Марта влетела в больничную палату, словно подгоняемая маленьким тайфуном. Ее буквально колотило от ярости, дикой и всепоглощающей. Ярость бушевала в ней, не находя выхода. И от того, что она сорвалась на Коула, лучше не стало — только хуже. К ярости примешалось нечто отдаленно напоминающее стыд. Нечто, от чего ее сердце билось, как сумасшедшее, а по венам начинала течь лава.
Мадам Рудбриг всегда говорила, что Марта чересчур привязана к Мегги, опекает ее сильнее, чем нужно. Перекладывает на нее ту любовь и заботу, которую просто не могла отдавать другим людям.
Знали ли охотники о том, что, забрав Мегги, они подожгли костер, разложенный у собственных ног? Потому что если нет, то Марта с радостью просветит их.
Марта была настолько поглощена своими мыслями и планами, не имеющими ничего общего с понятием «миролюбивости», что не сразу заметила пожилую женщину, сидящую в мягком — явно не больничном — кресле возле кровати.
— Джослин? — ошалело произнесла она, и женщина, повернувшаяся на ее голос, просияла.
— О, Марта, это ты! — в голосе начальницы не было удивления. Марте почудилось, что она поймала на себе взгляд через стекла солнцезащитных очков — то была лишь блажь, Джослин не могла видеть ее. — А я все гадала, когда ты вернешься. Как нынче Шарпа? Я ее уже лет двадцать не видела.
— Откуда вы знаете о?.. — стушевавшись, спросила Марта.
Джослин помяла свои похожие на высушенный инжир губы, прежде чем ответить:
— Кеторин мнит себя самой умной. Но я сразу же поняла, куда вы подевались, когда ты взяла выходные дни, а по городу прошел слух, что наше городское чудо отменило все приемы до конца года, еще и закрыв Ведьмину обитель. Единственное — я так и не поняла, зачем вы туда поехали? Искали что-то о Грабсах?
Марта плюхнулась на пластмассовый стул в изножье бабушкиной кровати. У нее не нашлось слов, чтобы описать степень своего удивления. Она ведь даже не думала, что Джослин интересуется их с Кеторин делами.
— Как бабушка? — спросила Марта, вспомнив о том, зачем она сюда пришла.
Мадам Рудбриг — настолько бледная, что практически сливалась с простынями — была окутана таким количеством проводов и трубок, что напоминала скорее робота, чем человека.
— В целом неплохо, — ответила Джослин. — Хотя не мне судить. Врачи боялись заражения крови, но пару часов назад ей резко стало лучше. Может расскажешь, чем таким ты занималась? Я так и чувствую исходящие от тебя потоки силы.
— Ей стало легче от того, что я колдовала? — вопросом на вопрос ответила Марта. Ей нужно было удостовериться. — Неужели я могу ее вылечить? Магией?
Джослин покачала головой.
— Не знаю, сможешь ли ты воздействовать на нее напрямую. Но вот в чем я точно уверена, так это в том, что проявление твоей магии косвенно влияет на твою семью.
— Вы верите в эту детскую сказочку? — Марта не смогла сдержать усмешки и от того, как Джослин нахмурилась, поняла, что той не понравился тон, с которым Марта это произнесла.
— Конечно, верю, — кивнула Джослин, и ее очки слезли на переносицу, открывая белесый шрам. — Благополучие Рудбригов — одно из условий, по которому Грабсам передалась магия. Вы же сами передаете эту историю в семье, почему же ты тогда в нее не веришь?
Марта пожала плечами, блуждающим взглядом окинув палату. На глаза ей попался диванчик с аккуратно сложенной постелью.
— Вы здесь спали?
— Да, — ответила Джослин. — Алистер договорился. Врачи были не в восторге, но у меня достаточно денег, чтобы сгладить их недовольство. Вот только ты увиливаешь, Марта, и мне это не нравится. Почему ты так несерьезно относишься к своим способностям? Я, конечно, знаю, что Терра была против — и ее причины мне понятны. Ты ведь не только Грабс, но и Рудбриг, и магия косвенно влияет и на тебя. Я бы тоже боялась, если бы у моего ребенка были силы, которых даже я не понимаю. Хотя я сомневаюсь, что, если бы эта сила была доступна ей, она бы так паниковала.
— Я не хочу об этом говорить, — перебила ее Марта. — Я пришла проверить бабушку, а не разглагольствовать о своей матери.
— Не груби мне, девочка. Не хочешь говорить о Терре? Ладно, о чем тогда поговорим? Так, посмотрим, если мне не изменяет память — твои занятия отменены до конца года. Как думаешь сможешь начать уже на первой неделе? Если да, то нужно будет оповестить родителей…
Работа была последней вещью, которая волновала Марту в этот момент. Она уже давно забыла и о рисовании, и о детях, которых учила. Сейчас ее волновала только ее семья.
— Вы можете найти Мегги? — спросила Марта. — По крови…
— О! Кеторин, да? Можешь не отвечать — кроме нее некому. Знаешь, а это даже обидно. Ты позволила ей развивать твои способности, а обо мне даже не подумала, хотя я знаю тебя с рождения.
— Так вы можете или нет?
— Могу попытаться. Но у меня есть условия, — ответила Джослин, поднимаясь на ноги. Одной рукой она опиралась на ручку кресла, а другой на трость, которую Марта до этого не заметила.
— И какое же?
— Будь со мной повежливее. Я, конечно, понимаю — у тебя сейчас сложная ситуация, и нервы наверное ни к черту. Но я мало того что твоя начальница — я еще и старая больная женщина и люблю, когда с этим фактом считаются. Усади на цепь свой дрянной характер.
