Поводья звонко щёлкнули и остановившаяся для починки колеса дряхлая повозка вновь отправилась в путь. Угрюмо повесив лохматую голову, Агний бесчувственно глядел на пыльную дорогу. Его мысли в тот момент были заняты лишь одним: как камни, выглядывающие из-под голой земли на дороге, попадают туда? Их засыпает грязью во время дождя, или это какие-то ископаемые? Его практически не заботило то, как он здесь оказался, кто эти люди и куда его везут. Возможно, его это еще как-то коробило в первые секунды после его пробуждения, но только не сейчас. Трудно объяснить, почему было именно так. Может, он ещё просто не осознал всего ужаса ситуации. Может, он просто каким-то внутренним чутьём ощущал, что всё именно так и закончится. Может, он, опять же, какой-то частью своего нутра предвещал, что это ещё не конец его странствий.
В таких бессмысленных рассуждениях об абсолютно, казалось бы, бессмысленных вещах прошёл весь путь. Наконец, повозка со скрипом остановилась. Агний внутренне напрягся, ожидая услышать грохот отпирающегося замка, но вставать с места не спешил. Снаружи послышались какие-то разговоры. Мальчик по началу не придал им значения, ожидая, что они скоро замолкнут и его выпустят, но по прошествии трёх минут ожидания маленький раб начал невольно вслушиваться.
— … Да — да, любезный господин, всё с ним нормально. Ехали через лес — видим вдруг кострище, а около него, думали, мож, шапка какая-то черная лежит, а это пацан весь в листьях опавших там лежал.
— Это не может быть чей-то ребёнок?
— Не знаю, не знаю… Может и ребёнок… Хотя… Дети-то от хорошей родни не бегают. Подерганный он какой-то, если даже и чей-то, то родня наверняка искать не бросится. Нужный выводок всегда на коротком поводке держат, это только у алкашей так спонтанно бегают. Так что, берёте?
— Выведи-ка его сюда. Посмотрим.
После этого наконец-то послышался долгожданный скрежет поворачивающегося в ржавом замке ключа, и вот, на Агния из маленького, будто у собачьей конуры, дверного проёма бледными от пьянства глазами уставился иссохшийся мужичок с чуть приоткрытым беззубым ртом.
— Ты, енто, выходи отседа. К батьке твоему новому тебя привезли.
Мальчик, уже зная все законы этого обязательного ритуала, поспешил выбраться из тесной, пропахшей насквозь сырой древесиной, потом и ещё чем похуже клетки, занимавшей всё заднее пространство повозки, и предстать перед потенциальным хозяином. Яркое солнце практически не резануло глаза находившемуся всё это время в полумраке Агнию, копна густых волос на лице спасала, но она же и послужила причиной тому, что мальчик не смог в нужный и единственный для этого момент рассмотреть нового обладателя его детской жизнью. Тем не менее, беспризорник успел заметить, что это очень высокий и статный мужчина в строгом костюме. Видать, опять к богачу попал… Это хорошо. Они хотя бы не пьют так часто, да и не орут без причины. Они вообще редко сами заправляют своей прислугой. Это делает специальный управляющий, с которым как раз-таки и может случиться засада. Тем не менее, учитывая то, что господин вышел сам, скорее всего, что управляющего в этом доме не наблюдается.
После того, как Агний предстал пред хозяином, зависла минута напряженного молчания. Высокий мужчина начал медленно, словно коварный хищник, обходить мальчика по кругу, не спуская с последнего глаз. Агний прямо чувствовал обнаженным затылком этот испепеляющий взгляд, но никаких признаков страха не подавал. Он знал: на тебя в таком положении еще не имеют права наорать или ударить. Ты ещё не продан. Но лучше избежать провокаций.
В конечном итоге, мужчина, осмотрев «товар» со всех сторон, резко подтянул отставшую от сестры ногу к последней и секундно принял своё изначальное положение, точно солдат.
