К вечеру в столовой традиционно раздавались песни, звон посуды и кружек, рассказывалось множество историй.
Новоиспеченному «Агнию» было немного непривычно после его серого и холодного городка оказаться в столь шумном и живом месте, но новые обязанности, возложенные на него, не давали особо сильно сконцентрироваться на этом.
Признаться честно, местному коку пришлись очень даже по душе трудолюбие нового члена их команды и его отточенные кулинарные способности, да и самому Агнию было несказанно приятно слышать долгожданные слова поощрения в свой адрес вместо привычного: «Работать, маленькая дрянь!», и данный фактор только лишь прибавлял желания продолжать в том же духе.
Безмятежную тишину, царившую на мостике, нарушал лишь слышимый через железные стены крик и гогот всей остальной части команды, в то время как вышепоставленные, в том числе и стоявшая в тот момент у штурвала Искури, сейчас безмолвно глядели на проплывающие мимо судна невесомые облака на серо-синем вечернем небе. От этого зрелища душа наполнялась покоем и даже каким-то уютом, и если бы не каждую секунду дававшее о себе знать в сознании каждого из матросов напоминание о том, что они находятся на вражеской территории и прямо сейчас там, под ними, страдают и умирают с голоду ни в чем не повинные люди, это состояние полной эйфории способно было бы завладеть абсолютно всем разумом.
Как вдруг привычный звуковой фон прервала музыка. Это были звуки пианино.
Весь корабль, как по команде, затих, осталась только эта музыка. Но она была будто бы вовсе и не от мира сего… Нет, по звукам было совершенно понятно, что их издает пианино, а за пианинном сидит человек, но всё-таки была она совершенно необыкновенная. Мирные, мелодичные и идеально сложенные мелодии, казалось, доносились откуда-то извне, настолько не хотела уживаться в голове мысль, что её сочинил обычный земной человеческий разум, и играют её совершенно обычные руки на вполне обыденном и простом музыкальном инструменте…
— Что это? — Еле слышно прошептал завороженный Агний, боясь спугнуть это трепетное мгновение, словно пугливую птичку.
— Это наш капитан. — Как-то даже немного грустно ответил мужчина, не отрываясь от работы, видимо, слушателем этого «концерта» он становился уже не в первый раз и это стало для него некой ежедневной обыденностью.
— Ка-Капитан? — Еще раз переспросил мальчик.
— Опять играет… — Тяжело вздохнула Искури, покосившись на железную стену позади нее.
— Муки творческой души! — Усмехнулся боцман. Ничего не ответив, девушка вновь приняла исходное положение, только теперь смотрела она не вперед, а на свои обмотанные уже давно пожелтевшими бинтами ладони, увешанные всеразличными перстнями, кольцами и цепочками, каждый из которых был как заветное воспоминание о чем-то, как-бы размышляя.
Примерно через пол минуты таких безмолвных размышлений, под все никак не прекращавшуюся, а совсем наоборот, только набиравшую «обороты» и темп музыку, Искури попросила одного из присутствующих подменить её, а сама она отправилась по темному коридору прямиком в сердце этого могучего судна.
— Да, капитан. — Равнодушно ответил кок, прямо из ковша попробовав содержимое стоявшей на плите кастрюли. — Он мужчина хоть и технического склада ума, но он у нас личность ой какая лирическая! Сидит в своей темной берлоге целые сутки, ни носу оттуда, и только под конец дня от него раздается хоть какая-то весточка. Ты её, кстати, сейчас и слушаешь.
Агний улыбнулся.
— Красиво он играет!
— Да ладно! — Махнул рукой мужчина. — Страшная это вещь — искусство. В такие крайности может человека завести — хоть святых выносите! Нет, чтоб свой единственный выходной на что-то путное потратить — надо обязательно в очередной раз стереть пальцы к чертям собачим об эти проклятые клавиши. Ужас, да и только!