— Это все? — удивленно спросила Марта, которая была готова к чему угодно, но не к просьбе быть повежливее.
— Ну-у-у… ты можешь здороваться, когда входишь в помещение.
— Здрасте, — чувствуя себя дурой, произнесла Марта.
— И тебе день добрый, — просияла Джослин.
Старушка ощупью передвинулась к кровати мадам Рудбриг и, склонившись над бабушкой, потрепала ту по щеке — по той части щеки, что не была закрыта дыхательной маской.
— Мы тебя ненадолго оставим, подружка, — доброе обращение резануло слух. — Нужно найти твою младшую внучку.
Мадам Рудбриг никак не отреагировала, хотя, будь она в сознании, вряд ли позволила бы трепать себя по щеке. В таком случае Джослин не назвала бы ее «подругой». На самом деле Марта сильно сомневалась в том, что встретила бы здесь свою начальницу, будь бабушка в сознании.
— Ну что, Марта, пойдем? — Джослин безошибочно нашла Марту и протянула ей руку.
Из палаты они вышли рука об руку. Одной рукой Джослин опиралась на Марту, а другой — на трость. Медсестры, которые встречались в коридорах, косились на Джослин, и Марте это казалось странным.
— Смотрят, да? — спросила начальница. — Почему молчишь, Марта? Я же знаю, что смотрят. Я для них как диковинная кукла. Особенно после того, как проехалась тростью по хребту какого-то санитара.
— Вы сделали что? — Марта даже сбилась с шага.
— Он пытался не пустить меня к Маргарет. Видите ли не родственница я ей. Какая блажь! Для Маргарет любой человек, который терпит ее холодность больше десяти лет — считай, родственник.
Марта издала короткий смешок.
— А если больше двадцати?
— То это уже любовь или тяга к мученичеству. Она ведь вашего деда со свету сжила своими постоянными придирками. Пока с ней не познакомился — был обычным парнем, чутка инфантильным, на мой вкус, да и бесхребетным. Она по нему как катком проехалась. Жалко его даже.
Марта промолчала.
Они вышли в холодный зимний день. От мороза щеки пощипывало, а через тяжелые свинцовые тучи не просачивалось ни лучика солнца. Не пройдет и часу, как на улице станет так же темно, как и ночью. Но даже это обычное затянутое облаками но живое небо было куда приятнее слепящего «неба» Шарпы. Марта так и не поняла, почему после обряда магический след Шарпы перестал так сильно давить на глаза, однако сейчас ее это не волновало.
— Поймай такси, девочка, — попросила Джослин, кутаясь в длинный кейп, который они забрали из гардеробной.
— Куда мы поедем? — спросила она, поплотнее запахнув ворот пальто, и вскинула руку, помахав таксистам, которые всегда парковались возле больницы.
Отдав Марте трость, Джослин проворно, особенно для женщины ее лет, забралась на переднее сидение и ответила сразу и Марте, и водителю.
— К академии «Мария-Роза».
В такси Марта не произнесла ни слова. Были сомнения, что водитель правильно оценит разговоры о поиске человека с помощью крови. Мужчину Марта не знала, но, судя по тому, какие полные сочувствия взгляды он бросал на неё через зеркало заднего вида, водитель ее явно знал. От постороннего и никому явно не нужного сочувствия Марте стало дурно и захотелось резко высказаться, но она закусила щеку и промолчала, сжимая в руках трость Джослин.
Детей в академии было хоть отбавляй. Они сновали по коридорам, показывая друг другу свои поделки и обсуждая предстоящие праздники. В прошлом году Марта радовалась подобному воодушевлению. В прошлом году этот праздник жизни захлестывал ее с головой. В этом же году ей захотелось вздернуться в тот же момент, как она открыла дверь парадного входа перед Джослин. Шум, гам и топот детских ножек обрушились на нее лавиной.
Дети тут же заметили Марту и, подбежав к ней, принялись расспрашивать со свойственной им непосредственностью. И Марта, воспользовавшись безграничным терпением — обращенным только к детям — отвечала им, натянув на губы грустную полуулыбку и стараясь не разрыдаться. За рукав пальто ее дернула светловолосая девочка, желая, чтобы учительница обратила внимание на нее и ее рисунок, а Марте стало совсем тошно, потому что на секунду ей показалось, что это Мегги дергает ее за рукав.
Джослин уверенным шагом направилась к своему кабинету, но ее окликнула девчонка-администраторша, которую наняли сравнительно недавно, и всучила ей какой-то листок. Марта поспешила распрощаться с детьми, которые все напирали, не желая оставить ее в покое. Некоторые из них были одноклассниками Мегги, и их слишком интересовала причина ее отсутствия, чтобы дать Марте спокойно уйти.
К тому времени как девушка распрощалась с детьми, Джослин уже сидела в своем кресле, откинувшись на спинку, и хмурилась. Марта закрыла за собой дверь, отрезая их от радостного рождественского гомона, и облегченно выдохнула.
— Племянница? — задумчиво произнесла начальница. — Вот только нет у меня никаких племянниц. Так, Марта, ну-ка набери-ка мне этот номерок и дай мне трубку. Выясним, какими такими родственниками я успела разжиться.
Марта взяла листок, на котором был только номер без каких-либо подписей, и с опаской посмотрела на допотопный телефон с кругляшком циферблата, а затем достала свой смартфон и набрала номер, прежде чем отдать его Джослин.
Начальница некоторое время молчала, а потом широко улыбнулась и воскликнула:
— Девочка моя, как приятно тебя слышать!
Марта слышала лишь взволнованный и явно женский голос на том конце трубки и с трудом могла разобрать некоторые слова — настолько быстро говорила женщина. Но даже тех немногих слов, что ей довелось понять, оказалось достаточно, чтобы у Марты засосало под ложечкой от дурного предчувствия.