— Уже осматривали его? Болеет чем-то?
— Никак нет, милостивый господин. Ну, точнее, не выглядит так, чтобы было что…
— А с лицом что у него? — Большущая мужская рука в мягких перчатках попыталась приподнять густую челку мальчика, но тот резко зажмурился и пригнул лицо ещё ниже.
— Да-и черт его знает… Нормальное, вроде как, смотрел.
— Смотрел… — Задумчиво вздохнул статный мужчина, вновь выпрямившись. После того, как все «за» и «против» были, по видимому, взвешены, мужчина решил завершить разговор:
— Сколько берешь?
— Д-Двадцать золотом, господин. — Взволнованно затрепетал мужичонка, сложив ладони около груди.
— Я дам четырнадцать.
— Идет! Идет, милостивый господин! Да хранит вас всевышний наш Бог!
После того, как всё было порешено, повозка вновь заскрипела колёсами и неторопливо стала удаляться вдаль. Агний несколько секунд молча глядел ей в след, как вдруг на его худое плечо легла уже знакомая рука.
— Эльза! — Со стороны послышались торопливые шаги. Жесткие пальцы мертвой хваткой впились в кисельную плоть и резко развернули мальчика лицом к смугловатой женщине средних лет в потёртом платье и пыльного цвета чепце.
— Значит так: мелкого приведите в божеский вид и объясните, что к чему. — Мужчина выдержал секундную паузу. — Обед уже готов?
— Разумеется, господин.
— Вот и отлично. — С этими словами новый хозяин лохматого беспризорника легко оттолкнул последнего от себя вперед и прогулочным шагом направился к дому. К огромному, белокаменному дому, с тысячей позолоченных окон с красивейшими, но давно уже запущенными, резными рамами и двойной округлой лестнице, ведущей к большой двустворчатой парадной двери, выдолбленной из темного дерева. Несмотря на всё своё великолепие, дом скорее отдавал некой забитостью и заброшенностью. Создавалось такое впечатление, что люди, пусть и не слишком давно, но всё-таки уже покинули это запущенное место, которое ещё кое-как, будто на дряхлых балках, держалось на стараниях прислуги.
Разумеется, через роскошные двери Агния не повели. Полотёры всегда должны знать своё место, и располагается оно здесь… Правильно! За поросшей мхом и сухой травой деревянной дверцей, ведущей в подвал. Здравствуй, дорогой запах пыли, плесени, пота и затхлости, как же нос скучал по этому столь родному коктейлю!
Как и было велено, Агния отмыли, причесали и сменили уже изрядно потрёпанную приключениями одежду на новую, более-менее опрятную. Объяснять мальчику особо-то ничего и не пришлось, всё-таки он уже прислуга со стажем.
И вот, Агний вновь стал привыкать к жизни, от которой уже начинал потихоньку отходить.
Не смотря на свой холостятский образ, хозяин оказался семьянином. Стоя рядом с господином во время обеда и дожидаясь каких-либо приказаний, у мальчика было полно времени для того, чтобы во всех подробностях рассмотреть свою хозяйку, сидевшую на противоположном конце стола. Это была средних лет женщина среднего роста, не слишком толстая, но и не слишком худая, с лёгкой проседью, тощими руками — на которых явственно выделялись длинные, словно когти, ногти — и чуть морщинистым лицом. Непонятно почему, но Агний чувствовал, что ей намного меньше лет, чем кажется на первый взгляд. И да, её взгляд. Абсолютно пустой и мёртвый. Создавалось такое ощущение, что душа, со всеми эмоциями, желаниями и мыслями, уже давно покинула этот мир, оставив лишь тело, смиренно доживающее свой короткий век.
