Из-за Марты Коул не переживал: еще свежи были воспоминания о ее театральных подвигах в лесу — как лихо она тогда обвела Роя. Но то был Рой — мальчик-простак, девизом которого было: «Не обманывайте меня, я сам обманываться рад». А тут целый орден. Спящий, конечно, но ведь целый.
И Коул чувствовал себя подлецом, потому что предавал людей, которым клялся в верности. От себя самого было противно. Его внутренние терзания скрашивало лишь то, что теперь он знал имя своего врага.
Демьяна.
И тот факт, что люди, которых он считал братьями, заключили сделку с его врагом, не уравнивал их с ней — не они же убили его сестру, — но явно поднимал Коула из клоаки самобичевания, в которую он сам же себя периодически загонял.
И за себя, в отличие от Марты, он переживал. Однако из-за недавней вспышки в машине чего-то отдаленно похожего на нервный срыв теперь Коул хотя бы знал: Марта не железная и тоже может переживать. Просто ее переживания выливаются не в той же форме, что у знакомых ему женщин. Но Марта могла импровизировать — что, собственно, и сделала тогда, подавив смех истеричными слезами и кашлем.
Коул сомневался, что был способен на такую импровизацию. Чтобы врать мистеру Рудбригу в самом начале их пути, Коулу пришлось продумывать сценарий, как себя вести и что говорить. Сейчас сценария у него не было, и он надеялся, что у него получится вести себя так, как если бы ничего в нем не изменилось. Как если бы он не знал, кто такая Марта Рудбриг. Не знал малышки Мегги — невероятной маленькой леди. Даже Кеторин не была так уж плоха. А Джилс? Коул явно не так представлял себе королеву ведьм. Это бедная зареванная девочка, которую так и хочется обнять и плакать вместе с ней, а никакая не жестокая душегубка, пьющая кровь младенцев.
Так что Коул чувствовал себя мерзавцем, тащя Марту за шиворот через парковку к крыльцу. Та демонстративно вырывалась и даже пыталась укусить. Вот только в физическом плане Марта была не сильнее ребенка и, даже если бы приложила максимум усилий, все равно не справилась бы с ним. Было в этом странное равновесие. С магией Марта могла уложить его на лопатки с той же легкостью, с которой Коул мог скрутить ее без магии.
Дверь Церкви распахнулась раньше, чем Коул доволок Марту до ступеней, и оттуда выбежал охотник в помятой одежде и с заспанным лицом. Вот только взгляд у него был злой, и, кажется, этого охотника Коул раньше встречал. Имя, правда, вспомнить не мог.
— Ты что творишь?! А если ее кто-то заметит? Сказано же — всех заводить только через парковку!
Да, Коул определенно встречал его раньше. Такой гнусавый голос забыть невозможно. Именно благодаря голосу Коул смог вспомнить имя. Гюнтер — вот как звали охранника.
— Да помню я, — крикнул ему в ответ Коул. — Но эта бешеная в руль вцепилась, пришлось срочно тормозить и выволакивать ее из машины, пока она ее не разбила. Гюнтер, дружище, она мне всю кровь выпила за эти несколько дней. Знал бы, сколько раз я уже пожалел, что в живых ее оставил!
Коул говорил, одновременно заволакивая Марту на ступеньки.
— Ублюдок! — завизжала она. Коул даже опешил и на секунду замер. На его памяти Марта не визжала. Кричать, ругаться — это она умела. Но визжать?
— Да заткнись ты уже, сука! — прикрикнул на нее Коул, у которого чуть ушные перепонки не лопнули.
Наверное для видимости ее нужно было ударить, чтобы создать полностью правдоподобную картину. Но у Коула на Марту рука не поднималась. Физически не поднималась — и это было странно. Настолько странно, что Коул так и замер на ступенях. И даже понимая, что нелепо ломать над этим голову сейчас, попытался вспомнить, что именно Марта говорила в ту ночь, после которой он не смог больше ей врать и стал подчиняться.
— Эй, ты что замер? — возмутился Гюнтер и потрепал Коула за плечо. — Тащи ее быстрее! Если завтра здесь соберутся журналисты, чтобы узнать, какую сумасшедшую ты привез, глава с тобой кокетничать не станет!
