— Алистер, пожалуйста, слезь! — взмолилась Терра, смотря на него снизу вверх. Юноша стоял на верхней ступени стремянки чуть ли не на носочках и копался на верхних книжных полках. У Терры от такого зрелища в венах стыла кровь. — Алистер, пожалуйста! Что ты вообще там ищешь? Ты эту библиотеку уже всю прочитал вдоль и поперек. Пожалуйста, слезай!
— Я еще не читал книги с этих полок, — задумчиво ответил юноша и, опустив голову, бросил Терре очередную обнадеживающую и успокаивающую улыбку.
Вот только Терру такое поведение ничуть не успокаивало, а лишь сильнее злило. Она была зла на его безрассудство. Злилась каждый раз, когда он выкидывал один из своих странных фокусов: то спрыгнет с балкона второго этажа, то пойдет кататься на коньках по озеру, в твердость льда которого Терра совсем не верила, то будет плавать на такой глубине, где если сведет ногу, то утонешь быстрее, чем кто-то даже попытается помочь.
А недавно его отец подарил ему мотоцикл со словами: «Когда станешь совершеннолетним, сможешь на нем кататься, а пока я спрячу ключи в надежном месте». В тот момент сердце Терры пропустило несколько ударов. Конечно, Алистер еще не был совершеннолетним, и до этого времени еще оставалось пару лет, но это не имело значения, ведь одна только мысль о том, что однажды Алистер оседлает мотоцикл и помчится куда-то без оглядки и, вероятно, даже без шлема, заставляла Терру трястись от ужаса.
Возможно ей не стоило так о нем переживать. Говорят же, дуракам везет — авось беды обойдут стороной. Но проблема была в том, что Алистер дураком не был, а Терра не могла не переживать о нем. Он был неотъемлемой частью ее жизни. И переживать за него было чем-то вроде врожденного инстинкта.
— Алистер, пожалуйста, слезь! — настойчиво повторила она свою просьбу, слыша, как голос дрожит от подступающей паники. — Я тебя очень прошу!
— Хорошо… хорошо… только выберу книгу. Что ты думаешь об «Основах левитации для чайников»?
— Алистер! — возмущенно крикнула Терра. — Спускайся сейчас же! Иначе я сама выбью эту стремянку из-под тебя, и тогда тебе эта книга точно понадобится!
Алистер лишь рассмеялся, громко и звонко, прекрасно понимая, что Терра никогда так не поступит. Пустые угрозы. Иногда она сыпала ими, когда он планомерно доводил ее. Ему нравилось, как краска заливала ее щеки в такие моменты и как горели ее глаза.
— Что ты там вообще ищешь? — все же спросила Терра, когда его смех прекратился.
— Что-нибудь о магии, — не задумываясь ответил Алистер.
— Магии? — настороженно покосилась на него Терра.
— Ага, — кивнул юноша, и стремянка под ним немного покачнулась. — Но в отцовской библиотеке нет ничего стоящего… ничего правдивого… лишь бредни старых бабок, верящих, что при помощи меда можно приворожить человека.
— Зачем тебе это? — вскинула брови Терра, ощущая, как по спине побежал холодок. У нее зарождалось весьма неприятное предчувствие.
— Просто интересно, — тут же же наигранно легко ответил он, и Терра поняла, что он врет. А врать Алистер Рудбриг не умел. Его всегда с головой выдавало дурацкое выражение лица и неоправданно высокий голос.
— Тебе не дано играть в покер, Алистер! — внутренне усмехнулась девушка. — Выкладывай что ты задумал. Я честно не расскажу ничего Мадам Рудбриг.
Терра приложила руку к груди, чтобы показать искренность своих намерений. Но Алистер молчал, он даже вскинул голову и принялся внимательно изучать — или же притворяться, что изучает — корешки книг.
— Алистер, — настойчиво позвала его девушка, пытаясь привлечь к себе внимание.
Тщетно. Алистер игнорировал ее и прекрасно понимал, что она это замечает. А значит, у него были тайны не от Мадам Рудбриг, а от нее. От Терры. Эта мысль больно задела ее, обескураживая. Даже дышать стало тяжелее.
Обидно. Было так чертовски обидно.
— Алистер, что именно ты от меня скрываешь? — стараясь не пустить в свой голос обиды, спросила Терра. В горле встал ком. Ей казалось, что у них не было секретов друг от друга. Кроме того жуткого. Того, о котором ей даже думать не хотелось. Ведь она никак не могла ни повлиять на эту тайну, ни объяснить ее толком.