…И вот она — заветная дверь, больше похожая на портал в какую-то совершенно иную, отрезанную от мира, времени и пространства реальность, отголоски которой сейчас эхом разносятся по всему кораблю. Девушка в очередной раз вздохнула. Хоть она это делала уже не в первый раз, но каждый раз ощущение, что она без спросу вторгается в какой-то скрытый от посторонних глаз, но крайне важный процесс. Она становилась прямо посреди течения бурной реки, тем самым создавая непреодолимое препятствие яростным, но столь хрупким порывам чьей-то души. Она нарушала так тщательно создаваемую порывом вдохновения ауру, скрытую за этой совершенно обычной деревянной дверью.
Но всё-таки, собрав волю в кулак, Искури достала в очередной раз уже до боли знакомый ключ из кармана жилета, повернула его несколько раз в замочной скважине и как можно тише оттолкнула дверь от себя.
Музыка вырвалась наружу подобно цунами. Морячка сделала несколько шагов и остановилась посреди объятой полумраком каюты. Вот он! Вот он — царь этой непреступной вселенной, сидит на своём деревянном «троне» с облупившейся краской на резной спинке и, практически не дыша, творит.
Для него сейчас не существует ничего на свете, на этого корабля, ни каюты, ни Искури позади него, ни стула, ни пота на лице, ни боли в пальцах, ни даже пианино как какого-то материального и осмысляемого простым разумом предмета; есть только он и музыка, которую он с каждой секундой всё более яростно извергает из себя через пальцы прямиком на эту черно-белую палитру столь одновременно и прекрасного, но столь ограниченного инструмента. А ведь когда-то сам капитан его и собрал…
С каждой секундой ритм набирал темп, с каждой секундой надежда хотя бы сегодня добиться того самого желаемого результата все стремительнее и стремительнее улетучивалась от полностью оторвавшегося от реальности капитана, с каждой секундой Искури всё сильнее и сильнее начинала ощущать, как на неё давят стены…
Всё быстрее, быстрее, быстрее, быстрее, быстрее…! И руки мужчины застыли в воздухе. Вокруг воцарилась такая тишина, что, казалось, весь мир в одно мгновение застыл с руками безутешного творца; но уже через секунду пальцы резко рухнули на клавиши и истощенный инструмент издал финальный звук: протяжный, грозный, страшный…
Крышка рухнула на клавиши, со стороны послышался приглушенный треск и через несколько секунд еще одна неудавшаяся композиция отправилась к бесчисленному количеству таких же прямиком из печатного станка, встроенного в пианино, в специальный отсек под ним.
Истертые в прах руки облокотились на деревянную крышку и подперли налившуюся свинцом голову с растрепавшимися темными дрэдами, часть из которых была собрана сзади в тугой хвост. Только после этого Искури позволила себе приблизиться к безутешному творцу.
— И опять он себя терзает… — С легкой ноткой укора в голосе выдохнула девушка, развалившись на стоявшей неподалеку табуретке. — Мож’, уже успокоишься?
— Эта чертова симфония… — Делая нажим на каждый слог простонал капитан.
— Да отличная у тебя музыка выходит, зуб тебе даю! — Девушка по-дружески ударила мужчину по спине. — Что ты там такого плохого видишь — я не знаю!
— Есть еще много недостатков! — Капитан откинулся на спинку кресла и, сложив крепкие руки, спрятанные под толстыми рукавами добротного багрового кафтана, прикрыл уставшие глаза. — Но тебе они не видны… То есть, не слышны. Ты же не музыкант!
Искури лишь фыркнула.
— Сударь, а корона с вашей головы не съедет часом? — В ответ на темном лице мужчины промелькнула лишь слабая улыбка, которая чем-то отдаленно напоминала сумевшую лишь на мгновение вырваться из плотной толщи воды маленькую рыбку — только показалась, блеснула серебристыми чешуйками и её уже и след простыл!
— Слушай… — Девушка начала перебирать пальцами на крышке инструмента. — У меня тут к тебе дело одно есть. — Капитан приоткрыл темно-синие глаза, намекая на то, что готов слушать.
— Так вот, — прокашлявшись начала Искури-Рыбачили, значит, сегодня наши парни. Вытащили после пятого заброса сеть — а там кроме рыбы оказался. Нет, дорогой мой друг, не клад и не морское чудище, а самого обыкновенного мальчика. Да-да, экология у нас уже до такой степени скатилась, что рыбы уже в детей стали превращаться! Ладно, шучу. Как я поняла, он — раб. Сбежал, когда его вели на рынок для продажи. Сиганул в реку и прямо по ней добрался до водоёма, где мы его, собственно, и выловили.
