Мегги нашла соль. Не обычную соль, а волшебную. Она была уверена в магическом происхождении кристаллов. Единственное, в чем она немного сомневалась, так это были ли найденные ею кристаллы солью или сахаром. Когда-то давно ей уже встречались большие кристаллы сахара — то были конфеты на ярмарке, сталактиты или сталагмиты, или же еще что-то, начинающееся на «стала-». Тогда Мегги уговорила папу купить ей целую коробку и, обещая себе, что будет есть строго по одному кристаллу в день, съела все коробку за раз. После этого случая Марта еще несколько месяцев обзывала Мегги «бешенной торбой», потому что такое количество сахара сделало Мегги «просто неуправляемой» по словам отца, сама же она никаких безумных изменений в себе не заметила. Правда потом безумно болел живот.
Но конфеты были вкусными, и она бы и сейчас съела парочку. Мегги еще раз внимательно посмотрела на кристаллы, которые выставила ровным рядком на мамином столе. Четыре бледно-голубых кристалла размером не больше чайной ложки, а то и меньше. Недолго думая, она схватила один, лизнула кончиком языка и, скривившись, сплюнула.
Чистейшая соль — такая же ядреная, как та, которую покупает отец, на коробке которой написано, что одной щепотки достаточно для целой кастрюли супа. Не то чтобы отец когда-нибудь готовил суп: он и яичницу иногда забывал посолить — так что эта пачка лежала у них на кухне уже года два и, похоже, и не думала заканчиваться.
Вот только то была покупная соль, а это волшебная. Ее Мегги нашла на мамином чердаке, когда решила совершить сюда набег после занятий с Джуди. Она проводила учительницу, дождалась, когда отец уедет на работу, и опрометью понеслась на чердак, расхищать мамину гробницу волшебства.
Раньше чердак не манил ее. Раньше чердак был старой пыльной комнатой. Раньше Мегги не знала о волшебстве.
Но все это было раньше. Теперь чердак стал для нее лакмусовой бумагой, что бы это ни значило.
Прежде чем натолкнуться на кристаллы соли, Мегги умудрилась перебрать десятки банок и склянок с пожелтевшими этикетками, на которых маминым витиеватым почерком было обозначено содержимое или то, что в них хранилось когда-то. Потому что пустых баночек было куда больше, чем полных. Затем она нашла несколько ловцов снов, сделанных из прутиков, веревочек и перьев. Еще она столкнулась со свиным копытом с ошметками засохшей плоти: брезгливо морщась, она не решила прикоснуться к чему-то подобному и продолжила свои поиски, но уже на других полках. Там-то она и нашла шкатулку с четырьмя кристаллами соли.
И на каком-то подсознательном глубинном уровне поняла, что три из них принадлежат маме, а самый маленький — папе. Она не могла объяснить, откуда появилось это знание, но она знала. Знала так же, как и то, что соль была волшебной.
— И что это мы тут делаем? — неожиданно раздавшийся голос отца заставил Мегги чуть ли не подпрыгнуть на месте. Мамин кристалл выпал из рук и закатился под стеллаж с волшебными штучками.
— Я думала, ты на работе, — пискнула Мегги и повернувшись к отцу лицом, пыталась спрятать за спиной кристаллы соли.
— У меня официальный оплачиваемый отпуск, — ответил отец и вошел в чердачную комнатку. Он выжидающе вскинул бровь, предлагая Мегги ответить на прежний вопрос.
— Не уйдешь? — с надеждой спросила она.
— А должен?
— Па-а-ап, — протянула Мегги.
— Что-о-о? — в той же манере вторил ей Алистер. — Сознавайся, что ты тут делала, если хочешь, чтобы я тебе не мешал.
— Марта не звонила?
— Не заговаривай мне зубы. И нет, она не звонила. Ее телефон вне зоны действия сети или выключен. Ничего удивительного, она и дома забывала о необходимости заряжать его.
— Понятно, — ответила Мегги и чутка подвинулась, чтобы уж точно спрятать за собой кристаллы.
— Мегги, тут полным полно вещей, которые не предназначены для игр маленькой девочки.
— Правда? — восторенно воскликнула она.
— Вообще-то это было предостережение, а не повод для воодушевления.
— Ну пап, — надула губы Мегги.
— Показывай, иначе я запру чердак и ты сюда больше не проберешься.
— Иногда ты бываешь таким противным, — насупилась Мегги, когда он подошел к столу и поднял ее на руки, чтобы посмотреть, что она прятала за спиной.
На лице Алистера расцвела тоскливая улыбка, и у Мегги защемило сердце.
— Что это такое? — с опаской спросила она.
Алистер тяжело вздохнул, и Мегги подумала, что он не захочет ей отвечать. Настолько тоскливым было его выражение лица.
— Соленая память, — все-таки ответил он. — Твоя мама использовала их в качестве дневника. Но как ими правильно пользоваться, я без понятия. Она пару раз пыталась научить меня вкладывать в них воспоминания. Даже не знаю, получилось ли из этого что-то или нет…
— Получилось, — категорично ответила Мегги, кивая. — Вон тот самый маленький — он твой. Она не говорила, как извлекать воспоминания?
— Может и говорила, но я уже не помню. То было еще до рождения Марты.
Мегги положила голову на плечо отца и тоскливо вздохнула. Она скучала по Марте. Той не было уже несколько дней, и Мегги казалось, что от нее оторвали кусочек ее личности.
— Я надеюсь, она скоро вернется. Мне без нее плохо.
— Переживаешь, что не с кем поделиться тортом? — заговорщицки поинтересовался отец.
— Каким таким тортом? — вскинула голову Мегги.
— Бисквитным с ванильным кремом и шоколадной посыпкой.
— Он не доживет до Мартиного возвращения.
— Сомневаюсь, что он вообще доживет до ужина, — рассмеялся отец. — Пойдем?
Мегги согласно кивнула, и отец вынес ее на руках с чердака. А она безотрывно смотрела на кристаллы, оставшиеся стоять на столе, давая себе обещание, что непременно вернется сюда и выяснит, как пользоваться этим кристаллами. Ведь теперь, когда она знала, что в них заключено, они стали для нее словно магнитом.