Да и не считала она ее тем секретом, которым стоило бы делиться хоть с кем-то. Хотя иногда, ночами, когда она лежала по долгу в кровати, ворочаясь не в силах заснуть, ей действительно хотелось лезть на стенку от желания поговорить об этой тайне с Алистером. Не с кем-нибудь. Только с Алистером. Она была уверена в том, что он непременно ее поймет. Не окрестит чудовищем, не испугается.
Примет такой, какая она есть, и не осудит. Терра знала это. Была уверена!
Но жалкая тщедушная мысль: «А если нет?» — крепко держала ее в узде.
Неужели у Алистера тоже есть такая тайна? Тайна, которой он не может поделиться даже с ней?
— Алистер, — уже не так рьяно пробормотала Терра. Она отошла к мягкому креслу с высокой спинкой и села в него, запрокинув голову, чтобы видеть лицо друга. Лицо, полное сомнений. — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что у тебя на душе? Я… я бы никогда… никогда не осудила тебя…
— Я знаю! — кивнул Алистер и, схватив с полки какую-то книгу, принялся спускаться по ступеням. — Знаю… Конечно же знаю… я не скрываю от тебя ничего… ничего такого. Мне действительно интересна тема магии. Это… это важно для меня. Очень важно!
Терра видела, как он старательно подбирает слова, как мотает головой из стороны в сторону. Видела, как он нервничает, ведь временами Алистер был для нее открытой книгой. Чудесной книгой, которую ей хотелось читать. Читать с упоением! Иногда медленно и вдумчиво, иногда — в запой, проглатывая страницу за страницей, не в силах оторваться.
— Магия? — боязливо отозвалась Терра. От одного только слова по спине побежали мурашки.
Алистер спустился с последней ступеньки и, повернувшись к ней, одарил ее хмурым взглядом. Он был ненамного старше самой Терры, но в этот момент, казалось, их разделяла пропасть. Непреодолимая пропасть. Он был не просто старше! На секунду ей почудилось, что он был взрослым. Одним из тех взрослых, что приходили к Мадам Рудбриг: холодные, усталые. Люди на которых словно бы давил весь мир.
Терра не хотела видеть Алистера таким! Она не хотела, чтобы он стал таким взрослым!
Она оттолкнула свой страх и улыбнулась ему. Улыбнулась настолько широко, насколько только могла. Улыбалась в надежде, что он ответит ей тем же и эта хмурость сойдет с его лица.
— Я не хочу расстраивать тебя, — неожиданно произнес он и, подойдя, сел в соседнее кресло. — Не хочу, правда. Но если расскажу, то ты непременно расстроишься.
— Что бы ты ни сказал, я не расстроюсь, — попыталась переубедить его Терра. — Ты никогда не сможешь расстроить меня, потому что… потому что… просто не сможешь — и все тут! Нет никаких «потому что»! Ты — Алистер, и я всегда буду верить тебе, всегда буду на твоей стороне!
— Приятно это слышать, — улыбнулся он, и его хмурый взгляд немного посветлел. — Я никогда не сомневался в нашей дружбе.
Терра улыбн улась. Искренне. Он верил ей, верил точно так же, как и она ему.
— Я знаю обо всем, — робко произнес Алистер, а затем продолжил немного увереннее. — Знаю все о тебе, о Грабсах и об их проклятой связи с Рудбригами. Знаю и то, что ты тоже обо всем знаешь. — мальчик замолчал на пару секунд. — И знаю, как ты расстроишься от того, что я сам обо всем этом знаю.
Терра шумно втянула воздух, ощущая, как он буквально обжигает ее легкие. Он знал! Знал!
Как давно? Терра, разинув рот, зачарованно смотрела на него и только и могла что время от времени моргать. Он все знал. Абсолютно все. Ее главную тайну. Лавиной на нее обрушилось чувство страха, в то же время смешанное с невероятным облегчением. Он знал. Уже знал. Больше не было нужды хранить эту тайну в одиночку.
На глазах проступили слезы.
— Мегги! — с облегчением выдохнула Марта, вернув трубку телефона на стойку. — Ты проснулась. Как ты? Как ты себя чувствуешь?
Мегги смотрела на нее исподлобья. Хмуро, недоверчиво, готовая прожечь взглядом дыру во лбу Марты. Она напоминала злую ощетинившуюся кошку. Кошку, которая была способна накинуться на нее и выцарапать все глаза.
— Мегги, — неуверенно окликнула сестру Марта. — Ты в порядке?
