Ее героические поиски увенчались успехом. Пара новых высоких резиновых перчаток, предназначенных для мытья унитазов, и баночка арахисовой пасты. Вооружившись большой ложкой и прихватив с собой свои находки, Марта вернулась в спальню. Она была полна решимости принять душ, несмотря на туго перебинтованные руки. Она надеялась что эту проблему получится решить с помощью перчаток, а если же нет, то она все равно помоется — и плевать ей на эти несчастные руки.
Марта так больше не могла. Прошлая ночь определенно заняла почетное место в списке самых худших ночей в ее жизни. После вчерашнего все тело неприятно чесалось, волосы стали сальными и отвратительными паклями свисали по сторонам лица. Но то были лишь цветочки. Боже, как же от нее воняло! Марта не могла перенести исходивший от нее флер больного тела, приправленный необычайно кислым потом.
Возвращаясь в свою комнату, она старалась дышать только через рот. Проходя мимо спальни Мегги, Марте оставалось только радоваться, что сестра еще спит и не сможет навязать ей очередную детскую кличку относительно ее новых умопомрачительных духов. Однако мысленно Марта все равно перебирала все возможные варианты, хотя словесно изощренные оскорбления и не были ее сильной стороной. Самое мощное, что она смогла придумать, так это «Королева навозной кучи». Детский сад какой-то.
Арахисовую пасту Марта определила на прикроватную тумбочку, а сама поспешила в свою ванную. В зеркало лучше было не смотреть: из хорошего там были только глаза, которые на осунувшемся лице стали казаться больше. Марта провела языком по потрескавшимся губам, с тоской вспоминая себя двухнедельной давности, когда она после бессонной ночи смотрела в зеркало и громко возмущалась, что «краше только в гроб кладут». Теперь она была уверена в том, что походила на частично разложившийся труп.
Ей катастрофически нужен был отдых. Отдых, который в ближайшее время ей не светил. Оставалось надеяться, что хотя бы душ ей сегодня достанется.
Марта стянула свою потрепанную жизнью одежду. Вчера она не нашла в себе сил на игры в переодевание и так и уснула, повалившись на кровать.
Перчатки доходили ей до середины локтя, полностью пряча под собой бинты. Это ли не счастье?
Чистое тело, чистые волосы и никакого тошнотворного запаха пота! Да будет благословен тот человек, который придумал водопровод. Суша волосы феном над раковиной, она все же осмелилась посмотреть на себя в зеркало. Лучше бы она этого не делала. Одно дело когда, знаешь, что выглядишь отвратительно, и совсем другое — когда видишь это собственными глазами.
Марта похудела. Щеки впали, под глазами залегли мешки, в которые вполне можно было складывать вещи первой необходимости. Губы пересохли и потрескались. Она выглядела, как жертва месячного запоя, не иначе. И винить в этом она могла только одного человека. Коул Томсон. Она бы с радостью поджарила его на вертеле, как молодого поросенка, за все, что он привнес в ее жизнь.
Но она не могла так поступить после того, как он дал свое согласие на сотрудничество. Так что, послав своему потрепанному отражению вымученную улыбку, Марта закуталась в полотенце и вышла в спальню. Сегодня у нее было много дел. Очень много дел. И первым пунктом в списке было найти нормальные перчатки, потому что надеть еще раз те, что одолжила у Кеторин, она не могла. Эти ярко-голубые атласные перчатки привлекали к себе уж слишком много внимания. Даже удивительно, как это Коул не отпустил вчера никакого комментария относительно них.
Единственные перчатки, которые она смогла найти в своем шкафу, оказались черными шерстяными. Осталось только найти верх, с которым черные перчатки не будут казаться странными. Марта перебирала вешалки со своей светлой одеждой: шифоновые блузки, кашемировые водолазки, шелковые топы. Ну не было у нее вещей, с которыми шерстяные перчатки смотрелись бы нормально и буквально не кричали бы «Эй, смотрите, она что-то скрывает!». Марта нагнулась и достала с нижней полки коробку со старыми школьными вещами, до которой все никак не доходили руки, чтобы отнести в благотворительный фонд. Там действительно оказалась подходящая черная вещь: длинный кардиган, который она надевала лишь раз — на похороны мамы.
