыталась хоть немного размять шею.
— Никогда не мог представить человека, который будет преспокойно спать и даже похрапывать в одной комнате с тем, кто пытался его убить. А уж то, что этим человеком окажется моя собственная дочь и подавно. Скажи-ка, милая, у тебя не закрадывалась мысль, что он может удушить тебя простыней во сне? Или же у вас состоялся по-настоящему душевный разговор, и вы настолько заболтались, что не заметили, как уснули?
Марта нехотя повернула голову и встретилась взглядом с отцом. Он стоял, прислонившись к дверному косяку за границей тувротов, и его нахмуренные брови и плотно сжатые губы не предвещали ничего хорошего.
— Не то и не другое, — буркнула Марта.
— Тогда смею предположить, что ты решила соблазнить его и склонить на свою сторону по доброй воле, так сказать? — отец слегка вздернул подбородок, указывая на наряд Марты.
Марта посмотрела на себя. Что ж, вчера внешний вид ее не особо интересовал, но вот при свете дня одна из ее бесчисленных комбинаций, представляющая из себя смесь тонкого кружева и мягкого розового бархата, выглядела не то что неуместно, а даже вульгарно. Марта запахнула на себе халат и потуже завязала его, мысленно хваля себя за то, что на автомате надела его.
— Милая моя девочка, я, конечно, все понимаю, но обычно с годами ум прибавляется, а никак не вытекает через уши, — с каким-то нелепым разочарованием пожал плечами отец.
Коул все еще спал, его грудь медленно вздымалась и опускалась в такт размеренному дыханию. На лице все еще проступали красные и местами бледно-розовые пятна. Отец был прав, оставаться с ним в одной комнате было глупо. Он мог проснуться в любой момент, и то, что этого не произошло, было чистым везением, не иначе.
— У него была лихорадка, — не защищаясь, а скорее просто обосновывая свое присутствие здесь, произнесла девушка.
— Лихорадка? — вскинул брови отец и, уперев свой взгляд в мужчину, принялся изучать его с немалого расстояния.
— Да. Он стонал на весь дом. Удивительно, что вы не проснулись, — слегка приукрасила Марта.
— Хм… Интересно… Ты можешь впустить меня в комнату?
Марта покачала головой.
— У тувротов обычно есть только один ключ.
— Плохо. А изготовить второй нельзя?
— Без понятия, — пожала плечами девушка. — Но если хочешь войти, я могу их временно убрать. Думаю, пока что он безопасен.
— Нет, не нужно. Он все равно спит, — ответил отец, равнодушно покачав головой. — Выходи оттуда и пошли позавтракаем. Я приготовлю омлет с тунцом.
Марта окинула Коула еще одним скептическим взглядом и, убедившись в том, что тот продолжает спать, вышла из комнаты. Идти за отцом в полной тишине ей совсем не хотелось — не хотелось снова чувствовать себя посторонней в своем собственном доме, так что она решила забить пустоту хоть каким-нибудь разговором.
— Давно встал? — спросила она, считая ступени на лестнице.
— Не особо. Звонила какая-то девочка из вашей студии — я все никак не могу запомнить ее имя. Просила передать, что твоя утренняя группа на сегодня отменена, а обеденная — по расписанию.
— Понятно, — хмыкнула Марта, гадая, что еще можно спросить. Но ни одна тема для разговора не лезла в голову. А о Коуле и связанных с ним проблемах говорить совсем не хотелось.
Марта как никогда ощущала желание просто пойти на работу и раствориться в своей нормальной привычной жизни. Но был еще один нерешенный вопрос.
— Что делать с Мегги?
— А что с ней? — спросил отец, остановившись у подножья лестницы и повернув к дочери голову.
— Школа, — уперев в него взгляд, как само собой разумеющееся сказала Марта.
— А, ты об этом… Я уже позвонил в школу, сказал, что у нее грипп и что до конца недели она там не появится, — и, развернувшись, пошел на кухню.
Марта поспешила в спальню, чтобы переодеться и забрать свой телефон, осознав, что за все выходные она даже не взяла его в руки. Если она правильно помнила, то как она бросила телефон в сумку, так он там и лежал. Откопала Марта свою бесполезную разрядившуюся технику на самом дне рядом со старой почти засохшей тушью и кошельком с брелком лисички, который Мегги сама сшила и подарила ей на день рождения в прошлом году.
Марта прихватила зарядку и поплелась обратно на кухню. Проходя мимо спальни отца, она в очередной раз заглянула, чтобы проверить сестру. Мегги все еще спала. Удивительно — как ребенок, переживший столько трудностей, может так мирно спать?
Когда Марта зашла на кухню, отец как раз заканчивал поджаривать последний омлет. Он обильно смазал их консервированным тунцом и завернул конвертиками. Как ни странно, но в их доме действительно питались одними только яйцами. В отличие от Марты, Алистер Рудбриг мог сотворить с этим продуктом все, что угодно. Иногда девушке казалось, что ее отец может даже написать книгу «1000 и 1 яичный рецепт» и ни разу не повториться. Со смертью мамы из их дома пропало все, что можно было бы назвать правильным и разумным питанием.
— На него тоже приготовил? — спросила Марта, подсчитав тарелки на столе.
— А не должен был? — усмехнулся мужчина, поставив перед дочерью тарелку и протянув ей приборы. — Я не настолько жесток, чтобы морить голодом гостей.
— Может быть хватит так его звать? — скривилась девушка. — Он не наш гость и никогда им не был!
— Марта, — с осуждением протянул отец. — Я буду звать людей так, как считаю нужным. Пока он в нашем доме, он наш гость. И тот факт, что является он таковым не по своей воле, особой роли не играет. Кстати, как он? Выглядел не лучшим образом. Это последствия твоего воздействия?
Марта пожала плечами и принялась нарезать омлет на маленькие кусочки.
— Не знаю. Сомневаюсь. С Мегги же все в порядке.
— Не используй магию против сестры. Мы не знаем, как то, что ты сделала, отразилось на ней. Даже если видимых признаков нет, это еще не значит, что все прошло без последствий.
Марта кивала в такт его словам, прекрасно понимая, что каждое из них верно. Ситуация была куда хуже: они не просто не знали, что могло вызвать воздействие на Мегги магией, но и оба боялись, что от этого в маленькой девочке могла пробудиться сила. Таковой была правда и опасения, повисшие между строк. Но никто из них не осмеливался озвучить свои мысли.
— Я думаю поговорить с Джослин или… с Кеторин… состояние Коула мне не нравится. Не думаю, что это обычная болезнь. Ночью я дала ему один из маминых отваров и лихорадка спала, но пятна никуда не делись. Они покрывают его лицо и шею, думаю, и остальное тело тоже.
— Не стоит говорить Джослин. Я ничего ей не сказал, просто размыто намекнул на сюрприз…
— Неплохой сюрприз получился, — усмехнулась Марта и, наколов кусочек яичницы, отправила его в рот. — Я оставлю тебе ключ от тувротов, понаблюдай за ним.
***
Марта неторопливо прохаживалась между рядами столов, за которыми сидели ее ученики и корпели над натянутыми на подрамники кусками атласа. Темой сегодняшнего занятия было рисование по ткани. И Марта с искренним восхищением наблюдала за тем, как маленькие дети набирают в трубочки специальный раствор и обводят им контуры будущего рисунка. Так нужно было, чтобы в дальнейшем краска не растекалась и не смешивалась. Необходимая подготовка.
Впервые за последнее время она чувствовала себя более чем расслабленно. Работа с детьми приносила ей душевный покой. Марта любила детей, любила находиться с ними. Пожалуй, с детьми ей было куда комфортнее, чем с взрослыми. Маленькие дети были искренними и живыми, и иногда ей становилось жутко от того, в каких холодных взрослых они могут превратится. Сама же она уже стала той самой «холодной взрослой».
Вот только здесь, в своей студии, она не чувствовала себя таковой. Это место расслабляло. Говорят, что дома даже стены лечат, ее же лечила работа. Темно-зеленые стены, выкрашенные в тот самый правильный цвет, который делал комнату комфортной и нисколько не давил. Деревянные столы из светло-коричневого дерева, за которыми сидели дети, и красивые мягкие серые стулья на резных деревянных ножках. Через большие решетчатые окна проникало много света, и комната никогда не казалась темной, несмотря на темные стены.
Марта остановилась у одного из окон и посмотрела на парк. Этот вид обычно вызывал у нее приятные ощущения. Но теперь у нее от отвращения побежал холодок по спине. Один только вид парка вызывал образы мужчины, наставившего арбалет на маленькую хрупкую Мегги.
Марта поспешно отошла от окна и села на высокий табурет у стены, с которого ребят было видно, как на ладони. Она пыталась сосредоточится на них, чтобы не думать о своих проблемах, которых было не просто много, а катастрофически много.
На нее кто-то смотрел. Она ощущала это. Но это был взгляд не ребенка — в этом она была уверена — и не только потому, что все дети корпели над своими картинами. Это был пытливый взгляд, который прожигал дырки в ее плече.
Марта повернула голову в сторону двери и увидела какого-то мужчину через стеклянную вставку в деревянной двери. Она изумленно вскинула бровь. Хоть стекло и было матовым, но в очертаниях фигуры и темных тонах одежды определено угадывался мужчина. Мужчина, который уже когда-то точно так же пытался разглядывать ее через такое же мутное стекло.
Первой мыслью было то, что за дверью ее ждет очередной охотник. Но она сразу же отбросила ее, понимая, что это лишь ее страхи и предвзятое восприятие, вызванное минувшими днями. За дверью мог быть кто угодно, начиная от уборщика и заканчивая кем-то из отцов детей, завороженно склонившихся над столами.
— Продолжайте обводить. Я сейчас схожу за солью, а когда вернусь, мы начнем делать фон.
Марта спрыгнула со своего табурета и поспешила к двери, борясь с подступающей со всех сторон паникой. Неосознанно для себя, в любом незнакомом мужчине она искала врага, желающего убить ее.
Не оставляя себе шанса на отступление, она резко распахнула дверь и удивленно воскликнула:
— Джош!
— Вообще-то Джон, — криво усмехнулся санитар. — Скажи, ты специально коверкаешь мое имя?
— Что ты здесь забыл? — игнорируя его вопрос, спросила Марта и тут же вышла в коридор, обшитый деревянными панелями, и закрыла за собой дверь, чтобы никто из детей не видел и не слышал их разговор. — Преследуешь меня?
— Скажешь тоже! Рупи — маленький городок, и Алистера Рудбрига здесь знает почти каждый. А то, что его дочь работает в «Марии-Розе» знает каждый третий.
— В том-то и вопрос: откуда об этом знаешь ты! — Марта скрестила руки на груди и уперела в него недовольный взгляд. — Повторюсь, что ты здесь забыл, Джон?
— Хотел поговорить, — произнес он, как нечто само собой разумеющееся, и, пожав плечами, засунул руки в передние карманы джинс.
— Сомневаюсь, что нам есть, о чем разговаривать, — протянула Марта и отошла от двери подальше, чтобы ее ученики уж наверняка ничего не услышали.
— Как отец? — спросил Джон, следуя за ней.
— Нормально.
— Тебе это странным не кажется?
— А должно? — Марта вскинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Сегодня она была не на каблуках, и оттого разница в их росте стала ощутима. Джон был на целую голову выше ее! А Марта отнюдь не считала себя низкой, скорее наоборот — относила себя к числу довольно высоких.
— Должно, — коротко бросил он и после недолгой паузы продолжил. — Я видел его… там, после аварии, когда его доставали из машины. И это точно не тот случай, когда человека спустя два дня выписывают!
— К чему ты клонишь? — Марта нацепила глуповатую улыбочку, стремясь скрыть опасения, навеянные его вопросами. — Я тоже видела его. И что?
— Ты думаешь это нормально? Человека после операции выписывают на второй день! И никого в больнице это не тревожит!
Марта улыбнулась еще шире, наблюдая за недоумением на лице мужчины.
— Я не врач. Если ты имеешь в виду то, что в вашей больнице недостаточно квалифицированные специалисты, то тебе не со мной нужно разговаривать, а идти в департамент или… я даже не знаю, куда там пишут жалобы.
— Я не это имел в виду.
— А что? — Марта поджала губы. Нужно было как-то от него избавиться. Этот разговор ни к чему хорошему точно не приведет.
— Просто странно как-то… Сначала мне это таким не казалось, но потом я начал думать…
— Полезное умение, — перебила его Марта, не давая довести мысль до конца. — Но своими величайшими навыками ты можешь делиться с кем-то другим. Мне не интересны безумные фантазии. Все, что для меня важно — это то, что с моим отцом все в порядке, и моя сестра не осталась круглой сиротой. Это все, что ты хотел обсудить? Мы не друзья и даже не знакомые, чтобы ты приходил ко мне на работу и отвлекал без какой-либо веской причины.
— Но…
— Если это все, то покинь, пожалуйста, Академию.
Джон внимательно, даже испытывающе, смотрел на нее. Казалось, хотел найти что-то в ее лице. Марта продолжала удерживать свою улыбку и старалась ничем не показать, как сильно ее нервирует его присутствие и его вопросы. Ей хотелось развернуться и просто уйти. Но что, если он пойдет с этим своими теориями еще к кому-то?
У Марты уже закрадывалась мысль, что чудесное и, самое главное, быстрое выздоровление отца по любому как-то вызвано магией. Однако ее мысли — это одно дело, а санитар, треплющийся о невероятном выздоровлении Алистера Рудбрига, совсем другое.
— Ты кому-нибудь говорил о своих сомнениях? — спросила Марта, понимая, что ее вопрос вызовет у него еще больше сомнений и теорий, но не могла она себе отказать в этом. Ей нужно было знать!
— Я разговаривал с его хирургом, но он так же, как и ты отмахнулся от моих слов. Мисс Рудбриг, ему лучше вернуться в больницу и продолжить лечение.
Марта с облегчением выдохнула.
— Я подумаю над вашим предложением. А теперь извините меня, мне нужно вернуться в студию.
Джон коротко кивнул.
— Надеюсь на ваше благоразумие. Был рад с вам встретиться.
— Сомневаюсь.
Джон никак не отреагировал на ее слова и, развернувшись, пошел напрямик к лестнице, ведущей на первый этаж. Марта проводила его скептическим взглядом. Оставалось только надеяться, что он больше никому ничего не скажет.
И когда его фигура скрылась на лестничном пролете, Марта развернулась и собралась было идти к кладовой за солью, но тут заметила пожилую женщину, стоящую в нише между дверей.
Джослин.