— Что. Это. Было? — Мегги буквально выплевывала каждое слово.
Марта подошла к сестре и, опустившись перед ней на колени, взяла ту за плечи. Мегги отшатнулась, а зрачки расширились от накатившего ужаса, но Марта удержала ее, не давая отстраниться.
— Твои руки… твои руки… убери их от меня… убери… — повторяла девочка. Ее плечи затряслись, вся она дрожала, а глаза обожгло от слез. Она смотрела на Марту и будто бы не видела ее вовсе. Это был не просто взгляд перепуганного ребенка, столкнувшегося с чем-то неизвестным и непонятным. Это был взгляд ребенка, чей мир рухнул. Рухнул и разлетелся на мельчайшие осколки.
— Мегги… Мегги… пожалуйста… успокойся, и мы поговорим. Я расскажу тебе все. Тебе не нужно меня бояться. Это же я, Марта. Твоя старшая сестра. С чего бы тебе меня бояться? — умоляла ее Марта, ощущая, как в ее собственных глазах набухают слезы. Мегги боялась ее, боялась и не понимала. И Марта не знала, как ее успокоить.
— Руки… — сквозь рыдания выдавила Мегги.
— Руки? — не своим голосом вторила ей Марта.
Она отстранилась от сестры и выставила перед ней свои ладони. Чистые. Абсолютно чистые. Мегги смотрела на них немигающим взглядом, продолжая трястись всем телом.
— Они обычные. Такие же, как и всегда, — с надеждой бормотала Марта, закатав рукава халата, давая сестре разглядеть все в мельчайших подробностях. Разглядеть то, что в Марте не было и малейшего намека на тьму, надеясь хоть этим немного успокоить девочку.
И да, это помогло. Мегги постепенно перестала рыдать. Ее паника хоть и немного, но отступила. А вместе с тем Марта тоже смогла выдохнуть.
— Воды, — сбивчиво прохрипела девочка.
Марта, подскочив на ноги, понеслась на кухню. Она набрала полный стакан воды и вернулась к Мегги. Сестра жадно глотала воду без чувства меры, как человек пробежавший марафон или изнывающий от жажды даже не днями, а неделями. Она осушила бокал, и Марта принесла ей еще один. И только когда опустел и тот, Мегги наконец-то перестала трястись. Она успокоилась. По-настоящему успокоилась.
Она вновь смотрела на Марту своим привычным взглядом. Ее паника отступила, словно бы ее никогда и не было. Иногда Мегги казалась не по годам взрослой.
— Что это было? — повторила свой вопрос Мегги, смерив Марту своим настойчивым взглядом.
— Может быть чаю? — предложила Марта. — С тортиком. Там в холодильнике остался.
Мегги кивнула. Неуверенно. Всем своим видом показывая, что не позволит себя обмануть, она обошла Марту и направилась прямиком на кухню. Она заняла свое привычное место за столом и принялась выжидающе наблюдать за Мартой. Возможно девочке хотелось, чтобы ей немедленно все объяснили, разложили по полочкам и расставили по местам события минувшего дня. События, в которых самому не разобраться даже взрослому, что уж говорить о ребенке.
Но Марта не торопилась. Она не знала ни как начать, ни как продолжить и уж тем более как закончить. Ведь она и сама многого не знала. Хорошо было бы свалить эту чертову обязанность на отца.
При мысли об отце, Марта поняла, что он был самой безопасной, но оттого не менее странной темой. Она поставила чайник на плиту и, обернувшись к Мегги, устало оперлась на столешницу.
— Отец очнулся! — пытаясь имитировать великое счастье, воскликнула Марта, всплеснув руками.
Мегги нахмурила брови и смерила ее недоверчивым взглядом.
— Доктор сказал, что он проспит еще неделю — не меньше. Так что не пытайся врать, я тебе не поверю. Что вчера произошло? Почему в нас стреляли? Почему мы убегали? И что с твоими руками? Почему они были черными? И… почему я заснула? Я не хотела спать! — без остановки тараторила Мегги. — И, если уж на то пошло, почему отец вдруг проснулся?
Марта закусила губу, гадая, на какой из вопросов ответить первым.
— Я не знаю, почему в нас стреляли.
Очередной недоверчивый взгляд красноречиво говорил о том, что Мегги ей теперь не доверяет так, как раньше.
— Я не вру! — возмущенно воскликнула Марта. — Я действительно не знаю этого человека и почему он в нас стрелял. Хотя могу предположить, что он хотел нас убить.