***
Марта никогда не думала, что будет скучать по своему комоду с нижнем бельем. Она всегда считала себя практичной женщиной, но так было до того, как ей пришлось с ним расстаться. Теперь она знала, насколько тяжелая участь ее постигла и насколько теплыми были ее чувства к комоду. Как говорится, любовь познается на расстоянии.
Периодами Марта впадала в уныние. Хотя возможно причиной тому было замкнутое пространство и Коул Томсон, с которым она была заперта в течение трех дней. Марта и подумать не могла, что он такой невыносимый. Предпосылки, конечно, были, но ей еще ни разу не приходилось получать Коула Томсона в концентрированном виде. Даже в лесу он не бесил ее так, как сейчас. В лесу им приходилось идти, и там Коул придерживал свой язык и свое мнение при себе. Как выяснилось, праздное бездействие превращает его в едкое, токсичное вещество, которое стоило бы разбавить водичкой действий.
Вот только Коул был ее не самой большой проблемой. Проблемой номер один были руки. Черные. Такие не спрячешь. Каждый раз, когда кто-то заходил в комнату-клетку, Марта замирала, опасаясь, что сейчас ее заставят снять перчатки и показать свои потрясающие черные ладошки. То, что Рози ничего подобного не просила, а Старейшины их не навещали, не уменьшало ее страха.
Зелье, которое Кеторин приготовила ей еще в Рупи, не помогало, что, собственно, было не удивительно, но Марта пыталась себя убедить, что от него будет толк, если втирать его в кожу, как крем. Пить мутноватую жидкость с плавующими на дне кусочками чего-то сомнительного Марта не решалась. Она вообще была не уверена, что мешочек подкинула именно Кеторин. «К» в конце записки могло означать что угодно. И в то же время мешочек навряд ли мог принадлежать кому-то, кроме Кеторин. Очки же работали.
Вот только откуда Кеторин могла знать, что Марту будет слепить магический след? И почему не сказала обо всем прямо в лоб, без нелепых шпионских игр?
Сейчас, когда злость на женщину немного поутихла, Марта все равно не могла взять в толк, зачем все это нужно было. Ей начинало казаться, что у Кеторин проблемы с головой, потому что другого объяснения не находилось. Все можно было обсудить изначально, а не кидать Марту, как котенка, в реку и надеятся, что она разберется сама. Если Кеторин надеялась на невероятные аналитические способности Марты, то она полная дура. Потому что сама Марта разобраться не могла.
Единственное, с чем она худо-бедно смогла разобраться, так это с руками. В течение трех дней она чуть по чуть выпрашивала у Рози ингредиенты для своей «огненной» ванны, выдумывая нелепые объяснения, зачем ей понадобились те или иные травы. Повезло, что Рози не была ведьмой и не придала особого значения просьбам вверенной ей ведьмы-недоучки. Ингредиенты и дозировку она собирала по памяти и до последнего была не уверена, что из этой затеи что-то выгорит.
И сейчас, стоя над темной водой и вдыхая обжигающий воздух, она осознала, что ее память все-таки способна выдавать нужную информацию, когда прижмет. Вода потемнела, но не избавила Марту от сомнений.
Вот только выбора особо не было: ей нужно было избавиться от черных пятен на руках до того, как их хоть кто-нибудь заметит. Да и ее откровенно пугало то, что она проходила с магическим следом на руках почти три дня. Никогда раньше ей не приходилось столько носить черноту на себе. Какова вероятность, что она просто не исчезнет с рук, если ее вовремя не выжечь?
Рисковать совсем не хотелось. А если и правда не пропадет, то что тогда? Носить всю жизнь перчатки? Марта представила, как в летнюю жару идет в бассейн в перчатках, и мысленно содрогнулась.
Прежде чем раздеться, Марта покосилась на дверь. Коулу пришлось стоять с той стороны, прислонившись к двери, чтобы Марта могла лечь в ванной. Еще одна проблема в копилке их проблем. И это уже порядком достало.
Она окинула симпатичную ванную комнату уже в пятый раз, прекрасно понимая, что тянет время. Но ванная комната, как и большое медное корыто, которое Коул обозвал музейной ванной, была симпатичной. Относительно симпатичной. Белые каменные стены, деревянные полы, окрашенные морилкой, тканевые коврики и, прости господи, унитаз, если его вообще можно было так назвать. Он отдаленно напоминал современного «белого друга», к которому Марта привыкла, точнее он был его очень шумным дедом, который любил оповещать всю свою семью, когда собирался уединиться, да и еще называл сие действие каким-нибудь вычурным словечком. Удивительно, что Коул не причислил его к музейным экспонатом, потому что Марта считала, что там ему самое подходящее место.
Да и вообще в тот момент, когда Марта только надела очки, ей показалось, что все в этом месте принадлежит другому времени, другим эпохам или же даже другому миру. Хотя с другим миром она скорее всего угадала. В общем, смириться с обстановкой было очень не просто.
— Ты долго там? Я уже устал сидеть на полу, — донеслось из-за двери.
Марта мысленно чертыхнулась. Похоже, тянуть время у нее больше не получится.
— Скоро, — достаточно громко ответила она и принялась раздеваться.
— Ты говоришь об этом уже в четвертый раз. Просто признайся, что занимаешься…
— Занимаюсь чем? — едко спросила она, и если бы не успела уже частично раздеться, то непременно вышла бы и спросила в лицо.
— Жалеешь, наверное, что у них с напором проблемы, — похабно ответил ей Коул, и она точно представила его противненькую улыбочку, которой он сопровождал подобные комментарии.
— Такое могло прийти только в твою голову, — бросила Марта и подошла к ванной, от которой поднимался далеко не приятный пар. А тут не было даже самого маленького окошечка, чтобы разогнать этот пар, обжигающий горло при каждом вздохе.
Марта попыталась сравнить свои нынешнии ощущения с теми, что испытывала, когда проворачивала подобное дома с полной рецептурой и всем необходимым, вот только либо ощущения были теми же, либо Марта не особо разбиралась в самовосприятии и не могла различить весь спектр горения глотки при вдохе.
