За окном шел дождь, в чуть приоткрытое окно тянуло осенней прохладной. Сидящий за большим письменным столом устало потянулся, в это время ожил стоящий рядом коммутатор, замигала кнопка вызова секретаря.
— Леонид Ильич, к вам Пельше и Щёлоков.
— Хорошо Аллочка, пусть заходят, — ответил Брежнев, опуская трубку внутренней связи.
Дверь открылась, в кабинет вошел председатель партконтроля, за его спиной маячил министр МВД. Генсек встал и вышел из-за стола, пожал зашедшим товарищам руки.
— Есть новости Леонид Ильич, они касаются пропавших девушек. Сегодня их обнаружила отправленная нами специальная группа полковника Трубникова, они живы и даже не ранены, чего не скажешь о пилотах. Я распорядился поднять из озера вертолет, чтобы специалисты досконально разобрались в причине аварии, — доложил Пельше, доставая из кармана свой знаменитый золотой портсигар.
— Фу, гора с плеч, иначе западники бы подняли такой вой, а он нам перед осенним пленумом совсем не нужен. Всех причастных к спасению наградить, в таком деле жадничать не стоит, — Брежнев тоже потянулся за своими любимыми Краснопресненскими.
— Это ещё не всё Леонид Ильич, девушки в лесу случайно встретили бежавших вооруженных уголовников, при задержании они оказали сопротивление, в результате чего все были убиты, — вставил Щёлоков.
— Это как такое может быть? — удивился Брежнев.
— Пока неясно, думаю при встрече нам сами всё расскажут. Интересно будет послушать Ольгу, она ещё та фантазерка, присочинить и приукрасить у неё в крови, что не говори, а известная мировая писательница, — ответил улыбаясь министр МВД.
— Что ж, за такой подвиг девушек нужно представить к высокой правительственной награде, не всем удается взять вооруженных преступников, — предложил генеральный.
— Согласны с вашим мудрым решением Леонид Ильич, предлагаем Львову наградить орденом " Боевого Красного знамени", а Лёд вручить вторую «Красную звезду».
— Почему обоим не «боевик»? — спросил немного удивившись Брежнев.
— Здесь Леонид Ильич вышла смешная история, Ольга накануне командировки жаловалась мне на непропорционально расположенные у неё награды. По её словам получалось некрасиво, один справа и целая куча слева, очень сильно из-за этого расстраивалась, — объяснил Щёлоков.
— Нда, что тут скажешь, это же женщины! Для них красота и возможность эффектно выглядеть на первом месте, всё остальное уходит на второй план, им не важен статут награды, — развёл руками Брежнев.
Затем они обсудили работу следственной группы, которая не покладая рук копала в Коми АССР. Сведения предоставленные генералом Свешниковым заставляли задуматься: Подгорный начал тайно встречаться с первыми секретарями областей и автономных республик.
— Вот гнида, решил на пленуме взять не силой, а количеством голосов, хитрая паскуда — сплюнув выругался генеральный.
— Наши люди в Коми нарыли много чего интересного: халатность, превышение должностных полномочий и банальная растрата, так что первый секретарь не отвертится, или за вас Леонид Ильич, или на нары, — вставил Щёлоков.
— Мне генерал Итон предоставил любопытные материалы, оказывается Андропов собирал компромат на всех мало мальских входящих во власть, не иначе к чему-то готовился. Сейчас все сведения находятся в руках партконтроля, работа по обработке колеблющихся началась, так что можете не сомневаться, никто из них на предстоящем пленуме не рыпнется, — заверил Пельше.
После этих слов Брежнев заметно успокоился, никто из первых секретарей находясь в здравом уме не пойдет на авантюру с Подгорным. Ни один из партаппаратчиков не захочет менять тёплый кабинет с привилегиями и спецраспределителем, на шконку в тюрьме или колонии.