Хозяин любил выпить. И делал это любимое занятие он в своём самом любимом месте — кабинете, где также можно было вдоволь обругать весь белый свет за все его, несчастного человека, земные муки и неудачи, слишком высокие налоги и тому подобное. В моменты его душевных терзаний прилетало всем, в особенности прислуге, которую хозяин звал к себе, по видимому, лишь для того, чтобы можно было выплеснуть ярость на конкретное физическое лицо. И да, чего уж греха таить, особой популярностью в этих делах у хозяина пользовались женщины… Молоденькие служанки.
Один раз, поздно вечером, на второй день своего пребывания в новом доме Агний мыл пол около полураскрытой двери кабинета хозяина. В пустом, темном коридоре с высоченным потолком и широкими стенами была просто отличная слышимость, из-за чего мальчик, даже не смотря, мог понять, что творится за высокой и статной дверью.
В тот вечер хозяин опять набрался. После нескольких минут молчаливого созерцания пустоты, мужчина позвал к себе горничную; юную девушку лет-этак семнадцати-восемнадцати. Та, на своих тонких ножках-спичках, тут же нырнула в кабинет и встала в по стойке смирно.
Хозяин каких-либо указаний давать не спешил. Преодолев минутное молчание, хозяин взял со стола пустую бутылку и со всей силы шарахнул её об пол, после чего громко рявкнул: «Убирай!». Причём выкрикнул он это так, как обычно скотине кричат «Ешь!».
Бедное невинное создание будто мороз пробрал до костей. Пошатываясь, она опустила голову.
— Ну! — Вновь прогремело на весь коридор. Девушка не шевелилась. Ждёт спасения. Медленно, словно её и впрямь проморозило до костей, служанка оглянулась на стоявшего за порогом кабинета и также смотревшего на неё Агния. Лицо девушки исказил немой ужас, в глазах блестели слёзы. Она не искала спасения, она понимала, что маленький мальчик ей здесь ничем не поможет. В её взгляде читалось одно: «Нет! Нет! Этого не может быть! Этого же не произойдёт, да? Нет же! Прошу!»
— Поднимай! — На мгновение взгляд девушки остекленел. Она повернулась к куче стекла на полу, подошла к ней и нагнулась.
Всё произошло за секунду. Кошмар всё-же оказался реальностью.
Грубые, холодные, пропахшие спиртным руки схватили несчастную жертву под её пронзительные крики, развратные губы уже начали своё дело, и под всю эту какофонию дверь громогласно захлопнулась. Пасть адского монстра проглотила свою добычу.
Тут же на плечо остолбенелого мальчика легла чья-то костлявая рука. Это была хозяйка. Она не стала ничего говорить, но её взгляд явственно дал понять, что мальчику следует просто забыть об этом и не вмешиваться в то, чего он не в силах изменить. Да Агний и без неё это знал… Всё-таки не раз он сталкивался с подобным на своей практике… Но каждый раз в нем просыпалось ощущение чего-то неправильного и… мерзкого.
И да, ещё у хозяев была дочка. Темноволосая, похожая на фарфоровую куколку в нарядном платье с плюшевым зайчиком в руках девочка передвигалась исключительно с помощью стула с привинченными к нему колёсиками, который госпоже смастерил какой-то умелый прислужник. Каждое утро, после одевания, девочку усаживали на этот широкий, с удобными подлокотниками, стул, привязывали к спинке тугим кожаным ремнём — чтобы госпожа не соскользнула — и до вечера катали её, куда она потребует своим визгливым голоском, который гудел, как свист сломанной дудки, при любом поводе. Каталась госпожа в этом кресте не потому, что её драгоценные ножки не должны соприкасаться со столь грешной землёй, а потому, что она вообще ими двигать не может. И вот, она, беспомощной и забытой игрушкой, предпочитает, подобно своему родителю, отыгрываться на всех остальных.