В обычном диалоге давних знакомых вряд ли встретиться такой набор слов: корона, кровь, охотники, раны. Каждое слово было чуть ли не отдельным спусковым крючком для страха Марты.
Джослин же напротив выглядела абсолютно спокойной. Свою собеседницу она не прерывала, лишь кивала головой и угукала время от времени, как самый терпеливый на свете слушатель, когда Марту буквально дергало от разрывающих ее вопросов. Она даже попыталась что-то спросить, но Джослин тут же приложила палец к губам, требуя тишины.
Так продолжалось еще некоторое время, за которое Марта узнала, что ее начальница может издавать десятки разных поощрительных звуков, при этом не произнося ни слова, а женщина на другом конце даже успела поплакать.
Когда Джослин наконец вернула ей телефон и поднялась со своего кресла, Марта потребовала объяснений в самой вежливой форме, на которую была способна.
Начальница покачала головой.
— Мне нужна твоя помощь. Проводи меня к заднему выходу. Где-то за академией должна быть припаркована огромная красная машина.
Марта выпучила глаза.
— На это нет времени! Мы должны найти Мегги! Вы забыли?
Ее уже потрясывало от того, что все откладывают ее сестру в дальний ящик, словно проблему, с которой никто не хочет связываться. Сначала Кеторин, а теперь и Джослин.
Начальница постучала тростью по столу.
— Я ничего не забыла, — Джослин выглядела искренне оскорбленной. — Я нашла ту, кто справится с поставленной задачей куда лучше подслеповатой калеки-полукровки.
Марта непонимающе моргнула. Раз. Еще раз.
— Вы о чем вообще?
Джослин нащупала щеку Марты и обнадеживающе потрепала ее.
— Не переживай, девочка, скоро ты все поймешь. Никто не справится с поисками твоей сестры лучше королевы кровавых ведьм.
Титул Джослин произнесла так проникновенно, так воодушевленно, словно венценосная особа была чуть ли не божеством. И на секунду в сердце Марты зародилась надежда, оскверненная толикой сомнения. Кеторин считала, что кровавые ведьмы заключили договор с охотниками.
Да и откуда в Рупи взяться королеве ведьм?
Марта перебирала в голове все свои сомнения, пока вела Джослин коридорами академии к черному ходу, стараясь избегать детей. Она рисовала себе множество образов того, как может выглядеть королева ведьм. Такая же статная с долей высокомерия и величественная, как Кеторин? Или же добрая королева за холодной броней, как госпожа Ева? Вот только в представлении Марты на роль королевы — любой королевы — лучше всего подходила Мадам Рудбриг.
И еще ни разу в жизни Марта так не ошибалась в своих представлениях. Зареванная девушка с копной всклокоченных рыжих волос, одежда которая была явно ей велика, никак не вязалась с образом королевы. Разве что опальной королевы в бегах.
И если она и была в бегах, то скрывалась крайне неумело. Потому что девушка, стоящая на фоне огромной красной машины, просто не могла не привлекать внимания. Она тряслась на промозглом ветру, пританцовывая на месте и оглядываясь по сторонам, словно стоящий на стреме новичок в бандитской группировке, который вроде изучает прохожих, но на самом деле следит за своим мочевым пузырем.
Марта даже коротко хохотнула от нелепости своих сравнений, чем явно привлекла к себе внимание венценосной особы, и та, перепугавшись еще больше, метнулась к машине, но поскользнулась и рухнула в ближайший сугроб.
«Не быть тебе гангстером», — подумала Марта и, отпустив руку Джослин, поспешила помочь своей новой знакомой, которая пыталась подняться, но падала обратно.
Девушка тут же схватилась за протянутую Мартой руку, но стоило той сжать ее и потянуть, как несчастная протяжно взвыла и вновь повалилась в снег, утянув за собой еще и Марту. Приземлилась она совсем неудачно, повстречавшись подбородком с коркой наста, клацнув зубами и чуть не прикусив язык.
— Ты издеваешься? — возмутилась она, пытаясь подняться, уперевшись руками в сугроб. Если для ее подбородка наст оказался достаточно твердым, то под руками крошился, из-за чего ее ладони утопали в снегу, сводя попытки Марты на нет.
— Извини, — пискнула «королева», барахтаясь в снегу рядом.
— Девочки, что у вас происходит? Где вы? — Джослин озиралась по сторонам, стоя в десяти шагах от них. — Моя помощь нужна?
— Нет! — зло крикнула Марта, на замерзающих коленях выползая из сугроба. Не хватало еще вылавливать потом старушку из-под толщи снега. У Марты уже начинало складываться впечатление, что она когда-то порядком задолжала зиме, и та агрессивно пытается взыскать с нее долги.
— Джилс, что случилось? — спросила Джослин, неуверенно продвигаясь в сторону производимого ими шума.
А Джилс производила очень много шума. Она кряхтела, стонала, материлась, успела даже всплакнуть, пока Марта целенаправленно поднималась на ноги, не позволяя себе отвлекаться на посторонние вещи.
— Я упала, — донеслось из сугроба.
Марта принялась отряхивать с себя снег.
— Моя помощь точно не нужна? — Джослин была настойчива в своем желании помочь, словно не понимая, что толка от нее столько же, сколько и от младенца.
— Джослин, стойте, где стоите, — резко приказала Марта, но, поняв, что вновь скатывается в темные объятия грубости, добавила: — Пожалуйста.
Джослин пожала плечами и ответила отстраненное:
— Как скажете, — и даже отошла на пару шагов, прощупывая дорогу тростью.