— А знаете Леонид Ильич что в истории с нашими девушками удивительно, они в конце своих лесных приключений напоролись на здорового медведя…
Расставив на полке последние книги Василиса устало потянулась. Вчера их привезли полный ящик, целых двести штук, пришлось сортировать и оформлять до часу ночи. В клуб тоже пришло небольшое пополнение: аккордеон, труба и две балалайки. Была говорят ещё шестиструнная гитара, но начальник колонии запретил — «Нечего мол здесь разводить воровскую романтику». Время на часах половина одиннадцатого, пора кипятить чайник, попить горячей сладкой водички (вчера повезло, сердобольные поварихи в столовке сунули пару кусков сахара). Как шепнули знающие люди, достать там можно любой хавчик, главное чтобы имелись наличные деньги, ну или стоящие и ликвидные вещи. Особой популярностью пользовалось душистое банное мыло, шампунь отрывали с руками, про духи и косметику можно даже не упоминать, любая женщина, даже на зоне, хочет выглядеть красивой. Жалко у неё нет ни денег, не вещей на обмен, кушать хотелось постоянно, растущий организм требовал дополнительных калорий. Встряхнув головой, Василиса улыбнулась, сегодня у неё есть целых два куска сахара. Повод к такому «загулу» тоже имелся, сегодня ровно месяц как к ней зашла та неизвестная девушка, которая прибыла со страшной Московской комиссией (говорят администрация ждала эту проверку целую неделю). После той встречи, жизнь Корякиной круто изменилась: во первых, её продержали в больничке целую неделю, а не выпихнули в отряд на следующие сутки. Во вторых, перевели работать в самое блатное место колонии — библиотеку! Здесь было тихо и спокойно, а самое главное, не нужно возвращаться в отряд. Помимо должности библиотекаря, она по бумагам числилась ещё и сторожем, получая за свою работу повышенный оклад. В дальнем углу библиотеки, за здоровенными шкафами с занавеской, стояла койка (с двумя матрасами и одеялами!), тумбочка и небольшой столик с электрическим алюминиевым чайником. Через два часа у неё обед, библиотеку на это время закрывала на большой амбарный замок, который по слухам пережил не одну революцию (старинное клеймо, с отмененной буквой ять, это отлично подтверждало).
От мыслей по поводу сладкого кипятка, её отвлек входящий начальник по воспитательной части. Отдуваясь поставил на стол большой фанерный ящик, снял фуражку, вытер большим цветастым платком запотевшую лысину.
— Фу, еле дотащил, тяжесть неимоверная. Как у тебя дела Корякина, полученные книги все рассортировала и расставила? — спросил усаживаясь на стул.
— Сегодня утром, Ерофей Демьянович, с последними закончила, — отчиталась Василиса.
— Вчера из прокуратуры сообщили, твоё дело отправили на пересмотр, так что ещё пара недель, от силы месяц и ты на свободе. Ладно, пошёл я, проверю красный уголок, там должны подключить новый, цветной телевизор! — надевая фуражку и пряча в карман цветастый платок, сказал начальник по воспитательной части.
— Ерофей Демьянович, а в ящике что, новые книги? — спросила провожая майора Василиса.
— Вот голова моя садовая, совсем забыл, это тебе посылка, — хлопнул себе по лбу главный воспитатель.
— У меня же Ерофей Демьянович нет никого, я вам про это не раз говорила, — удивилась молодая библиотекарша.
— Сколько живу, столько и поражаюсь бабской глупости. Сама подумай, стал бы целый майор, ну то есть я, тащить какой-то осужденной пудовый ящик? Благодетельница твоя прислала, просила лично передать, мы конечно пошли ей навстречу.
— Ерофей Демьянович, а кто она, я только имя и отчество у неё запомнила, — спросила Василиса.
У майора от такого вопроса отвисла челюсть, он помотал головой, по новой достал свой цветастый платок, снял фуражку и вытерел лысину.
— Я уже думал повидал всякого, но ты Корякина… это какой же надо быть дурой, чтобы ляпнуть такое! Твоя спасительница Ольга Лёд, самая известная девушка Советского союза. Всё, я пошел, смотри у меня, чтобы было всё в порядке, — погрозил ей пальцем пожилой майор и медленно вышел из библиотеки.
Дверь она закрыла за ним на засов, в окошко выставила табличку «Ушла в администрацию». Долго пыталась открыть приколоченную верхнюю фанерку, пока не догадалась притащить из подсобки шило и молоток. Для ремонта книг имелся ещё коловорот, но его по понятным причинам оставила. Через пару минут она не дыша заглянула в коробку, сверху, на газете, лежала книжка, та самая, про юную волшебницу. Осторожно достала, раскрыла титульный лист, на котором было написано: «Василиса, помни, чудеса в нашем мире тоже случаются! », рядом стояла размашистая подпись: Ольга Снежная.
В середине, вместо закладки, лежал свернутый тетрадный лист, который она трясущимися руками развернула.
«Твоим делом занимается прокуратура, худшие предположения подтвердились. Экспертиза эксгумированного тела твоего отца показала, его медленно травили в течении нескольких месяцев. Яд медленно и постепенно накапливался в организме, в итоге наступила смерть. Твоя мачеха арестована, с ней её бывший любовник из органов, сейчас они уже дают признательные показания. Скоро всё закончится, так что держись, свобода и полная реабилитация не за горами». Внизу стояла подпись: Ольга Лёд.