Но это всё банальности. На четвертый день пребывания Агния в новом доме ему показами, на взгляд мальчика, истинное сокровище этого дома. Это был полярный лев… При виде этого фантастического зверя у Агния тут же в голове мелькнула объёмная иллюстрация из детской книжки, которую он мельком видел у детей одного из своих прошлых хозяев. И пусть цвета ночного неба шерсть гигантского животного свалялась, словно старая швабра, яркие звезды на ней блестели перезрелыми ягодами, на изъеденном язвами и клещами животе проступали ребра, ярко-голубые глаза практически не открывались из-за гноя на них — всё равно вид его завораживал, и, естественно, наводил тоску. Ощущение грусти от созерцания этого бедного льва подкрепляло ещё и то, что у него не было обоих задних лап. И это было не от рождения. Они были отрублены. Самым причем жестоким и варварским способом. Передвигался лев с помощью двух палок, которые приматывали к обрубкам его ног заплесневелой верёвкой, и то только тогда, когда полумёртвого кота подсоединяли к барабану специальной печи. Зверь ходил по кругу, а жар по трубам равномерно и регулируемо разносился по всему дому. По легенде, что чертежи этого чудо-агрегата хозяину пожаловал сам король за то, что первый не стал оказывать новому правителю сопротивление при его восхождении на трон. Но сейчас не об этом.
Естественно, все рабочие часы льва, проводимые им под тяжестью креплений барабана в невыносимо душном помещении, сопровождались криками, бранью и постоянными побоями, которые иной раз наносились так, страху ради. А зверь молчал. Молчал тогда, когда его били. Молчал тогда, когда на него кричали. Молчал тогда, когда насекомые в очередной раз выедали его изнутри. Молчал тогда, когда вездесущая хозяйская дочка, дергая кота за его немногочисленные опаленные усы, в очередной раз резала всем в округе уши своим пронзительным визгом. Молчал тогда, когда маленький уголёк падал прямо под лапы, обжигая их до пузырей. Молчал даже тогда, когда подвыпивший смотритель случайно не так нацепил на него крепления и в итоге льву пришлось целых пять часов наворачивать круги лишь с одной функциональной ногой. Круг за кругом… Круг за кругом… Круг за кругом… День за днём… Год за годом… Словно заводная игрушка… Не живая. Ничего не чувствующая. Безмозглая дребедень…
Однажды выдался особенно напряженный денёк. За день до этого Агний почувствовал легкое недомогание, которое могло бы быть первым признаком простуды. Мальчик долго не мог заснуть. На утро уже чувствовавшего морозец под кожей толком-то не поспавшего и не поевшего мальчика тут же выпнули в кочегарню таскать уголь. Крики, суета, слабость в ногах, удушающий запах пота в несусветно жарком помещении с неистовой силой давил на черепную коробку, грозясь размножить её вовсе. Лёгкие горели огнём. Весь мокрый, точно после добротного душа, Агний задыхался под тяжестью нескольких мешков, царапавших охолоделую от голода спину. Лязг железа жадно пережёвывал уши. В очередной раз кто-то пробежал мимо и толкнул мальчика в сторону. Тот потерял равновесие и обессиленно грохнулся на пол, прямо около застывшего на месте тоже от истощения льва. Один из мешков, что Агний нёс на своей спине. порвался, весь уголь высыпался и разбежался по полу. Раздосадованный Агний, скрипя зубами, глянул на столь не кстати подвернувшуюся животину и, вместив в эту короткую фразу всё своё негодование, прорычал:
— Чего встал, скотина тупая? А ну пошел!
Раскаяние пришло буквально через минуту. С одной стороны — мальчик сам устал не меньше льва, и имел право на выражение своего негодования. Но с другой… Разве этот зверь заслужил такое? Что он ему сделал? Да, конечно, Агний это сказал случайно. Что в этом такого? Все кричали — и он закричал. Верно ведь? Но… Оправдание не лечило. Оно лишь заставляло всё глубже и глубже врываться в себя. Нет, нету ему оправдания. Есть лишь правда — он мог сдержаться, и не сдержался.