Порядком разъяренная Марта подошла к Джилс, копашащейся в снегу. Она лежала на спине и пыталась встать из этого положения, поднимая вокруг себя хлопья пушистого снега. Перевернись она на живот — у нее получилось бы подняться. Хотя огромная — не по размеру — куртка, явно тяжелая, могла бы и перевесить девушку.
— Прекрати копошиться, — прикрикнула Марта. Заметив мать с ребенком, которые шли от академии «Мария-Роза», она добродушно им улыбнулась, мол «все хорошо, идите своей дорогой». — Я помогу тебе подняться, но, если ты потащишь меня в снег еще раз, я самолично тебя в нем закопаю.
В последнее слово Марта вложила максимум злости — которой у нее сейчас было в избытке — и слова прозвучали настолько грозно, что сама мадам Рудбриг похвалила бы ее. Джилс всхлипнула и пролепетала:
— Я не специально. Забыла про ожог.
Дышала Джилс тяжело, а выглядела еще хуже, чем раньше. Марта вздохнула и протянула ей руку. Джилс не нужно было повторять дважды: она схватилась за протянутую руку, и Марта одним движением подняла ее на ноги, стараясь не крякнуть от натуги, отозвавшейся тянущей болью в спине.
Поднявшись на ноги, Джилс принялась отряхиваться, в чем Марта не углядела никакого смысла — снег облепил девушку везде, превратив ее в снеговика с копной частично мокрых, частично заледеневших волос.
Джилс трясло, у нее зуб на зуб не попадал.
— Справились? — спросила Джослин.
— Да, — коротко ответила Марта, осознавая, что ее начальница все это время терялась в сомнениях, что с ними происходит. — Теперь все хорошо.
«Хорошо, — подумала Марта, — нет здесь ничего хорошего».
— Пой… дем… те в машину, — произнесла Джилс, делая чудовищно длинные паузы между слогами.
Марта кивнула и, подойдя к Джослин, взяла ту за руку. Ей пришлось помогать старушке, чтобы та не поскользнулась на обледенелых ступеньках огромного красного дома на колесах. Внутри было темно и тепло, однако не настолько, чтобы Марте захотелось снять пальто. Вместе с Джослин они замерли возле входа, стекло которого было заклеено скотчем.
Казавшаяся снаружи большой, машина оказалась просто крохотной внутри. С мебелью и четырьмя людьми, находившимися там, в ней было просто не повернуться.
Марта сразу же заметила огромного, словно гора, мужчину, лежащего на слишком узком и коротком для него диванчике. Его дыхание было прерывистым, и лежал он в странной позе, словно баюкая руку на груди.
Джилс скинула свою полную снега куртку и, проскочив мимо Марты, подошла к мужчине. Она подняла с пола то ли плед, то ли тонкое одеяло и укрыла им мужчину.
— Болезнью пахнет, — поморщилась Джослин.
Принюхавшись, Марта тоже уловила сладковатый запах болезни, от которого ей немедленно захотелось покинуть это место.
— В Элиота стреляли охотники, — чуть ли не плача, произнесла Джилс, поправляя одеяло. — Я зашила рану, но лучше ему не становится…
— Наверное потому что ему нужно в больницу? — перебила Марта. — Да он воняет так, словно гниет заживо!
Джилс резко повернулась к ней. В таком скудном освещении Марта не разобрала выражение ее лица, но интонации у нее были явно гневные.
— Я знаю! Я сказала ему, чтобы бросил меня и шел в больницу, но он отказался.
— Мужчины, — протянула Джослин так, словно одно это слово объясняло все, что случилось и могло произойти в будущем.
— Я думала, Джослин сможет помочь, — трагически всплеснула руками Джилс.
— О, милая, — Джослин подалась вперёд, пытаясь нащупать Джилс, — я же не лекарь, да к тому же еще и слепая. Раньше я может и могла бы что-то сделать. А мальчику нужен кто-то посерьезнее. Кто-то, кто хотя бы будет видеть, что делает.
В голосе начальницы было столько сострадания, сколько Марта за все время их знакомства от нее не слышала. Такая из себя добрая бабушка, которая не хочет отказывать своей любимой внучке, но и помочь не может.
Ноги у Джилс подкосились, и она опустилась на пол, обнимая себя руками, словно ища поддержки. Выглядела девушка так, как Марта себя чувствовала. И если Марта пыталась не рассыпаться на куски ментально, Джилс, казалось, рассыпется физически от малейшего прикосновения.
— Что же мне делать? — глотая слезы, запричитала она. — Я втравила его в это. Элиот… он такой хороший, такой добрый… а теперь… теперь он может умереть из-за меня! И мы не можем ему помочь? Никак? Не может быть! От огнестрельных ранений же не умирают!
Марта подавила нервный смешок.
— Люди могут умереть от чего угодно.
— Ты злая! — выпалила Джилс.
— Злая? Серьезно? — Марта всплеснула руками и театрально проговорила: — О боги, принц лежит на смертном одре, и нет под рукой врача! О, милостивый всевышний, кто же ему поможет!
— Марта, — укоризненно позвала Джослин, поцокав языком.
— Что «Марта»? Что? Вы хоть понимаете всю абсурдность ситуации: моя сестра черти где, а я стою в этом ржавом трейлере и слушаю, как королева рыдает из-за своего принца! Ты сказала, что она мне поможет, но помощь нужна ей — причем психологическая!
Элиот во сне простонал и от крика Марты похоже начал просыпаться, а Джилс, вторя ему, удивленно спросила:
— Тебе нужна моя помощь?
Марта очень захотела включить свет и наконец-то разглядеть лицо женщины, которую Джослин назвала королевой, но которая явно не дотягивала до этого титула.