Убить
Слово повисло в воздухе тяжелым давящим грузом. Марта думала, что Мегги испугается, пошатнется, вскрикнет. Но нет — ни один мускул на лице сестры не дрогнул. Она продолжала смотреть на Марту, ожидая продолжения. И этот взгляд заставил Марту понять. Мегги была сильнее ее. Намного, намного сильнее. Она же еще ребенок…
Насколько же сильной она станет, когда вырастет?
— Мы убегали от него, потому что я не знала, чего можно ждать от человека, который наставил на нас арбалет.
— Я видела, как его оружие взорвалось, — рассеянно пробормотала Мегги, рассматривая руки Марты, скрещенные на груди. — А потом твоя рука почернела. Ты что-то сделала?
Их глаза встретились, и Марта кивнула, подтверждая догадку сестры.
— Что это было?
— Магия? — неуверенно спросила Марта, даже не зная, как еще объяснить ребенку то, что произошло.
— А я так могу? — в лоб спросила Мегги, и ее глаза зажглись интересом.
Марта растерялась. Немигающим взглядом она уставилась на сестру, не в силах поверить в то, что услышала. Мегги была абсолютно серьезной в своем интересе. Она не испугалась возможности вытворять нечто, что лежало за гранью понимания. Была ли это детская наивность или желание быть не такой как все, Марта не знала ответа. Она облизала пересохшие губы, не сводя взгляда с сестры. С сестры, которая еще десять минут назад тряслась в истерике, а теперь сидела за столом, болтая ногами и спрашивая, может ли она колдовать.
Марта не могла подобрать слов. Не знала, какого ответа от нее ждут. Тут просвистел чайник, давая ей отсрочку, и она с облегчением ухватилась за нее. Медленно, растягивая каждое движение, она достала чашки, затем нашла фруктовый чай в пакетиках. Чай она заваривала как никогда аккуратно, стараясь, чтобы струя лилась медленно и степенно, наполнила сначала одну кружку, потом вторую.
Открыла холодильник, внимательно изучая содержимое полок. Чрезвычайно внимательно. Вот вчерашний торт, вот пустая пачка из-под колбасок, которую она забыла выкинуть, рядом засохший сыр, который чудом еще не покрылся плесенью. Марта действительно не знала, сколько он тут уже лежит, и не знала, как еще потянуть время. Изучать яйца? О, их в холодильнике было много! Они в нем не переводились. Отец был помешан на яйцах, завтракал исключительно ими.
Все это время Мегги молчала. Что было ей не свойственно! Но как же это молчание радовало конкретно в этот момент. Марта проверила срок годности молока, понимая, что дальше тянуть нельзя. Она выглядела просто нелепо.
Наконец она достала подложку с остатками торта, нарезала его и разложила по тарелкам. Марта повернулась к Мегги, которая, подперев лицо ладонями, не сводила взгляда с девушки. Она поставила перед сестрой тарелку с тортом, и вернулась за чаем.
— Мегги, — неуверенно начала Марта. — Насколько мне известно, ты… обычная…
Марта послала ей вымученную улыбку и села напротив. Глаза Мегги округлились, в них плескалось непонимание вперемешку с обидой.
— Но почему? — в сердцах воскликнула она. — Мы же сестры!
— Ну да… Но это же хорошо, что ты обычная. Эта сила… она непонятная, странная… даже страшная. Я бы с радостью была бы такой же обычной, как и ты! — Марта всплеснула руками, описывая прелести обычной жизни. — Тебе не нужно бояться и думать о том, что ты можешь причинить кому-то зло…
Марта хотела бы сказать еще хоть что-то. Хоть как-то оклеветать свою силу, сказать о том, что это вселенское зло. Но не могла сказать больше ничего, слова почему-то застревали на языке. Марта хотела рассказать о черных пятнах, что можно было только сжечь, но никак не смыть. Хотела сказать и о том, что в ней каждый раз будто что-то ломается. Но не могла, она просто не могла ничего рассказать Мегги.
— Зло? — переспросила Мегги, отчего-то расстроившись еще больше. — Зачем мне творить зло? А вот в том, чтобы быть обычной, нет ничего хорошего…
— Ты многого не понимаешь, — перебила ее Марта и, взяв рукой кусок торта, откусила его, не особо заботясь о приличиях. Ее разозлили слова сестры ничуть не меньше, чем невозможность внятно объяснить, что не так с магией.
— Так объясни! — надула губы Мегги и недовольно посмотрела на сестру. — Я уже поняла, что от магии у тебя чернеют руки. Но ведь это проходит! Чего еще я не понимаю?