— Да, да, конечно, — ответил Коул и втолкнул недоумевающую Марту в холл. Она посмотрела на него с вопросом во взгляде, и Коул покачал головой — мол, не забивай себе голову. — Гюнтер, куда ее вести?
Охотник как раз запер за ними дверь, а Коул осматривал единственный ухоженный коридор с коврами и лавочками. По одну стену располагалась гардеробная для мнимых клиентов, по другую — что-то вроде регистратуры для них же. И ни одной камеры. Все, как он помнил. Камеры были только уличные и на парковках, а еще в комнатах для допроса и лишь в некоторых коридорах. Почему именно так, а не иначе, Коул не знал. Все-таки он не был полноценным членом ордена.
— Подожди-ка, — опомнился Гюнтер, и Коул порадовался, что это случилось внутри, а не снаружи, где они могли засветиться на камерах, — а ты вообще кто?
Коул развернулся и со всего маху ударил его ручкой арбалета по голове. Бил он так, чтоб наверняка — не хватало еще, чтобы тот очнулся и пошел поднимать тревогу. Мужчина рухнул лицом вниз, а Марта тихонько пискнула от неожиданности.
Сотрясение бывшему товарищу он обеспечил. Коулу хотелось верить, что только сотрясение и ничего кроме.
Пока Марта возилась с наручниками, Коул заволок тело Гюнтера в гардеробную и закидал его хранящейся там одеждой, предварительно связав того найденными тут же рубашками и затолкав в рот оторванный рукав на манер кляпа.
Проникать на базу ночью было определенно верным решением, днем так легко бы не получилось. Когда Коул вернулся, Марта уже разобралась с наручниками и выглядела чуть спокойнее, чем раньше, и дышала она явно ровнее.
— Что это было? — спросила она. — Ты замер тогда. А если бы он нас не пустил?
Коул поднял арбалет с лавки, на которую положил его после того, как ударил Гюнтера, и покачал головой.
— Просто задумался. Давай мы обсудим это позже?
— Ладно, — неуверенно ответила Марта и последовала за ним.
Они шли медленно и не разговаривали между собой, чтобы не привлечь к себе внимания полночных гуляк, если такие попадутся. Благо спальные комнаты находились на третьих и четвертых этажах, и полуночников им не попалось, пока они пробирались к каморке с системой видеонаблюдения.
Но все не могло пройти так хорошо и так беспроблемно.
Коул открыл дверь и увидел своего старого знакомого Тоби. Тот сидел в офисном кресле на колесиках позевывая и глядя в потолок. А на экранах перед ним мерцали серые картинки уличных и дворовых камер. На нескольких больших экранах под разными углами просматривались темные кадры внутреннего двора с колокольней. Камеры звук не писали, и потому в каморке было относительно тихо, если не считать монотонного гудения компьютеров и бурления водного кулера.
Так что звук открывшейся двери стал невероятно громким и тут же привлек внимание Тоби. Тот смачно зевнул еще раз и, посмотрев на них, так и замер с открытым ртом. В других обстоятельствах это могло быть даже забавно. Широко раззявленный рот, круглые, как блюдца, глаза и вскинутые брови. У Тоби всегда была выразительная мимика.
Справившись с секундным шоком, бывший товарищ захлопнул рот и открыл его вновь, чтобы спросить:
— Коул, откуда ты здесь? Черт, дружище, мы думали ты умер. Вы с Люцио нарвались на сильную ведьму? После того, как Джон попросил забрать тело Люцио, мы посчитали, что ты не смог… — тут он заметил Марту, которая ранее стояла за спиной Коула. Она была настолько маленькой, что заметить ее было сложно. — А это еще кто такая?
Тоби потянулся к пистолету, лежащему на консоли. Возможно движение и было неосознанным, но Тоби всегда был смекалистым парнем и действовал быстро и точно. Вот только Марта была нервной и напуганной и действовала быстрее и необдуманно. Пальцы бывшего товарища еще не успели даже сжаться на рукоятке, как его глаза округлились, и он начал хлопать губами, хватая воздух, а руки его тут же потянулись к шее. Он словно пытался отцепить что-то от своего горла, да только пальцы хватались за пустоту.