Слезы начали литься ручьем, так стало жалко себя и умершего папу. Из-за какой-то гадины ей поломали всю жизнь, отца так и вовсе убили. Постепенно Василиса успокоилась, бережно отложила книгу, её никому не отдаст, ведь она подписана самой Ольгой Снежной! Сейчас можно заняться содержимым фанерного ящика, осторожно убрала лежащую сверху газету и… пораженно замерла.
Первым достала шоколад, целых пять огромных плиток. Заглянула в бумажный пакет, там лежали лимоны, апельсины и красные, наливные яблоки. Следом пошла вереница различных банок: тушенка, сгущенка, шпроты, оленьи языки и даже дальневосточные крабы! С боку, у самой стенки, лежали две пачки рафинада, печенье, большая красивая жестянка грузинского чая и трам-тарам, настоящее растворимое кофе! За отдельной, картонной перегородкой, обнаружился шампунь, зубная (заграничная!) паста, пачка хвойного и банного мыла. В небольшом, бархатном мешочке, лежала тушь, лак для ногтей, помада и красивая коробочка с духами. На каждой надпись," L’Oreal, Paris", о такой, косметике она и не мечтала. Под парфюмом, в самом углу, достала упаковку немецких неделек. Таких «микроскопических» трусиков она никогда не видела, представив в них себя, сразу покраснела. Посмотрела на разложенное по столу богатство, сразу стало страшно. Тут только за одни духи могут изувечить, про остальное и говорить нечего. Оглянулась на запертую дверь, затем бегом всё отнесла к себе в каморку. Ящик под кровать, в него по новой сложила консервы. Остальное долго убирала в тумбочку, косметику не хотелось выпускать из рук, как и «стыдливые» немецкие трусишки. Кипяток с сахарином, по понятным причинам отменялся, вместо него кофе со сгущенкой и пачка «Юбилейного», вкуснейшего печенья.
Вечером, вернее до утра, она читала книгу про юную волшебницу. Представляла с палочкой себя, творила чудеса и магию. Своей спасительнице написала «большушее» письмо, благодарила за дорогую посылку. По всем подсчетам, Ольга отправила ей целое состояние, за которое нужно работать не один месяц.
Зашедший утром с проверкой, начальник по воспитательной части лишь хмыкнул, понятно что девчонка всю ночь не спала.
— Ерофей Демьянович, мне Ольга Викторовна послала книгу Ольги Снежной, с её личным автографом, неужели она с ней знакома?
Майор, который по привычке вытирал платком свою лысину, от такого вопроса уронил фуражку, которая тут же закатилась под стол.
— Ну Корякина… ну просто нет слов, это какой же надо быть дурой! Лёд и есть та самая Снежная! — устало махнул рукой начальник по воспитательной части.
Наконец мы дома, на часах почти час ночи, усталые, но ужасно счастливые завалились спать. Вчера долго проторчали в колонии, ладно я, в командировке для имиджа лица Советской милиции, а вот Анастасия по настоящему работала. На ней сейчас лежит большая ответственность, люди пишут в управление МВД, ждут оттуда конкретной помощи. Вот и здесь она зарылась с начальником колонии и его заместителями в бумаги, затем все вместе разбирались с жалобами и заявлениями. В результате уволен начальник второго отряда, ещё один получил строгий выговор (пока без занесения), а трое отличившихся выдвинуты на повышение. Начальник по воспитательной части может крутить очередную дырочку в погонах, за него многие просили, да и я вставила свои три копейки. Две жалобщицы отправились в ШИЗО, да они были этому только рады, могли и дело о клевете возбудить, а это значит новая статья и срок.
В республиканском МВД провели совещание, говорила в основном сестра, я лишь попросила оказать материальную помощь женской колонии. Она в Коми одна, поэтому споров не возникло, одобрили покупку новых книг, телевизора (цветного!), музыкальных инструментов и катушечного магнитофона с проигрывателем пластинок. Там же утвердили списки отличившихся, которые пойдут на повышение. Новые должности и звания получат на Октябрьскую, любят у нас всё приурочить к знаковым датам.