Задержав дыхание, она занесла ногу над водой. Была не была.
— Вот только не нужно говорить, что я какой-то извращенец. Шутки про душ и его напор были в ходу, когда я еще под стол пешком ходил.
— Я даже боюсь представить, откуда ты узнал эти шутки, — ответила ему Марта и опустила ногу в воду. Ее обожгло, что было неудивительно.
— Ну… у меня был старший брат-балабол.
— Так это у вас генетика такая… А я уж начала думать, что ты уникум какой-то, — буркнула Марта, отмечая, что словесная перепалка с Коулом немного облегчает для нее процесс. Так сказать, отвлекает от насущного.
Она закинула вторую ногу и не смогла сдержать стон.
— Нет, ну ты там точно занимаешься чем-то непристойным, — тут же нашелся за дверью Коул.
— Ага, пытаюсь не сгореть заживо, — вторила ему Марта, тяжело хватая губами обжигающий воздух, от которого становилось только хуже.
— Всегда знал, что ведьмы — извращенки.
— Еще какие, — хмыкнула Марта, потому что только мазохистки могли додуматься до таких ванных. Ведьминское спа было бы популярно в определенных кругах.
Она схватилась руками за бортики и одним движением села, расплескав воду. Тяни не тяни — больно будет в любом случае. Она откинулась на спинку ванны-корыта, опустила руки в воду и тут-то поняла, что все-таки где-то она накосячила. И еще поняла, что боль, которую испытывала раньше, была вполне терпимой.
Марта закричала и попыталась подняться, но не тут-то было: ее ноги скользили по днищу, а из рук словно вытянули всю силу — она не могла их даже поднять.
— О боже, — простонала она, пытаясь сражаться с подступающей паникой. Быть может стоило выпить то, что дала Кеторин, а не пытаться изобрести велосипед. А ведь она даже гордилась собой, потому что смогла вспомнить все необходимые ингредиенты. Или дело было в дозировке. И первое и второе было опасным, вот только насколько?
Дверь распахнулась, и в проеме показался Коул.
— Да что у тебя тут творится? — возмутился он.
— Помоги… подняться… — прохрипелы Марта, понимая, что сама не справится.
Вода в ванной стала темной, почти черной, и густой, как манная каша с такими же склизкими и противными комочками. Еще один повод не любить магию.
Коул приблизился к ней и с опаской посмотрел на жижу, в которой лежала Марта.
— Да уж, забавные у ведьм, однако, банные процедуры.
— Да помоги же ты, — не выдержала Марта. — Мне больно.
Коул встал над ванной и попробовал воду рукой, только вот опустить ее не смог — вода стала еще плотнее, чем была секунду назад.
— Что это? — нахмурился он.
— Неудачный эксперимент, — буркнула Марта.
— Так, ладно, мне это не нравится. Я подхвачу тебя под мышки и постараюсь вытащить. Попытайся податься вперед.
Марта попыталась. Честно попыталась. Все силы пустила на то, чтобы оторвать свое туловище от медной стенки ванны, но у нее ничего не получилось. Жижа над ней казалась куском цемента, придавившим ее.
— В следующий раз предупреждай заранее, когда надумаешь провести какой-нибудь сомнительный эксперимент, — нервно произнес Коул и, обойдя корыто, попытался просунуть руки ей подмышки.
И у него это получилось, но не с первой попытки. Марта закусила губу, стараясь заглушить очередной крик боли: не хватало еще, чтобы кто-нибудь пришел и застал их за несанкционированным магическим ритуалом. Хотя ритуалом процесс вытягивания ее из корыта с мерзкой жижой назвать можно было разве что с огромной натяжкой.
Коул кряхтел от натуги над ее ухом: Мерзость, которую наварила Марта, не желала отпускать ее.
— Вот черт, — выругался Коул. — Просто признайся, что ты придумала все это, чтобы убить меня. Представляю, как будет смеяться доктор, констатирую мою смерть. Сердце разорвалось от натуги — вот, что он напишет в графе причины смерти.
— Поверь, мне сейчас хуже, чем тебе, — сглотнула очередной крик Марта.
— О, получается, мы занимаемся двойным самоубийством. Просто потрясающе. Спасибо, Марта. Никогда даже представить не мог, что умру, вытягивая ведьму из ванной, — коротко хохотнул он.
— Из корыта, — машинально поправила Марта.
— Еще лучше.
Коул все тянул и тянул, и в какой-то момент ее тело все же поддалось ему на встречу. Сказать, что в этот момент Марта испытала облегчение, значит на сказать ничего. Словно разорвавшаяся натянутая струна, она вылетела из ванной и рухнула на Коула, повалившись вместе с ним на пол. Марта была настолько дезориентирована резкой сменой положения, что не сразу заметила, что чернота с ее рук ушла, а густая жижа в ванной вновь стала жидкой.
Девушка тяжело дышала, пытаясь прийти в себя и не понимая, почему смешанное зелье ей все-таки помогло, хотя действие было абсолютно другим. Коул поднялся на ноги и, найдя где-то большое полотенце, швырнул им в Марту. И только когда махровый ком повстречался с ее головой, та начала немного работать и до нее дошло, что она сидит на полу абсолютно голая, а над ней стоит охотник и буравит ее гневным взглядом.
Дрожащими руками Марта развернула полотенце и закуталась в него.
— Что. Это. Было?
— Эксперимент? — неуверенно предположила Марта. Она все еще была немного не в себе. Удивительно даже, как она смогла избавиться от черных пятен, когда все пошло не по плану.
— Ты из меня дурака-то не делай, — не поверил ей Коул. — Чего ты хотела добиться? А?
Марта выставила из-под полотенца руку и покрутила кистью. Кожа была абсолютно чистой, если не считать тонких шрамов. Подарок на память от Кеторин.
— Я знаю, что ты видел их, когда они были черными. Ты постоянно косился на мои руки, словно они были чем-то измазаны, и брезгливо морщился.