— Ну, и что?
— Что, что? Ничего. Не выбрасывать же мне его тогда со ста пятидесятиметровой высоты! Я моряк, но не живодёр! В общем, отвела я его к нашему повару. Тот, к слову, пополнением более чем доволен. Работает парень быстро и качественно.
— Это хорошо, это хорошо… — Капитан вновь закрыл глаза и на пол минуты погрузился в мрачные думы. — Только… Ты ведь помнишь про договор?
— Какой еще дого..? А-а-а, ты про этот! — Чуть ли не смеясь воскликнула Искури. — Орландо, ты серьёзно?! Ты серьёзно веришь в то, что этому параноику есть хоть какое-то дело до мелкого, худого пацанёнка, жившего у богом забытой речки в рабстве?! Боже, да не смеши меня!
Пока девушка это говорила мужчина вновь задумался, но всё-таки поспешил согласиться.
— Ладно, увижусь с мальчиком завтра по прибытию в порт. А сейчас — отбой.
***
Величественный город около королевского замка всегда славился своей бурной жизнью и неисчерпаемым жизнелюбием его жителей. Каждый приезжий сюда немедленно заряжался неиссякаемым зарядом позитива на долгие и долгие годы от одного только вида этих цветущих улиц под ярким солнцем. Ни один день здесь не проходил скучно — жители всегда веселились и делились этим искренним счастьем с другими. Каждый день был как праздник, и так было всегда… Но только не сейчас.
Холодная, зловещая ночь в своём мрачном одеянии из свинцовых туч завывая бродила по опустевшим улицам и скорбно заглядывала в темные окна домов, и точно голодный зверь скреблась и била по стёклам, взывая к охолодевшим от ужаса, страха, гнева и отчаяния сердцам города призрака. Но хуже всего был дворец, в сторону которого жители старались лишний раз даже не смотреть.
Видневшийся в ночном тумане темный силуэт гигантского сооружения со множеством красных огоньков на нём напоминал самые настоящие врата в Ад. Изнутри картина была ничуть не лучше.
Жителями пустынных коридоров стали лишь тишина, темнота и могильный холод, которые тоже ходили по своей территории, безуспешно выискивая добычу. И лишь только одно живое существо не боялась этих зверей, а напротив, было их соратником и чуть ли не вожаком. И сейчас он мирно восседал на кровью отвоёванным им троне посреди запущенного до невероятной степени тронного зала, больше теперь похожего на склеп.
— Я не понимаю, что за срочность? — Король как всегда был немного на веселе и абсолютно беспечно глядел на стоящего около него Внутреннего советника. Светлый, казалось, невесомый дух камня в облике неземной красоты девушки в легком платье, похожем на лепестки небесного цветка, стоял, слегка облокотившись на каменный подлокотник трона. Советник всегда, вне зависимости от ситуации, держал спину прямо, а голову чуть выше обыденного, как бы свидетельствуя всем и каждому о своей просветлённости и осведомленности обо всём на свете.
— По нашему уговору. — Прозвучал мелодичный голос, похожий на дуновение призрачного ветерка. — Я докладываю тебе обо всём, что может тебя заинтересовать… — Дух прервался.-…И хоть немного разбавить твоё рутинное существование.
— И что же это может быть? — Бальтазар чуть приподнял в улыбке верхнюю губу, из-за чего стали видны чуть заостренные техническим путем клыки.
Все с таким же невозмутим видом дух встал прямо напротив правителя и, нагнувшись, посмотрел прямо вглубь этих обросших плотными зарослями красных прожилок по бокам темных глаз. Бальтазар в своё время лишь приподнял верхнюю бровь, будто бы чего-то выжидая.
— Я неоднократно видел этот звериный кураж в твоих глазах, когда ты без всякой жалости казнишь тех, кто тебе неугоден, да еще и у всех на глазах.