Ощущение душной паники, когда не понимаешь, что именно с тобой происходит и как это остановить, было знакомо Коулу. Он обернулся и тихо попросил:
— Март, хватит. Ты сделала достаточно.
Взгляд девушки был затуманенным, стеклянным. Она уставилась на Тоби из-за предплечья Коула и смотрела только на него. Хрипящего мужчину, которого вполне могла убить. Ее тонкие губы были поджаты, а на щеке цветком распустилось черное пятно.
Коул дотронулся до ее плеча и с нажимом позвал:
— Март!
Марта вздрогнула и подняла на Коула взгляд. Шокированный, загнанный. Взгляд жертвы, а не победительницы. А Тоби съехал вниз, перестав хрипеть. Коул подошел к нему, чтобы проверить пульс.
Что ж, бывший товарищ был жив — и это хорошо. Коул знал, что Марта своей силой может убить. Убить, даже не двигаясь с места, и его это пугало. Он был бы дураком, если бы не боялся.
— Март, дай мне наручники, — попросил он и протянул к ней руку. Марта покосилась на Тоби и нехотя достала наручники из кармана.
Пока Коул оттаскивал потерявшего сознание мужчину к стене, заводил его руки за спину, чтобы лишить возможности двигаться, когда тот проснется, и искал, чем бы заткнуть ему рот, Марта во все глаза смотрела на экраны.
— Что это за колокольня? — спросила Марта, ткнув пальцем в экран.
Коул оторвался от своего интереснейшего занятия — поиска альтернативного кляпа, — и вскинул голову. Кляп все никак не находился.
— Это колокольня, оставшаяся от старой Церкви, — пояснил он, заметив небольшое полотенчико для рук и решив, что, если его порвать, получится отличный кляп. — Раньше там находилась обитель. Учитель рассказывал, что к колокольне примыкало несколько деревянных зданий — там и собирались первые охотники. Потом случился пожар, и уцелела только башня и подвалы под ней. А это здание, — Коул махнул рукой, подразумевая псевдо лечебницу, — возвели лет тридцать назад.
— То есть ваша шайка не такая уж и древняя, — хмыкнула она, переведя свое внимание на другие экраны. Она подалась вперёд, оперевшись руками на столешницу с множеством кнопок и тумблеров. Техника в помещении была устаревшей. У охотников не было постоянного и достаточного финансирования.
— Древняя, — буркнул Коул, разрывая полотенце. — Но не такая централизованная, как тебе могло показаться.
Коул затолкал ткань в рот Тоби и подошел к Марте, заняв место в офисном кресле на колесиках.
— Не централизованная? — спросила она, переведя взгляд с экранов на него. Коулу очень не нравилось темное пятно на ее щеке. То больше не разрасталось, но и меньше не становилось.
— Каждая база подчиняется своему… хм… главнокомандующему, наверное так его можно назвать… — пальцы застучали по клавишам. — А они не всегда между собой ладят.
— Ты точно сможешь удалить видео, если наши на него попадут? — с сомнением спросила Марта.
— Я, конечно, не гений, — слегка уязвлено ответил Коул, — но нажать кнопочку «удалить» могу. Дождемся их здесь, удалим записи, выключим камеры и уйдем восвояси. Главное, КПП во второй раз пройти без вопросов. Если успеем до пересменки, то тот парень нас точно выпустит.
Марта тяжело вздохнула и кивнула:
— Надеюсь.
Выглядела она чертовски усталой. Не сильной и не надменной, какой она казалась Коулу раньше. Просто усталой. Марта отошла подальше от консоли с кнопочками и привалилась к стене, старательно не смотря в сторону Тоби, который бессознательной кучей лежал на полу.
— Я думала, будет тяжелее, — неожиданно произнесла она. — Прорываться с боем, устраивать феерическое шоу. Я думала, будет нечто подобное, а здесь почти никого нет.
— Может получили наводку на какую-нибудь ведьму и разъехались по местам, — предположил Коул, рассматривая кадры с уличных камер. — Они же не сидят здесь целыми днями. Охотники должны охотиться. Логично?
— Да… наверное, ты прав… Думаешь Кеторин уже забралась сюда? — перевела тему Марта. Она достала маленький красный кристалл соли и принялась разглядывать его. Тот подрагивал и пульсировал, словно рвался к своему источнику. И Марта тоже рвалась. Коулу оставалось только гадать, скольких сил ей стоило оставаться на месте.