— Не думаю, что машина — подходящее место для обсуждения подобных вещей, — вмешалась Джослин. — Да и юноше явно было бы лучше на хорошей кровати. На чем он, кстати, лежит? Я надеюсь не на полу?
Марта с сомнением покосилась на гору, которую Джослин окрестила «юношей» — будь она зрячей, у нее язык не повернулся бы назвать его так.
— На диване, — нехотя ответила Джилс.
— Очень узком, — поправила ее Марта и ощутила на себе недовольный взгляд. Что ж, если ее высочество и могла бы ей помочь, то Марта самолично укорачивала у королевы желание быть альтруистом. — И куда мы его понесем? Раз уж мы решили, что больница — место неподходящее, то наверное мы могли бы отнести его в академию. Там явно диванчики пошире.
— А еще дети, — добавила Джослин. — Так что академия не подходит. Марта, у тебя нет знакомого врача, которому можно довериться?
Перед мысленным взором проскользнул образ Джона, но Марта отмахнулась от него. Втравливать посторонних людей в эту историю не хотелось, особенно Джона, которого она продинамила и ни разу не пожалела о своем решении.
— Нет, — ответила Марта. — И ко мне домой его вести тоже не нужно. Вдруг к нам придут сотрудники полиции. Как я им объясню, откуда в доме, из которого похитили девочку, появился мужчина с огнестрельным?
— Ох, и то верно.
— Домой к Джослин? — предложила Джилс.
— Юношу ко мне можно, но тебе у меня оставаться нельзя. Демьяна вполне может прийти ко мне. И я вряд ли смогу тебя защитить. Бедная моя девочка, почему с тобой всегда все так сложно? — Джослин трагически покачала головой.
— Тогда отвезем его к Кеторин, — предложила Марта. — Ты водить-то умеешь, Джилс?
— Не особо, — ответила девушка. В темноте Марта не разобрала, какие эмоции промелькнули на лице Джилс при упоминании имени Кеторин, но по тому, как резко та втянула воздух, стало понятно — какую-то ведьму с таким именем она точно знала. Вопросом, была ли это та же самая Кеторин или нет, Марта задаваться не стала.
— Тогда давай ключи.
Марта помогла Джослин сесть на пассажирское сидение, а сама заняла водительское и горько улыбнулась, встретившись с механической коробкой передач — это как встретить старого друга, с которым поругался и которого явно видеть не хотел. Да и вся дорога до Ведьминой обители оказалась той еще поездкой, подпортившей Марте и без того шаткое душевное равновесие. Незнакомая машина с непривычными габаритами, механика, гололед — набор, способный подорвать психику и куда более уравновешенному человеку.
Под конец Марта уже изрядно материлась и даже пожелала незадачливому водителю что-то нелицеприятное, за что получила полный осуждения комментарий Джослин:
— Не делай так.
— Как? — непонимающе спросила Марта, смотря по сторонам и пытаясь втиснуть огромный дом на колесах на общественную стоянку рядом с джипом Кеторин и маленькой черной легковушкой.
— Не вкладывай магию в свои желания, — пояснила Джослин.
— Я этого не делала! — возмутилась Марта, резко ударив по тормозам, и повернулась к Джослин.
— Собиралась. Я ощутила исходящие от тебя потоки. — Старушка крутила в руках трость и смотрела — если это слово можно было употребить по отношению к ней — прямо перед собой. Или по крайней мере ее голова не была обращена к Марте.
— Я тоже их почувствовала, — донесся сиплый от слез голос Джилс из глубины салона.
— Не было такого, — буркнула Марта и заглушила машину. — Пойду спрошу у Кеторин, что нам делать с вашим принцем. Вряд ли мы сможем перенести его сами.
Марта поспешила покинуть машину, чувствуя себя пристыженной. И Джослин, и Джилс были правы — она действительно неосознанно призвала магию. Она уже давно поняла, что ей достаточно чего-то очень сильно захотеть — и магия, как послушный щенок, спешит исполнить любое ее желание. Так было с Мегги, так было с Коулом. И чем сильнее обуреваемые ее эмоции, тем сильнее магический выброс, и тем больше она может совершить.
Идя по скользким дорожкам, Марта думала о том, что ждало того водителя, если бы Джослин не одернула ее. Чем больше Марта колдовала — тем охотнее магия отзывалась ей. Неужели она когда-нибудь дойдет до того, что одно ее мимолетное слово будет иметь последствия для сотен людей?
Если такой была ее сила, то ей она была не нужна. Марта еще больше утвердилась в желании избавиться от своих способностей. Она сделает это, как только вернет Мегги.
Дорожки перед Ведьминой обителью были очищены из рук вон плохо. Дверь бара оказалась открытой, но Марта помедлила, прежде чем войти. Она все еще злилась на Кеторин, которая отмахнулась от нее, но уже меньше. Здравый смысл немного возобладал над гневом и немедленным желанием действовать. Кеторин нужен был отдых, хотя бы недолгий.
Какая Мегги польза, если они придут спасать её, еле держась на ногах от усталости?
И Марта понимала, что без Кеторин и Джослин сестру ей не найти, поэтому нужно было взять себя в руки: не терять связь с реальностью и не давать эмоциям застилать глаза. Умом она все прекрасно понимала, но как перебороть себя — не знала.
Сделав несколько глубоких вдохов, она вошла в Ведьмину обитель. В главном зале было темно, светили только настенные светильники над баром, словно вырывая кусочек жизни у мрака.