— Ну и правильно! — Совершенно незаинтересованным голосом произнес Бальтазар, откинувшись на спинку трона и сделав ну уж совсем наглый вид. — Я если можно так сказать, к твоему глубочайшему сведению, значительно упрощаю этим неблагодарным выродкам жизнь. Сам посуди: допустим я и не очень одарённый правитель в их понимании. Но ты только посуди, что было бы с большинством этих крыс, если бы эти сто двадцать четыре напыщенных свиньи до сих пор бродили по улицам и сидели в своих гигантских особняках? Правильно! Просиживали бы свои дырявые и сырые штаны в подвалах этих самых особняков, выполняя самую отвратительную и грязную работу за своих хозяев, которым до них и дела никакого нет! У тех, кого бы не постигла такая участь сразу, всё равно бы не было особо большого выбора выходов из ситуации; либо в рабство, либо на перрон, либо в воду с камнем на шее! — На последних словах король ехидно усмехнулся. — Что ты на меня так смотришь? Богачи все такие, и заслуживают они только одного.
— В том числе и этого? — Внутренний советник кивнул в сторону поднятой в этот момент руки мужчины. Бальтазар скосил взгляд в ту же сторону и уставился на своё сокровище и в то же время самый страшный ночной кошмар всего королевства. Множественное переплетение железных деталей и проводов, образующих железную перчатку с огромными орлиными когтями. Это оружие мощнее любого меча, любой пушки, любого из вообще доселе существовавшего орудия, ибо эта чудовищная конструкция способна воспроизводить мощнейшую энергию, неподвластную никому — электрический ток.
Бальтазар каждый раз с неописуемым упоением слушал льющийся по ушной раковине рокот ужаса, прокатывающийся по огромной толпе на главной площади, стоило ему лишь появиться с этой жуткой конструкцией на руке перед последним, избранным им самим смертником, с гримасой ужаса смотрящего на своего мучителя и с невероятной болью осознающего то, как пройдут его последние секунды жизни. Секунды, которые покажутся жертве часами, а то и целой вечностью. Уж об этом Бальтазар позаботился в первую очередь, когда конструировал вручную своё величайшее творение, что раз и навсегда заставило всех уяснить одну простейшую истину: чем тише омут — тем более страшные демоны в нём водятся. Своевременно в самом Бальтазаре, в чем ни на секунду не сомневался и он сам, поселился сам Сатана с доброй дюжиной из его самой страшной свиты.
Мужчина как-то даже гордо ухмыльнулся и, лязгнув продолговатыми железными когтями, воспроизвел маленькую электрическую искорку.
— Да, и этого в том числе… По крайней мере, избранные.
— Боюсь, однажды она уже тебе не поможет.
— В смысле? — Король резко оторвался от блаженного созерцания своего творения и уставился на Внутреннего советника, беспечно расхаживающего около трона взад-вперед, заведя руки за спину.
— Из-за этого я и проявился именно сейчас, Бальтазар. — Дух повернулся лицом к своему подопечному. Выглядел он так, будто собирался возвестить о чем-то совершенно очевидном и заранее предугаданном десять тысяч раз.
— Ты ведь помнишь моё предсказание тебе?
— Д-Да. — Всё опьянение как рукой сняло. Сам того не желая, мужчина с каждой секундой всё отчетливее и отчетливее ощущал, как в самых глубоких закоулках души и сознания, еще не превратившихся в один серый бульон, нарастает лёгкое напряжение.
— Так вот, мой король. Можете мне верить, а можете и не верить, это исключительно ваш выбор. Но я чувствую. Вы на первой ступени. На первой ступени вашего финала.
— О чем ты говоришь? — Бальтазар вдруг нахмурился.
— Окончание избранной вами же дороги, которое я предсказал много лет назад, всё ближе к нам.
— Идиотский булыжник, — Разъяренный Бальтазар вскочил с трона и мелкий сверкающий камень в мгновение ока оказался плотно сжат между когтями указательного и среднего пальцев. По гладкой поверхности уже начали скакать маленькие молнии.
— Да ты хоть знаешь, что я с тобой сделаю?!