Коул уставился на выставленную ладошку и его всего аж передернуло.
— Не думал, что ты заметишь.
— Если не хотел, чтобы я заметила, не стоило корчить брезгливые рожи. Мне собственно все равно, что ты их видел. Даже удивительно, что ты не заметил их в тот раз в подвале.
— Знаешь, мне тогда было немного не до того.
— Я же сказала, мне все равно. Вот только ни Старейшинам, ни другим ведьмам в Шарпе знать об этой моей особенности не нужно. Собственно эксперимент и заключался в том, смогу я их убрать или нет.
— Рой видел твою темную кожу, — задумчиво произнес Коул. — Он может рассказать.
— Если не рассказал сразу, то и дальше не скажет, — возразила Марта, и спрятала руку под полотенцем. — Мне он кажется человеком очень… даже не знаю, как сказать… вообще тюфяк, но тюфяк правильный, который ради семьи готов на все, и если я права, то он ничего не скажет, пока на кону стоит жизнь его сестры. По крайней мере я на это надеюсь.
— Да уж, — протянул Коул. — Я бы на него не особо рассчитывал, да и Рози кажется слышала, но возможно пропустила мимо ушей.
— Надеюсь, что пропустила. Я не знаю, как они отреагируют, узнав об пятнах. Да и знать не хочу.
Коул лишь хмыкнул и скептически посмотрел на ванную, в которой мутноватая черно-зеленая вода ходила мелкой рябью.
— Как думаешь, получиться спустить ее или она опять застынет, если попытаться нащупать слив? И не ждать нам встречи с канализационным монстром?
Марта пожала плечами.
— Может она так только на меня реагировала? А если попробуешь ты, то она не застынет?
— О, — Коул недоверчиво покосился на Марту. — Ты сейчас серьезно предложила мне засунуть туду руку?
— Ну я же была там целиком…
— И, наверное, захотела обратно, — буркнул Коул и принялся оглядывать ванную комнату в поисках чего-то, чем можно было бы вынуть пробку.
А Марта в который раз подумала о том, как сильно скучает по дому, по своему комоду, по функциональному душу, по собственной мягкой кровати. И конечно же по сестре. Мегги не покидала ее мысли, постоянно маячя где-то на задворках сознания.
Марта тоскливо вздохнула и поднялась на ноги. Огромное полотенце доставало ей до колен, в такое вполне можно было завернуть трех Март и еще осталось бы место для Мегги. На дрожащих ногах она дошла до древнего унитаза и, опустив крышку, села на него. Пока она справлялась со свой непосильной задачей, Коул нашел какой-то странный инструмент: деревянную палочку с металлическим крючком на конце, название которой Марта не знала, — и в нерешительности стоял над ванной-корытом.
— Думаешь, на металл она не реагирует? — спросила Марта, склонив голову к плечу.
— Я ни о чем не думаю. Нам нужно избавиться от улик и как можно скорее, — однако в противовес своим словам, он не спешил совать палку воду. Он смотрел на нее так, словно оттуда действительно мог выпрыгнуть канализационный монстр и утащить его за собой.
— Это всего лишь вода, — попыталась успокоить его Марта, хотя сама не решилась бы вновь прикоснуться к этой воде, что уж говорить о том, чтобы погрузиться в нее.
— Ты совсем не помогаешь, — буркнул Коул и, тяжело вздохнув, опустил палку в воду.
Вода не застыла, и Коул с легкостью нашел затычку и подцепил ее. Марта с нескрываемой радостью смотрела, как мутная вода с противным бульканьем утекает в водосток. Она поймала себя на мысли, что экспериментатор из нее никудышный, и она вполне прожила бы без подобных новшеств. Вот только какое-то шестое чувство подсказывало, что в ближайшее время спокойная жизнь ей не грозит.
Коул как-то странно посмотрел на нее, и Марта вопросительно выгнула бровь.
— Советую помыться и на этот раз обычной водой, — он вышел и закрыл за собой дверь.
***
Марте хотелось на стенку лезть от скуки. Ей начинало казаться, что Старейшины просто не знают, что с ними делать, и потому держат взаперти — другого логического объяснения своего пятидневного пребывания к комнате тюремного свойства наедине со своим «мужем-сокамерником» Марта не находила. Теперь она понимала, как чувствовал себя Коул, находясь у них в заключении, и даже начинала сочувствовать ему, потому что ее мозг просто не выдерживал непрерывного нахождения в четырех стенах, где единственным разнообразием был поход в ванную, от которой Марту уже тошнило.
После того случая с «канализационным монстром», как его окрестил Коул, на ванную и водосток она не могла смотреть, не содрогаясь. А Коул еще и подначивал ее, рассказывая истории о людях, которых утащили в канализацию. Бред да и только, всего лишь вымысел людей с больной фантазией, но когда ты сама являешься ведьмой, на многие вещи начинаешь смотреть иначе. Ведь не могли же такого рода истории появиться просто так по щелчку пальцев.
Удивительно, как Коул умудрялся смеяться над подобным, когда сам являлся охотником на ведьм. Как-то раз он закончил свою историю фразой: «Не бойся, Марта, ты просто его задушишь, как и меня!», и ничего Марте в тот момент не хотелось так сильно, как придушить Коула Томсона. Теперь уже окончательно. Он нашел ее слабость и умело давил на нее, методично доводя девушку до бешенства. Вот только Марта не сдавалась, она не могла позволить себе еще один всплеск эмоций. Последний привел к тому, что Старейшины узнали о ее магических способностях, и Марта действительно боялась того, к чему может привести еще один такой же. Разгромленная комната была меньшем из последствий, которое тоже ударило по ней. Точнее по ее кошельку.
Рози оказалась очень меркантильной женщиной. Она стрясла с Марты всю ее наличность и еще потребовала выписать чек. Ее, конечно, можно было понять — мало кому понравится, когда в твоем доме учинят погром. Вот только выписать чек на свое имя Марта не смогла, и Коул любезно предложил воспользоваться своим счетом.