— Если хочешь, можем посмотреть ее по камерам, вдруг она где попалась, заодно и удалим сразу? — предложил Коул в попытке отвлечь ее, и Марта, кивнув, подошла.
Она склонилась над его плечом, что получилось у нее только потому, что Коул сидел, и принялась разглядывать экран. Она была настолько близко, что Коул мог чувствовать аромат трав. Запах бабулечки, а не молодой девушки. Пряди светлых волос касались его щеки и шеи, едва уловимо, но приятно. Коулу всегда нравилось ощущение от прикосновения к женским волосам. И вместо того, чтобы рассматривать камеры и искать Кеторин, Коул заметил другую деталь, которая от него ранее ускользала. Нелепая деталь, не имеющая никакого смысла, но он ее заметил.
Кончики волос Марты завивались.
— Я думал, они прямые, — брякнул он, и Марта повернула к нему голову так, что их взгляды встретились.
— Ты это о чем?
— Волосы, — ответил он, смотря за тем, как Марта пропускает прядь через затянутые перчаткой пальцы.
— Они прямые, пока короткие, а если отрастают — начинают виться. И это не та красивая волна, которую можно не укладывать. Либо выпрямлять, либо завивать, — пояснила Марта. — А я не то чтобы люблю тратить на это время. Проще обрезать.
Коул кивнул, вспомнив, как долго Ада могла сидеть в ванной и возиться с волосами и лицом. Той всегда нужно было выглядеть хорошо. Марта же на памяти Коула красилась лишь раз, она тогда еще и прическу сделала ради свидания с каким-то парнем. Коул не помнил, называла ли она тогда его имя.
И черт возьми, в тот день Марта была если не красивой в общепринятом смысле, то уж точно эффектной. Такой, к которой не грешно и на улице подойти, если вдруг заметил. И номер спросить тоже не грешно.
Если бы не все случившееся, Марта могла бы быть ему интересной. И осознание этого стало такой неожиданностью, что Коул не сразу понял, что Марта уже не смотрит на него. А во все глаза уставилась на экран, и ее бьет мелкая дрожь.
Коул проследил за ее взглядом. На одном из экранов, на котором отобралась колокольня и прилегающая к ней территория, были люди. Видео было мутным и темным, так что Коул не сразу разглядел женщину в длинном платье или мантии, несколько мужчин и девочку — маленькую, светловолосую и в пуховичке.
Девочкой могла быть только Мегги, и как она оказалась там — вопрос хороший, потому что внутренний двор находился далеко от парадного выхода и каморки, где их ждали Коул с Мартой.
— Я иду туда, — отстраненно выдала Марта, не сводя взгляда с экрана и мужчины, выхватившего пистолет.
— Мне кажется, не стоит, — неуверенно произнес Коул, пытаясь понять, был ли мужчина, стоящий рядом с Мегги, Люцианом или же нет. — Если колдун там, он справится.
— Конечно, справится, — саркастично буркнула Марта. — Против него же семеро мужчин с пистолетами и еще одна женщина.
Девушка выскочила в коридор раньше, чем Коул успел ее остановить. Вариантов у него все равно не было, и бывший охотник побежал за ней. Понимая, что весь их относительно сносный план полетел к черту. Вот только если во внутреннем дворе завяжется перестрелка, туда сбегутся все — и прощай их возможность на спасение.
Нужно было что-то, чем можно было отвлечь остальных охотников.
Пробегая мимо кнопки пожарной тревоги, Коул не задумываясь ударил по ней, и все здание содрогнулось от противного режущего по ушам звука. А через минуту включились и автоматические разбрызгиватели воды.
Оставалось надеяться, что угрозы пожара достаточно, чтобы все бежали на улицу, а не во внутренний двор.
***
Люк не страдал топографическим кретинизмом. Он вообще был уверен, что хорошо ориентируется на местности. В лесу он чувствовал себя, как рыба в воде. Когда в детстве единственное место, куда можно уйти от взрослых, чтобы погулять, а в подростковом возрасте — утащить девчонку, чтобы урвать поцелуй, — это лес, глупо не научиться в нем ориентироваться. А вот в большом современном здании, в котором ты никогда не был ранее, а единственным способом не потеряться в котором была криво нарисованная от руки карта, Люк ориентироваться не умел. Коридоры одинаковые, а карта, надо сказать, убогая.