К вечеру у мальчика выпало несколько свободных минут. Провёл он их, естественно, на свежем воздухе. Благо, ему выпала такая редкая возможность. После той адской бани, в которой он пробыл почти четырнадцать с лишним часов, сухой садик под знойными лучами заходящего солнца показался ему раем небесным.
К слову, в садике располагался пруд. Небольшой такой, метров двадцать в диаметре, не больше. Через неопределённое время, которое весь вонявший из-за покрывавшего всё его худое тело липкого высохшего пота Агний провёл в смиренном сидении на гнилой доске, мальчик начал неосознанно бросать камни в этот пруд. Стоит отметить, что сварившаяся всмятку голова Агния к тому моменту настолько устала, что уже просто отказывалась давать себе отсчёт в своих действиях. Его в это время совершенно не волновало то, что его могут найти и отругать. В то время его разум, напоминавший застрявшую в болотной трясине телегу, больше был занят тем, как бы заставить гальку подпрыгивать на воде. Время шло, у мальчика получалось всё лучше и лучше. Разумеется, такой талант не смог остаться без зрителей. Им стала хозяйская дочка, которая непринуждённо следила за маленьким рабом из-за потрескавшейся гипсовой вазы. Иногда парализованная ниже таза хозяйка позволяла себе путешествовать на своём незамысловатом транспорте без помощи прислуги. Передвижение осуществлялось с помощью старой отцовской трости, и передвигалась девочка в одиночестве более чем уверенно, видимо понимая, что в любом случае отдуваться из-за неё придётся служебной черни.
Наконец, под писклявый скрип колёс ездового стула, девочка, с задранным к верху длинным носиком, подъехала к Агнию.
— Кхэм — кхэм.
Раб будто проснулся от неожиданности. Он тут же выпрямился и встал в по стойку смирно. Камень, который, как и прочие, готовился отправится на дно прудика, остался в руке мальчика.
— Дай. — Чётко и твёрдо выдала госпожа, глядя на Агния из-под насупленных бровок. Агний не сразу понял, что от него требуют, но уже в следующее мгновение хозяйка без всяких церемоний поддалась вперёд, вытащила из рук опешившего слуги камень и, со словами «Ты не правильно!», бросила камешек в воду. Разумеется, особо далеко он не пролетел.
— Дай ещё. — В том же приказном тоне сказала хозяйка.
— Г-Госпожа, но вы же… — Попытался возразить Агний, и сам же поразился своей дерзости.
— Дай ещё! — С нажимом на каждый слог выдавила девочка, будто она строгая учительница, пытавшаяся в сотый раз вдолбить что-то нерадивому ученику.
Хоть Агний и понимал, что это добром не кончится, он всё-же дал ей ещё один камешек.
После очередной неудачной попытки раздосадованная хозяйка нагнулась вниз и попыталась взять «метательный снаряд» уже сама.
— Г-Госпожа!!! — Испуганно выкрикнул Агний.
— Да отстань ты..!
В следующую секунду случилось то, чего Агний так сильно боялся. Девочку перевесило вперед, и та, вместе со стулом, шлёпнулась на землю. Боже правый, какой поднялся вой… Агнию так страшно не было даже тогда, когда на него с рёвом нёсся тот страшный агрегат, под названием «поезд». Дрожащими руками, уже какой-то частью своего сознания находившийся на том свете Агний поднял стул в исходное положение. Хозяйка, хвала небесам, не получила никаких травм, лишь небольшая царапинка красовалась на её раскрасневшемся личике, но она всё продолжала орать и орать, будто её заживо четвертуют.
То, что было дальше, не отложилось в памяти Агния. Всё прошло как в тумане. Мальчик помнил лишь, что кто-то громко разговаривал, его хватали за руки, но не более. В конечном итоге, как не странно, мальчика не наказали.