Марта еще никогда не бывала в задней части церкви, прячущейся за барной стойкой. С легким трепетом предвкушения она направилась к двери и собиралась уже открыть для себя эту тайну, как дверь распахнулась сама, и перед ней появилась Кеторин со слегка мокрыми волосами и заспанными глазами.
— А-а, это ты, — протянула она, устало улыбаясь. Кеторин обогнула Марту и включила кофе-машину. — Ты хоть спала? Только не говори, что караулила меня здесь.
— Нет, не спала. И нет, я только что пришла.
— И на том спасибо, — буркнула Кеторин и смачно зевнула. — Я вот пыталась поспать и даже, кажется, заснула. Но мои племянники не понимают, что, когда человек спит, он хочет делать это в тишине. Уселись на диване и давай делиться всеми новостями. Когда-нибудь я их придушу — и ни один суд меня за это не осудит.
Рассказывая о своих племянниках, Кеторин попутно искала чистые чашки. Не спросив у Марты, она сварила порцию и на нее.
— Молока нет. Как и свежих продуктов. Джуди засела здесь, как в бункере, и даже не думала выходить. Видела бы ты, как занесло Ведьмину обитель. Если бы мы вовремя не вернулись, пришлось бы ждать до весны, пока она растает. Или же пришлось бы искать колдуна, способного направить большое количество огня, чтобы растопить снег, но не поджечь мой дом. Вот бы было светопредставление — в Рупи его обсуждали бы еще десятки лет!
Кеторин словно закидывала Марту словами, и в какой-то момент та перестала улавливать суть.
— Вот и доверяй подросткам. Я в ее возрасте была куда исполнительнее…
— Остановись! — перебила ее Марта, вскинув руки. — Я здесь не из-за этого.
— Конечно же я знаю, что ты здесь не из-за этого, — пожала плечами Кеторин и отхлебнула горячего кофе из кружки. — То, что я сонная и уставшая — не значит, что я тупая. Сейчас взбодрюсь и поедем искать Джослин. Она скорее всего в академии, но возможно и в больнице. Хотя на всякий случай можно проверить и ее дом.
— Джослин в машине на парковке. Вместе с ее величеством королевой кровавых ведьм, — Марта вложила в титул все презрение, которое испытывала к ревущей девчонке.
Кеторин вскинула брови и так и замерла с поднесенной чашкой ко рту.
— С Джульеттой Морт?
— Джослин называла ее «Джилс».
— Ты почему сразу об этом не сказала? — спросила Кеторин, отставив чашку. — Где припарковались?
— Рядом с твоей машиной, — ответила Марта.
Как была — в легких пижамных штанах, которые походили больше на юбку, и футболке с коротким рукавом — Кеторин выбежала на улицу, нисколько не заботясь о том, что у нее не до конца высохли волосы. Благо хоть обута была, но не в ту обувь, в которой нормальный человек вышел бы на улицу в такую погоду.
Марта поспешила за ней, но сильно отставала. Так что, когда Марта наконец подошла к машине, Кеторин уже была там и раздавала приказы налево и направо. Марте же она приказала вернуться в Ведьмину обитель и привести Роя, а сама принялась будить Элиота.
Возвращаясь в церковь, Марта услышала обрывок разговора:
— … давай же, открывай глазки, верзила. Будешь изображать мертвецки пьяного друга.
— Кеторин, пожалуйста, не трясите его так, — взмолилась Джилс.
Ответа Марта уже не услышала, шагая по отвратительно прочищенной снежной дорожке.
***
Джилс казалось, что это ее трясут, а не Элиота. Ее спаситель стонал, но просыпаться никак не хотел. А каждый его стон резал Джилс, словно ножом по живому. И каждый стон словно кричал ей одну и ту же фразу — из-за тебя.
— Кеторин, пожалуйста, не трясите его так. Ему же больно! — на глаза наворачивались слезы. Она чувствовала себя такой маленькой и беспомощной.
— А как иначе? — вскинула голову Кеторин, прервав свою пытку. — Как, по-твоему, я занесу бездыханное тело в бар на глазах у всего города? Чтобы завтра на моем пороге появился констебль с требованием пройти с ним на неопределенный срок? Нет уж! Он не так серьезно ранен. Войдет на своих двоих, еще и похабные песенки будет распевать на всю округу.
И с удвоенной силой принялась хлопать его по щекам.
— Но как же…
Джослин ободряюще похлопала ее по руке.
— Она права, девочка. Рупи — городок маленький, и в таких городках слухи множатся так, что и глазом моргнуть не успеешь.
Кеторин залепила Элиоту звонкую пощечину, от которой Джилс поморщилась, и он проснулся. Сонными, затуманенными болью, глазами он смотрел на Кеторин и пытался понять, что происходит и откуда в его Рольфе могла появиться столь неземной красоты женщина. Хотя относительно красоты Джилс надумала сама, потому что в ее мире не существовало никого, кто был бы красивее Кеторин Чубоски, и Элиот был бы дураком, если бы не признал этого или хотя бы не заметил.
Кеторин всегда была для Джилс кем-то вроде кумира детства, и она восхваляла ее так же, как другие люди фанатеют по музыкальным группам. Что же до красоты Кеторин, то это была та живая красота, перед которой склонялись империи.
— Вы кто такая? — спросил Элиот, буравя ее взглядом, в котором не было и намека на то фанатское обожание — лишь негодование и недоверие.
Кеторин ему улыбнулась, а Элиот нахмурился еще больше и попытался сесть на диванчике, чуть не свалившись с него, а затем поморщился от боли, простреливший его тело насквозь.
— Не поверите — ваш ангел-хранитель, врач и лучший друг на ближайшие несколько дней.
Элиот нашарил взглядом Джилс и недоверчиво спросил:
— Это твоя тетя? Ей можно верить? Она ведьма?