И да, теперь Марта должна была ему денег. Приличную сумму денег. И да, он любезно напоминал ей об этом по десять раз на дню различными способами. К примеру, сейчас Марта пила чай с тостами, которые принесла Рози.
Коул сидел напротив нее и поглядывал на девушку поверх чашки с чаем.
— А тосты у Рози просто потрясающие, — начал он.
Марта кивнула, не желая вступать в очередной нелепый диалог.
— А уж какие она готовит телячьи отбивные. Просто пальчики оближешь. Если бы я сразу знал об этом, то подался бы в плен к ней, а не к тебе.
— Ты все еще можешь остаться здесь, когда я уйду, — все-таки ответила ему Марта.
— К сожалению, не могу, мне все еще нужно стрясти с тебя мои кровные. Надеюсь, ты не забыла, что должна мне денег?
Марта недовольно поджала губы и буркнула в ответ:
— Не забыла… Как чай? Вкусный? Наверное, у Старейшин заодно и лучшие запасы хьянги? — натянуто улыбнулась ему Марта, припомнив, как Рози принесла сегодня вместе с тостами пакетик трав специально для Коула. — Можешь и к ним в рабство податься, только заранее спроси — а то вдруг запасы кончатся раньше времени, и ты не успеешь стрясти с меня свои кровные.
— Поубавь яду, а то он уже в кружку капет.
— Ха-ха, — процедила Марта, чувствуя, как начинает закипать ее кровь. В последнее время Коул вызывал у нее противоречивые чувства: ее мотало от сострадания до злорадства, как на горках — либо резко вверх, либо резко вниз, чего-то среднего просто не было.
— Ха-ха, передразнил ее Коул и отхебнул своего хьянга-чая, причмокнув. — На твоем месте я бы попробовал. Вкус очень даже ничего.
— Воздержусь.
— Избавь меня от подробностей своей личной жизни, — мило улыбнулся Коул.
Марта вспыхнула. Да как он может выворачивать все шиворот навыворот и думать, что так оно и надо?
На языке вертелись десятки — нет — сотни ядовитых ответов, которые Марте было не суждено озвучить. Где-то в глубине дома раздался громкий крик Рози.
— Ты не будешь указывать, что мне делать! — звук битого стекла. — Не в моем доме! Слышишь, Марк, не в моем доме! Я и не подумаю, переломаю тебе твою физиономию еще раз. Если родители не научили манерам, им обучу тебя я!
Марта не знала, кто-то такой этот Марк и что он сделал, чтобы раздраконить Рози, но попадаться той под горячую руку не хотелось. Коул отчего-то рассмеялся и подавился чаем. А в коридоре послышались шаги и тихий сбивчивый ответ мужчины, который Марта не смогла разобрать.
А вот звенящий от злость ответ Рози вполне.
— Нет, Марк, в том, как ты себя повел, не было и намека на вежливость. Ты должен был как минимум поприветствовать меня, а не с порога приказывать мне «тащить их задницы сюда»!
Коул снова прыснул, и Марта непонимающе уставилась на него, изогнув брови дугой.
— Что происходит?
— Да так, — уклонился от ответа Коул и вновь ухмыльнулся каким-то своим мыслям.
Марта хотела все-таки вытянуть из него ответ, но тут дверь распахнулась и в проеме показалась Рози с красными пятнами гнева на бледном лице. А за ее спиной возвышался грузный мужчина со сломанным носом и свежим кровоподтеком на квадратной челюсти. Коул смерил Марка оценивающим взглядом и тихо хмыкнул, для Марты же осталось загадкой, о чем думал охотник в этот момент. Ей самой и в голову бы не пришло смеяться над таким грозным и сильным мужчиной, как Марк, а уж кидаться в него предметами различного назначения и подавно.
Она могла лишь позавидовать Рози и ее выдержке — так спокойно стоять, когда за ее спиной возвышается Марк.
— Старейшины попросили привести вас в зал Совета, — произнесла Рози и даже улыбнулась, хотя взгляд ее оставался колючим. Марта и Коул ей определенно не нравились, и разница между тем, как она встретила их и как принимала в дальнейшем, была разительной.
— Немедленно, — хмуро дополнил ее Марк. И в этом тихом слове отразилось все его недовольство, которое он почему-то не смел выказать самой Рози напрямую.
Та покосилась на него через плечо и приказала:
— Повежливее.
— Как можно скорее, — сверкнув глазами, исправился Марк, и Рози довольно кивнула.
— Но вы вполне можете допить свой чай.
Марта осушила кружку одним глотком и вскочила на ноги — откладывать встречу со Старейшинами ей совсем не хотелось. Все, чего ей хотелось, так это как можно скорее вернуться домой. А, выражаясь словами Марка — немедленно.
— Не вижу смысла откладывать. Старейшины люди занятые, и нам не стоит заставлять их ждать.
— Что верно, то верно, — кивнул Марк, чем заслужил очередной недовольный взгляд.
Марта не могла понять, чем мужчина заслужил к себе подобного отношения, ведь Рози буквально самый маленький шаг или жест с его стороны воспринимала в штыки. Сама же Марта пока что не видела в его поступках и словах ничего предосудительного. Типичный мужчина-гора, возможно немного скудоумный, и то не факт — ей было сложно судить об этом только по первому взгляду. Хотя ей довольно часто встречались люди, которые одним своим видом вызывали отторжение на каком-то глубинном уровне, и Марк не был таким человеком.
Коул тоже поднялся, что-то невнятно бурча себе под нос, и вместе они вышли из комнаты. То был первый раз когда Марта покинула разгромленную комнату, и она жадно оглядывалась по сторонам, изучая дом Рози. А изучить здесь было что. Идя по узким коридорам, Марта чувствовала себя так, словно попала в домик барби с одной лишь поправкой на то, что барби была ведьмой. Розовым здесь было все. Буквально все. Разбег цвета начинался от ядерной кислотной фуксии и заканчивался пыльной розой.
Возможно проблема была в очках-сердечках с розовыми стеклами, но Марта все же так не считала. Она, конечно, смотрела на мир через розовые очки, в прямом смысле слова, но мир из-за этого розовым не становился — на эту мысль ее натолкнули хрустальные огоньки, мерцающие мягким желтым светом.
Как выяснилось, дом Рози был не совсем домом. Точнее когда-то он был гостиницей для посетителей городка Шарпа, об этом рассказала сама Рози, когда поймала заинтересованный взгляд, которым Марта скользила вдоль ряда одинаковых дверей.
— Еще лет тридцать назад, когда я была маленькой, в Шарпу часто приезжали туристы, если их можно так назвать, и мои родители держали гостиницу. Сейчас гостей почти не бывает. После смерти предыдущей Главы Госпожа Клементина запретила пускать посетителей в город, всех принимают только в волшебных лавках с выходом в основной мир. Вы первые жильцы «Розового Дома» за последнии пять лет. Ранее у меня гостила только представительница Кровавых ведьм, когда приезжала на Совет, — рассказывала Рози, пока они спускались вниз по лестнице, застеленной пушистым розовым ковром. — Теперь держать гостиницу в Шарпе дело совсем уж неприбыльное. В прошлом году пришлось уволить последних рабочих — со всем я теперь справляюсь сама. И повар, и горничная, и администратор, осталось только научиться чинить магические сливы — и буду на все руки мастер.
Они спустились в просторный холл, в котором была лишь розовая деревянная стойка администратора и небольшой диванчик возле единственного в доме окна. В холле было несколько закрытых двухстворчатых дверей с табличками. На правой «Столовая. Завтрак и ужин включены в счет», на левой «Волшебные бани. Ощутите магический жар».
Выйдя из гостиницы, Марта поняла две вещи: во-первых, в доме Рози было слишком мало магических предметов, во-вторых очки не справлялись с нахлынувшим на нее потоком чистого магического света, который струился с неба, которое, по словам Коула, было непроглядной тьмой. Для Марты оно не было черным, для нее «небо» Шарпы сияло мириадами граней света. Там, над ее головой, раскинулось средоточие магии, и смотреть на него было так же больно, как пытаться смотреть на солнце.
Марта перевела взгляд на дома — на них смотреть было легче. Белые низенькие домики не выше второго этажа с покатыми крышами и без окон, что неудивительно, когда над головой у тебя мерцает столь яркий магический след, от которого хочется скрыться хоть ненадолго. Вот только то, что ни Коул, ни Рози, ни Марк не испытывали никаких затруднений, натолкнуло Марту на мысль — если в тебе нет магии, то и прятаться от «неба» тебе не нужно. Тогда как же Старейшины? В них-то магия есть, но они не слепые, как котята, и в отличие от Марты чувствовали себя хорошо. Кто бы стал жить в городе, проживание в котором связано с целой кучей проблем?
Петляя по узким улочкам, они вышли на большую площадь с неработающим фонтаном в центре. Таким черным, что на фоне белых улиц и чистых бело-кремовых мостовых выглядел он не то чтобы слишком заметным, но отвести от него взгляда Марта не смогла. Его нельзя было причислить к произведениям искусства, которыми пестрели журналы и исторические каталоги — этот фонтан был уродлив, словно его вылепили дети, ничего не смыслящие ни в пропорциях, ни в симметрии. То, что скорее всего предполагалось кругом, на деле вышло кривым овалом, края чаши, местами отколотые, местами изначально вывернутые наружу, были точно предназначены не для сидения. Марта так заметила две ступеньки, ведущие в саму чашу, где в центре стояла кособокая женщина в длинной юбке и блузе (точнее Марта думала, что таковой одежда изначально подразумевалась, годы превратили ее в едва различимое «нечто»). Длинные волосы развевались словно бы на сильном ветру, а лицо, возможно когда-то симметричное, было местами отбитым и не давало представления о внешности статуи. Руки женщины были вытянуты вперед, а ладони сложены лодочкой — скорее всего из них когда-то и вытекала вода.
— Он никогда не работал, — заметив ее интерес, пояснила Рози. — Его много лет пытались запустить, но ничего не вышло. Снести пытались тоже. Мама рассказывала, что раньше у ног женщины был выбит барельеф «Ключ темен, как сама ночь», но когда тогдашняя Глава пыталась разрушить фонтан, у нее ничего не вышло. Только поотбивала несколько кусочков и смогла сбить барельеф.
— Ключ темен, как сама ночь? — рассеянно пробормотала Марта, все еще смотря на фонтан. — Возможно это какой-то шифр, чтобы запустить фонтан.
Рози хохотнула, и Марта покосилась на нее — в своих словах она не видела ничего смешного.
— Извини, просто ты говоришь, как Кеторин. Она было, ну как была, и сейчас тоже есть, дочерью наше прошлой Главы. Так вот, из-за нее-то фонтан и пытались разрушить: она все твердила про шифры, ключи и пропадающую магию. Говорила, что фонтан скорее всего Источник. Настолько замучала Старейшин и Главу, что те приняли решение разрушить его. Я тогда маленькая была, и меня подобные вещи не интересовали. Но люди поговаривали, что Кеторин закрывала собой фонтан от заклятий, когда они попытались разрушить его. А ведь ей тогда было лет десять, не больше. Всегда сама себе на уме. Чокнутая, — Рози снова рассмеялась и покрутила пальцем у виска. — Кто бы что ни говорил, но, когда она ушла, Шарпа словно вздохнула с облегчением.
— Это точно, — вторил ей Марк. — Представляешь, чтобы было бы, стань она нашей Главой?
Мужчину аж всего передернуло, и Марта удивленно вскинула брови. Так вот почему Кеторин не хотела появляться в городе. Марте тоже бы сбежала, если бы к ней относились с таким предубеждением.
— Пойдемте уже, — предложил Коул, которому, похоже, надоело стоять посреди площади под взглядами проходящих мимо ведьм. Он вообще выглядел напряженным с того момента, как они покинули гостиницу Рози: все косился по сторонам, словно ожидая, что на него нападут из-за угла.