Утром, будь оно трижды неладно, поспать не удалось, притащилась какая-то здоровенная грымза из ОДМО (Общесоюзный дом моделей одежды). Я по доброте душевной пустила её на порог, через минуту поняла что зря. Жирдяйка без «здрасьте» и «доброе утро» промчалась сразу в зал, где вальяжно расселась в моём самом любимом кресле. Из комнаты вышла заспанная сестра, с удивлением посмотрела на нежданную визитершу. Не успела спросить кто такая, как та начала злобно бубнить, время от времени потрясая своей толстой кожаной папкой. По её словам выходило, что мы потеряли всякую совесть и стыд, мало того, совсем обнаглели (имеется в виду я, Свешникова и никому неизвестный Булочкин). Решать кто будет демонстрировать за рубежом свои модели у меня не было никакого права, ответственной комиссией выбраны более достойные, список утвержденных прилагался. Далее последовали обвинения в саботаже и срыве финансовых переговоров, потому что американская делегация наотрез отказалась без меня подписывать контракты, а я как назло куда-то пропала. Пришлось иностранцам организовывать экскурсию по Ленинграду, благо фонтаны в Петергофе ещё не закрыли, а остальное работало по графику.
От всего этого наглого бреда я попросту офонарела, это что же получается: они палец о палец не ударили, а уже всем распоряжаются, решают кто и с чем поедет, кто будет заключать с американцами контракты.
— ТЫ зачем сюда приперлась, что вам всем от меня надо? — не выдержала и перебила жирдяйку.
Та на минуту опешила, затем посмотрела на меня как на дурочку.
— Я же тебе полчаса объясняю, американцы без тебя контракт не подписывают. Отобранные руководством люди ждут, им ещё визу получать в посольстве, а без контрактов её не дают. Ты прохлаждаешься неизвестно где, развлекаешься, не понимая что из-за тебя дело стоит, люди очень сильно волнуются! — взвизгнула в конце незваная гостья.
— Мне прекрасно известно что в Доме моды есть талантливые кутюрье, взять того же Игманда, Аралову и Зайцева. Организовывайте для них международные выставки, я только за, но меня в это дело не впутывайте. В данный момент штатовцы прилетели именно к Свешниковой и Белкину, других дизайнеров им не надо, и здесь от меня ничего не зависит, это вам понятно?
Нихрена она не поняла, нужные люди утверждены, а то что приехали с контрактом к другим, так это я во всем виновата. Первой не выдержала сестра, она и раньше была вспыльчивой, а сейчас так и вовсе вулкан, молодая кровь бушует.
— Встала и пошла вон, иначе быстро оформлю по хулиганке! — сказала Настя, сунув ей под нос своё полковничье удостоверение.
Оно в отличие от моего было намного солидней, документ не простого отдела милиции, а Главного управления МВД.
Через полчаса мы сидели на кухне и пили бодрящий кофейный напиток, жирдяйка из Дома моды вымотала все нервы.
— Как тетя Вера уживается с такими мегерами, это же невозможно. Сделать что-то хорошее у них ума нет, рады только к чужому счастью примазаться!
Анастасия с моим мнением согласилась, вспомнила как Верунчик не раз плакала, когда её модели в худсовете браковали, а одну выставку так и вовсе отменили.
— Нормальных девчонок там большинство, но сама понимаешь, в каждой бочке по ложке дегтя. Чем сегодня займемся, у нас сегодня выходной, а завтра обеим на службу. Мне рапорта по командировке писать, да и с тебя теперь не слезут, придется отписываться по трупам сбежавших рецидивистов! — вздохнула Анастасия.
Стыдно признаться, но я была рада что тогда её «утешил» Трубников, кому как не ей знать что с нами могли сотворить уголовники.
— Едем на дачу, посмотрим как идет стройка, оценим нашу музыкальную студию. Заодно отвезем туда ненужные вещи: телевизор, музыкальные центры и обязательно чугунного Пегаса, я вчера об него уже второй раз запнулась, — пожаловалась сестре.
В принципе она не возражала, картонные упаковки с аппаратурой надоели, занимали в квартире много места, превращая её в склад. Одежды тоже выше крыши, но её пока на дачу не отвезешь, нет шкафов, да там кроме большого стола со стульями, нет вообще никакой мебели. Можно конечно заказать в «Березке», но не всё, не хочется ширпотреба.
Наш утренний кофе прервал радостный визг Катерины, за ним сразу раздался второй, Софии. Не буду рассказывать что было дальше, скажу только одно: закончилось всё закономерно слезами.
Тащить в этот раз тяжести не пришлось, это сделал Степан с Максимом, нам оставалось только собрать сумку с необходимыми вещами. Парней оставили в городе, у них какие-то дела, вроде как в Комитете. Наверное заставят писать отчёт, что да как, и почему на их взгляд так получилось. Старый испытанный трюк всех спецслужб: ты написал своё мнение, а дальше классическая вилка (ошибся в выводах — значит во всем виноват, угадал — априори работаешь на компетентные органы). Впрочем, Трубников и Гущин стрелянные воробьи, они сами кого хочешь завербуют. Наплетут такого, что никаких концов не найти, все кроме них будут виноваты.