Можно ли доверять Кеторин? Джилс могла бы найти неоновые буквы и сложить их в слово «конечно», но в таком случае ее сочли бы сумасшедшей, и поэтому она решила ограничиться кивком.
— О нет, милый, я не ее тетя. На Джилс распространяется то же самое, что и на тебя. Ангел-хранитель, врач и лучший друг. Могу побыть охранником и психологом, но за отдельную плату.
— Она сумасшедшая? — спросил у Джилс Элиот.
Джилс показалось чуточку забавным то, как Элиот обращается к ней, игнорируя других присутствующих.
— Ты как? — спросила она его.
— Я всегда считала себя человеком, не лишенным шарма, а не сумасшедшей, — вторила ей Кеторин, но Элиот пропустил ее слова мимо ушей.
— В целом неплохо.
— Вот и отлично, — протянула Кеторин, поднимаясь на ноги. Подол ее брюк, больше похожих на юбку, был мокрым. И Джилс только дивилась, как Кеторин не тряслась от холода в своем наряде. — Значит до бара дойдешь на своих двоих.
В этот момент Джилс услышала голос вспыльчивой девушки, которую вроде бы звали Марта. Джилс даже не удивилась, что та опять была не в духе.
— Рой, я и с первого раза поняла, что тебе жаль, что мою сестру похитили, и ты хочешь мне помочь. Спасибо. Я действительно благодарна, но не нужно повторять мне об этом десятки раз. Я не глухая.
— Но мне действительно…
— Рой, пожалуйста!
Удивительное дело, но с этим Роем, кем бы он ни был, Марта не была столь резка, как с Джилс. И это не могло не задевать — Джилс не сделала ей ничего плохого. Да, она понимала, что у девушки похитили сестру, но разве это повод бросаться на всех, как разъяренная собака. Джилс даже представить себе не могла, что должно было бы произойти, чтобы она повела себя подобным образом.
Свет уличного фонаря выхватил из темноты высокого долговязого юношу, на фоне которого Марта казалась еще мельче, чем была. Но Марта интересовала Джилс в последнюю очередь. Минуя Кеторин, Джилс подошла к Элиоту и присела на крышку стола.
— У тебя такой взгляд, словно ты меня уже похоронила, — усмехнулся он, и Джилс ответила ему улыбкой.
— Мама всегда говорила, что я склонна драматизировать, — пожала она плечами. — Думаю, Кеторин тебе поможет…
— Мне бы и антибиотики помогли. Джилс, простреленная рука не то же самое, что простреленная нога.
— Говоришь так, словно в тебя каждую неделю стреляют.
— Нет, впервые. И мне чертовски страшно. Но не думаю, что я умираю, — Элиот протянул к ней здоровую руку и сжал ее пальцы. Руки у него были холодные. — Эй, это мое тело. И я не думаю, что оно уже готово попрощаться с этим миром.
— Пытаешься меня успокоить? — спросила Джилс, глотая слезы.
— Да. Получается?
— Не очень.
— Это плохо. Джилс, бери себя в руки, мои нервные клетки не выдержат еще одной битвы со слезами.
— Хорошо, — ответила Джилс, стараясь не разрыдаться в конец. От его слов и доброты становилось только хуже. У Джилс было безумное желание распластаться на его груди и рыдать, пока не пропадет голос, пока будет уже невозможно открыть глаз, и чтобы все это время он гладил ее по спине и говорил добрые слова своим добрым голосом.
Вот только услышала она не голос Элиота, а ехидный комментарий Марты.
— Оказывается он и не при смерти. А ты тут уже развела сырость похлеще, чем на похоронах.
Джилс обожгло волной поднявшегося возмущения.
— Да что с тобой не так? — воскликнула она, обернувшись к девушке.
Та стояла на порожках рядом с высоким юношей, который чем-то отдаленно напоминал Люциана. Сей факт Джилс отметила для себя мимоходом, полностью поглощенная блондинкой. Сейчас, при искусственном освещении, она могла разглядеть ее получше. Она могла бы быть симпатичной и даже миловидной, если бы не хмурое выражение лица.
— Действительно, что со мной не так? Почему же я до сих пор не подношу вам бумажные платки, чтобы утереть королевские слезы?
Кеторин тяжело вздохнула и хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание.
— Сейчас Рой берет Элиота за подмышки и тащит в Ведьмину обитель, попутно распевая похабные песни и восхваляя мое пиво на всю округу. Понятно?
Рой с Элиотом переглянулись и одновременно кивнули. А Кеторин продолжила раздавать указания, как заядлый командир маленького полка, который даже не сомневается, что все его указания непременно выполнят.
Джилс ничего не имела против подобного расклада: сколько себя помнила, ей всегда было легче подчиняться чужой воле, чем решать что-то самой. И от того, что Кеторин взяла на себя ответственность за нее и за жизнь Элиота, Джилс лишь вздохнула с облегчением.
Рой помог Элиоту подняться и выбраться из машины. Вместе они пошли к небольшой церкви, на которой красовалась огромная вывеска «Ведьмина обителей». Джилс оставалось только надеяться, что охотники на ведьм сочтут подобное шуткой и не станут искать ведьму там, где все буквально кричит об их присутствии.
Джилс, стоя возле Рольфа, смотрела, как паренек тащит на себе Элиота, чуть не складываясь вдвое под весом мужчины, но умело исполняет свою роль — надрывая горло, он пел какую-то невразумительную песню о великой любви и большой груди. Пел он, кстати, хорошо. Джилс даже подумала о том, что с радостью приняла бы ухаживания такого парня, будь она помоложе и спой он ей песню полиричнее.
