– Кстати, недавно аналогичное уголовное дело заводили... об оскорблении и клевете... Хакеров вот так и поймали. Есть группа “К” в МВД, очень грамотные парни. Найти провайдера я найду, но до человека не доберусь.
– А как... в этот отдел “К”?..
– Нужно подать заявление в прокуратуру.
– Нет! Этим я заниматься не буду!.. – отмахнулся Поперека. – Опять всякие подонки начнут писать в газетах...
– Но другого пути нет. Возбуждается уголовное дело. Оперативники плотно садятся, отслеживают все потоки, которые к вам поступают... и откуда... Они имеют право открыть телефонную базу... до компьютера дойдут, а это как правило и человек... Начинают следственное действие.
Рабин умоляюще махал руками перед Поперекой, строя загадочные фигуры: мол, соглашайся. А гость монотонно продолжал:
– Записываются пути прохождения письма. При письме же идет внутренняя здоровенная вещь, в которой написано, как и откуда пересылалось письмо. Сопроводительный текст можно посмотреть. Хотя умеют подделывать и исходящие данные. Лучший результат – выяснить пи-адрес компьютера. Пи-адреса поделены по зонам, у каждого провайдера – краслайн, челенж – есть перечень пи-адресов, которые ему выделены. Ага, этот товарищ с краслайна заходил! И это уже ограничивает зону поиска. Далее – через “К”... – Заовражный, кажется, впервые заглянул в глаза Попереке. – Или если лично знаешь администратора, он может посмотреть логи, истории соединений... но он не может определить номер телефона... И тут приходится нам самим изобретать “троянского коня”.
“Боже!” Петр Платонович напрягся и сел на стул, как школьник, перед гостем. Кажется, парень все-таки что-то знает.
– Ну, это такая программа, типа вируса. “Троянец” может беспорядочно расходиться, а если указать конкретное место – и засадить туда... Например, я могу вам прислать “троянца” в письме. Прицеплю к фотке – посмотри. Вы смотрите фотку, открываете, может, она даже и покажется вам, но в этот момент “троянец” и сядет у вас. А где? Внедряется в операционную систему. И ты его не видишь!
– А как же антивирусная программа, Касперский? – влез в разговор Рабин.
– Касперский?.. – Гость моргнул белесыми ресницами. – Он отслеживает известных “троянцев” и вирусов. И подозрительные проявления. Вируса, мол, нет, но что-то работает система не так... Но можно так написать “троянца”, так замести следы... “Троянец” подсаживается, ловит на ходу все ваши пароли, которые вы вводите, и пересылает их мне. И я, зная ваши пароли, могу от вашего имени послать письмо.
– Да?! – ахнул Поперека.
– Вот вы получили письма от Георгия – а он не писал. Это мы доподлинно выяснили.
– Правда?! А кто, кто писал? – У Петра Платоновича от радости и гнева закружилась голова.
Гость с важным видом безмолвствовал минуту, видимо, давая понять, как непросто было разгадать загадку, и что все-таки он разгадал и сейчас сообщит ошеломительную весть.
– Операция была проделана... неким человеком... из вашей лаборатории, с вашего компьютера.
– С моего?! – Поперека наотмашь глянул на Рабина, тот раскинул руки. – Этого не может быть!
– Операция проделана так, что практически концов не найти. Но я применил, помимо своего “троянца” в компьютере Гурьянова, один ход... обманку, как если бы посылавший письмо по кругу через бомжатник ошибся и неточно прописал одну сущую мелочь... то есть, он был вынужден повторить последнее свое послание, снова после себя заметя следы, разумеется... но мой “троянец” уже вцепился в ниточку... Последнее его, вынужденное письмо, вы можете также прочесть. – И он протянул Попереке распечатку. – Короче, писали с вашего компьютера.
Поперека схватил листок бумаги: “Повторяю, ты скурвился и продался за мнимую славу, как за ножки Буша-старшего”.
– Кто же эта сволочь?!.. – мучительно скривился Петр Платонович, съедая глазами строчки неизвестного недоброжелателя. – Кто?!