Откровенно говоря, ей не хотелось его надевать. Ей очень хотелось сжечь этот пропитанный скорбью кусок ткани. В какой-то момент ей даже показалось, что он пахнет кладбищенской сыростью и разложением. Но нет, ничем таким он пахнуть просто не мог, то были лишь ее воспаленные фантазии и воспоминания. Марта прекрасно помнила этот запах сырой земли, которую кидали на мамин гроб.
Стараясь отогнать от себя эти мысли, она поспешила к своему комоду с бельем. Ей нужно было подобрать броню, которая защитила бы ее от всего. И она остановила свой выбор на комплекте из атласа и кружева с таким количеством декора, что в начале даже на знаешь на что смотреть. И в довершение всего приталенное платье с длинным рукавом, бежевое, как и большая часть ее вещей.
Марта как раз застегивала передние пуговицы на платье, когда в дверь постучали. Она быстро натянула перчатки, прежде чем ответить на стук.
На пороге стоял перепуганный отец с обугленным пальто в руках. Пальто, которое она так и не вынесла на мусорку.
— Доброе утро, — спокойно поприветствовала Марта. Ее попытка сохранить произошедшее в секрете провалилась. — С каких пор ты копаешься в мусоре?
— С тех самых, как нахожу огромный черный пакет посреди кухни. На тебя снова напали? — он бегло осмотрел Марту, но в его лице ничего не поменялось. Ни малейшего намека на переживание.
— Нет, — коротко ответила Марта.
— Если нападут — скажи.
Он развернулся и скрылся где-то в доме, даже не закрыв за собой дверь. А Марта рухнула на постель рядом с треклятым кардиганом. Дышать было тяжело. Он как всегда не спросил, в порядке ли она. Даже из вежливости не осведомился, как она себя чувствует. Напали? Нет. Ну и ладно, скажи если что. Разве таким должен быть разговор отца с дочерью? Марта закусила изнутри губу, глотая непрошенные слезы. Она не будет плакать. Она никогда не будет из-за него плакать. Но легче от этого не становилось.
Возможно ему действительно стоило умереть. Тогда она бы смогла оплакивать мертвого, а не страшиться глухой пустоты в присутствии живого.
Марта сделала несколько глубоких вдохов и натянула кардиган, окончательно поборов свою минутную слабость.
— В пустоте нет ничего плохого, — сказала она себе и встала с кровати. Времени на ненужные эмоции просто не было.
Марта была только рада, когда на кухне не обнаружилось ни отца, ни Мегги — только развязанный мусорный пакет и пальто, валявшееся поверх него. Марта запихнула пальто обратно и завязала пакет.
Заварив себе крепкого черного чая, она села за стол и принялась поглощать пасту, взятую из комнаты, уткнувшись в окно. Мамин сад морозным серым утром выглядел даже хуже, чем обычно. Опавшие листья с дорожек никто так и не удосужился убрать. Ей стало интересно, убирал ли их кто-нибудь в прошлом году? Да и вообще кто-нибудь ухаживал за этим несчастным садиком после маминой смерти? Смотреть на загнивающий сад было больно. А сегодня даже больнее, чем обычно.
Алистер вошел на кухню в сером банном махровом халате. Он только что вышел из душа, о чем явно говорили мокрые волосы, с которых продолжала капать вода.
— А бинты? — удивленно спросила Марта, выгнув бровь.
— Я их снял, — равнодушно пожал плечами отец и направился к чайнику, чтобы заварить и себе чаю. В его движениях не было и намека на болезненную скованность.
— Уже? Не слишком рано?
— А почему бы и нет. Осталось всего пару шрамов. Ты же знаешь эту семейную сказку про процветание рода. В последнее время ты использовала магию довольно часто — вот и результат.
— Никогда не воспринимала ее всерьез, — буркнула Марта, прикончив свой чай. — Я уговорила Коула помочь нам.
— Это как?
— Ммм… ну… он согласился вернутся к ним и сказать, что я никакая не ведьма, если мы поможем ему излечиться от яда.
— И ты поверила? Не думал, что моя дочь настолько глупая.
«О, все-таки иногда ты вспоминаешь, что я твоя дочь» — хотелось ответить Марте, но она промолчала. Сегодня она и впрямь была чересчур чувствительна к словам отца, обычно ей с легкостью удовалось, пропускать их мимо ушей.
— Не то чтобы поверила. Просто заключила с ним сделку.
— Бесполезную сделку, если быть точным, — ухмыльнулся Алистер и сел на стул напротив нее. — Что ты знаешь об этом человеке? Я вот более чем уверен, что, как только он выйдет за порог нашего дома, он найдет способ обойти твои приказы и непременно вернется, чтобы убить нас.
— Я это знаю.
— Тогда какой смысл в твоей сделке? В первую очередь тебе стоило выяснить, кто о тебе знает. И, судя по тому, что к нашему порогу до сих пор не заявился еще ни один охотник, смею предположить, что таких людей крайне мало. Кстати, а что с тем охотником, который сейчас в больнице?
Марта пожала плечами.
— Без понятия. Наверное, стоит наведаться к нему.
— А вот в этих словах уже есть крупица истины. Я навещу его сегодня, когда поеду на обследование. Что касается Коула, пусть пока думает, что мы ему поверили. Может попытаешься у него что-нибудь выяснить? Так сказать «втереться в доверие».
Марта неуверенно кивнула. Уж кто-кто, а она не особо умела располагать к себе людей.
***
Коул все гадал, когда же она его навестит. Ему нужно было убедиться в том, что его выпустят из этого дома. Ни Марта, ни ее отец так и не приходили к нему. В какой-то степени неизвестность его пугала, закручивая болты здравомыслия. Последнее время он слишком много думал обо всем и не о чем конкретно. Он никогда не был в полном одиночестве с самого рождения, но только теперь понял, насколько сильно зависел от общения. Ему нужно было говорить, и оттого его сознательное решение хранить полное молчание было еще тягостнее.
Он проснулся рано утром, когда еще не рассвело, от чувства легкого голода. Незначительного. Такого, который появляется через пару часов после плотного обеда, но которое нисколько не тревожит. Не тревожит, если это обычный голод. Только этот голод обычным не был. С того времени, как Коул начал принимать хьянгу, голод стал признаком того, что действие начинает ослабевать и до следующего приема остается еще пару дней, не более. Когда голод становится нестерпимым настолько, что ты уже согласен съесть кусок тухлого мяса, лишь бы хоть немного приглушить его, значит пора. Ничто другое просто не способно заглушить нестерпимую нужду. А если не принять? Коул смутно помнил ощущение медленно накатывающей агонии, словно сгораешь заживо. Ему только и оставалось надеяться, что в ближайшее время не придется вновь окунуться в раскаленную реку.
Стоит ли предупредить Марту, что новая доза ему нужна уже через пару дней?
Он вспомнил ее пронзительный испепеляющий взгляд. Таким только лед топить в Антарктиде. Коул не горел желанием рассказывать ей о своих слабостях и нуждах, особенно под этим недовольным взглядом. Было бы неплохо, если бы его вновь навестила маленькая леди. Вот ей бы он вполне мог поведать о своих нуждах. Возможно, в силу возраста Мегги Рудбриг не была настолько высокомерной. Хотя он прекрасно понимал, что не ему судить о высокомерии. Отношение Марты к нему было ни чем иным, как отражением его отношения к ней. Так что ничего другого ожидать от нее не стоило. Куда страннее было бы, если бы она вдруг воспылала к нему добротой и любовью.
Марта всё-таки пришла. Если Коул правильно подсчитал, то она вступила на порог «его» спальни где-то после обеда, возможно раньше, возможно позже. Теперь он плохо ориентировался во времени.