Они разок повернули не туда, чтобы избежать встречи с охотниками, но нашли путь обратно с горем по полам. Потом что-то пошло не так, и они чуть не вышли на подземную парковку — оказалось, не на том лестничном пролете свернули. На четвертом коридоре, который завел их в тупик, Люк начал злиться и всерьез подумывал о том, чтобы уйти с помпой, разнесся какое-нибудь окно. Вот только в коридорах окон не было, а лезть в кабинеты Люк не решался — мало ли кто находится за закрытой дверью.
От маленькой ведьмочки толку было мало — она могла только смотреть на него преданным и доверчивым взглядом и молчать. А у Люциана язык не поворачивался сказать ей, что он потерялся. Поэтому он по-доброму ей улыбался и ободряюще говорил: «Не переживай, милая! Мы справимся! Осталось совсем чуть-чуть!». Благо врать и притворяться он умел хорошо. Так сказать, с огоньком. Еще бы — за столько лет не научиться-то.
Почему нельзя построить одно прямое здание? С одним коридором, настолько прямым, что в нем просто невозможно потеряться. Люк понял, что он любит ангары, такие большие, просторные и, главное, без единой перегородки.
В какой-то момент они нарвались на троих охотников, те шли и о чем-то переговаривались. Люк в этот момент как раз изучал убогую карту первого этажа и на сразу заметил, что в коридорчик, в котором они стояли, вышло это трио. На первый взгляд невооруженное трио. Люк действовал на автопилоте: толкнул девочку себе за спину, параллельно вытягивая воздух из легких охотников. На это казалось бы нехитрое действо сил ушло много. Когда те рухнули на пол — слишком громко рухнули — Люк понял, что его хватит еще на пять-шесть таких же охотничков, и потом он не сможет поднять в воздух ничего тяжелее листа. А значит нужно убираться отсюда — и как можно быстрее.
Вооружившись картой, они побежали, оставив тела за собой. Прятать их все равно было негде, да и тратить на это время Люку не хотелось.
Поворот за поворотом. Пятна тусклого света сменяются промежутками черноты. Они еще дважды чуть не нарвались на охотников. Люк и сам не понял, как, прячась от одних, они влетели в неприметную дверь и нарвались на других.
«Да, Кеторин, перехвалила ты меня, любимая,» — пронеслось у него в голове.
А потом он увидел Вивьену. В лунном свете на фоне башни. И мысли о Кеторин как ветром сдуло. Кровавую ведьму окружили семеро мужчин, и один из них истошно орал на ведьму. Крыл ее таким красочным матом, что можно было построить целый дом, собирая слова по кирпичику.
Маленькая ведьмочка за спиной Люка тихо пискнула от ужаса, но Люциан был так заворожен вырыванием фактов из словесного потока, что не сразу обратил внимание на Мегги. Собственно охотники тоже были при деле: слушали гневную тираду молодого мужчины и сверлили взглядами Вивьену. Ведьма была занята и тоже не обращала внимания на Люка. Она прикладывала очень много усилий, чтобы не показать своего страха, и скалилась, как гиена.
Из той самой тирады Люк и узнал, что тела убитых им охотников нашли и обвиняют в этом Вивьену. Удачное стечение обстоятельств — не иначе. Один из охотников даже пистолет выхватил — наверняка хотел пристрилить Вивьену.
У Люка с Мегги были все шансы на то, чтобы сбежать, аккуратно выскользнув за дверь, пока их не заметили. Вот только неожиданно взвывшая сирена поставила крест на всем, чем можно. Все резко вздрогнули и принялись озираться по сторонам. Тут-то они и заметили беглецов.
Бежать бессмысленно — остается тянуть время и думать.
— Здравствуй, Виви! — самым нежным, добрым и радостным голос произнес Люк. Так могут говорить со старыми друзьями. — Давно не виделись!
Вивьена все еще скалилась. Вот только в глазах был страх и удивление. Похоже воспоминания об их последней встрече были свежи, как и раны. Ведьма подволакивала за собой увечную ногу, когда сделала шаг в их сторону.