— Я… — начала была Марта, но слова застряли на языке. Она физически не могла произнести «сжигаю их». Это было странно! Возмутительно странно! Будто кто-то запретил ей говорить об этом.
Нужно было выяснить, почему она не могла рассказать сестре о своих способностях или же об обратной их стороне. Она решила не врать и надеялась, что Мегги ее поймет.
— Я просто не могу говорить об этом.
— Это как? — Мегги непонимающе хлопала ресницами.
— Физически. Просто не могу.
— Это тоже какая-то магия? — воодушевленно воскликнула сестра. И, казалось, ее глаза вновь загорелись интересом.
— Наверное… — неуверенно кивнула Марта.
— Тогда ладно. Можешь не говорить. А папа? Он знает о магии? И бабушка?
Марта кивнула и отхлебнула немного уже остывшего чая.
— Значит я одна не знала, — обиженно протянула Мегги и, зачерпнув полную ложку торта, отправила его в рот. — Ну вы и предатели!
Марта усмехнулась. В этих словах так и сквозила детская наивность. И Мегги вновь стала в ее глазах маленьким ребенком. Ребенком, который обиделся на то, что от нее что-то скрывали.
— Мегги, послушай, по поводу отца. Медсестра сказала, что его нужно забрать из больницы. Я не хочу тащить тебя туда, но и оставаться дома одной не безопасно. Может я отвезу тебя к бабушке на пару дней?
— Бабушка тоже может пользоваться магией? Она ведьма? Или может волшебница?
— Бабушка обычная, — скривилась Марта, недовольная тем, с каким восторгом Мегги говорила о магии.
— О-о-о… тогда не думаю, что у бабушке будет безопаснее, чем здесь…
— Я не могу оставить тебя дома одну, — перебила ее Марта.
— Мама говорила, что наш дом самое безопасное место для нашей семьи! — неожиданно просияла Мегги. — Наверное, на нем есть магическая защита.
— Ага, как же, — отозвалась Марта. — У нас даже калитка на щеколду никогда не закрывается, потому что ее просто нет!
— И что? Это ничего не значит! Может мы защищены магическим полем! — продолжала упорствовать Мегги, у нее даже щеки зарделись.
Марта хотела покрутить пальцем у виска, но сдержалась.
— Мама не была ведьмой. Она не могла наложить защиту на дом.
— Тогда почему ты необычная? — всплеснула руками Мегги, и ложка, которую она держала, отлетела на другой конец кухни, звонко приземлившись на плитку. — Почему ты необычная, если все мы обычные?
— Не знаю! — буркнула Марта.
— Мама говорила, что наш дом — самое безопасное место, и я ей верю!
— Когда она такое говорила? Когда ты писалась в кровать и отказывалась спать одна в комнате, потому что там бабайка под кроватью? — вспылила Марта. — Она могла сказать что угодно, лишь бы уложить тебя спать! Потому что бабайки нет! А чертов псих с арбалетом реален, и от него не защитит одеяло и включенный ночник!
— Мама так сказала! — крикнула Мегги, сжав ладони в кулаки.
— Мамы нет!
Марта отшатнулась. Слова повисли в гробовой тишине, и отмахнутся от них было невозможно. Они были огромным слоном, что свалился с потолка и теперь, повиливая хвостом, смотрел на них. Мегги побледнела, к ее глазам подступили слезы. Казалось, на мгновение она даже перестала дышать.
— Мегги… я…
— Я знаю, что мамы нет! — выдохнула девочка, по лицу которой текли беззвучные слезы. Она даже не всхлипнула, лишь утерла их рукавами кофты. — Но она никогда бы мне не соврала.
— Я поищу что-нибудь в ее записях, — безэмоционально произнесла Марта.
На губах Мегги расцвела легкая улыбка.
— Спасибо.
В тишине чердака Марта перебирала материнские записи. Блокнотов было немного. С одним она была уже хорошо знакома: помимо списка трав для сжигания магического следа, там были еще рецепты сборов от бессонницы, расстройства желудка, головной боли и несколько составов для поддержания жизненной энергии. Никаких магических заклинаний, волшебных слов, или защитных артефактов. Ровным счетом ничего, что могло бы помочь! Но Марта упорно продолжала искать. Она просто не могла спуститься вниз и сказать сестре: «Я ничего не нашла. Смирись!»