Первое, что он заметил: Марта Рудбриг выглядела еще хуже, чем вчера. Она с каждым днем выглядела все хуже и хуже. От той яркой женщины, за которой он наблюдал несколько недель, не осталось и следа. Марта стала тенью себя прежней. Болезненной тенью. И это не могло не пугать. Казалось, с каждым днем она усыхает и даже умирает. Ему бы стоило радоваться, но почему-то не выходило. Что, если она действительно умрет и никто не сможет выпустить его из этой темницы?
— Ты вообще хоть иногда ешь? — не выдержал и спросил Коул.
— Ем, — сухо ответила Марта и поставила ему на кровать поднос с едой. Жареные яйца и несколько бутербродов с арахисовой пастой, а еще чашка горячего чая, над которым поднимался пар.
— Что, одно вареное яйцо, чашку кофе и лист салата?
Марта промолчала и села в кресло.
— Купи кусок мяса и съешь его!
Марта подперла голову кулаком и усмехнулась.
— Сырым?
Коул пару раз непонимающе моргнул.
— Да хоть сырым! На тебя смотреть страшно. Гляди ветром сдует.
— Удивительно, что тебя такое волнует, — протянула Марта, взъерошив свои короткие волосы.
Коул ничего не ответил, но, чтобы заполнить образовавшуюся после ее слов пустоту, принялся поглощать обедозавтрак, который нисколько не притуплял чувство голода, камнем оседая в желудке.
— Мне нужна новая… доза, — все же сказала он, прикончив бутерброды с арахисовой пастой. Слово «доза» неприятно резало слух, словно он был каким-то отбросом, наркоманом, готовым продать почку за новую дозу. Но как бы неприятно не было ему признавать, в какой-то степени он им и был. С маленькой поправкой в виде стопроцентной смерти в случае отказа.
— Когда? — сухо спросила Марта. На лице ведьмы не отразилось ни одной эмоции. Она не жалела его, но и не злорадствовала. Что немного, самую малость, подняло ее в его глазах.
— Через пару дней. Примерно. Может, чуть дольше, — абсолютно честно ответил Коул.
— Ясно.
Больше она не сказала ничего. Просто продолжала сидеть в этом несчастном кресле и смотреть в окно. В ее присутствии Коул чувствовал себя неуютно. Хотя «неуютно» было не совсем подходящим словом. Он чувствовал себя очень-очень-очень неуютно, как свинья на вертеле.
Она могла сделать что угодно. Приказать ему. Проклясть его. Задушить его. Он до сих пор помнил, как невидимые руки сжимаются на его шее, выдавливая остатки воздуха. И он не мог доверять этой ведьме. Что у него было? Лишь ее слово, что она не будет ничего делать. Так что он не мог отделаться от легкого страха, который пропитывал каждую его эмоцию, безотрывно следуя за ним по пятам.
Марта просидела с ним еще некоторое время, а, когда он доел свою еду и допил чай, молча встала, забрала поднос и ушла. Она явно была не настроена на разговор, да и Коул не нашел в себе сил спросить, когда она выпустит его из этой клетки.
***
Подходя к Ведьминой обители, Марта нервничала. Тот мужчина, охотник напавший на них в парке, мертв. После того, как отец рассказал ей об этом за обедом, она была сама не своя. Ее действия стали причиной смерти человека. Не сказать, что она сожалела или считала себя в чем-то виноватой. То была просто самооборона и не больше. И все же она не могла отделаться от горького осадка на душе.
«Хорошо, что он умер. Одной проблемой меньше» — внушала она себе всю дорогу, пока шла к Ведьминой обители. — «Он это заслужил».
Она вспомнила наставленный на ее сестру арбалет. Арбалет, наставленный на ребенка, которому не было и десяти лет!
«Заслужил!»
В Ведьминой обители посетителей было необычайно много, что удивило Марту, когда она толкнула дверь и вошла в душное помещение. Запах пива мешался с ароматами вербены и можевельника, а также с примесью ладана и человеческого пота. Людей было так много, что Марте сначала показалось, что она попала куда-то не туда. За последнее время она привыкла наблюдать Ведьмину обитель либо полупустой, либо абсолютно безжизненной.