Тем временем Заовражный медленно встал и вопросительно глянул на Рабина.
– А, да-да!.. Петр Платонович... – Анатолий потер большим и указательным пальцами. – Надо сотенку. – И уже шепотом. – Баксов.
– Конечно, конечно! Извините... – Пошарив по карманам и в бумажнике, Поперека набрал три тысячи рублей и протянул гостю.
Тот столь же неторопливо сунул их в карман пуховика, протянул Попереке визитную карточку:
– Если возникнут вопросы по пользованию машиной... – и, кивнув Рабину, удалился.
Поперека, дергая шеей, рухнул на стул, Рабин присел на краешек дивана с неубранной постелью. Наступило молчание. Кто же из сотрудников лаборатории писал эти послания? И главное, зачем?
– Лаборантка наша – нет. Антон? Бред. Вася Братушкин? Еще бредее!.. Кто?!
– Я тоже нет, – печально усмехнулся Рабин. – Но, знаешь, к нам проще простого зайти. Вилкой можно отпереть.
– Но если так, мы никогда не вычислим... в институте сотни народу. Ну и хрен с ним!.. Главное – я знаю, что Жорик не писал. Но как мне теперь к нему пробиться?! Если мои письма попадают к этому типу – через его “троянца”? Так это называется?
– Элементарно, – ответил Рабин. – Ты гений, а такого не сообразил. С любого другого компьютера.
– Бездарь! – хлопнул себя по лбу Петр Платонович. – Я уже развалина. Но я выздоровею, клянусь!
Через день на работе у Попереки зазвонил телефон – это была жена.
– Петр, – холодно сказала она. Как тонкая тугая струна, звенел ее голос. – Ты бы зашел к нам, есть разговор.
Почувствовав неприятное (узнала про Люську?), Поперека растерянно начал бормотать, что у него сегодня сеансы связи по Интернету и вдруг, обозлившись на самого себя за то, что вынужден изворачиваться, как мальчишка, крикнул:
– Ну, хорошо!
Пошел на старую квартиру часов в девять, сеялся дождь со снегом, теперь рано темнеет. Надо будет, кстати, забрать из дому длинное кожаное пальто.
Дома на кухне сидели за пустым столом жена и сын. То есть, чайник был заварен, накрыт полотенчиком, но Наталья и Кирилл словно бы ждали Петра Платоновича.
Можно было бы, конечно, с улыбкой, небрежно, спросить, как, мол, тут дела, поругать сына за дурацкие усы (в этом Наталья была на стороне мужа), но Наталья не дала и слова сказать. Она в лоб громко начала:
– Это что же получается? Дожили. Разврат.
И замолчала, моргая глазами. Сын молчал, но пунцовый вид его доказывал, что он чувствует себя неловко – наверное, донес матери, а теперь кается.
– Ну, взрослые же люди... – забубнил Петр Платонович. Он терпеть не мог слез. – Ну, ты тоже зря... ну, было...
– Если бы было?! – взъярилась жена. – Он же на ней хочет жениться!
– На ком?.. – Поперека удивленно воззрился на сына. Тот заметался глазами. – Это вот на той... что я в автобусе видел? – добавил он совершенно лживую фразу, но имея в вижу, конечно, ту, что была с сыном на его квартире.
Жена ахнула, всплеснула руками.
– В автобусе? Как же может зэчка покидать колонию? – И накинулась на сына. – Ты использовал служебное положение?! Тебя, сынок, просто посадят! Вместе с ней на десять лет!
Постепенно до Попереки дошло, что сын женится на молодой женщине, отбывающей срок в колонии, где он служит воспитателем.
Поперека не знал, как к этому отнестись. Он ее в глаза не видел, не слышал ее голоса, только помнит оставшийся после нее в постели горьковатый запах истомившегося без любви женского тела. Наверное, по этой причине он и не выгнал сразу Люсю домой – его возбудил, как зверя, этот чужой запах.
Сын сидел, надув губы, и упрямо молчал.
Чтобы помочь ему, отец спросил: