- А ты думаешь, я холодной воды боюсь? Если хочешь знать, - Свинкин напряг свой впалый живот, - я здесь зимовку провел, в Маресале.
- Серьезно? - Суденко сел.
- Тогда три ледокола замерзло, - начал рассказывать радист, обрадованный гостю. - А нам лед дырку сделал в топливном отделении. Потеряли сто пятьдесят тонн топлива... Первый раз дал SOS, когда на нас попер айсберг. Медленно, но уверенно. А тут сжатие - мы ни туда, ни назад. Тогда айсберг повернул чего-то и тюкнул в другой пароход - "Север", на угольке, типа "Ногина". "Север" в эфире кричит, а все ледоколы в реку ушли и замерзли в пресной воде. Пошли за "Севером", приходим: пароходика нет, ребятишки играют в футбол на льдине. Взяли их, попробовали назад своими силами - куда там! Лепик, командир вертолета, толстый такой, по четыре рейса делал в сутки. Говорит: "Я на вашем пароходике дачу себе построю..."
А что вертолет? Всего берет шесть бочек. Пока летит, три бочки израсходует. Подошло два трактора с большими санями: тридцать бочек! Остались из командиров - я и старпом с "Севера", сукин сын. Он меня потом проглотил в Измаиле.
- Как жилось вообще?
- Ночь проспали. Потом вышел, смотрю: день! Разбудил всех, поймал позывной Маресале: "Приходите". Ну, собрались: Ваня Кончик, здоровый такой, хохол. Голубев и я, шкет. И старпом, сукин сын. Морозик градусов под пятьдесят. Но с солнцем незаметно. Забыли сахару взять, пошли так. Поселок виден. Идем, Голубев говорит: "Я посижу". Сел рядом, гляжу: у него глаза на лоб, два зуба треснуло. Потряс его, не поднимается. Дело ясное: одного нету! Хорошо, что пурги не было. Потом Кончик сел. И старпом: "Хочу отдохнуть". А я шкилет, мне нормально. Хлебушек пососу, и дальше. Поселок прямо перед глазами. Гляжу: олени летят, среди домов. Силы напряг, а тут - в спину раз... Люди черные, вот с такими трубками! Один подошел к оленю, убил. Остальные олени стоят, смотрят. Напоили всех теплой кровью. А у них, в колхозе, еще лучше: русские учительницы, из Москвы. Старпом сразу взял в жены зам. директора. А потом в Измаиле списал меня с судна.
- В поселок не ходили?
- Не попали ни разу. Видим людей, чем занимаются... Пойдем - мимо.
- Рефракция?
- Что-то давило мозги.
Суденко увидел Филимона, который лежал под столом, положив голову между лапами и вывалив красный, как у лайки, язык.
- Взял на "Агате"?
- Они все равно уходят на юг, - ответил радист. - Привезу дочке подарок.
- Да ты что? Через месяц вот такая огромная будет собака... Волк! Испугаешь ребенка.
- Тогда не возьму.
- А где Дик?
- С Просековым ушел, видел: шли от "Бристоля"... - Свинкин глянул на пирс, придерживая брючки. - С какой-то беременной женщиной сговорился бежать из столовой.
- С Настей?
- Ефимыч влюбленный, как слепой кабан. - Радист вытер ладонью слезы. Он ее ребенка хочет усыновить, если будет девочка...
Куда он убежит, если Настя в больнице? Да она его сразу в море повернет! Слава богу, ушел с "Бристоля"...
С диспетчерской объявили: "Внимание на причале! Bыйти на связь для принятия штормового предупреждения"...
Свинкин как сидел, так и остался сидеть.
- Это местное, - объяснил он. - Для рыбаков... Видел, как лодку тащили? Гидровертолетом?
- Видел, какая лодка?
- Рыбацкая. Побитая вся.
Почувствовав беспокойство, Суденко встал. Филя выбежал за ним. Опередив, сбежал с трапа, понесся по коридору... Чем заняться? Вошел в салон. Там, на голубом пластике, были расставлены чашки и два зеленых чайника. Чай был еще теплый. Видно, Дюдькин сбежал не так давно... Налил чаю, намазал хлеб маслом и принялся есть, глядя на поселок, который раскачивался в овале иллюминатора, как дровяная баржа. Завтра все его мысли будут лишь о том, как в этот поселок вернуться... Неужели с Гриппой что-то случилось? Морю непросто совладать с рыбаком! А если греб вчера к Неупокоевым островам? Может, зажало зыбью? Это был друг Володи, много осталось с ним... Надо бежать в караульный пост, забить тревогу.
Подъехала шлюпка с Масловым.
9
Маслова он не видел после их короткого разговора на спасателе. И если еще с утра Суденко воспринимал его как неодолимого противника, сражение с которым пытался отодвинуть напоследок, то к этому моменту страх перед Масловым стал проходить, притупившись ожиданием. Поэтому приезд водолазного специалиста не вызвал паники. Суденко даже был рад его видеть, как старого товарища, как гостя в своем доме. Только Маслов приехал хозяйничать, а не гостить.
- Наполеонствуешь? - сказал он, быстро проходя, ставя свой желтый портфель и бегло, не присаживаясь, не подавая руки, оглядывая пост, который не любил из-за финансовых затруднений "Кристалла". - Где мы можем поговорить?
- Можно в салоне, в каюте.
- Пошли в салон.
- Расчеты брать?
Маслов, посмотрев на Суденко, внезапно спросил:
- Ты где глаза потерял?
- Расчеты брать? По "Шторму"?
- Расчеты по "Шторму"? Обойдемся без них.
Вошли в салон, задвинули дверь стулом.
Маслов, опускаясь в капитанское кресло, придержал свои превосходные темно-синие брюки, чтоб не смять складку. Свое темно-серое пальто, не снимая, развесил полами на подлокотниках, чтоб не касаться линолеума. Сегодня на "Кристалле" не сказать чтоб было чисто. А Маслов хотел выглядеть в Маресале, как в Мурманске, на белом пароходе. Как ему удалось за весь день не забрызгаться? Один щеголь, помимо Маслова, уже в Маресале был: капитан Просеков. Но если Просеков, надевавший свой желтый охотничий костюм, выглядел необычно (как африканский лев во льдах), то Маслов, в отличие от него, казался в Арктике провинциалом.
- Отпускаю тебе на вопросы десять минут.
- Дашь деньги в счет отпускных?
- Могу дать... - Он щелкнул замками портфеля. - Тысяч пять.
- Согласен.
Маслов ссыпал пачки на стол. Расписался в ведомости. С одним вопросом было покончено.
- Что еще?
- Скажи про "Кристалл". Отряд утвердит договор с гидробазой?
- Будем рассматривать. Но я выступлю против.
- Почему?
- В порту он себя быстрее окупит как катер. Упадет в цене водолазный час. Портовики будут его брать без всякого. Зарплата возрастет.