Джуди скользила между столиками, разнося кружки с пивом. Кеторин, как обычно идеально выглядящая, занимала свое исконное место за барной стойкой. Марта заметила еще двух официанток, которые, так же как и Джуди, сновали между столиками. Неказистые девчонки в потрепанных ведьминских шляпах и выцветших передниках.
Стараясь ни с кем не столкнуться, Марта опустила голову и поспешила к бару. Ей не хотелось встречаться глазами с посетителями, хотя маловероятно, что здесь мог оказаться кто-либо из ее знакомых, по той простой причине, что у Марты таковых было не так много. Но вот чему ее научили последнии дни: то, что ты не знаешь человека, еще не значит, что он не знает тебя. А в этом городе ее, похоже, знали все, кому не лень.
Людей у бара было не то чтобы много, но в их присутствии поговорить вряд ли получится. Марта заняла свободный табурет с краю и кивнула Кеторин в знак приветствия. Та лишь слегка улыбнулась в ответ, полностью поглощенная разговором с клиентами — мужчинами преклонного возраста, цидящими пиво из огромных кружек.
— Китти, кошечка, что же ты так безбожно поднимаешь цены даже для нас — твоих постоянных клиентов? — причитал мужчина в серой залатанной парке и в уже солидном подпитии.
Кеторин брезгливо скривилась и поправила:
— Кеторин. А что до цен: я же ведьма, оттого и цены у меня безбожные, — улыбка у нее была яркая и нахальная.
— Душечка, тебя невозможно не любить! — сказал другой и протянул ей свою пустую кружку. — Налей еще.
— Кеторин, — повторила та и забрала кружку. — С радостью!
Кеторин скрылась под барной стойкой, а в это время как раз вернулась Джуди с подносом, нагруженным пустыми кружками и тарелками из-под скудных закусок. Она похлопала Марту по плечу в знак приветствия — для этого ей пришлось встать на носочки — и лучезарно улыбнулась.
— Привет, — кивнула ей Марта. — Помощь нужна?
— Нет. Я сама, — ответила Джуди и прошмыгнула за бар.
— А почему здесь сегодня не протолкнуться? — спросила она у Джуди, но ответила ей Кеторин:
— Первая пятница месяца, — она поставила кружку перед клиентом и подошла к Марте. — Каждую первую пятницу месяца здесь собирается местный рыболовный клуб. Раньше они собирались в Мормери, баре вниз по улице, но я их переманила, — Кеторин послала улыбку мужчине в потрепанной парке и вновь повернулась к Марте. — Они делают мне выручку чуть ли не на весь месяц, — понизив голос, чтобы ее никто не слышал, кроме Марты, призналась она.
— Впервые слышу о подобной организации, — призналась Марта, не особо заботясь о громкости своего голоса, тот все равно утонул в окружающем гомоне. — И чем они занимаются?
— Организации? Нет, это просто клуб по интересам. Летом рыбачат на близлежащей реке, а зимой пьют и хвастаются былыми подвигами, пытаясь внушить окружающим, что они добытчики и охотники, а на деле… — Кеторин выдержала театральную паузу. — Горстка алкашей, прячущаяся от жен на реке. Только им об этом не говори. Понимаешь, рыбаки — народ тонкой душевной организации, того и гляди обидятся.
— Понятно, — протянула Марта, старательно сдерживая смешок.
— Кетти, милая, налей-ка еще мне того… светленького!
Кеторин глубоко вздохнула и крикнула:
— Сейчас! — а затем уже тихо спросила. — Ты что-то хотела?
Марта кивнула.
— Если не срочно, то подожди, они обычно не засиживаются дольше, чем до десяти. Жены!
Марта посмотрела на настенные часы над баром. Не было еще и восьми, но у нее не было особого выбора, так что она вновь кивнула.
— Подожду.
— Кетти, пива!
— Может кофе?
— Было бы неплохо, — согласилась Марта.
— Можешь подождать в моем кабинете. Я попрошу Джуди принести его тебе.
— Без проблем.
Марта соскочила с табурета и поплелась в лестнице, ведущей на балкон, а Кеторин вернулась к «клиентам Кетти» и принялась разливать пиво по кружкам.