На дачу ехали не спеша, у нас на крыше телевизор с колонками, не особо разгонишься, да и Дефендер совсем не спортивный автомобиль. Катя с Зосей нас ждать не стали, они мол не черепахи, поэтому умчались на своих Мустангах вперед. Совсем паразитки страх потеряли, но ничего, я им всё припомню, ещё попросят у меня теплые сидения и зимнюю резину, вот тогда отыграюсь.
Ворота на въезде были открыты, проехала сразу к гаражу, там нас ждали Воробушек с бабушкой. Только вышли из машины, как из-за угла нарисовались подруги, с ними Белкин и какие-то две девчонки. Как оказалось, это те самые сестры Мураталиевы, Алия и Рояна, наши будущие одногрупницы (или ансамблицы?), в общем вместе играть будем.
Пока строители разгружали мой джип (конечно под присмотром Митрича), Иван Петрович провел экскурсию по всему дому, рассказал и показал как продвигается внутренняя отделка. Работы осталось на пару недель, там займутся моей спортивной беседкой, ну и помогут Насте с ландшафтным дизайном. У неё оказывается уже всё распланировано: каштаны, голубые ели, туя, калина бульдонеж, декоративные виды клёна и ясеня, лиственница, чубушник, вишня, сортовая сирень и конечно розы. Не знаю как она договорилась с Московским совхозом декоративного садоводства и Управлением лесопаркового хозяйства Мосгорисполкома, там связи нужны на уровне министра, но факт есть факт, на следующей неделе начнутся посадки.
Гостиная с панорамным окном никого не оставила равнодушным, из неё открывались такие замечательные виды на реку, прямо настоящая живая картина. Полуподвал тоже на грани фантастики, особенно впечатляла музыкальная студия, такой аппаратуры нет ни у кого в Союзе, даже в государственной фирме «Мелодия». Не хочется хвастать, но самая новая стоит только у меня, к ней скоро добавится пара примочек и инструментов из будущего.
— Оль, мы тут несколько раз репетировали, это просто чудо, таких инструментов и такого чистого звука я никогда не слышала, даже в музыкальной школе. Сейчас у нас остро стоит вопрос с звукорежиссером, без него играть не получится, если только записывать партиями, — поделилась наболевшим София.
Да, об этом я не подумала, без звукача у нас вряд ли что получится, во всяком случае любая запись затянется на неопределенное время. Белкин предложил одного старого знакомого, но девчонки были против, чужие парни в коллектив не нужны, зачем создавать лишнюю напряженность, разводить ревность на пустом месте. София у нас замужем, у Катерины тоже жених имеется, про себя даже упоминать не буду, а Кольку мы за мужика не считаем.
— Есть на примете одна знакомая, вместе, вернее в одном институте учились, я на финансовом, она на техническом. Пересекались в спортзале, она тоже любительница поднятия тяжестей, жим у нее намного меньше, всего около девяносто килограммов. Девчонка серьезная, не особо людимая, давайте попробуем, вдруг она то что нам надо? — предложила Зося.
Мы конечно согласились, других вариантов всё равно не было, а этот глядишь и выгорит, дадим девчонке шанс на славу и известность.
Ещё заметила, что Мураталиевы заметно стеснялись, не иначе Белкин наплел про меня всякого разного, опять же по телевизору целый концерт показывали, да и в журнале целый очерк напечатали. Одеты сестры были совсем неплохо, конечно не фирма как у всех остальных, но в целом покатит (не зря же они учились на швей). Для выступления конечно не подойдет, раз наша группа называется «Не девочка», значит у всех должна быть джинса, это дорого, модно и стильно.
— Не хочу вас пугать, но скорее всего через пару месяцев у нас выступление, могу даже предположить где: это будет солнечный Туркестан или соленая Прибалтика. По имиджу группы рёшила так, все участники будут в джинсе: я в костюме, Софии брюки и такого же цвета безрукавка, Кате её любимый сарафан, Алии подойдет немного расклешенная мини юбка, а Рояна наденет комбинезон. Всем всё понятно, у кого есть вопросы? — спросила участников своего будущего ансамбля (а может и группы, я в таких понятиях мало разбираюсь).
— А я? — услышала из-за барабанов.
— Для непонятливых повторяю ещё раз: все будут одеты в джинсовую одежду! Можешь выбирать на своё усмотрение: брюки, юбка, сарафан или комбинезон! — ответила враз притихшему Белкина.
— Можно я одену брюки? — раздалась через минуту.
Сначала прыснула Катя, потом я, в конце уже смеялись все, даже сам Колька.