Наступил вечер. Агний не спал. Причиной тому служило не то, что ему не спалось, а то, что его поставили на стрём близ склада с едой. Видать, ссылаясь на то, что он парень ответственный. Это означало лишь одно — бессонная ночь и отсутствие каких-либо сил к завтрашнему утру. Но в этом были и свои плюсы — у Агния теперь есть намного больше времени для мыслей. А мыслить он любил, хотя это занятие и не слишком-то востребовано среди его сослуживцев по причине своей ненадобности. Тем не менее, попробовав это один раз, мальчик вовсю ощутил, насколько это интересное занятие. Иной раз это было похоже на путешествие в другие миры. Оно помогало многое понять, осмыслить и сделать какие-то выводы. Чаще всего Агний рассуждал о том, что было бы, если бы какие-то, по его начальному мнению, неудачные события, сложились по-другому. После перебирания всех возможных исходов, подводных камней и прочего, мальчик каждый раз приходил к одному и тому же выводу: «Хорошо, что всё сложилось так, как сложилось». В это трудно было поверить, но это было именно так.
Он мыслил долго. мыслил обо всём. О хозяине, об его жене и дочери, о работе, об Орландо с Искури. Как они там сейчас? Живы ли, здоровы? Как всё-таки тошно, что они сидит здесь, абсолютно безоружный и беспомощный, а не помогает им. А Имир с Лейвом..? Да чёрт с ними! Все остальные же были к нему так добры, и эти добрые люди сейчас непонятно где, и он ничем не может подсобить им ни в их настоящем положении, и в их общем деле в отношении королевства. А может, он всё-таки в состоянии?..
Воображаемый выстрел, вынырнувший из закромов памяти заставил мальчика содрогнуться. Грохот, кровь, прозрачные глаза… Боже, стоит ли оно этого? Да даже если он и поднимет это восстание — где гарант, что оно не утонет в крови, как и сотни до него? Влияют ли они хоть на что-то?
Море вопросов, мало ответов и огромное чувство отчаяния из-за собственного бессилия.
Находясь объятиях транса, Агний вдруг словил одну мысль: всем ночным дозорным наутро дают вместо пайки хлеба кусочек мяса, чтобы хоть какая-то энергия в организме была. Значит, и ему впоследствии должны дать тоже. А Агний, как известно, сейчас кое перед кем в долгу…
Желание искупить свою вину заставило мальчика тут же вынырнуть «на поверхность» и устремить свой взгляд на дверь. За то, что своевольно забрал свой кусочек, вроде как, не ругают, если ты только не превысил дозволенной тебе порции. Да и тем более их смотрителя, заболевшего тифом, сейчас подменяет в общем-то очень даже приятная и чуткая женщина. Просто скажем ей поутру, что не удержались и отрезал себе положенный кусочек — и всё.
Замок не был для уже обогащенного опытом Агния преградой к цели. Маленькая манипуляция с осколком каменной стены (благо, замок был достаточно большим) и готово. Запах всевозможных пряностей, кулинарных масел, мяса, трав и остальных вкусностей, обвалившийся на жалкого, маленького раба всесокрушающей волной, заставило по спине пробежаться роте мурашей, а пустой желудок под тонкой кожей свернуться в трубочку. Конечно, мальчик мог бы воспользоваться моментом и присвоить себе ещё что-то кроме малю-усенького кусочка мяса, но та самая способность мыслить с пеной у рта отговаривала своего хозяина от этого, потому что он не бессмертный. Эта способность вообще отговаривала его от всей этой дурацкой затеи, но первый шаг был уже сделан. Деваться некуда.