В кабинете Кеторин, тонущем во мраке, было куда уютние, чем в зале, под завязку забитом любителями пива и рыбалки. Марта заняла один из стульев, стоящих вокруг стола, и принялась изучать книжные полки Кеторин, подсвечивая их фонариком телефона. Книг на полках было много, и они куда больше походили на ведьминские гримуары, чем те, что лежали на чердаке дома у Марты. Старые потрепанные корешки с витиеватыми, практически нечитаемыми буквами. Они производили нужное впечатление. Так сказать, создавали правильный антураж для клиентов Кеторин, которые приходили не для того, чтобы пропустить по кружечке пива.
Марта взяла первый попавшийся гримуар с полки и положила на стол перед собой. Если название когда-нибудь и было читаемым, то года сделали свое дело, затеряв его среди складок потертой кожи. Она раскрыла гримуар и принялась листать замысловатые страницы. Языка, которым были написаны тексты, она все равно не знала. Возможно это был французский или немецкий — за всеми этими крючками, закорючками и прочими каллиграфическими изысками было не разобрать. Так что Марта любовалась потрясающими иллюстрациями, которые сопровождали каждый текст, когда Джуди поднялась к ней с чашечкой крепкого кофе.
— Что читаешь? — спросила она, подставив кружку буквально Марте под нос. — О, а откуда это у нее?
Марта подняла голову и посмотрела на удивленную Джуди, которая внимательно изучала раскрытый разворот с иллюстрациями довольно мерзкого монстра.
— А что это? — Марта откинулась назад и взяла чашку, продолжая подсвечивать одной рукой гримуар.
— Бестиарий. Очень древний.
— Бисти… что?
— Бестиарий, — наткнувшись на ничего не понимающий взгляд Марты, Джуди пояснила. — Список монстров. Что-то вроде энциклопедии видов. Описание и методы использования. Конкретно этот очень древний, и данные в нем устарели веков так десять назад. Странно, откуда он у Кеторин… последний раз я его видела в библиотеке нашего ковена.
— Может взяла почитать и не вернула, — предложила Марта, отхлебнув из чашки.
— Может быть, — неуверенно ответила Джуди. — Ладно, я пойду вниз, а то там работы полный воз.
Марта проводила ее взглядом и продолжила изучать бестиарий. В нем была мешанина из жутких и вполне симпатичных монстров. Хотя жутких было куда больше. Она не могла сказать, что была расстроена тем фактом, что монстры с этих страниц уже вымерли. Как-то спокойнее спится по ночам, когда знаешь, что некто с волчьей пастью и паучьим телом не заглянет к тебе с утра на чай.
Марта захлопнула гримуар и убрала его на место. Все-таки это не лучшее чтиво на ночь. Критическим взглядом Марта окинула полки Кеторин. Да уж, это определенно была не безобидная школьная литература и что-то она не горела желанием продолжать знакомство с этими книгами.
Ей начало казаться, что Кеторин ведет опасную игру, изучая ту магию, которую лучше было бы похоронить под толщей времен и никогда не раскапывать. Сама она уж точно не стала бы в этом копаться.
Стараясь хоть немного скоротать время, Марта принялась листать новостные страницы своих соц. сетей. Она всегда была далека от этой части жизни, вспоминая о ней, только когда одолевает непроглядная скука. А последнее время скучать ей было просто некогда.
Пришло сообщение от Мегги.
«Ты скоро? Папа купил карамельный попкорн. Можем устроить вечер кино, если ты все-таки ответишь.»
«Буду к одиннадцати. Начинай без меня.» — быстро настрочила ответ Марта.
«Ух, ты! Все таки вспомнила что такое ТЕЛЕФОН. Я тебя подожду» — тут же прилетел ответ.
Марта написала короткое «Окей» и принялась наблюдать за членами рыбного клуба, которые потихоньку начали расплачиваться и расходиться по домам. Похоже, жены были действительно важным аргументом в их жизни. Иногда ей действительно начинало казаться, что в таких маленьких городках, как Рупи, всем давно заправляют женщины. Чего далеко ходить за примером. Маргарет Рудбриг была тем самым властным правителем, без разрешения которого даже чихнуть нельзя было. При этом дедушка Марты всегда был лишь тенью в собственном доме — она могла по пальцем пересчитать те случаи, когда он высказывал свое мнение, к которому обычно даже не прислушивались.