Кеторин же обогнула Рольф и поспешила к черному входу. Ее огромные штаны развевались на ветру, как паруса. Джилс помогла Джослин спуститься и повела ее к церкви. Марта же осталась, чтобы закрыть Рольфа и поставить его на сигнализацию.
— Не злись на нее, — тихо попросила Джослин. — Марта может быть иногда чересчур резкой и даже желчной, но она не так плоха, как может показаться.
Джилс покосилась через плечо, не желая, чтобы Марта подслушала их разговор. Но та все еще стояла у Рольфа в тщетных потугах поставить огромное красное чудовище на сигнализацию.
— Я не понимаю, почему она на меня взъелась. Я не сделала ей ничего плохого, — так же тихо ответила Джилс.
— Ты не сделала ей ничего. Марта сейчас немного не в себе. Она очень привязана к своей сестре, а ее похитили. И она понимает, что сама не может ничего сделать — оттого и злится. Поэтому я прошу тебя ей помочь. Я бы могла сама попытаться найти ее по крови, но сомневаюсь, что сейчас смогу сделать все правильно.
Джилс вздрогнула, вспомнив о короне, лежащей сейчас в кухонном шкафчике в Рольфе, о кровавых подтеках на лицах охотников, об ожоге на своей руке. У нее было множество причин, чтобы не колдовать.
— Я не хочу иметь ничего общего с кровью, — отрезала она.
— Я понимаю, — кивнула Джослин. — И я бы не стала на тебя давить, если бы обстоятельства были другими. Но и ты меня пойми: на одной чаше весов твое нежелание, твой страх, твое отвращение — называй это как хочешь, а на другой — жизнь восьмилетней девочки. Девочки, которую могут убить — и убить жестоко. Джилс, пойми меня пожалуйста, я не хочу видеть, как еще хоть кто-нибудь разделит судьбу Розы.
Джилс ощутила, как защипало в носу. Она знала историю Джослин, кто же не знал. В городе Кровавых вод ту рассказывали, как страшную сказку для детей. Не стоит связывать с ведьмами и колдунами Шарпы, не стоит плодить полукровок. Говорили, что полукровки, как Джослин, прокляты, так же как и их потомство. Так старшая дочь Джослин — Мария — родилась больной. Малышка прожила всего несколько дней и умерла в своей колыбели. А младшая — Роза, хоть и прожила почти шесть лет, но оказалась не способной колдовать, и жизнь ее закончилась в руках охотников, так толком и не начавшись.
— Я подумаю, — ответила Джилс, сглотнув комок в горле.
— Подумай. Я не тороплю.
Хоть она так и сказала, но Джилс чувствовала, что на нее давят. Разве можно отказать человеку, который согласен помочь тебе в чем-то другом?
Заходя в церковь, Джилс уже решила, что поможет найти девочку, но не более. Она не полезет в пекло. Не пойдет к охотникам, рискую своей головой. Даже у ее доброты есть пределы.
Ведьмина обитель только снаружи была похожа на церковь — внутри не оставалось ничего, что отдаленно напоминало бы прежнее убранство. Джилс завороженно водила глазами по утопающим во мраке хорам и барной стойке, отдаленно напоминающей кафедру. Везде были развешены сушеные травы и расставлены бутафорные предметы, призванные вызвать у посетителей мурашки и чувство причастности к чему-то магическому.
«Да уж, моему кабинету далеко до подобного размаха», — подумала Джилс, подводя Джослин к одному из столиков, которых здесь было множество. Те были застелены скатертями с обугленными краями, и на каждом красовалась замысловатая композиция из засушенных цветов и черепов. Оставалось только гадать, сколько сил Кеторин вложила в создание атмосферы.
Но для Джилс были важнее куда более насущные вопросы. Куда они дели Элиота?
Джилс гадала, куда пойти — по лестнице наверх, к бывшим хорам, или в одну из дверей на первом этаже. Но все стало понятно, когда открылась неприметная дверь за баром, и оттуда показалась невысокая девчушка с понурым взглядом.
— Кеторин попросила проводить тебя в квартиру, — тоном обиженного ребенка сказала девочка, даже не подумав поздороваться.
«Похоже мне сегодня везет на насупленных женщин», — подумала она и собирала уже последовать за ней, когда вместе с порывом холодного ветра в Ведьмину обитель вошла Марта.
И если девочка за баром была праведно обиженной, то Марта была праведно разгневанной.
— Где вы только откопали эту колымагу? — возмутилась она, а ветер захлопнул за ней дверь, отчего Марта вздрогнула. — У меня получилось поставить ее на сигнализацию только с десятого раза!
— Рольфу просто не нравятся злобные сучки, — лучезарно улыбнувшись, ответила ей Джилс. — Но даже не смотря на это, я тебе помогу. Мне понадобится кто-нибудь из ваших родителей, живой волк, большая карта и несколько кристаллов соли для компаса.
Джилс на одном дыхании выпалила перечень необходимых ингредиентов и поспешила за девчонкой к Элиоту, боясь передумать. В спину ей донесся полный недоумения возглас Марты.
— Предположим, отца я приведу, карту с солью найду. А с волком мне что делать? Ограбить зоопарк?
— В зоопарке Рупи нет никого кровожаднее хомяка, — ответила ей Джослин.
И даже через закрытую дверь Джилс услышала полный отчаянья возглас Марты. Поднимаясь по лестнице, Джилс даже на секунду пожалела, что не сказала, что на крайний случай подойдет какая-нибудь очень большая собака. Но она решила оставить эту информацию до того момента, пока Марта не приведет своего отца. Джилс понимала, что поступает мелочно, но ей хотелось самую малость проучить зазнавшуюся девчонку.