Радовало уже то, что Мегги не пошла искать вместе с ней, а закрылась у себя в комнате. Наверняка уткнулась в какую-нибудь детскую книжку или залипла на YouTube. Да делала что угодно, лишь бы успокоиться! А Марта знала, что пройдет еще немало времени, прежде чем сестра придет в себя.
Мамы нет! Да как вообще она додумалась сказать ей такое? Да, она была зла. Да, нервы последнее время были ни к черту. Но Мегги ребенок, а она позволила себе разбередить детскую душевную рану. Глубину которой даже не представляла. То, как холодно сестра посмотрела на нее, было жутко.
Марта отложила блокнот и взялась за следующий, пытаясь новой информацией заглушить голос совести, — получалось из рук вон плохо. Полные слез глаза Мегги стояли перед ее внутренним взором, и отмахнуться от них было просто невозможно.
Очередной список трав. От похмелья, от токсикоза, от болезненных месячных, от жидкого стула. Марта посмотрела на неидеальный почерк матери и невольно усмехнулась. Насколько правильным человеком она была, если даже в своих личных записях вместо «поноса» использовала завуалированное и такое научное определение как «жидкий стул»?
Их мать определенно не была ведьмой. И, если уж на то пошло, ей гораздо больше подходило то описание, которым Коул наградил Кеторин Чубоски.
Знахарка. Да, пожалуй, то количество трав, в разных своих сочетаниях, которые Терра так методично описывала, делали ее ни кем иным, кроме как знахаркой. И вряд ли знахарка знала, как взорвать чужой арбалет или задушить человека силой мысли. … Или заставить собственную сестру заснуть беспробудным сном.
В магии нет ничего хорошего. В этом Марта была уверена. А материнские записи не имели ничего общего с магией. Очередной блокнот отправился на стол к своим уже изученным собратьям. Ничего, что могло бы помочь защитить Мегги, но теперь Марта знала, как заварить ей вкусный чай, чтобы та немного успокоилась. Он так и назывался «Кроткое успокоение».
Наверное и себе стоит заварить такой чай.
Марта бегло перебирала блокноты и книги с материнских полок, а стопки на полу и столе росли с невероятной скоростью. Проблема была лишь в том, что она не могла изучать их детально и последовательно, времени просто не было. Так что она откладывала все, что хоть немного могло ей пригодиться в будущем, в одну стопку, а бесполезный хлам вперемешку с художественной литературой — в другую. И, к ее немалому разочарованию, вторая была значительно больше, а полки уже значительно поредели.
Пока план у нее был один. Спуститься к Мегги, заварить успокаивающий чаек, достать из морозилки замороженный чизкейк, разогреть его в духовке, а потом, когда сестра уплетет половину десерта и ее чувства немного притупятся, схватить ее в охапку и быстренько отправить к бабушке на такси. Был еще один вариант: забрать тувроты из подвала и установить их вокруг дома, но тогда нужно было что-то решить с Коулом. Этот вариант она пока не рассматривала. Марта все еще побаивалась его, даже не смотря на то, что смогла его зачаровать.
Проблема была в том, что, прежде чем убирать от него тувроты, нужно было сначала протестировать его. Понять, насколько сильной теперь была ее власть над ним. А на это нужно было время. Время, которым на данный момент она не располагала.
Так что она продолжала перебирать остатки книг, прекрасно понимая тщетность своего занятия и жалея о том, что продолжает впустую тратить время, хотя уже давно могла бы отвезти сестру к бабушке. Хотя не факт, что у той дома было безопаснее. Пожилая женщина, парочка мопсов, не менее старый дворецкий, садовник и кухарка. Сомнительно, что если в дом вломится какой-нибудь обезумевший охотник на ведьм, то они смогут защитить девочку. Сомнительно было даже то, в состоянии ли они защитить самих себя.
Довольно поздно Марта поняла, насколько абсурдной была ее идея.
И что теперь? Тащить сестру вместе с собой в больницу, а потом везти их обратно вместе с искалеченным отцом?
Марта плюхнулась на пол рядом с одной из книжных стопок и раздосадовано запустила пятерню в свои спутанные волнистые волосы. Привычный уклад жизни катился в тартарары и все, что ей оставалось, это стоять в стороне и махать ему на прощание ручкой.
Взять всю семью и убраться куда подальше?
Отличный план! Вот только это даже не план, а идея. Идея, для выполнения которой нужно продумать ой как много. Проверить отцовский счет в банке — достаточно ли на нем денег, чтобы осесть в другом городе? Марта в этом сильно сомневалась. Да и куда бежать, если в современном мире, чтобы отыскать человека, не нужно прилагать слишком много усилий. Банковские карты и камеры на улицах и в магазинах облегчают эту задачу до максимума. И уж тем более Марта не знала, какие возможности были у охотников. Возможно они найдут ее за пару дней, а может быть им понадобиться пару лет.