Часы на экране телефона показывали девять пятнадцать, когда Кеторин поднялась к ней с аптечкой. В ведьминой обители еще оставались редкие посетители, но с ними вполне успешно справлялась Джуди.
— Я думаю, стоит перебинтовать твои руки, — сказала Кеторин и потрясла аптечкой перед носом Марты.
Кеторин зажгла несколько свечей и, усевшись на соседний табурет, принялась снимать бинты, что получалось у нее довольно ловко и наводило на мысль, что занимается она подобным не впервые.
— Коулу нужна хьянга, — объяснила причину своего прихода Марта, наблюдая за манипуляциями Кеторин.
Женщина вскинула голову.
— Уже? Это плохо. Я думала, он сможет продержаться на одной порции недели две или даже больше. В моих записях говорится, что некоторые могли выдерживать месячные промежутки.
— А он не может. Говорит, что новая порция нужна ему через пару дней.
— Да уж… таким темпами у нас и месяца не будет, чего уж говорить о двух. Я же еще даже не начала изучать этот вопрос. Проблем и без того много, — Кеторин выразительно посмотрела на обнажившуюся руку Марты и откинула грязный бинт в сторону. — Дело идет неплохо. Смотри, некоторые уже покрылись корочками.
Кеторин нанесла мазь на кожу и быстрыми точными движениями забинтовала руку, а затем принялась за вторую.
— Я, конечно, дам тебе для него хьянгу, но постарайся оттянуть прием максимально, как возможно. Сейчас нам ничто так не необходимо, как время, — она махнула рукой в сторону стеллажа с гримуарами. — Мне нужно перелопатить их все, а это не пятиминутное дело. Хотя, если уж быть откровенной, сомневаюсь, что в них есть то, что может ему помочь.
— И что тогда делать?
— Хм… хороший вопрос! Скорее всего нам придется наведаться в библиотеку моего старого ковена, но это крайняя мера. По доброй воле я туда ни за что не пойду.
— Почему?
— Меня там не любят. Скажем так, я стала персоной нон грата. И это не то же самое, что быть изгнанной из чайного клуба. Библиотека ковена — наша крайняя мера, если ничего другого не найдем.
— А он того стоит? — пренебрежительно спросила Марта.
— Твой мальчишка охотник? Только из-за него я туда бы не сунулась, но там мы сможет найти еще и что-нибудь о тебе. Ковен Шарпы — один из самых древних, древнее только ковен Крови.
— И как нам попасть в эту библиотеку? — спросила Марта, поморщившись, когда Кеторин оторвала бинт от подсохшей корочки. — Сомневаюсь, что они живут в каком-нибудь маленьком городке, где по выходным проходит книжная ярмарка.
— Сечешь фишку! — усмехнулась Кеторин, отбросив бинт на пол. — Тут нужно все детально продумать, включая пути отступления. Но я буду думать об этом после того, как перепроверю свои гримуары. Может там все же что-то да есть.
— Пустая трата времени. Ты сама сказала, что сомневаешься, что в них есть хоть что-то. Может сразу отправимся в библиотеку?
— Не дави на меня! Без четкого плана я туда не сунусь. Это тебе не за чаем с пирожными сходить, а сунуться в гнездо с гадюками. А я пока еще не совсем умом тронулась.
Марта пожала плечами, усмехнувшись. Значит, и Кеторин чего-то да боится. И это делало ее в глазах Марты не такой идеальной и капельку чуть более человечной.
Марта забрала новую порцию яда для Коула и покинула Ведьмину обитель, попрощавшись с Джуди, которая протирала столы после ухода последних посетителей. На улице было темно и холодно, не самая лучшая погодка для тихой пешей прогулки до дома, которую она собиралась совершить изначально.