— Это ничего не поменяет, и ты это заешь. — По телу Внутреннего советника начало гулять что-то отдаленно похожее на рябь.
— Показывай! — Король резко повысил голос, по всей перчатке и руке правителя заплясали разноцветные разряды, а камень полетел на пол. Раздался тихий треск, и в ту же секунду на белоснежной щеке духа проявилась глубокая трещина. Советник лишь немного сдвинул брови, но в остальном похожее на керамическую маску лицо осталось абсолютно гладким.
Препираться или опять что-то говорить Внутренний советник не стал, а молча протянул мужчине за несколько секунд преобразовавшийся будто бы из инея шарик, предварительно заставив правителя снять своё устрашающее орудие.
Бальтазар сжал бледными пальцами холодный предмет и начал вглядываться в узорчатую поверхность, в которой уже начало что-то проявляться.
Поначалу изображение напоминало Бальтазару морду тонкошёрстого щенка, которого не брили уже как минимум полтора года, но через короткий промежуток времени стали проявляться выглядывающие из-под черных прядей нос и растянувшиеся в задумчивой улыбке на немного смугловатом лице губы. После этого проявились и руки, заведенные за голову, а также большая часть туловища. Судя по всему, неизвестный лежал на чем-то.
— И что это за..?
— Это мальчик, Бальтазар. — Без промедлений ответил Внутренний советник. — Мальчик, недавно сбежавший из рабства.
— И что ты этим хочешь сказать? — Мужчина уставился на духа и прищурил глаза. — Что вот это вот проберется сюда и свергнет меня?
— Судьба есть судьба, милорд, и если она предрешена — её ничто не переменит. — В ответ Бальтазар лишь устало закатил глаза, протёр их, после чего встал с трона и тяжело вздохнул.
— Наверное, уместнее всего в данный момент будет сказать: «Попробуйте меня после этого убедить, что у камней нет чувства юмора».
— Мой король, самоуверенность ни одному из ваших предшественников еще не сыграла на руку, и вы стали этому свидетелем, так что я…
— О, Боже мой! Вот только не надо сейчас опять говорить загадками или зачитывать мне эти муторные лекции по философии на подобии «Не суди о книжке по её внешности»!
— Знаешь, сколько бы я тебе всё это не говорил — ты всё равно ничего не будешь принимать. Так что не буду настаивать.
— Короче, отстань. — Бальтазар навалился на обросшую пылью дверь тронного зала и тут же приложил руку к начавшему в который раз пульсировать лбу. — У меня голова-а-а болит…
— Так прилягте и поспите. — Король резко оглянулся и уставился на Внутреннего советника непонимающим взглядом. С чего это он вдруг такой заботливый?
— Это тонкий намёк на что-то?
Дух практически незаметно усмехнулся.
— Думаю, далеко не я один сталкивался с одной не очень приятной сценой: вы сидите на кровати и жадно заглатываете абсолютно все микстуры и настои, беспорядочно стоящие около вашей кровати. Только после этого вы ложитесь спать. И да, я заметил, что большинство из них — это сильнодействующие снотворные. — Сказать честно, Бальтазар даже и не заметил, как Внутренний советник оказался прямо перед ним, паря в воздухе. — Что вас так сильно тревожит, мой король? Вы боитесь уснуть, или что-то увидеть во сне?
Мужчина на несколько секунд замешкался, но после встряхнул головой и практически мгновенно пришел в себя.
— Не важно! — Во второй раз правитель попытался выйти и во второй раз его остановили.
— А вы не хотели бы поинтересоваться, где сейчас находится мальчик?
— Это же вроде не в интересах тех, на чьей стороне ты находишься, верно? — В ответ Внутренний советник лишь вздохнул и прикрыл глаза.
— Моё предназначение — служить королю.
— Типа я уже свою судьбу предрешил, верно ведь? — Передразнил своего собеседника Бальтазар. — Ладно, чего там у тебя?
— А вы как думаете? — Через секунду король оказался лицом к лицу с невесомым духом и весь взор занимали белые, как две цельные жемчужины глаза последнего, в которых, как могло показаться при длительном зрительном контакте, отражалась целая вечность со всеми её тайнами и историями.