А жизнь, в которой приходится оборачиваться на каждом шагу и просыпаться каждую ночь от шороха за окном, ей даже представлять не хотелось.
Она окинула придирчивым взглядом полупустые полки. Конечно же ей хотелось бы, как и Мегги, верить, что их дом — самое безопасное место на свете. Что их мать придумала способ даже без магии защитить их. Но реальность была такова, что никакого способа у нее не было.
Марта даже подумала о том, чтобы попросить помощи у Кеторин. И в этот момент ей на глаза попался когда-то белый, но уже давно пожелтевший, свернутый листок, вставленный между двумя книгами на нижней полке. Маленький такой, ничем не примечательный, но рука будто сама к нему потянулась.
Марта встала на колени и достала листок. Он был свернут несколько раз и был не просто пожелтевшим, а уже заметно засаленным от чьих-то потных пальцев. Она развернула его и перед ней предстала схематичная карта, нарисованная маркером. Ничего сверхъестественного, просто квадрат в центре и несколько маленьких квадратиков по бокам с пометками очередности и сторонами света. Маленькие квадратики соединялись между собой красными стрелочками и в итоге замыкались в круг.
От неожиданности своей идеи Марта резко подскочила на ноги и подбежала к окну. Если она была права, то круг начинался там, где стоял первый столбик калитки и, проходя вокруг всего дома, смыкался возле второго с той лишь разницей, что между квадратиками на рисунке не было еще одной соединительной стрелки: в реальности от одного столбца к другому прямо над калиткой протягивалась выгнутая резная перемычка. Теперь Марта была уверена — это проход. А листок в ее руках — нечто, что могло их защитить. И ключом к этой защите была кровь. Именно это было написано маминым почерком в углу листа. Два коротких слова, которые внушали надежду и чувство защищенности.
«Ключ — кровь»
Мегги была права. Возможно их дом действительно был защищен, оставалось только проверить эту защиту на практике.
Марта схватила со стола небольшой ножик для вскрытия конвертов. Если он разрезал бумагу, то и кожу должен будет разрезать. Она поспешила на первый этаж, гадая о том, сколько крови ей может понадобиться. Пару капель? Тогда достаточно лишь проколоть палец. А если больше? Тогда, наверное, придется разрезать ладонь.
Марта невольно поежилась, запихивая ноги в высокие сапоги и натягивая куртку. Идти переодеваться времени не было, так что она просто застегнула куртку поверх пижамы.
Но что, если для того, чтобы запустить эту силу, нужна была не ее кровь, а чья-то другая? Например, собаки или кошки? Может вообще крысы? Или даже кровь другого человека?
Но Марта отогнала от себя эти предположения. Если это действительно то, что должно было защитить их от врагов, то кровь должна была принадлежать кому-то внутри защитного круга.
Марта подошла к столбикам калитки и принялась их внимательно изучать. Если кровь — ключ, то ее нужно было на что-то нанести. Но на что?
Она знала эти столбики уже много лет, они были неотъемлемой частью ее жизни, но впервые Марта изучала их так пристально. И впервые она отметила странный зигзагообразный рисунок, который обвивал их и сходился к центру, образуя круг. Марта посмотрела на второй столбик — он был точно таким же, с таким же небольшим кружком в середине.
Кровь — ключ.
Марта сделала небольшой разрез на пальце, и алая капля крови проступила на нем. Она тут же приложила палец к кругу. Ничего не произошло. Не было ни всплеска силы, ни яркого магического следа, что оставляли за собой тувроты. Не было ровным счетом ничего.
Марта сделала глубокий вдох, пытаясь подавить свое разочарование, и направилась ко второму столбу, пока кровь на пальце не засохла.
И тогда она ощутила, как нечто старое и древнее нехотя поднимает свою тяжелую голову, смотрит ей вслед, прожигая спину яростным взглядом, а затем встает на массивные лапы и начинает следовать за ней. Ко второму столбу. От его шагов тряслась земля. Это была древняя магия. Не такая, как магия Марты. Это была чья-то сила. Сила, которую она использовала, словно запуская старый автомобиль деда. Автомобиль, которым не умеешь пользоваться, но тебе необходимо его не просто завести, а еще и проехать на нем.