— Надеюсь, ты не в обиде? — тем же елейным голоском продолжил Люк. — Я ведь не специально тебя в полет отправил… так, чуть-чуть силу не подрасчитал… не злись, милая. Тебе не идет.
Люциан встал так, чтобы защитить ведьмочку, если кто-то из охотников решит выстрелить. Пока он нес эту чушь и тянул время, в его мозгу шел быстрый мысленный процесс. Его предел — шесть человек. А их семь, да еще и ведьма.
— Что ты здесь делаешь? — Вивьена не смогла скрыть страха в голосе.
Люк понимал: ведьма боится не его. Демьяны. Конечно, хозяйка-то по головке не погладит за нарушенные планы. А уж как Демьяна проходится против шерсти все давно в курсе. В Шарпе уже много лет ходят слухи о личной то ли горничной, то ли служанке Старейшины. Разные слухи. Такие, что волосы на руках дыбом встают.
— Да вот, прогуливался, — ответил ей Люк. — Я так соскучился по тебе, моя дорогая подруга, и решил навестить.
Мегги вцепилась в его пиджак сзади, и Люк спиной ощутил, как девочка дрожит. Дрожит от ужаса. Что они успели ей сделать? Видимых травм на ведьмочке не было, разве что лейкопластырь на губе.
— Прекратите этот фарс, господин Толчен! — крикнула Вивьена. — Вы меня обвиняли в убийстве ваших ребят? А я говорила, что это не я! Но вы мне верили! А теперь смотрите: в вашу хваленую Церковь проник колдун, а вы ни слухом ни духом.
Ее голос так и сочился ядом.
— Ну почему же? — приторно сладко возмутился Люк, стягивая воздушные потоки вокруг них. — Они же меня сейчас слышат. Хотя сирена и не лучший аккомпанемент для моего голоса. Его лучше воспринимать акапелла.
— И девчонка тоже у него, — Вивьена, ослепленная своим праведным гневом, не обращала внимания ни на что. — Что бы вы делали, если бы он ее увел?
Четверо охотников за спиной Вивьены рухнули, даже пискнуть не успели. Вивьена дернулась и речь прекратилась. Наверное, стоило выводить ее из строя первой, но кровавая магия не была мгновенной, для нее нужна подготовка, а пистолет нужно всего лишь снять с предохранителя. Так что выбор был очевиден.
— Да что вы стоите? Хватайте его! — взвыла Вивьена не хуже сирены.
От девочки за спиной Люка исходило странное невиданное ранее завихрение, не имеющее ничего общего со знакомыми ему стихийными потоками. Он ощущал пульсацию чужой силы затылком, но не позволил себе отвлекаться. Толчком воздуха он выбил из рук охотников оружие и отправил то в полет. Это было проще, чем душить их.
Однако душить он их тоже продолжил: избавился еще от двух, и если не убил, то чувств лишил однозначно. Люк разделался с ними быстро, но магических сил у него почти не осталось.
И вот их уже осталось трое: Люк, Вивьена и последний охотник. Тот, что с упоением кричал на Вивьену, обвиняя ту во всех смертных грехах.
Когда мужчина бросился на Люка, тот едва успел оттолкнуть Мегги подальше. Люциан умел драться и считал, что неплохо обучен, так что парировать удары мужчины у него получалось легко.
Вот только уметь и любить — вещи разные. Люк любил решать вопросы либо миром и хитростью, либо магией. А его противник явно любил драться и делал это с упоением, настолько отдаваясь процессу, что в какой-то момент смог повалить Люка на снег. Люциан не знал, была ли улыбка охотника нервной или же он просто наслаждался адреналином от драки, но одно Люк знал точно — улыбка этого парня ему не нравилась.
Пока мужчины сражались, Вивьена попыталась обогнуть их по широкой дуге, чтобы схватить девочку. Но Люк вовремя заметил ее маневр и, собрав остатки своей силы в кулак, толкнул ведьму в сугроб, попутно прикрываясь от кулаков, которые градом сыпались на него.
Вылезти из сугроба со своей покалеченной ногой Вивьена благо не могла, и Люк сосредоточился на парне.
— Джон! Нет! — взвизгнула девочка, когда охотник-таки смог достать Люка и вскользь задеть его глаз.
Охотник на секунду опешил, и этого оказалось достаточно для Люка, чтобы сбросить того с себя и подняться на ноги. Передышка была короткой, но ее оказалось достаточно, чтобы заметить одну вещь. Девочка, стоящая на коленях в снегу, светилась холодным лунным светом. А энергетические вихри вокруг нее заставляли воздух пульсировать и искажать восприятие.
Не раздумывая ни секунды, Люк бросился к девочке. Та была на грани мощнейшего энергетического выплеска. Ее нужно было как-то остановить и успокоить. Но Люк не успел.
Все вокруг затопило холодным светом.
Последним, что он увидел, была Марта. Ведьма стояла в дверном проеме и с ужасом взирала на них, а с ее руки капала кровь. И Люк понял, что скоро их ждет еще один выплеск.
***
Кристалл соли разлетелся вдребезги, и один из осколков попал в бокал, из которого Алистер пил. Бокал тоже разбился, порезав ему и губы, и подбородок, и руку. Чудом осколки не попали в глаза. Но Алистер об этом уже не думал.
Он думал о дочерях. И единственная мысль, которая толчками билась в его голове, полностью соответствуя биению сердца, была лаконичной: что, черт возьми, произошло?
Нет, не так. Красочно, большими буквами.
ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИЗОШЛО?
Воспоминания о том, как в прошлый раз точно так же разлетелся поисковой кристалл были еще свежи, как бы Алистер не пытался убедить себя в обратном. Такое не забывается, от такого больно даже спустя столетия.
Алистер отбросил осколки, которые все еще сжимал в руке, в раковину и отстраненно подумал о том, что нужно обработать раны. Вот только вместо свежей раны на ладони была лишь запекшаяся корочка. Он провел языком по губе, которая тоже уже почти зажила.
— Вот только какой ценой? — устало спросил он у самого себя и сам же ответил: — Огромной.
Его девочки опять платили непомерную цену, а он ничего не мог поделать. По сравнению с тем, что выпало на их долю, пустота в его сердце — так, пшик на воде, и не более. И Алистеру было тошно от того, что он ничего не может сделать.
Кто он? Жалкий старик.
И как такой старик может защитить ведьм? Сильных ведьм. Его ведьм.
А ведь ему так хотелось обезопасить их, защитить, быть для них опорой. А судьба раз за разом тыкает его в собственную слабость, от которой хочется волком выть.
Он не смог защитить Марту. Не смог защитить Терру. Не смог защитить Мегги. Даже мать свою, такого же обычного человека, как и он сам, не смог уберечь.
— Ты жалок, — укорил себя он.
За окном мела метель, а Алистер сидел на кухне и думал о своих девочках. Красные осколки на столе давали ему надежду на то, что Мегги еще жива, а значит не все потеряно. Главное, чтобы вернулась домой, а там будь что будет. Главное, чтобы была здорова, а Алистер… он выдержит… всегда выдерживал, и сейчас выдержит. Если нужно будет порвать еще одну нить — он порвет и даже глазом не моргнет. Главное, чтобы девочки были дома. И все. Остальное не важно.
В кармане завибрировал телефон и высветился незнакомый номер. Алистер ответил.
— Алистер, — старческий, но все еще слишком высокий голос Джослин донесся из трубки, — я тебе из больницы звоню, попросила медсестру набрать твой номер. Маргарет очнулась.
— Хорошо, — устало ответил он. — Я приеду.
— Не нужно. Отоспись. Все равно сейчас ночь, да и врачи говорят, что с ней все хорошо. Они в шоке, что она так резко пошла на поправку. Это девочки?
— Думаю, да, — ответил он, прекрасно понимая суть вопроса.
— Надеюсь, у них все хорошо, и они скоро вернутся.
— Я тоже, — выдохнул он и отключился, потирая глаза, в которые словно песка насыпали.
Алистеру очень хотелось верить, что магия, которую они используют, идет и на благо девочкам. Ведь они тоже Рудбриги.
Он так и просидел на кухне до самого утра, а когда на небе забрезжил рассвет, на телефон пришло сообщение с номера старшей дочери.
«Все пошло не по плану. Везу Марту в Шарпу. Вернусь через пару дней и все объясню. Проследите, чтобы Джилс никуда не делась».