И они пошли прямиком к невысокому зданию совета — единственному зданию, где было много окон. Оно тоже стояло на площади, выходя на нее большим резным крыльцом с каменными белыми ступенями и деревянными перилами. Двери были распахнуты настежь, и Марта со своими провожатыми без особого труда проникли внутрь. Никаких тебе охранников и надзирателей. Вход был свободен для всех.
Внутри все было застелено коврами, такими пушистыми, что ноги в них утопали чуть ли не по щиколотку. На белых каменных стенах были выписаны защитные знаки, Марта и сама толком не поняла, почему решила, что они защитные, просто посмотрела на них и поняла. На окнах, к ее немалому удивлению, не было никаких штор.
Они прошли по пустому широкому коридору, по сторонам которого тянулись высокие окна.
— Даже не знаю, сумеет ли девчонка удержать кровавых в узде, — услышала Марта недовольный голос госпожи Брунгильды, когда они приблизились к распашным белым дверям.
— Удержит или нет, уже не наша проблема. Люциан написал, что они выбрали ее. Корона выбрала ее сегодня утром, сомневаюсь что Демьяна пойдет против Короны, — прозвучал незнакомый голос.
— Ты плохо ее знаешь, — хмуро ответила Брунгильда. — Мне вот сложно предугадать, что она предпримет. Гертруда держала ее в ежовых рукавицах, не знаю, чем та ей угрожала, но при ней Демьяна была покладистой, а теперь, когда Королевы не стало, нам стоит ждать проблем. Особенно когда наша собственная Глава до сих пор не возвышена.
— Не нагнетай, — Марта узнала голос госпожи Евы и даже смогла представить, как та закатывает глаза.
— Это я-то нагнетаю? — возмутилась госпожа Брунгильда. — Я? Ева, если ты не заметила: с одной стороны нас пасут охотники, с другой — кровавые и их перевороты…
— Не было еще никакого переворота, — воскликнул еще один незнакомый голос — высокий и молодой, в отличие от голосов других Старейшин.
— Не было, но будет. Помяните мое слово, — отрезала госпожа Брунгильда.
— Если бы к этому были бы какие-то предпосылки, Люциан непременно бы написал.
— Ну конечно, — едко ответила Брунгильда. — Люциан же всегда пишет самые развернутые послания. Цитирую: девчонка коронована. Если он что и заметил, нам он об этом сказать не удосужился. Как и всегда.
Марк постучал в дверь, и голоса за ней затихли.
— Войдите, — приказала госпожа Ева, и через пару секунд и Марк распахнул одну из тяжелых дверей.
Зал совета был просторным и светлым. Каменный пол был застелен таким же толстым ковром, что и коридоры. Здесь также было много окон, но на них висели тяжелые кремовые шторы, некоторые зашторенные, некоторые — нет. Магический свет, лившийся через окна, освещал комнату приятным желтым светом. Так что Марта не сразу поняла, зачем нужны были свечи на столе и хрустальные шары по углам квадратной комнаты.
Госпожа Ева сидела за столом, откинувшись на высокую спинку стула. Ее большие мясистые руки спокойно лежали на подлокотниках, а безразмерная золотистая мантия-балахон струилась вокруг нее и мягкими складками спускалась на пол. Смотря на Старейшину, Марта испытывала двоякие впечатления. Она видела двух женщин одновременно, и они словно накладывались друг на друга, как на неумело отредактированной фотографии. Молодая и красивая пухляшка словно прикрывает собой старуху с обвисшей кожей. От такого буквально рябило в глазах.
Марта перевела взгляд на госпожа Брунгильду, что стояла у стены, скрестив руки на груди, и лучше бы она этого не делала. Ничего не изменилось с их первой встречи: смотреть на Брунгильду было физически больно из-за той женщины, что скрывалась под маской невероятной красоты. Марта не рассказала Коулу о том, что пряталось там. Лысый обожженный череп, волосы на котором росли лишь в двух местах маленькими клочками, лицо, все в шрамах от старых ожогов, рот, кривляющийся из-за того, что верхней губы практически не было, и почти полностью заплывший левый глаз.
Брунгильда пугала Марту. Пугала не столько своей внешностью, сколько историей, скрывающейся за ней. Брунгильда выглядела, как человек, которого пытались сжечь заживо, и Марта сомневалась, хочет ли она знать, было так на самом деле или же то был несчастный случай. Неудивительно, что женщина была таким параноиком.
Госпожа Брунгильда накрутила прядь волос на палец, и Марта вздрогнула. Чувствовала ли Старейшина несуществующие волосы как настоящие или же нет?
Марта поймала на себе ее взгляд и тут же отвернулась. Ей не хотелось привлекать к себе чрезмерное внимание госпожи Брунгильды.
Двух других Старейшин Марта не знала. Одной из них оказалась высокая темноволосая женщина, которая так же пряталась под своеобразным магическим покровом, но тот лишь сглаживал морщины у зеленых глаз и тонких губ, не вызывая такого же сильного диссонанса, как с госпожой Евой или же Брунгильдой. Эта Старейшина стояла у стола, уперев руки в крышку, и сверлила Марту заинтересованным взглядом.
Из всех Старейшин только одна не использовала магических заклятий для приукрашивая внешности. То была единственная молодая Старейшина. Ее русые густые волосы были собраны в высоких хвост, открывая красивое лицо с большими миндалевидными карими глазами, вздернутым носом картошкой, пухлыми губами и ямочкой на подбородке. Она сидела за столом рядом с госпожой Евой и по тому, как то и дело поглаживала свой живот и улыбалась каким-то своим мыслям, Марта поняла, что Старейшина была в положении. Она вся словно светилась изнутри.
— Ну наконец-то, — хмурым кивком поприветствовала их госпожа Брунгильда. — Я уж думала, ты их никогда не приведешь.
Слова были обращены к Марку, но отчего-то пристыженной Марта почувствовала себя.
— Рози, Марк, можете быть свободны, — мягко предложила выйти за дверь госпожа Ева. Зачем это было сделано, Марта не поняла, ведь и за дверью все было отлично слышно.