Когда Марта достигла второго столба, ей уже было тяжело дышать. Но когда она приложила палец к кругу, все вдруг оборвалось. Ей стало легче дышать, а тяжелое нечто опустилось на землю рядом со столбом и больше не прожигало ее спину свирепым взглядом.
На смену ему пришел легкий весенний ветер, что подгонял ее к третьему столбу. Было немного странно ощущать тепло этого дуновения на своих щеках, щеголяя в конце ноября по улице в одной лишь куртке поверх пижамы. Идти с ним было просто. Он словно сам вел ее к следующему столбу. К столбу, у которого так же внезапно оставил ее, как и появился ранее, стоило только поднести окровавленный палец к метке.
Следующим ее провожатым стала женщина. Женщина, которой она не видела, но чувствовала. Чувствовала, как та идет за ней и звонко о чем-то рассказывает. Она все говорила и говорила, а Марта все никак не могла уловить нить разговора. Она была уверена, что провожатая говорила о лете, жарком и палящем. Но вот что конкретно, оставалось для нее загадкой.
Женщина все тараторила и тараторила. Так душно, что даже просто идя рядом с ней буквально ощущаешь жар ее слов на коже. Марте захотелось расстегнуть куртку, но она воздержалась.
Принцип происходящего напоминал то, как работали тувроты. Вот только они были лишены этого волнительного процесса. Подходя к четвертому столбцу Марта гадала, кто может стать следующим провожатым.
Она поднесла палец, облегченно выдохнув, когда жар душных слов растворился и на смену ему пришел ребенок. Малыш взял ее за руку, ища поддержки, и они вместе направились к следующему столбику, минуя обветшавший материнский сад. Малыш держал ее руку крепко, а шагал неуверенно, ковыляя и пошатываясь. Марте приходилось вести его, подстраиваясь под его шаг точно так же, как когда-то она делала на прогулках с Мегги.
И вот на горизонте замаячил последний столб. Но идти к нему пришлось долго, малыш уже устал, путаясь в собственных ногах, а им еще нужно было обойти розовые кусты, чтобы дойти до калитки. Марта подхватила малыша, которого не видела, но тяжесть чьего тела ощущала так явственно, и поспешила к концу пути.
Она перехватила малыша в руках поудобнее и измазала своей уже почти засохшей кровью метку. Ребенок исчез. Растворился прямо в ее руках, словно его никогда и не было. Как исчез тот монстр с жутким взглядом, как весенний ветер и опаляющая жаром женщина. Они исчезли, оставив после себя пустоту.
Марта обернулась и окинула взглядом дом и двор. Не было яркой стены, как это бывало с тувротами, не было и магического защитного купола. Ничего. Пустота.
Но ведь этого не может быть! Она чувствовала, чувствовала, что все получилось
Марта подбежала к калитке и без какого-то труда распахнула ее. Как и всегда! Калитка не сопротивлялась, привычно скрипнув на старых петлях. Неужели эта защита была настолько старой, что просто не работала? Или, быть может, кровь была не той? Марта злилась от своей неудачи! Едва зародившаяся надежда была разрушена.
От досады она толкнула калитку, и та с оглушительным ударом врезалась в стойку.
— Марта! — испугано воскликнула девушка за забором. — Что-то случилось?
— Кетти, — опешила Марта, заметив соседку, которая прогуливалась с собакой.
Кетти Фотч была ее ровесницей. Они вместе учились в единственной школе во все городе. Жили в одном районе, сколько Марта себя помнила, даже играли пару раз вместе много-много лет назад. Но назвать эту добродушную пампушку подругой Марта не могла. И причина была не в Кетти. Причина была в том, что Марта никого не могла назвать подругой. Кетти была для нее скорее приятельницей. Да, определенно той самой приятельницей, с которой можно выпить кофе раз в пару месяцев, если вы случайно пересеклись в городе.
— Все в порядке… просто калитка заклинила… — Марта выдавила из себя самую добродушную улыбку, на которую была способна в этот момент.
— Да? Давай помогу!
Кетти перехватила поводок левой рукой, а правой с нажимом толкнула калитку в обратную сторону. Но та не поддалась! Осталась ровно на том же месте где и была — не сдвинулась даже на миллиметр.
Марта ощутила, как на ее губах расцветает новая яркая улыбка. Не то жалкое подобие, которым она наградила Кетти.
Сейчас она ликовала!
С легкостью, как и всегда, она распахнула калитку перед приятельницей.
— О, похоже все не так уж плохо! Не хочешь кофейку?
У нее получилось! Получилось!