Остановившись возле дороги, Марта достала телефон из кармана с твердым намерением вызвать такси, когда ее окликнули по имени.
Она обернулась и увидела мужской силуэт. Он стоял спиной к фонарю и оттого было просто невозможно разобрать, кто это был, смотря на него против света. Марту пробил озноб. Липкие щупальцы страха сковали ее. Бежать. Ей нужно бежать.
Но прежде чем она успела сделать хоть шаг, мужчина преодолел разделяющее их расстояние и шагнул в круг света от фонаря под которым стояла Марта.
— Джош! — воскликнула она, узнав его.
— Джон, — поправил он, улыбаясь. — Мы так часто встречаемся, и ты все еще не запомнила мое имя.
— Мы не часто встречаемся. Ты преследуешь меня! — возмутилась Марта. Ее била мелкая дрожь. Он перепугал ее. — Еще одна такая «встреча», и я добьюсь судебного запрета на приближение.
— Но сегодня наша встреча действительно случайна, — Джон сложил руки на груди. — Я ужинал с друзьями, а потом увидел тебе и решил подойти поздороваться. А ты обвиняешь меня в преследовании!
Марта скептически нахмурила брови.
— Все, поздоровался? Теперь можешь возвращаться к ним, — она махнула рукой в неопределенном направлении.
— Не слишком ли грубо?
— Нормально, — Марта махнула еще раз и принялась забивать адрес в приложении. Заметив, что Джон все еще стоит и смотрит на нее, она обернулась к нему. — Если ты не понял: можешь быть свободен!
— У тебя есть парень? — спросил Джон, потирая руки.
— С чего вдруг такие вопросы? Ты вынуждаешь меня отправиться за судебным запретом прямо сейчас.
— Жалко мне того человека, что решит встречаться с тобой, — хмыкнул Джон.
— Мне казалось, за жалость санитарам не доплачивают, так что можешь оставить ее себе, — едко ответила Марта, наблюдая за огоньком машины на карте. Ожидаемое время прибытия: 3 минуты. — И да, у меня есть парень.
Жалкая ложь — следствие не менее жалкой попытки защитить уязвленную гордость. Да кто он вообще такой, чтобы обсуждать ее личную жизнь?
— Странно, — на его лице появилось задумчивое выражение.
— Отчего же? — Марту все еще трясло, только вот теперь не от страха, а от гнева.
— Рупи город маленький и я не слышал, чтобы ты с кем-нибудь встречалась.
Марта немного опешила. По спине побежал холодок. Последний человек, который следил за ней, теперь был заперт в гостевой комнате ее дома.
— Знаешь что, Джон, это называется преследование с какой-либо целью. И если ты не прекратишь, то увидимся мы с тобой в полиции. Надеюсь, я ясно выражаюсь? Рупи-то может городок и маленький, но тут все равно все друг друга в лицо не знают. Вот я тебя долгое время не знала — и была бы просто счастлива не знать тебя и дальше.
— Марта, послушай, — он схватил ее за руку, но Марта ее отдернула. — Я не это имел в виду… честное слово.
За поворотом показались фары машины, и Марта выдохнула от облегчения.
— Да послушай же ты. Ты просто мне интересна, поэтому я и наводил справки. Поспрашивал то тут, то там. Не более! Честное слово!
Машина остановилась возле них.
— Марта, может я и был не прав, но я не преследую тебя. Сегодня уж точно, — он махнул рукой в сторону ресторанчика на соседней улице. — Да и в больнице я тебя не преследовал! Ты сама туда пришла! Да, на работу к тебе я правда приходил, но не думаю, что это делает из меня маниакального преследователя.
Марта раскрыла пассажирскую дверь и юркнула на сиденье.
— Пока, Джош, — буркнула она и захлопнула дверь.
В сущности, ей от его слов было не жарко и не холодно. Хотя он все же смог ее немного удивить и в итоге потешить ее самолюбие. Так что, когда такси тронулось и поехало к ее дому, Марта поймала себя на мысли, что начинает глупо улыбаться своему отражению в зеркале заднего вида. Ей еще никогда не признавались в симпатии таким странным образом.