Поминутно глядя в прикрытый дверной проём, маленький раб нащупал в темноте жирный окорок, который и являлся главным кормильцем всех униженных и оскорблённых, отрезал от него маленький кусочек и с кусочком холодного мяса вышел обратно в коридор. И сделал он это как раз вовремя, так как в это же самое время у двери появилась смотрительница. Сразу посыпались вопросы. К счастью, всё вышло именно так, как и планировал Агний. Смотрительница оказалась в нормальном настроении, приняла оправдания подчинённого, и — убедившись перед этим, что больше нормы не отрезано — отпустила парня, отбывшего свою шестичасовую детскую смену, спать. Но последовала справедливая угроза: если ещё хоть раз нечто подобное произойдёт — выпорют беднягу Агния на чём свет стоит.
Покорно выслушав нотации, мальчик понёсся по коридору, но не в общую подсобку. Летя на невесомых ногах, Агний незаметно юркнул в «зверинец». Его не запирали. Не только потому, что замок на двери был уже в край раздолбан и практически вывалился из гнилой древесины, но и потому, что в этом и не было особой необходимости. Покорная. безногая и истощенная животина находила редкие минуты покоя своим истощенным костям в тесной железной клетке.
Вонь в тёмном помещении стояла просто невыносимая. Запах гноя, испражнений и влажной шерсти неистово атаковали нос Агния, но парню, прослужившему целых три года при охотничьем дворе и буквально засыпавшему в то время грязным среди борзых псов, было, опять же, не привыкать.
Измождённое животное не сразу среагировало на голос постороннего человека. Лишь когда мальчик — не без страха — ткнул самыми кончиками пальцев в рёбра спящему зверю тот протяжно застонал и дёрнулся.
— Ну иди же, иди! Я тебе покушать принёс! — Не дождавшись дальнейшей реакции, мальчик опять принялся легонько тыкать зверя в бок, но уже той рукой, в которой находился кусочек мяса.
Только через несколько минут настойчивых попыток лев перевернулся на другой бок. В полумраке блеснули большие, небесно голубые глаза. Только в тот момент мальчик смог в полной мере осознать, насколько же они красивые. Блестящие и живые, они были как последние искры тёплого огня в кромешной тьме затухающего под гнётом людской жестокости духа могучего животного. Лев обошелся без лишних препираний и спокойно слизал мясо с мозолистых ручонок.
— Во-о-от… — Протянул Агний с улыбкой. — Ну-с, теперь-то мы с тобой в расчёте.
После этого пошли разговоры. Агний не торопился уходить, всё равно время до подъёма ещё есть, и он успеет вернуться к остальным. Агний говорил обо всём на свете, а его немой собеседник всё слушал и слушал, глядя на маленького раба своими огромными глазами.
А вообще интересно: чем Агния так сильно затронула эта ситуация? Почему он пошёл на такие риски из-за какого-то там животного, каких в их захудалом краю сотни, если не тысячи? Почему мальчика так не гложил вид тех же самых собак, которые отродясь не видали от родного хозяина ничего, кроме порки и заплесневелого куска булки? Чёрт его знает…
Возможно, именно так разум мальчика и переживал то, что его вот так просто взяли и бросили пять дней тому назад. Согласитесь — все мы страдаем по-своему. Вот и сознание маленького беспризорника, видать, ухватилось за первый попавшийся «сучок», что отдался хоть каким-то эхом в душе мальчика, и теперь выливает на эту сторону мельницы всё, что должно было выплеснуться ранее. Оно не могло не выплеснуться. Оно обязано было. Просто, видать, такой поступок спутников Агния не был для него особым поводом для душевных терзаний… Ещё бы, для НЕГО-то, которого вырастивший его человек выменял на ящик спиртного первому попавшемуся проходимцу, когда деньги кончились. Вот так, просто, без всякой доли сожаления или предварительного раздумья тот дряхлый, одинокий старичок продал за бутылку жившего с ним с самых пелёнок мальчика, как какую-то вещь. В прочем, чего уж тут говорить? Агний и был вещью, всегда и везде. К ней привязываешься, с ней переживаешь многие горести, разговариваешь, даже иной раз с человеком ассоциируешь, но она так и остаётся вещью. Куском неживого.
Вот так.