— Вы долго гонитесь за этим отголоском неприятелей, пытаетесь откапать хоть какие-то вести об его действиях, но до этого момента не могли…
Король медленно притянул к себе ледяной шарик и вновь внимательно посмотрел на отображающуюся в нём картинку.
— «Наследие»… — Раздался тихий шепот в зловещей тишине. — Мальчишка на «Наследии».-За этим последовал тихий смех, который после перерос в зловещее скандирование:
— Ну всё, старик! Ты попал! Молись, чтобы у этих недоумков хватило ума сбросить мелкого крысёнка за борт! Готовьте войска! Наведаемся к старым знакомым.
***
Пока повседневная жизнь на просыпающемся «Наследии» стремительно возобновлялась, Агний всё ещё лежал на своей койке и безмолвно смотрел на обитый бамбуком потолок, через который иногда будто бы пробивался солнечный свет. В каюте было светло и просторно, все уже давно проснулись и занимались своей обычной работой на корабле, мальчик же, после приготовления завтрака, был свободен аж до полудня. И решил он всё отведенное ему время — по крайней мере, большую его часть, — провести здесь. Это сложно понять другим, но мягкое ощущение под спиной, свежий и прохладный воздух и всепоглощающая тишина создавали в душе какое-то новое, и невероятно приятное ощущение покоя и уверенности. Опять же в это сложно вникнуть тем, кто не рос в затхлых и темных подвалах, насквозь пропахшими плесенью, сыростью и потом, да еще и с как минимум двадцатью такими же несчастными, как и сам Агний. Да, разумеется, каюты тут тоже общие, но по крайней мере мальчику сюда можно ходить без чужого разрешения и хотя бы иногда, вне рабочего времени, отлёживаться в полной тишине, пока все остальные матросы трудятся.
Как вдруг полное умиротворение прервал звук, доносившийся сверху, очень похожий на что-то среднее между воем трубы и механическим скрежетом. Он раздавался как бы «обрывками», а не одним цельным звуком. Уже через мгновение последовало ощущение легкой невесомости, как будто кровать медленно выплывает из-под спины.
Агний резко встрепенулся, начал нервно оглядываться и через секунду соскочил с койки и босиком бросился наверх совершенно не понимая, что происходит.
Сверху к этому непонятному завыванию прибавились характерные звуки суеты и топот многочисленных ног, который всё приближался и приближался.
На очередном повороте Агния чуть было не снес огромный, точно самый настоящий трактор, моряк, который в свою очередь не обратил на мальчика никакого внимания. За своим товарищем по лестнице вниз сбежали еще несколько человек. Все они были явно чем-то взволнованны.
— Что происходит? — Хотел крикнуть Агний, но из его уст это прозвучало больше как жалкий писк.
Пробиваясь сквозь огромную толщу народа, точно корабельный мышонок, мальчик всё-таки сумел добежать до двери, но успел он в неё лишь заглянуть, поскольку стоило Агнию оказаться ногами на железном пороге, как его тут же отдернули за шиворот назад и огромный кусок металла с железным вентилем закрыл выход наружу.
— Агний, ты сдурел?! Тебя же сдует к чертям собачим! — Мальчик сразу узнал боевой голос Искури. Долго мыслить об смыслом её слов и действий не пришлось. Одного только мощного дуновения ветра в лицо и взгляда на окружение корабля было достаточно, чтобы понять: махина снижается…
Девушка бесцеремонно потащила Агния за край рубахи в глубь корабля, а тем временем всё сильнее и сильнее нарастало ощущение того, что ноги вот-вот оторвутся от деревянного пола.
Добравшись до двери какой-то мелкой каморки, Искури раскрыла её, буквально швырнула туда мальчика, как нашкодившего котёнка, и быстро выкрикнув: «Сиди и не высовывайся!» — захлопнула за собой дверь.
За несколько секунд оклемавшись, Агний прильнул к пожелтевшему иллюминатору и начал с бешено колотящимся внутри сердцем смотреть на то, что творилось снаружи.