Однако же Рози с Марком вышли и плотно прикрыли за собой дверь. Коул встал точно за спиной Марты, то ли защищая, то ли, наоборот, прячась. Марта так и не определилась — вот только ощущать кого-то за свой спиной было даже приятно. Конечно, она не доверяла Коулу, но и Старейшинам она не доверяла. И если сравнивать «недоверия», Коулу она не доверяла чуть меньше, чем Старейшинам.
— Марта, — госпожа Ева улыбнулась ей, и улыбка эта была теплой. От женщины буквально веяло добротой, таким людям хочется верить. — Мы посовещались относительно вас и вашего мужа. И пришли к заключению, что попытаемся вам помочь.
Госпожа Брунгильда хмыкнула и подошла к столу, встав рядом с беременной Старейшиной.
— Хьянгу невозможно вывести из организма полностью. Можно сделать только одно — привязать его жизнь к другому человеку, — произнесла госпожа Брунгильда, натянуто улыбнувшись.
— Как?
Беременная Старейшина подалась вперед и положила локти на стол.
— Понимаете, хьянга — яд, и на данный момент антидота к нему нет. Я проверила все наши записи относительно него и нашла лишь древний рецепт зелья-антидота. Только проблема в том, что ингредиентов для его изготовления нет в природе. Соцветия, которые упоминаются… мда уж… если честно, я думаю, это шуточное зелье. Парочку таких я уже находила, так что и это тоже ненастоящее.
Марта слушала женщину и ничего не понимала. Если зелье не существует, тогда зачем о нем упоминать. Неужели нельзя строго и по факту рассказать, что делать? Зачем нужны эти лирические отступления?
— Торин имеет в виду, что простого способа лечения нет, — сказала госпожа Брунгильда. — И это возвращает нас к моему предложению. Мы уже несколько раз пробовали привязывать жизнь одного человека к другому — и результат вполне неплох. Больной не исцеляется, но он словно попадает в стазис, замирает в том своем состоянии, в котором был в момент привязки, и остается в нем до того момента, пока тот, к кому он привязан, жив.
— И к кому вы предлагаете его привязать? — Марта почувствовала, как предательски засосало под ложечкой. Ей не хотелось слышать ответ на свой вопрос.
— К вам, — просияла Торин. — Вы, Марта, просто идеальный вариант.
Коул за ее спиной напрягся.
— Вы сможете удерживать его многие годы. Ваших магических способностей для этого хватит. Но, что еще лучше, вы является комплементалами друг друга. Разве это не чудо?
Марта застыла, как громом пораженная. Весь воздух из ее легких словно разом выкачали. Она хватала губами воздух и таращилась на Старейшин, надеясь, что сейчас слуховые галлюцинации пройдут.
— Что вы имеете ввиду? — спросил Коул из-за ее плеча. О, так у него тоже галлюцинации?
— Ох, вы же не в курсе, — произнесла Торин слегка удивленно. — Понимаю, для вас мои слова ничего не значат, — она нервно хохотнула. — Как же объяснить?
Старейшины переглянулись, и госпожа Ева принялась рассказывать теорию, которую Марта уже и так знала. Девушка даже как-то отстраненно отметила, что женщина временами выбирала даже те же формулировки, что и Кеторин, когда рассказывала ей о комплементаллах, разве что без той доли скептицизма и иронии, что была присуща хозяйке Ведьминой обители.
Вот только пока госпожа Ева все рассказывала и рассказывала, а Коул хрипло дышал за ее спиной, Марту не покидала мысль, что где-то здесь закралась какая-то огромная ошибка. Ведь она, Марта, не чувствовала Коула. Не чувствовала никакого единения душ. Не чувствовала никакой связи.
Она уже хотела развеять их заблуждения, так сказать пролить свет на правду, когда над столом вспыхнул яркий свет, ослепив всех на несколько секунд и погрузив комнату в хаос. Марта ощутила, как Коул схватил ее за руку и оттащил к двери. Она услышала, как судорожно вздохнули Старейшины.
А затем так же резко, как появился, свет пропал, оставив после себя на столе мужчину. Высокого темноволосого мужчину в помятом костюме тройке, с взлохмаченными волосами и явно только что сломанным носом, из которого продолжала капать кровь.
— Люциан, — произнесла госпожа Ева, обалдело тараща глаза на мужчину. — Что случилось?
Тот спрыгнул со стола, на ходу тщетно отряхивая костюм.
— Пришлось использовать последний мгновенный перенос, — раздраженно бросил он и, схватив какой-то лист со стола, разорвал его и принялся затыкать кровоточащий нос. — Произошло кое-что непредвиденное. Демьяна попыталась убить новую Королеву, и мне пришлось вмешаться.
— Как девочка? — взволнованно спросила госпожа Ева.
— Марк! — раздраженно крикнула госпожа Брунгильда.
— Сбежала, — вторил той Люциан. — Вместе с короной.
Дверь за спиной Марты распахнулась, и в проеме показался ошалелый Марк. Его взгляд метался от Марты и Коула к Люциану и Старейшинам.
— Проводи наших гостей обратно к Рози. Мы продолжим наш разговор позже, — приказала госпожа Брунгильда.
— Куда убежала? — спросила госпожа Торин, не обращая внимания ни на кого, кроме Люциана, который стоял у стола, запрокинув голову. — Нам нужно ее найти как можно скорее.
— Не стоит переживать. Я успел накинуть на нее покров. А так как у Королевы кровных родственников не осталось, по крови ее найти они не смогут, так что время у нас пока есть.
Марта чувствовала себя, как в тумане. Слишком много всего произошло за какие-то секунды, и ее мозг не справлялся. Комплементаллы. Неизвестно откуда взявшийся мужчина. Королевы. Смерти. Бегства. Всего этого было слишком много для нее. Она чувствовала себя героиней какого-то бредового фильма.
Отстраненно она отметила, что Коул схватил ее за руку и поволок куда-то прочь из комнаты. Хотя она настолько была не в себе, что ее вполне мог схватить Марк или кто-то еще — и она бы не заметила.
Марта тяжело дышала, пытаясь совладать с собой и не дать силе выплеснуться наружу. Мысленно она молилась, чтобы все происходящее оказалось всего лишь галлюцинацией.