Вот корабль уже нырнул в плотную толщу желтоватых от солнца облаков и воздушные сугробы начали стремительно пролетать мимо взора Агния, пока «Наследие» не вынырнуло из них, точно сурок из-под только что прокопанной земли, скрывающей что-то таинственное, непреступное. И было что скрывать…
Перед изумленными глазами мальчика, скрытыми под густой челкой, предстало кристально чистое море, уходящее своими краями далеко в белую даль и растворялось в ней, как будто они вновь становятся единым целым, как и задолго до сотворения всего физического и разграниченного. Это была высшая степень гармонии.
Признаться честно, Агний ни разу за всю свою короткую и, чего уж греха таить, жалкую жизнь ни разу не видел такого огромного и чистого водоёма. Вода в Сдохшей чайке всегда была какой-то грязно-серой; в ней то и дело плавал мусор, иногда даже утопленники… Да и вообще от той злосчастной реки веяло постоянно чем-то холодным и недоброжелательным. А здесь… Это невероятное море, переливающееся под лучами восходящего солнца, все еще сонно проглядывающего через светлые и пушистые облака, так и отдавало духом величия, но в то же время дружелюбия и нежности, будто добродушный страж, приветствующий в данный момент вернувшихся домой путников множеством бликов на прозрачных волнах.
Как только сознание Агния наконец смогло вернуться к изначальному ходу мышления, корабль резко приземлился и огромные струи воды, словно переливающиеся на солнце водяные крылья, взметнулись из под бегущего по волнам к своей цели корабля. У мальчика от созерцания всего этого аж дух захватило.
— Что, нравится? — Агний дернулся от неожиданности и резко обернулся. В дверном проёме стояла Искури, поставившая руки в бока.
— Идем, — Девушка жестом позвала мальчика к себе. — снаружи еще красивее!
И Агний послушно проследовал за ней на верхнюю палубу.
Лицо при выходе обдало легким штилем, где-то наверху кричали чайки, слышалось плесканье волн. Как только глаза к резко ударившему в них свету, Агний смог более внимательно разглядеть то, к чему приближался корабль, и легкое чувство сюрреализма мгновенно вернулось.
Это был город. Настолько огромный и настолько величественный, что все его масштабы просто не могли быть полностью переварены разумом бывшего раба, который ничего кроме каменных стен трёхэтажных домов, разваливавшихся на глазах, и не видел-то толком.
Гигантские башни вздымались к небесам своими светлыми шпилями с диковинными флюгерами на концах. С ухоженных балкончиков свисали огромные скопления разноцветных цветов, кучками рассаженных в горшки с изящными узорами. Улицы светлые и ухоженные, кое-где свисают флажки и на каждом из них запечатлен какой-то свой оригинальный сюжет.
Завидев корабль, все жители этого городка как по команде бросились к причалу, радостно размахивая руками и что-то выкрикивая.
— Ну-с, вот мы и дома! — С какой-то долей облегчения вздохнула Искури, положив руку на плечо Агния. Может быть вся остальная часть экипажа и вернулась домой, но вот мальчик чувствовал себя немного не в своей тарелке, будто он тут явно лишний.
— Так это и есть он? — Агний вместе с Искури обернулись на голос, донесшийся со стороны, вот только девушка среагировала на него менее испуганно, чем её маленький друг.
К ним подошел высоченный мужчина в темном и местами прохудившимся пальто-жакете с золотыми застежками, пожелтевшей рубашке и в огромных жестких кожаных сапогах. Лицо у него было темное, потому и выделялись на нём так ясно глаза цвета ясного майского неба. Темные волосы, отдающие немного даже каким-то зеленоватым отливом, заплетены в толстые дрэды, собранные сзади в тугой хвост. Сомнений не оставалось, перед ними капитан.
— Ты должно быть Агний, верно? — Незнакомец присел перед новым членом своей команды на одно колено, чтобы быть с ним относительно на одном уровне. Мальчик лишь кивнул головой. — Что ж… Наслышан о тебе. Считай тебе повезло. Очень крупно повезло. А сейчас, давай мы ближе познакомим тебя с нашим домом. Идет? — Агний вновь кивнул, не проронив не слова, и они все вместе направились к уже приложенному к борту мостику, ведущему на причал.